Вступление к четвертой части:
Let's watch this city burn (Давайте посмотрим, как этот город горит) From the skylights on top of the world (От городских огней на вершине мира,) Till there's nothing left of her (Пока ничего от него не останется…) Let's watch this city burn the world (Давайте посмотрим, как этот город сожжет мир!)
Hollywood Undead — City
Освальд Кобблот сидел в тени рабочего кабинета собственного клуба и, задумчиво нахмурившись, смотрел в никуда. Его мозг усиленно старался решить сложный вопрос, внезапно возникший среди устоявшейся скучной рутины. За весьма краткий промежуток времени (всего три месяца) Пингвину в очередной раз удалось вернуть клуб, и теперь он не потерпел поражения в его содержании, учась на старых ошибках и пользуясь тем, в каком состоянии его оставила Барбара. Она исчезла, и никто так и не нашел ее. До сих пор Кобблпот не знал, убил ли ее кто-то, или красавица просто удачно сбежала и спряталась. В любом случае, теперь он был готов дать отпор на любые ее действия. В карман теперь шел превосходный доход от лицензий. Спрос на них оказался велик, и лишь один принципиальный любитель справедливости Джеймс Гордон кривил рот, слыша о «лицензии Пингвина». Враги были легко и методично устранены, деньги спрятаны, а власть закреплена. После стольких тяжело прожитых лет все, наконец, стало так, как Кобблпот хотел. А ведь когда-то у него было все. И это все было столь идеальным. Освальд имел даже слишком много, чтобы удержать в своих руках. Пост мэра, мафия и даже любимая девушка. Было достаточно лишь одного, чтобы лишить Кобблпота всего, и неизвестно что это было: выстрел Нигмы в него или толчок Освальдом несчастной Изабеллы. Пингвин до сих пор в должной степени не мог осознать, как все умудрилось рухнуть в один прекрасный момент. Разрушиться так быстро, что единственное, что осталось в памяти — лишь мощное сплетение эмоций и взрывной шквал боли. После подобного невольно становишься… спокойней, рассудительней. Потеряв половину эмоций в момент смерти, получаешь возможность рассуждать здраво, а не поддаваться лишней истерии и панике. Лишь поэтому Пингвину вновь удалось насильно забрать власть в свои руки. Кобблпоту повезло, верные ему люди все же остались (а кому понравится служить шизофренику в зеленом костюме), и он без труда вновь подмял мафию под себя. От политики Освальд решил отказаться, слишком много проблем она приносила. Приходилось делить свою жизнь, а это перестало приносить удовольствие. Поэтому Пингвин решил ограничиться одной лишь мафией. Ведь она всегда была его главной финальной жизненной целью. Жизнь была слишком спокойна, рутинна и даже, в каком-то смысле, беспечна, пока дьявол не принес Кобблпоту очередную проблему (ведь мало он выдержал испытаний, нельзя просто так взять и оставить его в покое наслаждаться жизнью, что-то обязательно должно произойти). Внезапно объявившаяся в городе София Фальконе (эти Фальконе безбожно появлялись, словно кролики из шляпы фокусника), не теряя даром ни минуты, сразу же направилась к нему в клуб, едва лишь сойдя с поезда, и напросилась на личную встречу. Кобблпот был к этому готов, стоило ему только узнать, что София в городе. Пингвин знал, что дочь великого мафиози придет к тому, кто сместил ее отца, но никак не ожидал заявления на дружбу (разве что мести). Естественно и однозначно это была грязная ложь. Он, Освальд Кобблпот, распознавал подобное на раз-два. Ведь и сам был таким. Любой опытный лжец обязан чувствовать, когда его пытаются обмануть. Не желая, чтобы им манипулировали, пришлось сделать ход первым. Глупые мафиозные боссы, уже столь давно затаившиеся в своих мечтах о мести и возвращении старого главы семейства в самых отдаленных и грязных уголках Готэма, сразу же выползли к дочери Фальконе, умоляя уничтожить власть Пингвина. В этот момент Кобблпот и убрал их всех за один раз. Это был один из самых приятных моментов в его жизни — наконец, до конца убрать мафию, наблюдая при этом горькие слезы последней из Фальконе. Но когда позже София вновь пришла к нему, предложив сотрудничество, Освальд растерялся. Она слишком упорно навязывалась, и это переходило границы обычных манипуляций. Кобблпоту это не нравилось. Это напрягало. Сейчас, слыша приглушенную клубную музыку, Освальд пытался решить, как лучше поступить с Софией Фальконе. — Ну? Как ты думаешь, что мы будем делать? — обратился Пингвин, оглядываясь на дальнюю стену своего кабинета. Там, хоть и в углу, но все равно на видном месте, стояла ледяная статуя. Со стороны казалось, что это искусно выполненная работа, но только избранные люди Пингвина знали, что на самом деле там, во льду, заморожен настоящий человек. — У тебя опять нет идей? Как только Кобблпоту удалось урегулировать власть в достаточно твердом положении, он тут же назначил за голову Нигмы, или как теперь себя величал сбежавший преступник — Загадочника, крупную сумму. И уже через три недели немало известный Виктор Фрайс, который однажды помог Освальду в одном не самом приятном деле, принес ему в подарок это произведение искусства. Пингвин оценил. Он любил подобную эстетику. Пугающе, но красиво. А главное, его в любой момент можно разморозить. И Нигма служил прекрасным символом того, что будет с каждым, кто перейдет дорогу Кобблпоту. Но самым главным было то, что Эдвард, наконец, молчал. На его застывшем лице блестело выражение искреннего страха, руки были выставлены вперед в бесполезной попытке защититься, и, каждый раз, глядя на него, Пингвин ехидно улыбался, представляя себе, как происходил процесс заморозки. — Очень жаль, обычно твои идеи просто пестрили остроумием, — Освальд устало посмотрел на бывшего друга. Любая дружба рушится, если один из друзей решит выстрелить другому в живот, а после сбросить на дно реки. Ну или сбросить девушку своего друга с моста прямо под движущийся поезд. Или же переломать чужой возлюбленной все кости, а после довести до суицида. Пингвину до ужаса хотелось убить Нигму, но вариант мистера Фрайса заставил его подождать. Возможно, когда-нибудь Освальд придумает для Эдварда достойный заслуженный финал и разморозит его, чтобы изрядно измучить. А сейчас приятно знать, что жизнь для него не окончилась, но застыла, словно сон. Не одному же Освальду проводить свои дни в бессмысленной и повторяющейся скучной рутине, пусть и заполненной тем, что ему очень нравилось. Раздался звук раскрывшейся двери. Кобблпот недовольно обернулся, чтобы узнать, кто помешал ему, но застыл, увидев, кто перед ним. София Фальконе, дочь уважаемого всем Готэмом главы мафии, стояла в дверях, хищно улыбаясь. София, как все же невольно отметил Освальд еще в первую встречу, была опасно красивой. Больше всего привлекали внимание горящие пламенем и врожденной итальянской страстью темные глаза. Пышные волосы тяжело падали на откровенное декольте нежно-синего, неприлично короткого платья. Итальянка гордо и изящно прошла к нему, не стесняясь виляя бедрами. — Я помешала твоим уединенным раздумьям? — нежную заботу ее мягкого голоса сопровождал очаровательный акцент. — Вовсе нет, — довольная улыбка расползлась по лицу Пингвина, искажая его черты лица. Он ожидал, что Фальконе хоть как-то отреагирует на это, показывая свое омерзение, которое он так привык видеть, но не дождался и подозрительно прищурился. — Кажется, я тебя не приглашал. — Я пришла пригласить тебя на ужин, — София гордо задрала голову, словно ее совершенно не смущало, что свидание назначает именно она. Это предложение вызвало у Пингвина лишь смешок. Он легко встал и прохромал к Софии. Мало того, что сломанная нога искорежила его походку, так еще и ноющая периодически рана в животе заставляла сгибать спину, делая его еще ниже. Но Освальда это уже не смущало. — А не слишком ли ты переоцениваешь свое обаяние? — Освальд был ниже на полголовы, но это не мешало одним своим видом показывать, что хозяин положения именно он. — Я убил всех твоих людей. Думаешь, я поверю в твои чистые помыслы? Фальконе, не смущаясь, провела пальцами по отворотам его пиджака. Освальд застыл в изумлении, позволяя ей подобную дерзость. — Твоя власть, конечно, на высоте, но, чтобы утвердить ее, тебе нужно имя Фальконе. Если все будут знать, что мы с тобой в дружбе, к тебе будет меньше претензий. Дочь мафиози провела ладонью по жилету Освальда, и тот опустил взгляд, уставившись на ее руку. — Так как насчет ужина? — вкрадчиво спросила Фальконе, томно моргая. Пингвин вздохнул. Он развернулся, небрежно отталкивая от себя Софию, и вернулся в свое кресло. — Я подумаю над твоим предложением, — невозмутимость Пингвина, казалось, вовсе не обидела ее. — Я буду ждать твоего решения, Освальд. Его имя Фальконе произнесла слишком нежно. Ласково. Любой, даже идиот, различил бы фальшь. После чего она развернулась и вышла из кабинета. — Она — проблема, Эдди, — Пингвин посмотрел в сторону статуи так, словно она могла ему ответить, но та лишь молчала. — Серьезная проблема. Она попытается забрать у меня то, что я с таким трудом вернул обратно. А потерял кстати из-за тебя. Будто твоя шлюха стоила всего этого. Но я не позволю Софии это сделать. Было бы намного проще просто убить ее. Не осталось людей, которые бы решили отомстить. Но авторитет — очень капризная вещь. Сегодня их нет, а после ее смерти найдутся внезапные защитники. Людям порой важно мстить ни за что. А еще Фальконе предлагала выгодную сделку. Кокетство Софии было Освальду до беспредела безразлично. Хоть она и источала собой само воплощение страсти, и уже не в первый раз пыталась заигрывать с ним, не переходя границы дозволенного, Кобблпоту на это было глубоко наплевать. Лишь один взгляд вызывал у него желание вырвать из груди собственное сердце. Глаза, скрывающие в себе истинное безумие в эстетичном обличии. Жаль, он больше их не увидит. На любые подобного рода вопросы Пингвину теперь было все равно. Он думал лишь о своем клубе. — Хотя, наверное, избавиться от нее все же нужно, — покачал головой Пингвин, вновь глядя на Эдварда. Загадочник. И как он только додумался до столь смехотворного имени? — Но все же, хотелось бы выжать из нее весь максимум. Как думаешь? Ты же знаешь, мне всегда важно твое мнение.***
— Пингвин! — требовательный голос Гордона эхом отразился от стен клуба, и Освальд, надевающий пальто поверх серого пиджака, бессильно выдохнул. Он развернулся на каблуках и, со звоном опустив трость на пол, уставился на детектива, бесцеремонно прошедшего в его заведение в нерабочее время. — Что тебе нужно, Джим? — недовольно спросил Освальд. Вечное преследование со стороны детектива неимоверно утомляло, а в последнее время начало еще и раздражать. Кобблпоту только удалось до конца внедрить систему своих лицензий в обиход, но Джеймс Гордон настойчиво пытался обрезать ему все пути. — Ты прекрасно знаешь, что, Пингвин, — Джим остановился буквально в шаге от него и смерил пронзительным взглядом, полным ненависти и презрения. Освальду пришлось высоко задрать голову, чтобы посмотреть на детектива в ответ. — Избавься от своих лицензий! — Нет! — Освальд приподнял брови и вытянулся во весь рост. Назойливость Гордона уже начинала порядком раздражать. Интересно, как бы тот отреагировал, узнав, что его лучший друг — детектив Буллок — находится в доле от легализации лицензий? — Ты не вовремя, Джим, я ухожу по делам. Пингвин сделал попытку отойти от Гордона, но тот молча преградил ему дорогу. — Это еще не все, Кобблпот… Джим замолчал, услышав звон каблуков. В зале появилась Айви, которая еще полчаса назад ушла, чтобы собраться на встречу вместе с Пингвином. На ней был темно-зеленый костюм, изящно подчеркивающий тонкую талию и длинные ноги. Освальд не мог не забрать ее из того ужасного места. Наступала зима, в доме не было отопления, да и он был благодарен за то, что она спасла ему жизнь. Дать ей крышу над головой было меньшим, что Кобблпот мог сделать для нее. Пингвину пришлось потратить немало сил и времени, чтобы убедить Айви одеваться нормально, а не во всякое бесформенное старье. Конечно, бедняжка провела в притоне так долго, настолько боялась того, что к ней кто-то пристанет, что Освальд бился над ее проблемой достаточное количество времени. Но результат был неплохим — он привел ее в порядок, и больше Айви не выглядела, как бездомный заморыш. Даже рыжие волосы стали казаться ярче. Гордон молча оглядел Айви с ног до головы, и Освальд почти ощутил, как неуверенно та почувствовала себя под его взглядом. — Твой новый аксессуар, Кобблпот, — продолжил Джим, вновь глядя на него. — Ты о чем, Джим, уточни. — Я про твою ледяную статую в кабинете. Видел ее в газете на днях. Прямо произведение искусства. Но кого-то она мне напоминает. Кобблпот закатил глаза. Этого ему еще не хватало. — Да, действительно, браво мастеру, — ответил он и попытался отстраниться от детектива, но тот продолжал напирать. — Как тебе удалось заморозить Нигму? — спросил Гордон, сверкая стальным взглядом. — Вы же были друзьями, чем он тебе не угодил? — Если бы это и в самом деле был Эдвард, — Освальд скромно улыбнулся, бросив на Джима невинный взгляд, — я бы тебе сказал. Освальд заметил краем глаза шевеление. — А разве это не… — начала Айви, неуверенно подняв руку в воздух, встревая в разговор, и Гордон цепко посмотрел в ее сторону. — Закрой рот, Айви! — прикрикнул Пингвин, и Айви мгновенно замолчала. Она уже привыкла к тому, что Кобблпот постоянно повышает голос, но это до сих пор вселяло в нее страх. — И иди в машину. Пеппер быстро ретировалась из клуба, цокая каблуками, пока детектив наблюдал за ней пристальным взглядом. — Быстро же ты заменил одну свою девчонку на другую, — заметил он небрежно. Глаза Освальда в ярости расширились, а в сердце больно кольнуло от упоминания той, о ком он старался думать как можно меньше. — Никогда, — прошипел Пингвин, хватая Гордона за пиджак и притягивая к себе. — Никогда не говори о ней. Иначе я закрою глаза на то, что мы с тобой друзья. Джим удивленно и несколько испуганно посмотрел на него, прежде чем выцепить рукав из крепкой хватки и сделать шаг назад. После столь непростого разговора Кобблпот сел в машину недовольный и рассерженный, как никогда. Айви телом почувствовала его настроение и отсела подальше, чтобы не попасть вдруг под горячую руку. Хотя Освальд еще никогда не был жестоким по отношению к ней, а очень даже наоборот, баловал красивыми вещами и прочими мелочами, старая привычка получать по лицу у нее осталась. Пингвин достал из кармана телефон и набрал номер. — Виктор, мне кое-что нужно. Пока Освальд диктовал в телефон длинный список требований и инструкций, Айви, которую это никогда не волновало, с интересом смотрела в окно. Конечно, ей нравилась ее новая жизнь. Жить в красивой квартире, одевать приличные вещи и всегда быть сытой. И Айви совершенно не волновало, на каких именно вещах зарабатывает Кобблпот. Пока она могла получать от жизни все, она это делала. — Зачем ты взял меня с собой? — спросила Айви, когда Пингвин отложил телефон. В его присутствии она всегда чувствовала себя спокойно. Пеппер не знала почему, но в отличии от других мужчин, Освальд не был похож на того, кто собирается прижать ее к стене при первой же возможности. — Для приятной компании, — Освальд растянулся в улыбке, которая всегда так не нравилась Айви. Она была насквозь фальшивой и настолько жуткой, что пробирала до глубоких мурашек по телу. Они приехали в ресторан, в котором Пингвина уже полчаса ждала София Фальконе. Это было достаточно популярное место в городе, поэтому Освальд опасался того, что их может увидеть значительное количество человек. София сидела за одним из центральных столиков, с гордым и довольным видом потягивая вино из бокала. Освальд прохромал в ее сторону, галантно помог Айви сесть за столик и сел рядом с ней. — Здравствуй, София, — он улыбнулся, глядя на ее удивленный вид. — Я рассчитывала на то, что мы с тобой будем одни, — София кинула недовольный пренебрежительный взгляд на Айви. Та хоть и стушевалась, но совершенно неуместно покраснела. Айви, смущаясь собственных мыслей, не могла не отметить, насколько красивой была женщина, сидящая перед ней в ярком красном костюме с откровенно открытым декольте. — Ты не уточняла, когда приглашала на ужин, — ответил Освальд, доставая из кармана сигареты и моментально закуривая. Он кинул на Айви предупреждающий взгляд, потому что она каждый раз начинала лекции о вреде окружающей среде. Но сейчас та явно понимала, что не стоит говорить об этом. — Тогда представь меня своей даме, — Софии явно было тяжело говорить, потому что ее ломанный английский сочетался с невероятным акцентом. — Это Айви Пеппер, — Освальд деликатно указал на смутившуюся Айви, — Айви, это София Фальконе. — Она твоя девушка? — тут же уточнила София, упираясь локтями о стол и склоняясь над ним. Ее хищный взгляд продолжал недовольно блуждать по телу Айви. Кобблпот усмехнулся и стряхнул пепел. Айви было семнадцать, и Освальд каждый раз недоумевал, слыша подобные комментарии. Кому могло прийти в голову, что он, взрослый мужчина, которому почти тридцать пять, способен затащить в постель ребенка. — Нет, — ответил он. — Она моя помощница. Делает за меня всю бумажную работу. На самом деле это была ложь. Всей этой ерундой занимался мистер Пэн, потому что Освальду попросту скучно заниматься этим. Но Айви он ничем не напрягал. Просто позволял быть рядом и краем глаза следил за тем, чтобы никто из его не самых воспитанных людей ее не обижал. Для Кобблпота Айви во всех смыслах была не более, чем ребенком. — Понятно, — в резком голосе Софии прозвучала неуместная ревность. — Есть особая причина, по которой ты пригласила меня сюда? Например, засветиться рядом со мной для прессы. Спросить меня о делах. — Я пригласила тебя, потому что ты мне нравишься, — сходу ответила София, вновь недобро взглянув на Айви, которая чуть не поперхнулась водой. К ним подошел официант, спросив о том, чего бы они хотели. — Заказывай все, что хочешь, — улыбнулся Освальд, наклоняясь к Айви, — а я буду виски. Двойной. София поджала губы из-за того, что ей подобного предложения не поступило. Однако она продолжала выжидающе смотреть на Освальда. — Меня это не интересует, — спокойно ответил Кобблпот Фальконе, которая в ярости сжала в руках салфетку. — Ты по мальчикам? — наигранно безразлично спросила она. Освальд в ответ лишь закатил глаза. — А похоже? — спросил он, растянувшись в ехидной улыбке. Когда-то он скрывал за ней все свои обиды. — Я видела статью в газете, где писалось обратное, — продолжила София. — Это та самая статья, где… — начала Айви, но Пингвин тут же положил руку на ее плечо и сдержанно улыбнулся. — Закрой рот и ешь, Айви. Освальд обернулся к Софии и бросил сигарету в пепельницу на столе. После чего сразу же достал следующую. — Готэмская пресса полна разномастных статей обо мне, — произнес он прямо с сигаретой во рту, — информации было столько, что в какой-то момент я устал ее читать. Что бы ты там не прочитала, я бы не стал слишком сильно этому верить. Многие журналисты склонны придумывать сказки ради сенсации. — Хорошо, — София кивнула. — Я поняла, я тебе не интересна. Тогда перейдем к другому вопросу. Я спонсирую Готэмский приют для бездомных детей или детей, которых забрали социальные службы. Я бы хотела, чтобы ты помог мне с этим. — С чем? С детьми? Я ненавижу детей, — Освальд поморщился и поймал на себе недовольный взгляд Айви. — К тому же, я не собираюсь становиться спонсором. Это приносит только убытки. — По началу, — согласилась София, — но потом это начинает приносить определенный доход. Например, внутри здания можно устроить подпольную организацию, а детский труд не нужно оплачивать. Пингвин нахмурился. — Это незаконно. В ответ София лишь пожала плечами. — То, что делаешь ты, тоже незаконно. И раз ты ненавидишь детей, то не будешь охвачен муками совести из-за того, что они работают день и ночь. Освальд задумался. София предлагала очень незаконную, но, насколько он был осведомлен, выгодную махинацию. С одной стороны, его желание заработать кричало внутри, но с другой, он прекрасно понимал, что Фальконе изворачивается как может, лишь бы получить с него что-то. Но что именно, до сих пор не понимал. Быть может, она хотела его подставить, предать, втереться в доверие, а затем убить. — Мне, опять же, это неинтересно, — произнес Освальд, а затем встал, делая жест Айви последовать за ним, и бросил в пепельницу еще одну сигарету. Он достал из кармана пачку купюр и небрежно бросил несколько на стол, не отсчитывая, но прекрасно зная, что этого хватит с лихвой. — Надеюсь, мы с тобой больше не встретимся. Айви неловко пошла за ним, бросив последний взгляд на разъяренную Фальконе.