72 часа для Гарри

Малфой звучал уверенно, но как-то грустно. Словно заранее смирился со всем, что может произойти с ним в эти оставшиеся несколько часов. Сквозь открытые двери виднелась толпа гостей, некоторые из них уже успели обратить внимание на Гарри и его «покупателя», но сам Поттер был слишком занят своими мыслями. Драко знал, что он ненавидит подобные мероприятия. Откуда, если Джинни вышколила его так, что он на уровне автоматизма улыбался, жал руки и позировал, поддерживал беседу, иногда, очень редко, даже искренне. Да и вообще, все эти мелочи, что походя выдавал Драко, которые Гарри замечал, и которым удивлялся весь день, но не тратил время на их обдумывание, откладывая все на потом, были чем-то важным… Однако и сейчас было не время… Драко тронул его за ладонь, ненавязчиво увлекая за собой — на них уже откровенно пялились собравшиеся отметить успешный аукцион волшебники, и стоять так в дверях было неприлично. Как только Гарри зашел в зал, вокруг него образовалась настоящая давка. Потому что всем было до жути интересно, почему он пришел сюда с Малфоем. И когда он подошел, наконец, к Министру, чтобы заявить свое почтение, тот робко и неуверенно на него посмотрел: — Прости, Гарри, за это, но он прошел все стадии отбора, и твоя подруга заявила, что мы не имеем права отказать ему в участии в благотворительном аукционе. Ты в порядке? — Все отлично, сэр! Все просто очень хорошо! Я отлично провел время, это были лучшие выходные за несколько лет! Я должен буду сказать слово, раз уж появился, да? — Конечно, Гарри, конечно, мы ждали тебя раньше, но раз уж все так случилось… — Я понял, понял, мне нужно только поговорить с Джинни, она здесь? — С самого начала! Она участвовала в открытии, хотя так занята подготовкой к вашей свадьбе, что едва не отменила свое участие… — И где?.. — он не закончил свой вопрос. Конечно, его невеста обнаружилась в самом центре событий, который даже с его появлением не сместился к его персоне. Иногда Гарри казалось, что его присутствие на подобных сборищах не нужно вовсе — Джин сделает всю работу. Поттер обернулся, и только сейчас понял, что Драко все это время полупрозрачной тенью стоял за его плечом, но министр с ним даже не поздоровался, а Малфой, понимая, что его присутствия здесь никто не ждал, увлеченно рассматривал бокал с шампанским, но судя по его содержимому, даже не притронулся к спиртному. — Драко, — Поттер наклонился к самому его уху, чтобы тот лучше услышал его слова. — Мне нужно перекинуться парой слов с Джинни. Побудешь пока здесь? Я хотел бы, чтобы во время речи ты был рядом со мной… Парень выслушал его молча. Кивнул. И Гарри оказался потрясен тем, насколько иначе Малфой выглядел сейчас. Взгляд, жесты, осанка, весь его вид настолько отличался от того Драко, что Поттер видел весь этот день, что захотелось даже протереть глаза. — Эй, не волнуйся. Здесь все слишком придерживаются приличий, чтобы сделать что-то провокационное. — По своему расценил замешательство Гарри Малфой и еще раз кивнул: — Иди. Я никуда не денусь. Гарри нерешительно отошел, но как только приблизился к невесте, понял, что очень жалеет о том, что не попросил Драко присоединиться к нему. Он дарил какую-то ненавязчивую, но вполне ощутимую уверенность. Которой теперь Поттер не ощущал. — Гарри! Дорогой! — широко улыбнулась Джиневра, в мгновение ока превращаясь из светской львицы в любящую робкую невесту. — Я так соскучилась по тебе. Я посылала сов, но все они вернулись… Как ты провел эти выходные? И с кем? Я надеюсь, ты был почтителен к Победителю аукциона? Он заплатил просто нереальную сумму за участие и свою победу заслужил честно! — Я надеюсь, что Драко провел время так же хорошо, как и я… — ответил Гарри, разочарованно глядя на свою невесту. — Ты прекрасно выглядишь… — О… Спасибо, милый, я очень хотела тебя порадовать… Ты… — только сейчас девушка внимательно посмотрела на своего жениха и даже запнулась. — Ты тоже замечательно выглядишь! — удивление на ее лице было почти безобразным. А еще на ее лице очень точно обозначился момент осознания, о ком только что говорил Гарри. — Постой, ты сказал, Драко? Малфой?! — неприлично повысила голос пока-еще-мисс-Уизли, обратив на себя внимание всех, кто стоял достаточно близко, чтобы ее услышать. — Ты провел выходные с … — она замолчала, ощутив кожей неожиданную тишину вокруг них. — Драко Малфой — Победитель аукциона? О. Мерлин! Какой кошмар… То есть… Я хотела сказать… — поведение девушки было очень далеко от ее привычной тактичности и дипломатичности, которую теперь Поттер мог смело назвать лицемерностью и игрой на публику. И как раньше он этого не замечал? — Это он тебя так нарядил? — уже тише произнесла все еще шокированная Джинни, и пока она не начала городить еще большую чушь, Гарри задал тот вопрос, ради которого он, собственно, и появился здесь. — За что ты меня любишь, Джинни? Во все еще звеневшей тишине этот вопрос оказался достоянием общественности. И девушке пришлось отвечать — быстро, громко, так, чтобы никто не усомнился в ее искренних чувствах: — За то, какой ты хороший, Гарри! За то, какой ты честный, самоотверженный, смелый! За то, что победил Волдеморта своей отвагой и бескомпромиссностью! За то, как ты относишься ко мне и моей семье! За то, что выполняешь мои маленькие прихоти и радуешь меня каждый день своим присутствием в моей жизни… Я просто люблю тебя, и все… — немного застенчиво попыталась закончить Джиневра, но и в этой интонации Гарри теперь услышал фальшь. — А за что я тебя люблю? — этот вопрос прозвучал тише, умиленная публика потихоньку отвлекалась на обсуждение произошедшего. И вопрос этот Гарри задал не только Джинни. Но и себе. Джинни отвечала. О том, что она красивая, она делает его счастливым, у них скоро свадьба, она будет рада лет через пять-семь завести с ним детей, что она поддерживает его по жизни. Помогает принимать решения и направлять в сложном волшебном мире. Ждет его дома с работы… Это уже была неправда. Джин встречала его редко, у нее была своя насыщенная жизнь вне дома. Да и не любила она угрюмый темный особняк, предпочитая планировать, как они купят дом, и она его обустроит, и они будут принимать гостей. А иногда и устраивать приемы или какие-нибудь общественные мероприятия. Гарри слушал вполуха, находясь в какой-то прострации. Тем временем Джин подвела их к столику, который уже занимали другие гости. Обычно Гарри тут же предлагал ей стул, помогал устроиться, и чаще всего гости просто уступали им место, которое больше всего понравилось девушке в данный момент, и естественно место рядом с невестой, и не важно, было ли оно занято. И не дай Мерлин кто-то в присутствии Поттера оскорбит Джинни или ее друзей! Гарри тут же должен вступиться, должен отстоять ее честь, и не важно, это связано с участием в войне или комментарием о шляпке. Гарри стало смешно. Он был смешон в своем потакании хотелкам Джинни. И это вполне входило бы в его представление о семье, если бы не масштабы этих хотелок и потаканий. Было время, когда Поттер готов был достать для нее звезду с неба. А она этим беззастенчиво пользовалась даже тогда, когда это желание у Гарри пропало. Она не плохая, нет, она искренне любит его, искренне хочет с ним семью. Только кроме этого желания у нее ничего и нет… — Гарри, ты не попросишь мистера Зальцмана пересесть? — Нет, дорогая, ты можешь сделать это сама, но не вижу причин просить его об этом, я сейчас буду выступать с речью. Все ведь этого так ждут… — Девушка хотела уже подорваться и пойти за своим женихом. Но тот так тихо и бескомпромиссно проговорил: — И рядом стоять со мной будешь не ты, — что она застыла некрасивым изваянием, не зная, как поступить. Гарри использовал это для того, чтобы вернуться к Драко. Но просто так это сделать не удалось. Его останавливали на каждом шагу, интересовались прошедшими выходными и планами на ночь, иногда совершенно неприемлемо намекая на нечто непристойное, сообщали о каких-то старых новостях, и добраться до Малфоя все никак не выходило. В конце концов, когда министр сделал страшное лицо и призывно помахал в сторону сцены, а ведущий уже начал потихоньку подводить тему разговора к выступлению героя, Гарри невежливо перебил пожилую мисс Мантгомери и вырвался из ее общества. Его взгляд метался по публике, но Драко не было. Нигде. Еще раз поискав его глазами, он наткнулся на какую-то странную кучку людей, и смог-таки рассмотреть блондинистую макушку в самой ее гуще. Он рванул туда, не разбирая, кого толкает на своем пути, что там несет ведущий о его зеленых глазах, он просто сорвался на помощь Малфою. Увидев Поттера, парень опять опечаленно опустил голову, но заметив на лице Гарри его вечно героическое выражение, поспешил действовать сам. Его глаза буквально кричали о том, чтобы Гарри не вмешивался. Вскинув подбородок, Малфой обвел взглядом всех обступивших его господ: — Я хотя бы имею достаточно смелости и достаточно честен, чтобы признать свои ошибки и заплатить за них. Но ведь без моих промахов вам было бы слишком скучно жить, да? Ведь о своих скелетах в шкафах вы не будете трепаться в светской тусовке и порождать абсурдные сплетни? Хотя могу поспорить, что каждый из ваших почтенных собеседников был бы не прочь перемыть вам косточки или почитать о вас какую-нибудь гадость в Пророке… Я больше не отвечу вам, уважаемые. Не вижу смысла… Он как горячий нож сквозь масло прошел через толпу, остановился прямо перед Поттером, решительный, яркий, словно поймал волну подъема, он смотрел ему точно в глаза, не отпуская взгляд, не снижая интенсивности их взаимодействия. Несмотря на то, что они друг друга даже не касались, оно было заметно всем вокруг. Драко был таким… Таким неописуемым! Что невозможно было оторвать глаз… Гарри сам не понял, что произошло. Что случилось за этот момент такого, что всё вокруг стихло, и самым важным оказалось услышать, что Малфой ему скажет сейчас, узнать, что он сделает… В их мир ворвался Сонорус. Ведущий призывал на сцену Гарри Поттера, Героя Второй Магической войны, Кавалера Ордена Мерлина, Золотого мальчика, Избранного… Этот фарс длился бы еще долго, если бы сам Поттер его не прервал. Он произнес Сонорус, чтобы перебить заводилу: — Я! — произнес Гарри спокойно, но потолок задрожал от его усиленного чарами голоса. Люди вокруг постепенно затихали, заинтересованно наблюдая за Поттером, который смотрел на кого-то в толпе. — Я приглашаю на сцену человека, с которого нам стоит брать пример! — Драко отчаянно надеялся, что это не про него, но кажется его Гарри решил проверить его на прочность всеми возможными способами. — Пример честности с самим собой, пример чести и достоинства, попранных обществом, но не забытых в душе. — Малфой прикрыл глаза. Он не мог и не хотел показывать то, что происходит у него на сердце от таких слов. Не этим людям. Не в такую ночь. — Я хочу, чтобы на эту сцену поднялся тот, кто еще помнит, что такое бескорыстие. Что такое душевная щедрость. Что такое доброта в самой ее простой сути. — Внезапно вдохновленный тем, как искренне и желанно прозвучало это «я хочу», Гарри снова повторил эту простую фразу: — Я хочу, чтобы каждый из вас после сегодняшнего вечера стал хоть немного таким же щедрым на тепло и человечность, как тот волшебник, с которым я провел эти чудесные три дня. — Драко обуревали схожие с Поттером чувства, и он уже смелее посмотрел на так и не отведшего от него своих глаз парня, наполняемый странным светом и радостью. — Я хочу, — опять повторил Гарри, — пригласить на эту сцену и представить вам Победителя аукциона по сбору средств для Дома сирот при больнице Святого Мунго. — Те, кто стоял ближе, уже поняли, что произошло, но остальная аудитория возбужденно зааплодировала в ожидании этого момента. Гарри протянул руку, и Малфой не смог устоять, чтобы не взять её. Они вместе поднялись по ступеням, и когда все, наконец, увидели, кто стоит рядом с их Героем, в зале наступила полная тишина. — Драко Малфой! — прогремело под сводами высокого потолка, — я перед лицом всей этой достопочтенной публики благодарю тебя! За самые потрясающие три дня, что мне довелось провести с… я уже даже и не помню с какого момента… За твои внимание и заботу, за искренность и тепло. У меня много друзей, каждый в этом зале может назвать себя таковым, — без сарказма сказал Поттер, но горечь в его голосе не могла укрыться от Драко. — Но именно ты был тем, кто напомнил мне, что такое дружба, семья, увлеченность любимым делом… — он развернулся к Малфою лицом, почти закрывая его от глаз свидетелей этого более чем странного признания. — Спасибо тебе, Драко… — совсем тихо, уже без Соноруса сказал Гарри, и хотел пожать ему руку, но кто-то сбоку громко прочистил горло, и на Поттера уставились два требовательных глаза министра. Парень покорно кивнул: — Спасибо тебе, Драко, — уже вновь громогласно объявил Гарри, — от лица каждого ребёнка из детского дома Святого Мунго за твою щедрость, которая поможет им в это нелегкое время! За спиной министра раздалось угуканье совы, и ему в руки упал конверт. Он спешно его раскрыл и достал свернутый пергамент. Гарри обратил на это внимание, но все же закончил то, что ему не дали сказать: — Я очень надеюсь, нет, я хочу, чтобы эти три дня не остались единственными, когда мы провели время без наших школьных привычек! Мне понравилось общаться с тобой мирно намного больше, чем задирать и воевать в коридорах Хогвартса… — лицо Малфоя осталось беспристрастным, но теперь пришла пора Гарри замечать то, что не видит никто вокруг — Драко немного опустил плечи, а его глаза резанула боль и сожаление, а еще Гарри показалось — прощание. Они пожали друг другу руки, но для Поттера этого было категорически недостаточно. Однако он каким-то шестым чувством уловил, что иных проявлений эмоций лучше не допускать. И дело было не в людях вокруг. Слишком ранимым выглядел Драко. Всего на секунду, на одно мгновение, но этого было достаточно, чтобы Гарри умерил свой пыл. Он хотел увидеть того Малфоя, с которым провел весь сегодняшний день, а не его публичную версию. И готов был подождать. — Драко Малфой! — раздалось из-за их спин, и парням пришлось обернуться. — От имени Министерства Магии объявляю вам почетную благодарность за участие в благотворительном аукционе и судьбах детей, потерявших своих родителей в годы Второй Магической войны! Мужчина всунул пергамент в руки Малфоя, тот кивнул, но ответить все же пришлось: — Спасибо, министр, это большая честь… Его слова утонули в нарастающем ропоте публики — недовольном и тревожном. — Тишина! — рявкнул волшебник. — Вечер продолжается! Гарри, как чувствовал, что нужно было схватить Драко за руку и просто уйти отсюда. Потому что, как только они спустились с лестницы, его окружила толпа, и он потерял Малфоя из виду. И это не было бы проблемой — за этот вечер Гарри уже проявил чудеса нетактичности, расталкивая людей, чтобы добраться до цели, но среди этих волшебников была Джинни, которая выглядела как разъяренная мантикора. Она буквально вцепилась в локоть Поттера, прошипев на ухо: «Ты должен мне объяснений, Гарри Поттер!», и бесцеремонно утащила его в угол. Его решительное: «Не сейчас, Джинни…» утонуло в сверкающих бешенством глазах. В таком состоянии он видел девушку впервые, даже во время сражения она не была настолько зла. И Поттер справедливо расценил, что натвори она сейчас что-то ужасное, ему самому потом и расхлебывать. Поэтому он позволил увести себя. — Гарри?! Что это, Мордред тебя раздери, было? Малфой? Добрый? Щедрый? Неравнодушный к детским судьбам? Ты что, под Империо? — А чем это отличается от того, что ты говорила о Победителе аукциона? Я сегодня в кафе наткнулся на твое интервью Пророку… «Конечно, я безумно скучаю по любимому. Но он делает благое дело, как и беспрецедентно щедрый и великодушный волшебник, что пожертвовал Дому сирот просто невероятную сумму. И пусть пока его имя остается в тайне, раз уж устроители аукциона решили создать интригу до вечера воскресенья, я уверена, что этот человек достоин не только нашей благодарности, но и того, чтобы стать примером бескорыстной помощи нуждающимся, и быть вписанным в историю Магической Британии, как меценат, спасший сотни детей от голода и лишений. Уверена, что когда все карты будут раскрыты, это так и будет!» Не твои ли это слова?! Дорогая?! Джинни замерла. Пока Гарри цитировал — и весьма точно — ее слова неизменному Колину Криви, ее пыл подутих. Но тот тон, которым ее жених с ней разговаривал, испугал девушку. Холодный, надменный, саркастичный. Таким своего Гарри Джиневра Уизли не видела никогда. Она даже не знала, что он может источать столько желчи. Словно… Слизеринец! — Что он с тобой сделал, Гарри?! — требовательно уставилась на него волшебница, подозрительно изучая радужку его глаз, принюхиваясь, пытаясь хоть как-то понять, отчего ее покладистый, верный, совершенно не агрессивный в ее обществе жених, вдруг стал таким… Она уже подняла палочку, но поняла, что не знает, как наложить Диагностические чары, а взгляд Поттера стал еще ледянее, и рука опустилась сама. — Да ничего… Вообще-то, он только вчера вечером составил мне компанию. А эти два дня я провел один. Зато сегодня мы здорово провели время, Джинни. И я не вижу для тебя причин менять свое мнение о Победителе аукциона. Потому что оно абсолютно верное! Замолвишь словечко перед Бинсом? Я слышал, он пишет современную историю Магической Британии… — Гарри? Я тебя чем-то обидела? — девушка почти расплакалась. Она совсем не понимала, что происходит, и Поттер смягчился. — Я просто перестал закрывать глаза на твои недостатки, милая… — Недостатки?! — от слез в глазах не осталось и следа. Но Гарри не был склонен продолжать эту беседу. Не сейчас. Со своей невестой он разберется позже. — Увидимся дома, дорогая. Ты ведь должна еще закрыть этот балаган своей благодарственной речью. Тебе лучше отойти к зеркалу и навести чары Шарма. Это было правдой. Гарри не задумывался, почему, но девушка за последние полчаса потеряла всю свою привлекательность. Он оставил ее, чтобы найти, наконец, Драко. Ему нужно было удостовериться, что Малфой понял, насколько Гарри ему благодарен. И что он не откажется с ним дружить. Потому что за этот день произошло что-то настоящее. Что-то правильное. И терять этого отчаянно не хотелось. Поттер оглядел пространство зала, потом еще раз, более внимательно. Поднялся на балкон, но даже это не помогло ему найти Драко. У них оставалась еще целая ночь, которую Гарри хотел провести в каком-нибудь баре за бокалом Огневиски и искренней душевной беседой. У Поттера было, что ему сказать. Но Драко Малфой исчез.