Так не хотел солгать, Но я был обречен. Знай, зверь внутри меня, Сидит внутри меня. Не важно кто мы здесь, Но в каждом кто-то есть. Твой демон где-то там, Твой демон где-то там.
Radio Tapok — Demons (Imagine Dragons cover)
Тьма застилала глаза, а ватный разум отказывался принимать то, что тело все еще живо. Удар по голове оказался слишком сильным, и сознание Освальда продолжало ускользать. Перед ним мелькали обрывки произошедших накануне событий. Это заставило Пингвина сосредоточится и попытаться всплыть в реальность из бессознательного омута. — Кажется, он приходит в себя. Слова доносились издалека, Кобблпот едва различил их среди бесконечного гула в собственной голове. — Не нужно было бить так сильно, ты мог совсем убить его. Женские голоса, кому они могли принадлежать? Освальд плохо помнил, что произошло до того, как получил удар. — Даже девчонка вынесла эту руку, уж Пингвин-то точно выживет. Его вообще ничего не берет, он бессмертный. Кажется, до Освальда начало доходить, что один из голосов принадлежит Бутчу. Затылок мгновенно заныл, взорвавшись новой вспышкой боли. Мало он сходил с ума из-за всего, что приходилось терпеть его бедной голове. Этот удар прибавит еще немного безумия, как только Кобблпот вновь придет в себя. Вероятно, Бутч ударил его своим железным протезом. Пингвин знал, что когда-нибудь ему аукнется то, что он отрубил кисть своему помощнику, но втайне надеялся, что это произойдет мягче, и он будет в состоянии отразить удар. Кобблпот, превозмогая боль, приоткрыл глаза. В рассыпающейся на части пелене удалось различить очертания собственного клуба (или клуба Барбары, это уже совершенно не имело значения). Напротив него, около барной стойки, находились владелица и ее любовница Табита. Бутч стоял в стороне, с обиженным видом наблюдая за тем, как они ссорятся. Освальд не мог расслышать, что они не поделили, но судя по всему, что-то совершенно незначительное. Кобблпот дернул руками и вздохнул. Он вновь попытался вспомнить, как произошло то, что он сейчас находился в клубе с этими жалкими падальщиками, привязанный к стулу, с ноющей от боли головой. — Оззи, сладкий наш, ты очнулся! — воскликнула Барбара, радостно всплеснув руками, как только заметила со стороны мэра шевеление. Бывшего мэра. Точно, ведь всего день прошел с того момента, как всего одно неловкое восклицание сбросило его с поста мэра Готэма. Кто бы знал, что люди могут быть настолько требовательны к своим политикам? Ну сказал Пингвин, что жители города могут пойти к черту, с кем не бывает? Мало ли, прямой эфир или нет. Кобблпот не виноват, что в эфир каким-то образом попало видео, на котором он сбрасывает несчастную жительницу города с моста (откуда это видео вообще взялось у гадкой журналистки?!). Люди могли бы обидеться на него за это и потребовать его отставки, но их обидело простое высказывание на интервью, на котором мэр пытался опровергнуть то, что он убил бедную жертву. Однако ошибка действительно вышла жесткой и непростительной. После этого Кобблпот, вдоволь наслушавшись оскорблений в свой адрес от бессчетного количества политиков разных мастей, напивался в одиночестве в особняке. Да, кажется, он был сильно пьян в тот момент, когда почувствовал внезапно обрушившийся на него удар, увидев перед собой бывшего помощника. Пасть можно за один день. — Барбара, — сквозь стиснутые от боли зубы процедил Освальд, выдавливая из себя ухмылку, больше напоминающую страшный оскал. — Вот, кто стоит за всеми моими бедами. Предатель оказался с моей стороны. Кин улыбнулась широко и самодовольно. Она сделала несколько шагов в сторону Пингвина, поправив длинное платье. Ее прекрасные голубые глаза, так хорошо подчеркнутые цветом ткани, как всегда горели веселым безумием. — Признай, ты этого не ожидал. — Я уже привык, — Освальд проморгался, пытаясь сосредоточиться на происходящем, но картинка упорно продолжала расплываться. — Бутч уже не единожды предавал меня. — Однако ты продолжал давать ему шансы, сентиментальный ты наш. Кобблпот прикинул в голове, как можно выйти из столь затруднительной ситуации, которая грозила плачевно закончиться. — Как тебе удалось скрыться, Бутч? — Пингвин посмотрел на помощника, который вопреки всему старался не смотреть в сторону босса. — Держу пари, ты думал, что я буду мстить, а потому зарылся как можно глубже. Как всегда, лучшим выходом для него была импровизация. Она уже не раз спасала его. Бутч промолчал. — Судя по всему, тебе помогла Табита. Ну, конечно, я ведь сразу так и подумал. Барби, я предупреждал тебя, что не оставлю все так просто. Ты поэтому решила меня опередить? Избавиться от меня, пока я не убил тебя? — Ну… — Барбара задумалась, — отчасти, да. Ты, как никак, хотел убить меня только за то, что моей Таби понравилась твоя шестерка. — Кого ты назвала шестеркой? — подал голос Бутч, и Барбара недовольно посмотрела в его сторону. Это не укрылось от Освальда, и он решил зацепиться именно за это. — А кто ты еще, Бутч? — обратился Пингвин к нему. — Сперва ты выполнял мои капризы, а теперь на коротком поводке сразу у двух женщин. Ты, правда, думаешь, что Табита любит тебя? Или вам всем доставляет удовольствие эта многосторонняя любовь на троих? Бутч дернулся в сторону Освальда, но Табита перехватила его, обняв и что-то шепнув на ухо. — Хорошая попытка, Оззи, — Барбара улыбнулась, вновь посмотрев на Освальда. — Только меня ты этим не зацепишь. Мне твоя смерть нужна не для этого. Ты никогда не задумывался… как будет смотреться на троне Готэма женщина? Такая веселая и очень красивая. — Уж не о себе ли ты выражаешься столь лестно? — Пингвин закатил глаза. Ну, конечно, все сводилось к банальной дележке власти. Она всегда на первом месте. Плевать Барбаре на чувства Бутча и Табиты. Ее интересовала власть Кобблпота, и Кин готова сделать что угодно, лишь бы заполучить ее. — Ты и дня не продержишься. Мозгов не хватит. Барбара обиженно скривила красивое личико. Бутч за ее спиной усмехнулся, и она разгневано обернулась в его сторону. — Таби, милая, уведи свою мартышку подальше от меня. Пока мы с Пингвином поговорим о том, кому власть нужна больше — мне или ему. — Вообще-то, мы договаривались, что разделим все на троих, — заметила Табита, смотря на подругу в упор. — Конечно, зайка, не придирайся к словам. А теперь кыш-кыш отсюда. — Вот, о чем я тебе и говорил, — заметил Бутч, глядя на Табиту, — она тебя не ценит. Она вышвырнет тебя, как только получит все, что ей нужно, а ты останешься совсем одна. Освальд вновь закатил глаза от этой невыносимой любовной драмы и поерзал рукой, не так прочно привязанной к ручке стула, как следовало. Годы практики уже научили его справляться с узлами, пусть это потом и заканчивалось в кровь стертой кожей. Но это стоило того, ведь здесь его попросту могли убить. Конечно, ускользнуть, пока эти трое ругаются, не зная, кому достанется власть пока еще живого Пингвина, было плохой идеей. Как минимум потому, что сломанная нога не даст ему сбежать быстро, а боль в голове добавляла этому дополнительных проблем. Однако, не мешало хотя бы освободить руки. Для начала. — Может быть, я и не готова на все ради нее, но я все равно люблю ее! — воскликнула Барбара, активно притесняя Бутча к барной стойке. — О, господи, заткнитесь! — раздался голос за спиной Освальда, и тот замер, узнав его. — Вам совершенно нельзя доверять серьезные вещи. Освальд закусил нижнюю губу, вспоминая, что после того, как убил Изабеллу, Эдварда слишком подозрительно не было ни видно, ни слышно. Кобблпот ведь так опасался того, что бывший помощник решит отомстить как можно скорее. И вот, он все же умудрился его достать. И вдруг новая мысль всплыла в ноющей голове Освальда. Где Виктория? — Эдвард, — произнес Пингвин. Что-то с ним было не так. И дело было вовсе не в странной шляпе, которую вдруг приобрел Нигма. От него веяло чем-то новым и неясным. Будто это и вовсе был не он. — А, — Эдвард поднял вверх указательный палец и улыбнулся, — не совсем. Теперь я — Загадочник! — Кто? — Освальд в непонимании изогнул бровь и скривился. — Глупее имени не мог придумать? — Это сейчас не важно, — Эдвард скривил лицо, обиженный за задетое самолюбие. — Каково это, Освальд, когда тебя сбрасывают с пьедестала… уже в который раз? — Это был ты, — Кобблпот даже не спрашивал. Он заранее знал ответ. Ни у Барбары, ни тем более у кого-то иного не хватило бы ума так подставить его и в буквальном смысле связать по рукам и ногам. Подлые и несправедливые подставы чужими руками были привилегией Нигмы, уж Освальду ли об этом не знать. — Ты отдал прессе то видео. — Освальд, — пренебрежительно спокойно произнес Эдвард, — то, что мэр посреди белого дня убивает невинную женщину, не должно остаться в стороне. Жители города имеют право знать, кто управляет ими на самом деле. Жестокий психопат и убийца. Пингвин молча прикрыл глаза. Это даже почти не было оскорблением, это чистейшая правда, которую он уже давно признавал. — И, конечно, самым главным в этом ужасающем событии, — ответил Освальд, саркастично выделяя фразу «ужасающем», — является то, что этой несчастной женщиной была твоя Изабель? Иначе бы никто и внимания не обратил. — Изабелла! — воскликнул Эдвард так истерично, что за его спиной вздрогнули все трое, неожиданно притихнув. — Имя отвратительно в любом варианте, — фыркнул Освальд, от чего Эдвард не выдержал и подскочил к нему, ударив по лицу. — Не смей делать вид, что тебе все равно! Освальд прикрыл глаза, подумав о том, что единственное, что сейчас волнует, в порядке ли его девушка. Ну и уже на втором месте для него оказались потеря поста мэра и предстоящая (если он сейчас ничего не предпримет) потеря мафии. — Конечно, мне все равно! Твоя Изабелль пыталась убить Викторию. Я бы не задумываясь убил ее снова. По лицу Эдварда было видно, что слова Пингвина его задели, и он потерял все свое наигранное безразличие и самообладание. — Кстати, не хочешь узнать, что с ней? — спросил он, пытаясь успокоиться и не выйти из себя. Нигма прекрасно знал, как хорошо Кобблпот умеет манипулировать чужими чувствами. А особенно, если на кону стоит его жизнь. Он может пойти на любой шаг. Так что, Эдвард решил применить против него его же тактику. — Что ты с ней сделал? — яростно прошептал Освальд, до боли сжимая пальцами ручки стула. — Ой, этого я тебе не скажу, — Нигма мерзко улыбнулся и вытащил нож, быстрым движением разрезая веревки на запястьях Пингвина. — Для начала, мы с тобой прогуляемся и поговорим.***
Холодный ветер неприятно трепал ставшие мокрыми из-за гадкой мороси волосы, пока Освальд, щурясь, вглядывался в безмятежные воды Готэм-ривер. Воспоминания, не самые приятные, всплыли в голове так свежо, будто только вчера Джеймс Гордон прижимал пистолет к его виску, удерживая за пиджак на самом краю пирса. Судьба, вероятно, имеет чувство юмора, раз его во второй раз приводит на пирс, чтобы убить, человек, которому Кобблпот по неосторожности имел глупость довериться. — Вот тебе загадка, Освальд: меня не купить, но можно украсть за миг, ни к чему одному, но для двоих бесценно, что я? С этими словами Загадочник с трогательным выражением лица вывел в воздухе двумя пальцами сердечко. Это выглядело нелепо, так как в одной руке он держал пистолет, из-за чего жест вышел кривым. Темная сторона Эдварда долго стараясь придумать себе достойное имя, потому что «Эдвард» ее совершенно не устраивало. Потому что Эдвард был простым неудачником, а иная его сущность такой себя не считала. И, наконец, она решила. Загадочник. Так назвала его Изабелла. Не Эдварда, а именно его. Он не собирался быть лишь его безымянной стороной. И теперь, обретя полноправное тело, найдя для себя достойное имя, стал самостоятельной и реальной личностью. Спасибо милой мертвой любимой за то, что она вдохнула в него жизнь. Все это стоило того, чтобы достойно за нее отомстить. Пусть он не чувствовал мир так же, как Эдвард, но к Изабелле у него были особенные чувства. — Любовь? — Освальд скептично поднял брови, выдохнул и без страха посмотрел на Нигму. Он его не боялся. Какие бы глупые прозвища тот себе вдруг не придумал, пытаясь влиться в массу зла Готэма, для Пингвина он по-прежнему оставался дрожащим судмедэкспертом, который помог ему, спас от смерти, но все равно боялся надавить. — И к чему это? — Как же, Освальд? — Кобблотпа передернуло от того, как приторно сладко прозвучало его имя. — Ведь это именно то, чего ты хотел! Ни денег, ни власти, тебе не нужен ни пост мэра, ни жалкий клуб. Такому ничтожеству, как ты, просто было одиноко. Ты хотел признания и делал все, чтобы его заполучить. Может, горожане и любили тебя, как мэра, ведь ты так хорошо лгал им. Не переживай, все политики врут. Но теперь скажи: «спасибо» — моими усилиями, они больше никогда тебя не полюбят. Кобблпот замахнулся, неловко встав на носочки, чтобы дотянуться до лица Эдварда, но тот ловко отбил его удар. — Ты убил любовь всей моей жизни! — яростно прокричал Эдвард, стекла очков которого покрылись мелкими каплями, но даже так были видны его безумные глаза. Освальд гордо промолчал в ответ на это замечание. Изабелла — очередная жертва на его пути, и ему плевать. А еще, эта свихнувшаяся дура пыталась убить его любовь всей жизни. И это было для Освальда самым важным. Он не жалел ни о чем. Он не считал оправданием то, что в момент убийства даже не знал, что это девушка Эдварда. Потому что понимал, что даже знай об этом, он бы все равно столкнул ее, ведь та практически сбросила Викторию вниз. Жизнь часто бывает несправедливой, и никогда не знаешь, в какую сторону на этот раз наклонится чаша весов. Виктория столько раз спасала его, заслоняя собой, готовая отдать свою жизнь за него. И, наконец, Освальд имел возможность отдать ей все эти долги. Сперва столкнув Изабеллу вниз, а теперь приняв на себя всю злобу Эдварда, который наотрез отказывался выдавать, что сделал с ней, игнорируя провокации и попытки Освальда, пока они не оказались на этом пирсе. Конечно, Освальд знал, что Нигма не успокоится просто так. Он был таким же больным, как и все они, а потому просто обязан был отомстить. Кобблпот готов полностью принять все на себя, лишь бы оставить возлюбленную глубоко в тени, там, куда не доберутся гадкие ручки Эдварда Нигмы. Загадочника. Глупое имя. — Потому что ты — эгоистичный избалованный ребенок. Ты никогда не думаешь о чувствах других, только о себе. Ты решил побаловать свою игрушку ценой жизни моей Изабеллы! Освальд закатил глаза — какое же до ужаса мерзкое имя. Как и то, что Эдвард придумал себе после ее смерти. Еще одна ирония. Он не собирался идти на поводу провокаций Эдварда. Хотел хоть раз в жизни принять свою смерть с достоинством. Раз уж он делает это ради любимой. Раз иного выбора, как пасть от руки бывшего друга, которому он столько раз помогал, нет… — А знаешь что, Освальд? — заискивающе обратился к нему Загадочник, стягивая с лица очки и убирая их в карман. Этот жест даже удивил Пингвина, ведь он всегда думал, что без очков тот не видит совсем ничего. — Ты всерьез думаешь, что Виктория любит тебя? Кобблпот, наконец, подал хоть какие-то признаки жизни. Нигме уже до смерти надоело, что с самого клуба Пингвин ведет себя слишком гордо. Словно совсем не боится. Но ничего, он всегда знал, как задеть его за живое. — Не смей… — начал Пингвин, перейдя на предупредительное шипение, но Загадочник быстро перебил его. — Думаешь, можно любить такого, как ты? Такого жалкого и уродливого. На что ты вообще надеялся? Я видел все со стороны. Виктория по одной только ее больной голове известной причине зависима от тебя, как наркоман от последующей дозы. А ты без зазрения совести просто пользовался этим. Мне всегда было жаль ее, она готова даже умереть ради тебя. Видел бы ты ее страдания, когда был в Аркхеме, а еще лучше, после того, как вернулся. Помнишь, что ты ей сказал тогда? Я уверен, ты знаешь, как больно сделал ей. Ты всегда делал ей больно. Пользовался тем, что она просто не может тебе ни в чем отказать, что ты нужен ей. Думаю, это очень удобно. — Замолчи! Нигма как будто видел в Освальде все его сомнения в собственных чувствах к киллеру. Конечно, со стороны легче сказать, что все, что происходило между ними, было в интересах Пингвина. Конечно, со стороны могло показаться, что Освальд просто пользовался тем, что Виктория нездорово к нему относится. — Ты все время зажимал ее во всевозможных местах, не стеснялся делать это даже в моей квартире или мэрии. Ты ведь просто хотел ее, как мужчина, это нормально, просто ты не брал во внимание ее проблемы. Они были тебе неинтересны. Но главное, что ты все равно умудрился добиться желаемого. Загадочник оттолкнул его еще ближе к самому краю пирса, и Освальд едва устоял, замахав руками. — Ты превосходный манипулятор, Освальд, но ее привязанность к тебе — только результат твоей игры на чувствах. Она тебя не любит! Кобблпот не выдержал, и по его щеке скатилась слеза. Он продолжал мысленно повторять себе, что Эдвард пытается причинить ему больше боли за смерть собственной возлюбленной. Надавить на те же самые раны. Нет, Освальд никогда не играл с Викторией. Пусть не был слишком ласков и в итоге пренебрег всеми ее фобиями, но всегда искренне любил! И готов был ради нее на все. Может, Виктория и не любила его, Освальд не знал этого наверняка. Она никогда не говорила ему об этом, а он не знал, как понять это самостоятельно. Но не настаивал и с самого начала готов был это принять. С самых первых месяцев ему было достаточно собственных чувств, той близости, что уже была между ними. И ни в коем случае он не манипулировал ею, нет. Он готов был умереть за нее. Отдать свою жизнь, даже не раздумывая. Прямо сейчас. — Ты уже лишил меня всего. Моей власти над городом, власти над мафией. Всего, ради чего я трудился большую часть своей жизни. Из-за какой-то шлюхи, которая соблазнила тебя личиком, похожим на твою бывшую, — процедил Пингвин сквозь зубы, с ненавистью глядя на Нигму. — Невероятно, что цена работы всей моей жизни свелась к этой женщине. Ты можешь убить меня. Прямо сейчас, отомстить за нее до конца. Жизнь за жизнь, в нашем мире это всегда считалось справедливым. Но ты не заставишь меня верить в твои слова. Все, что ты говоришь — это ложь. Эдвард в ярости схватил Пингвина за воротник, притягивая к себе, заставляя балансировать на цыпочках между ним и обрывом. Он не собирался так быстро сдаваться и убивать Освальда, не одержав победы над его разумом. — Правда, не боишься умереть? — процедил Нигма ему прямо в лицо. — Ты же не думаешь, что одна только твоя смерть так быстро утолит мою жажду? Как только я закончу с тобой, я приду за ней! Стоило только Освальду понять, что имел в виду Эдвард, как он схватился за запястья Нигмы, пытаясь бороться с ним. Как назло, тот оказался слишком силен. — Ты не посмеешь! — воскликнул Кобблпот, продолжая свои попытки. — Не она ведь убила твою Изабель! Виктория всегда была слишком добра к тебе, она считала тебя своим другом. Ты не можешь быть настолько бездушным, чтобы убить ее просто так! — Это не важно, — возразил Загадочник, — то, что она там чувствует, для меня не имеет никакого значения. Важно то, что ты лишил меня всего, что у меня было. Изабелла была моим вторым шансом, я любил ее! Только с ней я чувствовал себя целым… Мы были счастливы… Мы оба… Эдвард сбивчиво прервал свою речь, пытаясь отдышаться, чтобы не сболтнуть случайно, что счастливы были на самом деле обе стороны, которые впервые в жизни стали едиными. Разбившись вновь, когда единственная связывающая их часть умерла. — Ты должен заплатить за это, Освальд. Мне мало твоей жизни. Я хочу, чтобы ты знал, что та, кого ты любил всем сердцем, ради которой готов принять собственную смерть… я убью ее, а ты не сможешь мне помешать. И я хочу, чтобы именно эта мысль — о смерти единственного человека, который делал тебя полноценным — зудела в твоей голове, пока ты будешь умирать. Раздался выстрел, и живот Освальда скрутило адской болью. Казалось, один маленький кусочек железа смог разорвать все внутренности, и теперь они усиленным потоком лезли наружу. Все тело взорвалось огнем, и Кобблпот, задрожав, прижал ладони к кровоточащей ране, чувствуя, как кровь заливает их быстрым потоком. Загадочник все еще держал его, глубоко и тяжело дыша, и Освальд поднял на него тяжелый взгляд. Веки закрывались сами собой, и Кобблпот увидел только, как лицо Эдварда расплывается перед ним. В следующий миг чужая ладонь разжалась, и он почувствовал толчок. Край пирса, за который Освальд так отчаянно цеплялся ногами, исчез, и Пингвин упал. Как только он оказался в реке, тело выгнулось в мучительной агонии — вода была ледяной, и Освальд не выдержал контраста между горящим от боли телом и прохладой воды. У него не было сил, чтобы сопротивляться или барахтаться, поэтому его в мгновение потяжелевшее тело моментально начало опускаться на дно. Последними остатками сознания Кобблпот увидел, как там, далеко за поверхностью воды, исчезает силуэт Эдварда Нигмы. Загадочника. «Виктория! Он пошел за ней, он убьет ее!..» Из последних сил Освальд вытянул вперед руку, словно хотел достать до любимой, предупреждая ее, или схватить Нигму, чтобы задержать. Вода склизкими змеями обхватывала со всех сторон, утягивая вниз, обволакивая и расслабляя тело. Усмиряя боль и нашептывая успокоение. Лишая сознания и помогая уйти на другой конец. С этой беспокойной мыслью и протянутой к поверхности воды рукой Освальд потерял сознание и погрузился во мрак.***
Размеренным шагом Эдвард Нигма шел через узкий больничный коридор, скудно освещенный на те малые деньги, что городская мэрия выделяла местной больнице. Еще на входе в отделение санитары попытались остановить его, но теперь крепко спали в палатах, усыпленные маленькими дротиками со снотворным. Конечно, у Загадочника так и чесались руки по-настоящему застрелить любого, кто бы ему помешал. Однако Нигма принимал во внимание, что он не просто убийца-психопат, стреляющий направо и налево. И не собирался калечить каждого, кто попадался ему на пути. Не глядя по сторонам, Эдвард Нигма прошел к посту, за которым сидела медсестра. Совсем молодая девушка, которой невероятно шла униформа. Когда он подошел и облокотился о стойку, медсестра подняла голову и приветливо улыбнулась. Ответной улыбки не последовало. Девушка, начавшая работать всего месяц назад, захлопала глазами, недоуменно глядя на ничего не выражающее лицо Нигмы. Эдвард молча снял с себя шляпу и положил на стойку рядом с собой. — Здесь должна лежать девушка, — произнес он, и медсестра содрогнулась от безразличного холода его голоса. Называя имя, Загадочник запнулся, словно в его горле стоял ком. — Да, она в восьмой палате, — произнесла медсестра, проглядывая список пациентов. — Но извините, мы можем пускать к пациентам только членов семьи. — Это не проблема. Загадочник выжидательно смотрел на девушку, которая уже начинала нервничать под его стальным взглядом. Дружелюбная улыбка медленно сползла и уступила место панике человека, который впервые столкнулся с трудностями на рабочем месте. — Вы являетесь родственником больной? — неуверенно спросила она. — Она не больная, — хоть медсестра и имела в виду то, что Виктория на данный момент лежала здесь с другой проблемой, Эдвард все равно машинально подумал о том, что Зсас всегда не дружила с головой. А потому сработал старый инстинкт, который всегда так бесил Загадочника, когда того называли на голову больным. — Простите, конечно нет, — поспешила исправиться медсестра. — Она пациентка. Так вы родственник? — Да, — поспешно сказал Эдвард. Не в его правилах было врать, поэтому он старался быстрее отделаться от подобного вопроса. — Тогда я вас провожу, — медсестра вновь улыбнулась. Эдвард нетерпеливо последовал за ней. Остановившись у самой двери, она вдруг обернулась и восторженно посмотрела на него. — Вы ведь заместитель мэра? Нигма вновь поморщился, вспоминая провал своей карьеры, который он сам себе же и обеспечил. Вероятно, сейчас Барбара делила с Бутчем то, что осталось после Освальда. Самому же Эдварду теперь все это было ни к чему. Хотя он и продолжал думать о том, чтобы спросить с Барбары часть за то, что весь план придумал именно он. — Бывший, — поправил ее Нигма. Медсестра разочаровано вздохнула и, видимо, потеряла к персоне Эдварда всякий интерес, открывая перед ним дверь палаты. Несмотря на то, что Загадочник подавил в душе Эдварда все имеющиеся чувства, вид Виктории заставил сердце на жалкое мгновение болезненно сжаться. Убедившись, что медсестра ушла по своим делам, Нигма закрыл за собой дверь, подошел к кровати, на которой лежала Зсас, и опустился рядом. Край кровати был приподнят, от чего Виктория наполовину сидела, наполовину лежала. На лице, оказавшемся так близко к Эдварду, кислородная маска, на которой отражался пар от дыхания. Сломанные ребра проткнули легкие, и она не могла дышать самостоятельно. От движений Эдварда кровать прогнулась, и Виктория открыла глаза. Только увидев, кто перед ней, на ее лице отразился страх, и она подняла перебинтованные руки, от которых отходили трубки от капельниц, в отталкивающем жесте. — Тише-тише, — прошептал Загадочник голосом, полностью лишенным утешения. Он взял ее за руки и опустил их на кровать. Они дрожали. — Это просто я. Еще никогда Нигма не видел Зсас в столь беззащитном состоянии. Совесть совершенно не мучала его за то, что сделал все это именно он, а потому Эдварда не трогали ни синяки на бледном лице, ни перебинтованная грудь. — Хотел бы я извиниться за то, что сломал тебе пару ребер, но… — начал Загадочник, глядя в испуганные глаза перед собой. — Так как моя девушка мертва, думаю, это малое, чем ты отделалась. Виктория в ужасе раскрыла глаза, и Эдвард увидел, как за маской она раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но затем схватилась за грудь с перекошенным от боли лицом. Эдвард отпустил дрожащие руки и бережно потянулся пальцами к шее. Он почувствовал, как Виктория замерла, услышал, как на мониторе ускорился пульс, и улыбнулся. — Ты всегда была умной девочкой, Виктория, — заметил Загадочник очень спокойно. — Ты меня настораживала. Я всегда чувствовал, что, хотя ты и не понимаешь, что происходит, но где-то в глубине души догадываешься. Виктория продолжала смотреть на него с непониманием, дрожа и боясь сделать хоть один вынужденный вдох. Перед глазами до сих пор стоял образ Эдварда, держащего в руках железный лом. «Эдвард, ты не можешь!» — Ты была права, Эдвард бы не смог так обойтись с тобой. Ты была ему дорога. Как бы он этого не отрицал, но я-то знаю все, о чем он думает. В конце концов, ведь мы одно целое. Зсас выдохнула. — Ну да, ты бы сейчас сказала что-то вроде «Эдди, ты больной». Как хорошо, что не можешь. Я не больной. Просто у нас всегда были некоторые разногласия. Я — его темная сторона. Но я — его лучшая сторона. Я появился благодаря Кристин, именно она пробудила меня, когда пообещала запрятать Эдварда в Аркхем, а после ударила его. Эдвард долго сдерживал меня, но смерть Изабеллы сломала его. И он позволил мне взять все в свои руки. На лице Виктории был искренний ужас. Ее слабые руки продолжали дрожать, а пульс вновь участился. Она вспомнила все эти многочисленные взгляды Эдварда за собственную спину, все изменения в его голосе и взгляде, когда ей казалось, что с Эдвардом что-то не так. Вспомнила тот необоснованный страх, который порой испытывала рядом с ним. — Это именно я понял, что ты влюблена в Пингвина. Я придумал, как избавиться от Бутча и Гордона, все это время это был я! Не Эдвард, а я — его темная сторона, без которой он до сих пор был бы никем. Разъярившийся Загадочник вдруг утих. — Я любил Изабеллу, хоть Эдвард так и не дал ни разу мне ее коснуться. Она делала нас до странного целыми. Нам не хотелось избавиться друг от друга. Она даже дала мне имя… Только она умерла. Пальцы на шее Виктории сжались сильнее. — Помнишь, ты говорила, что месть важнее всего, — Эдвард вдруг улыбнулся. — Так вот, Виктория, я убил его. Освальда. Глаза Виктории в ужасе расширились, и она подняла руки, чтобы схватится за запястья Эдварда. Но он почувствовал только, как слабо его обхватили ее холодные пальцы. — О да, и на этот раз он точно не выживет. Слезы покатились из глаз, и Виктория вновь почувствовала себя маленькой сломанной девочкой, в один миг потерявшей все, что у нее было. Эдвард потянул Викторию на себя, заставляя подняться и принять неустойчивое положение. Получилось неаккуратно, игла вылетела из ее руки, оставляя за собой струю крови. Никто не обратил на это никакого внимания. Виктория сотрясалась в руках Загадочника от накатившей истерики, слишком быстро осознав цену своей потери. Нигма трепетно погладил ее по волосам. — Думаешь, я пришел, чтобы убить и тебя? — произнес Эдвард, заглядывая в ее покрасневшие глаза. — Нет, я оставлю тебя в живых. Чтобы ты жила и осознавала всю ту боль, что чувствовал я, потеряв свою любовь. Ты ведь тоже любила Освальда, я знаю. Больше собственной жизни. Только в этот раз тебе не удалось его спасти. Виктория попыталась отстраниться, но Нигма крепко держал ее. — Знаешь, почему я убил его, а тебя оставил в живых? Потому что ты слабее, чем он. Освальд бы нашел способ отомстить за твою смерть, но ты сломаешься и не сможешь. А еще, возможно, мне помешали дурные чувства Эдварда. Он, даже потеряв Изабеллу, не мог винить тебя в ее смерти. Ведь столкнул ее Освальд. При очередном упоминании об Освальде, слезы вновь потекли из глаз Виктории. Эдвард, наконец, выпустил ее и толкнул обратно на кровать. Зсас упала на подушку и бессильно закрыла лицо руками. — Думаю, теперь все честно, — произнес Загадочник напоследок, прежде чем выйти из палаты.