72 часа для Гарри

Поттер еще час бродил по залу, заглядывая в самые разные уголки. Даже спросил у Блейза о его однокурснике. Но тот ответил что-то как всегда туманное: «Не видел, и, думаю, больше и не увижу, раз уж слухи оказались верными…». Допытываться до сути сказанного было бессмысленно, и Гарри, успокаивая себя тем, что слова Забини не звучали трагично или сочувственно, аппарировал в Аврорат. Нашел дело Малфоя. И не вчитываясь в обстоятельства, просто произнес адрес для аппарации. Дома Малфоя не было. Квартира встретила его чистотой и пустотой. Гарри присел на диван, вдыхая уже знакомый запах уюта и спокойствия. Поттер знал, как можно найти кого-то в Лондоне, он в конце концов был аврором. Но почему-то не стал применять техники Аврората. Вместо этого он встал, заварил себе чаю, с удовольствием переоделся в домашний халат, все так же лежащий на неприбранной им с утра кровати, и снова устроился на диване, греясь о теплый напиток и вспоминая сегодняшний день. Утром они ушли вместе. Гарри терпеливо подождал, пока Малфой вымоет посуду, но сам даже не подумал о том, чтобы застелить постель. На Гриммо это всегда делал Кричер. Это показалось Поттеру странным. Он точно знал, что у Малфоев были домовики, почему же они не убрали его постель? Возможно, без приказа хозяина не решились… Мысли плавно перетекали с одного момента на другой. И от каждой новой становилось все теплее на душе. Вот он завтракает любимым соком, вот просыпается в постели с теплыми носками на ногах, вот запоем читает книгу, которая захватывает его своими приключениями. Джин ни за что бы не дала ему почитать в тишине. Всегда громкая, активная, слишком энергичная — она вообще не любила читать. И не могла понять, как Гарри, который в Хогвартсе не отличался усидчивостью, внезапно полюбил такое скучное занятие. Вот Гарри летит почти у самой земли, его подрезают, и он делает финт строго вверх, под страшным углом выходя из-под атаки. Все его последние игры были либо с друзьями, что скорее было попыткой размяться, чем настоящим состязанием, либо в благотворительных целях. И ни там, ни там ему не удавалось встретить соперника, который хотел бы его обыграть. А в поддавки играть было не интересно. Но в КАЛК все было иначе. Азарт настоящей схватки так его увлек, что он даже не заметил, что рядом постоянно оказывается один и тот же игрок. Который не лебезит перед ним, а помогает, четко отслеживая летящие бладжеры, давая ему пространство для поиска снитча и совсем не отвлекая от основной цели — играть, поймать, победить… Вот они после игры смеются вместе с противниками, и нет в этих мелких разговорах ни капли притворства или подхалимства, фальши. Все общаются с ним на равных, и это настолько забытое чувство вне работы, что у Гарри иногда дыхание перехватывает. Потому что кроме его ребят из отряда никто с ним так просто не общается. Вот блеск в глазах его товарища по команде, его искреннее признание и лукавый шепот… А дальше кофе, только в джезве, мороженое, кино, и еще кофе, только совсем другой. И Карл с его неожиданным откровением. Малфой уже тогда знал, чего Гарри не хватает. Интересно, когда это началось? Когда Гарри для Драко стал кем-то, кого стоит так благодарить? И почему сейчас? Ведь суд был несколько лет назад… Две недели свободы… Так ведь сказал Малфой… А что потом? Предмет рассуждений стал сложнее, и Гарри прикрыл глаза. Чай остался недопитым, но сейчас его тревожило что-то, что он никак не мог уловить. Вот он возвращается домой, то есть сюда, в эту квартиру, и на него снисходит осознание своей несчастности. Вот он смотрит в думосбор. Как Малфою удалось собрать эти воспоминания? Одни сделаны специально для него, другие просто взяты из происходящих событий, но все это с одной целью — показать Гарри, чего на самом деле стоит его работа. Не похвалы в Аврорате. Не этого. Гарри знал, что Малфой работает в министерстве. Они виделись иногда в коридорах и на местах преступлений, но Поттер не имел ни малейшего представления, где именно трудился Драко. И теперь почувствовал себя идиотом, что не стал смотреть в дело Малфоя более внимательно. А потом их беседа. Странная, щемящая. Неожиданная. Незавершенная. Именно чувство незавершенности преследовало Гарри все воскресенье. Он во многом разобрался — в своем отношении к себе, в своих ошибках, в отношении к людям, его окружающим. Но чувство недосказанности все равно висело над ним, не давая покоя. Вот их прогулка по маггловскому Лондону. Музей, комментарии Малфоя — точные, пронизанные понимаем и уважением к творцам, библиотека — неожиданно не скучная, если слушать Драко и смотреть на то, что он показывает. Вот просто улицы с историей, интересные места. Интересные мысли собеседника. А вот Хогсмид. И стоическое поведение Малфоя при прямой встрече с неприязнью. Мягкие комментарии, нейтральность во всем. Ни тени неуверенности, просто спокойствие и что-то еще… Смирение… А ведь все, все без исключения друзья Гарри всегда ищут в нем защиту. Даже Рон, тоже Герой Второй Магической, ищет в Поттере поддержку. Не перечесть ситуаций, когда Гарри, видя потерянный, нуждающийся в помощи взгляд кого-то из друзей тут же становился на их защиту. Даже тогда, когда она не нужна была вовсе. Столик в кафе? Последняя шляпка? Нападки о том, что Поттера не достойны окружать люди с атрофированным чувством справедливости? Претензии о том, что слишком многие оказались погребены под осколками послевоенных реформ, не только виновные. Обвинения в слепоте и попустительстве сильных мира сего. От Гарри ожидали решения всех вопросов. И он почему-то всегда оправдывал ожидания. Но Драко от Поттера помощи не ждал. Он каждый раз либо избегал столкновения, либо не допускал и намека на конфронтацию — только спокойный ответ, только попытки к примирению. Каждый раз, кроме того, когда Гарри сам вынудил его оказаться в центре событий. Зато сейчас, вспоминая, как именно Малфой отреагировал на агрессию толпы — смело, открыто, готовый ко всему; как Драко отреагировал на его появление в разгар этого действа, Гарри особенно четко отметил, что на его лице не было облегчения, какое обычно появляется у тех, чьи проблемы он решает. Вообще этот случай в таверне оставил у Поттера слишком неоднозначные впечатления, чтобы у него к этому моменту устоялось мнение о произошедших событиях. В первую очередь о настроениях среди людей, которых он до этого не замечал. Видел, но не понимал, что все это значит. А еще о самом Малфое. Он принял помощь Поттера, поблагодарил за нее, и Гарри бы слукавил, если бы сказал, что она была несущественной. Это не так. Герой хорошо помнил, чего ему стоило настоять тогда на своем. Может, не до конца осознавал, что это значило для семьи Малфоев, но сделал он все по чести. И все же, в тот момент у старика Гольца Драко было неприятно, что Поттеру придется вмешаться. Что Поттеру придется снова ему помочь. И в этой неприязни не было гордыни или надменности, скорее сожаление и усталость. И это говорило о слизеринце намного больше, чем весь прошедший рядом с ним день. А потом вспомнился обед у мадам Розмерты. Малфой спросил, что будет Гарри. И Поттер подвис. — Гарри? Ау? Что тебе заказать? — Драко повторил вопрос, и Поттер очнулся от своих мыслей. — Я думаю, раз уж ты кормил меня последние пару дней, для тебя не секрет, что я люблю… — Гарри улыбнулся, пытаясь сгладить неловкость возникшей ситуации, все же Малфой не сказал ничего удивительного. А вот Поттер понял, что так, как к нему относится Драко — без удушающей заботы, уважительно, бережно — не относится больше никто во всем Магическом мире. — Гарри, я прекрасно знаю, что ты любишь, — вернул ему улыбку Драко, — но сейчас мне интересно, чего ты хочешь. Именно в этот момент, чего тебе хочется, Гарри? Мясной пирог, или рыбу в соусе? Чай, или глинтвейн? Или может, сливочного пива? А может, тебе захотелось прямо сейчас выпить Огневиски, несмотря на то, что еще даже не пять вечера… Чего ты хочешь, Гарри? — и это пояснение повергло самого Поттера в шок. Потому что это было, пожалуй, впервые, когда кто-то задал ему подобный вопрос. Чтобы просто узнать что-то о нем. А потом Гарри вспомнил их разговор с Хагридом, и неожиданно глубокую мысль в таком простом ответе. И приятный комплимент маме, и внезапную откровенность перед уже совсем не похожим на врага человеком, и необычайную мягкость малфоевской магии. Джинни всегда была недовольна его внешним видом, и нередко прибегала к чарам, чтобы сгладить вечно торчащие волосы, не тот цвет лица, не ту форму очков, не то… И Гарри всегда морщился под потоками холодноватой, немного скользкой магии невесты, которая очень редко с первого раза могла сделать все как ей понравилось бы. С Драко все было не так… Его магия была совсем другой. Кардинально другой. Ласкающей, нежной, немного недоверчивой и робкой поначалу, но тёплой. Вообще Драко относился к нему тепло. Спокойно. С самого первого ужина, а скорее всего и раньше, просто сам Поттер этого не замечал, а если точнее, не обращал должного внимания. Такого человеческого отношения к себе он не ожидал от мага, который всегда ставил себя выше него, считал себя лучше, да и вообще… Презирал. В замочной скважине заскребся ключ, потом дверь тихо отворилась, с глухим стуком закрылась. Послышался неясный шорох, и наступила тишина. Прошло несколько минут, но Драко в гостиной так и не появился. Гарри замер, не желая выдавать своего присутствия. Но время шло, и смутное беспокойство все сильнее давило на Поттера. Он беззвучно встал с дивана и прошел к коридору. Драко сидел на полу, прижавшись спиной к стене, запрокинув на нее голову. Рядом стояли его ботинки. Аккуратно. Пятка к пятке. Мизинцы Малфоя были в крови, но не было похоже, что это его хоть сколько беспокоит. Он сидел, плотно закрыв глаза, уложив локти на согнутые колени и просто глубоко дышал. Лицо его выражало какую-то чудовищную потерю. Однако, спустя несколько вдохов он напрягся, прислушался, снова вдохнул. — У тебя нет домовиков? — спросил Гарри, понимая, что, возможно, чем-то выдал себя. — А ты их здесь чувствуешь? — едва слышно спросил Малфой. Поттер почувствовал себя глупо, но все равно ответил честно. — А как их можно почувствовать? Но Драко ответил без сарказма. Вполне спокойно объяснил, тяжело вздохнув: — Их магия ощущается как едва уловимая невидимая сеть, сквозь которую ты проходишь, не задевая. У кого-то эта сеть более вязкая и ощутимая — это значит, что домовики еще не очень опытные и молодые. Те, кто постарше, создают сеть почти незаметную. Так они понимают, где и что нужно убрать, починить и приготовить. Когда пополнить запасы или провести чистку… Много всего. Если бы они здесь были, ты почувствовал бы их магию, прислушавшись к пространству. Но здесь их нет. Гарри кивнул и снова обратил внимание на ступни Малфоя: — Твои ноги… Малфой отмахнулся: — Потом залечу… — Почему не аппарировал? — Хотелось пройтись… — Стерев ноги в кровь? Диалог не был дружественный. Драко был очевидно напряжен, он так и не открыл глаза, и Поттер знал, почему. Потому что тогда он смог бы увидеть что-то, что сейчас Малфой хочет скрыть, но почему-то не может. В ответ на последний вопрос блондин просто пожал плечами. — Позволь мне, — неожиданно для самого себя попросил Поттер, и дальше, не дожидаясь разрешения, взмахнул палочкой. Драко вздрогнул, но едва заметно улыбнулся. — Спасибо, Гарри. Поттер присел рядом с ним, повторив его позу: — И все-таки — почему не аппарировал? — Не отстанешь? — уверенно, но с надеждой на ошибку, прозвучал его голос. — Нет, — как само собой разумеющееся ответил Поттер. — Не отстанешь, — повторил Малфой и ещё раз вздохнул. — Потому что не мог, Гарри. Наступила полная тишина. В голове у Поттера одна за одной возникали кусочки картинки, которая наконец сложилась в одну цельную. И портключи, и то, что Гарри всегда сам аппарировал их с Драко до нужной точки, и прогулки, постоянные прогулки и даже поездки на маггловском транспорте. А еще то, что Драко сам готовил для него, сам за ним убирал… А значит, и переодевал он его тоже сам… Теперь стало понятно, почему постель была не прибрана, а еще, почему Драко так вел себя рядом. — Но ты же чаровал рядом со мной! И чары Лоска, или как их там… — Это, собственно, все, на что я способен. Слишком маленький резерв мне оставили, и только бытовые чары. Я почти сквиб, Гарри. — Но, то, о чем говорил Блейз… Ты ведь не… — Какая разница, Гарри. Просто, то последнее, что ты сказал мне… Не получится у нас с тобой дружить. Извини. — Почему? — Послушай, Гарри. Наше время истекло. Поэтому я говорю тебе свое последнее пожелание, как победителя этого дурацкого аукциона: иди домой. Поспи и выспись. А завтра иди на работу. И получай от нее удовлетворение. И иногда удовольствие. Женись на Уизли. И будь счастлив. Это самое важное мое пожелание. Будь счастлив. Иди!