Путы наваждения

      Катрин с выражением обречённости смотрела на дверь добротного дома, не решаясь постучаться, и мечтая только о том, чтобы куда-нибудь ретироваться — желательно как можно подальше от этого дома. Иногда она обращала взгляд фиалковых глаз на своего спутника, словно хотела сказать ему: «Может, уйдём отсюда?», но её сопровождающий — молодой мужчина кивком головы указывал на дверь и вполне красноречиво смотрел уже на Катрин. — Арно, мне не нравится твоя идея с терапией. Мне нехорошо от мысли, что чужой человек будет судить о моей жизни и обо мне, не пройдя того, что прошла я… — молодая женщина поёжилась как будто от холодного ветра и с мольбой посмотрела на Арно. — Боже, Катрин, хватит саботировать то, что для твоей же пользы. Я тоже был в депрессии. Начиналось у меня всё с грустной моськи, потом пошла выпивка. Уже после выпивки я своё тело не мог от кровати поднять и не было сил даже привести себя в порядок — целыми днями лежал и в потолок смотрел бесцельно, хотелось перестать существовать. Спасибо Ксантраю, что пинками меня к мэтру Реми выгнал. — Арно подошёл почти вплотную к Катрин, привлёк её к себе и обнял, поцеловав в макушку. — Я не стану ждать, когда твоя депрессия зайдёт в стадию лежащего в постели и бесцельно глядящего в потолок тела. — Да с чего ты вообще решил, что у меня депрессия? Диагноз по чертам лица ставишь? — возмущалась Катрин, состроив хмурое лицо. — Не комфортно мне от того, что в моём внутреннем мире будет копаться чужой мне человек и судить обо мне сквозь свои взгляды на то, какой женщине надлежит быть… — Катрин, милая, будь спокойна насчёт этого. Мы идём к мэтру Пансету на приём, чтобы найти способы тебе помочь. Никто не станет тебя осуждать. У мэтра Реми свой этический кодекс врачевателя. Я буду с тобой на сеансе, так что прослежу, чтобы к тебе было тактичное отношение, — Арно продолжал настаивать на своей позиции, уговаривая Катрин отбросить страх перед терапией, гладя её виски и щёки, бережно заправляя ей за ухо выбивающиеся из причёски молодой женщины пряди. Коснулся губами её кончика носа и лба. — Я не знаю, всё равно мне очень неуютно… Не уверена, что готова рассказать про свою жизнь человеку, которого увижу впервые в жизни… — Катрин с надеждой посмотрела на Арно, про себя желая, чтобы его голову покинула эта идея — посетить мозгоправа, как в мыслях Катрин называла мэтра Пансета. — Катрин, мэтр Пансет — очень хороший специалист, которому я доверяю. К плохому я бы тебя не повёл ни за что в жизни. Тебе нечего опасаться. — Арно погладил по щеке Катрин и обнял, поцеловав в висок. — Спорим, что у тебя хватит выдержки на весь сеанс? — с видом заговорщика рыцарь с озорством подмигнул ей. — А если выдержки у меня не хватит? — питала Катрин надежду уклониться от сегодняшнего визита к врачу необычной области. — Катрин, ты через всю страну дошла пешком в осаждённый город, и тебе страшно посетить врача? Слова «выдержки не хватит» — не про тебя, — Арно оказался гораздо больше похож на Катрин в своём упорстве, чем привык думать сам, не собираясь сдавать позиций. — Я поверить не могу, что на это соглашаюсь, боже мой… Наверно, здравый смысл меня покинул ещё при побеге в Орлеан… — Катрин удручённо рассмеялась и покачала головой. — Именно здравый смысл привёл тебя к этому дому. Смелее, Катрин. Как в омут с головой, — подбадривал её Арно, громко постучав в двери дома мэтра Реми. — А ты уверен, что мне стоит идти на эту терапию? — робко отозвалась Катрин, постучав в двери чуть тише, чем молодой человек. — Стоит, Катрин, стоит, — убеждал её Арно. — У меня были те же сомнения, что у тебя сейчас. Как видишь, благодаря мэтру Реми я смог наладить мою жизнь. — Что же, назад отступать поздно. Я не буду увиливать, — Катрин нервно засмеялась и постучала ещё раз. За дверью стали отчётливее слышны шаги, нелёгкая поступь, какие-то глухие покашливания. Не прошло и минут двух, как дверь визитёрам открыл пожилой человек в тёмном и длиннополом одеянии. — Мэтр Реми, здравствуйте! — радостно приветствовал Арно старика. — Приятно с вами вновь увидеться. — О, мессир Монсальви! Какая встреча! Я тоже рад вас видеть. Вы представите вашу прекрасную спутницу? — тёплый взор мэтра Пансета был прикован к смущённо улыбающейся Катрин. — Мэтр Реми, счастлив представить вам графиню Катрин де Бразен, в девичестве Легуа, — руки Арно мягко легли на плечи Катрин, рыцарь подвёл её к мэтру Реми. — Наверняка вы меня знаете как «эта ведьма Легуа», — отпустила доброжелательную шутку Катрин, чем вызвала смешок у пожилого человека и у Арно. — Уверена, что в разговоре с вами Арно именно так меня именовал. — Не огорчайтесь, дорогая, в ходе терапии для мессира Арно из «эта ведьма Легуа» вы стали просто — Катрин, — в такой же по-доброму ироничной манере успокоил старик молодую женщину. — Мессир Арно, надеюсь, вам удалось разрешить вашу моральную дилемму? — обратился пожилой врач к рыцарю. — Да, мэтр Реми. Причём исход для меня у этой дилеммы счастливый, спасибо вам за всё. Я привёл к вам на сеанс терапии Катрин, — поделился Арно с человеком, который некогда очень сильно ему помог разобраться с его жизнью. — Мессир Арно, мадам Катрин, пожалуйте в мой дом. Не на пороге вести такие разговоры. Смелее, заходите, — радушно пригласил старик мужчину и женщину войти в дом и закрыл за вошедшими двери. Мэтр Пансет проводил молодую пару в комнату, отведённую специально для приёмов его клиентов. И если для Арно было совсем не впервой бывать в этой комнате с такими привычными и ставшими даже родными интерьерами, то для Катрин оказаться там было в новинку. Разве что в комнате для приёмов старик, помимо имеющихся кресел и кровати, добавил обитую подушками скамью. Именно эту скамью Катрин выбрала местом, чтобы расположиться, сев на неё, храня прямую и гордую осанку. Только держала в руках для успокоения сшитого из разноцветных тряпиц медведя, которого сейчас мягко теребила за уши или лапы. — О, тебе тоже этот медведь понравился, я смотрю? Я в первый сеанс тоже его из рук не выпускал, чтобы успокоиться, — прошептал на ухо Катрин севший рядом с ней Арно. — Может, я уйду? Мне правда немного не по себе, — тихонько прошептала Катрин на ухо молодому человеку, поглядывая на дверь. — Катрин, мне тоже было немного не по себе первый раз на терапии, а потом привык, мне даже очень понравилось. Тут тебе помогут, ты не одна, — шёпотом старался её приободрить и успокоить молодой человек, привлекая ближе к себе и обнимая за плечи. Тяжело вздохнув, Катрин немного притихла, сбросила рядышком со скамьёй свои туфли и легла набок, поджав колени к животу, подложив под голову одну из подушек. Мэтр Реми не слышал разговора Арно и Катрин, поскольку был немного занят тем, что позаботился об угощении для своих гостей, поставив на столик рядом со скамьёй полную тарелку вафлей и большую вазу с фруктами. Из большого графина старик разлил по двум бокалам для Катрин и её спутника приятно пахнущую ягодами настойку. — Ну, прошу вас не стесняться и кушать, что понравится, — приветливо предложил пожилой человек своим визитёрам. — Итак, мне важно знать причину вашего визита. Какая беда гложет вас, мадам Катрин? — обратился он с вопросом к молодой женщине. Катрин немного смутилась его словам, прижав к губам сжатую в кулак ладонь и опустив голову. — Катрин, если тебе пока трудно, может, я расскажу? — предложил Арно ей. — Нет. Я сама, Арно. Спасибо, — мягко отказалась Катрин. — Мэтр Пансет, на самом деле у меня всё в порядке. Арно излишне тревожится обо мне, хотя такая забота мне приятна… Он решил, что у меня депрессия, тогда как депрессии у меня никакой нет, — объясняла Катрин старику, который внимательно слушал её и иногда кивал. — Катрин отрицает проблему. У неё именно депрессия. Я заметил у неё те же признаки, которые были у меня, и с которыми вы работали, мэтр Реми, — возразил тут же с решимостью Арно. — Пока у Катрин только упадок настроения, грустный и отрешённый вид, она стала чаще уставать. Я не стал ждать, когда дойдёт до лежания пластом в кровати и разглядывания потолка в бессилии встать и поесть. — Арно, прошу, не преувеличивай. Не нужно было занимать время мэтра Реми по взятому с потолка поводу. Я в полном порядке. Мы только занимаем день этого доброго человека, — возразила Катрин упрямо, уверенно, кидая быстрый взгляд то на дверь, то на окно. «Окно открыто. Этаж первый, подоконник расположен невысоко, так что прыгать будет не больно», — промелькнула мысль в голове у Катрин. — Мадам Катрин, я заметил, что нахождение здесь для вас неуютно. Что причиняет вам дискомфорт? — поинтересовался тактично пожилой человек у Катрин. — То, что Арно меня сюда затащил по надуманному поводу. У меня нет депрессии, которую мне приписывают, — не прекращала Катрин защищать свою точку зрения. — Катрин, ты обещала не увиливать от терапии, но именно это сейчас и делаешь, — спокойно, без обвинительного тона, напомнил ей Арно. — А я думаю, что это не единственная причина, почему вам неуютно, мадам Катрин, — изрёк мэтр Пансет. — Вы чего-то опасаетесь. Так не стоит. Я работал с мессиром Монсальви, ему помог курс терапии. Теперь же мне бы хотелось, чтобы вы позволили мне помочь вам. — Мэтр Пансет, простите, что отняли у вас время и оторвали от ваших дел. Мне очень жаль. Нет намерения вас обидеть. Со своими душевными переживаниями я справляюсь сама. Но спасибо за участие. Пока что мне нет нужды в терапии, — в мягких и вежливых выражениях отказывалась Катрин. — Любезная мадам Катрин, так я сегодня никуда и не спешу. У меня по плану сегодня первая консультация с вами. Мессир Монсальви рассказал мне о вас и просил с вами поработать. Его правда очень волнует ваше душевное здоровье, — спокойно и деликатно, но вместе с тем и очень уверенно старик отвечал Катрин. — Ни о чём не нужно беспокоиться. За сеанс заплачено. Могу ли я спросить, чем вызвано ваше нежелание мне доверять? Может, я ненароком веду себя так, что вы не чувствуете себя в благоприятной обстановке? — Нет-нет-нет, ни в коем случае! С вами приятно общаться, вы деликатный и доброжелательны ко мне. Дело не в вас… Я не знаю, как сказать… — неловко замялась Катрин, обхватив левой рукой своё правое плечо. — Я вас совсем не знаю. Точнее знаю только по рассказам Арно, как вы с ним работали, как это ему помогло. Если бы не вы, то мы бы никогда не смогли по-человечески поговорить, он бы и дальше меня ненавидел за то, в чём я не виновна… — Катрин облегчённо улыбнулась и вздохнула. — Я очень благодарна вам за это. Дело во мне. Для меня нелегко рассказывать правду о себе человеку, которого лично я совсем не знаю… Кого вижу буквально только сегодня. — Мадам Катрин, спасибо вам за искренность. Если вы боитесь, что ваша подноготная станет общественным достоянием, то вы боитесь напрасно. Я дорожу своей репутацией и спокойствием моих клиентов. Ваша история останется здесь. В этих стенах. И умрёт со мной. У меня есть свои профессиональные принципы, — твёрдо заявил пожилой человек. — Я не про это. Мне страшно, что, узнав мою историю, меня будет осуждать незнакомый мне человек сквозь призму своих взглядов на жизнь и своего опыта, не пройдя всего, что прошла я. Мои душевные ресурсы сейчас не настолько крепки, чтобы это вынести, — честно поделилась Катрин. — Мадам Катрин, осуждение клиентов сквозь призму своих ценностей и опыта — это тоже табу в моей деятельности. Я не имел вашего жизненного опыта, не сталкивался с вашими проблемами. И не могу судить, как сам выходил бы из этих ситуаций, — спокойно пояснил пожилой доктор Катрин. — Наверно, вы всё равно не сможете оставаться беспристрастным, зная правду обо мне… Потому что в моём прошлом достаточно эпизодов, за которые я сама себя осуждаю, — Катрин закусила губу и села на скамье, забралась на неё с ногами. Колени молодая женщина обхватила руками, уткнувшись в них лбом. Арно немного нахмурился, только это выражение лица говорило вовсе не о недовольстве, а скорее о его волнении. Ближе придвинувшись к Катрин, молодой человек коснулся рукой её плеча, легонько сжал и погладил по спине, привлёк к себе и бережно обнял. — Катрин, если ты про Мишеля, то у меня никогда больше не повернётся язык тебя за это осуждать, когда я знаю правду. Ты была ребёнком. Ты не ясновидящая, ты не могла предвидеть всего, — тихонько и ласково проговорил Монсальви, гладя Катрин по волосам. — Мой ребёнок умер из-за моего небрежения к нему! Я перенесла на своего сына неприязнь к бывшему любовнику — его отцу, за подлости, которые тот совершил, когда про всё узнала! Хоть я была с ним от безысходного одиночества, его жестокость и подлость к дорогому по-своему мне человеку больно ударила меня… Я была самая паршивая мать на свете! — взорвалась Катрин этим неожиданным для всех признанием, дрожа всем телом и всхлипывая, стараясь унять охватившие её рыдания, но у неё не получалось ничего. — Я занималась моим сыном от случая к случаю, мало с ним виделась, спихнула его на кормилиц и слуг, на доверенных людей его отца — который тоже им не занимался… Мой сыночек… Ему могло исполниться пять лет, а он выпил воды из ручья рядом с мельницей. Его унесла смертельная болезнь, та вода у мельницы была чем-то заражена… Я должна была быть рядом с ним, должна была ему запретить пить воду из этого чёртова ручья! Мой сын умер по моей вине, у него не было причин выживать ради такой скверной матери! Эрменгарда была ему лучшей матерью, чем я! — выкрикивала не своим голосом Катрин, сильно охрипнув, давясь слезами. Мэтр Реми сочувственно качал головой и старался подобрать слова, чтобы немного утешить Катрин и не ранить ещё сильнее её неосторожными фразами, прекрасно понимая, что чувствительность молодой женщины настолько мучительно обострённая, как у чудом выжившего после страшного пожара человека — на теле которого нет живого места от ожогов. Прекрасно понимал это и шокированный Арно, у которого от такого откровения любимой женщины отнялся первое время дар речи. Все слова поддержки и утешения, которые Арно хотел сказать, чтобы помочь Катрин успокоиться, застревали у него в горле, так и не слетев с языка, казались молодому человеку слишком избитыми и затасканными всеми, кому не лень. Он счёл за лучшее осторожно забрать со скамьи прерывисто дышащую Катрин к себе на руки, приникнуть губами к её макушке, слегка покачивать и гладить по спине. Подходящих слов ему найти не удалось, но помочь дорогой ему женщине почувствовать себя хоть немного лучше очень хотелось. — Мадам Катрин, моя дорогая, никто вас не винит. Вы не виноваты в ваших чувствах. Тем более, что держали их в себе. Я сопереживаю вашему горю, это тяжёлая утрата. Не найти в мире тех слов, чтобы унять боль этого, — с состраданием и участием тихо говорил мэтр Реми эти слова молодой женщине, которая хоть и начинала немного успокаиваться, обняв крепко Арно за шею, уткнувшись лицом в его колет, всё ещё не могла перестать плакать. — Зачем природа вообще позволяет таким как я стать матерью? Я же бессердечная дрянь! Зачем бог посылает детей дурным родителям, которые их не любят? Мой сын заслуживал мать лучше! — прорыдала Катрин, что разобрать её слова было нелегко. — Мадам Катрин! Небеса с вами, зачем так говорить? Я говорил это уже. Ни я, ни мессир Монсальви не были в вашей ситуации. Мы не знаем и половины, что с вами случалось за всю жизнь. Неизвестно, как бы мы сами себя повели, оказавшись в вашей шкуре, — утешал Реми молодую женщину, попутно мягко заставляя её выпить по маленькому глотку все те напитки без спиртного, которые для неё приготовил. Катрин через силу заставила себя опустошить всё. — Мэтр Реми прав, Катрин. Мы не были на твоём месте, не пережили всё, что пережила ты. Уж точно не нам или кому-то ещё тебя судить. Спасибо, что поделилась. Мне важно, что ты доверила эту ношу мне и мэтру Реми, — успокаивающе шептал Арно на ухо немного притихшей Катрин, поглаживая по спине. — Вот хватит меня оправдывать! Не надо, — выдавливала из себя через всхлипы Катрин, по-прежнему пряча лицо в колете Арно. — Мне жаль, что мой сын родился у такого чудовища как я… — Вы не чудовище, вы всего лишь человек, мадам Катрин! Даже хорошим людям случается где-то поступить несправедливо, неправильно… — решительно возразил старик самообвинениям Катрин, занявшись тем, чтобы приготовить для неё успокоительные настойки на валериане или на ромашке, с чабрецом и мятой. — Катрин, мне правда очень жаль, что ты пережила смерть сына, я бы такого ни одному врагу не пожелал… Мне жаль, что твоего сына больше нет в живых… Горькая утрата… — сочувственно и тихо проговорил Арно на ухо Катрин, которая сильнее стискивала пальцами его колет, не прекращая рыдать. — Арно, мэтр Реми… Смотрите правде в глаза… хорошие люди не переносят неприязнь к своим бывшим на своих детей от бывших! — упрямо стояла на своём Катрин, никак не в силах побороть истерику. — Мой сын не был виноват в том, что его отец — бесчестная тварь! — Я не считаю вас чудовищем, мадам Катрин, не считаю вас пропащим человеком и не думаю о вас плохо. Если вы согласитесь принять мою помощь — я буду работать с вами, — мэтр Реми подошёл к занимаемой Катрин и Арно скамье, одной рукой осторожно приподнял лицо Катрин от колета Арно и с мягкой настойчивостью заставил её выпить успокоительное, что ему удалось. Катрин немного поутихла, лишь иногда у неё вырывалась икота со всхлипываниями, на лице были заметны дорожки пролитых слёз, глаза покраснели и распухли, молодая женщина шмыгала носом, принявшись тереть глаза. — Так, стой. Погоди минутку, — деликатно остановил её Арно, несильно перехватив руки Катрин. — Только хуже сделаешь, глаза опухнут ещё сильнее. Платок возьми, — предложил он ей, достав из кармана платок и протянув. Катрин тут же стала аккуратно промакивать глаза платком, который иногда задумчиво комкала в руках. — Я всем несчастья приношу, кто хоть как-то ко мне близок… моего отца повесили из-за меня — я скрыла от родных, что укрывала в подвале Мишеля, и его обнаружила пьянчуга-служанка, моя сестра пережила очень жестокое потрясение… не могу сказать, какое… из-за того, что я подговорила друга попытаться убить моего ныне покойного мужа, потому что не хотела этого брака, погиб под пытками этот же мой друг… Мне просыпаться по утрам одно время не хотелось от всех этих воспоминаний, начиная с моих тринадцати лет, я мечтала однажды перестать существовать. Я даже матери боялась рассказать, что это я прятала Мишеля в нашем доме, из-за чего убили моего отца. Я так боюсь до сих пор этим с матерью поделиться, боюсь оказаться ей ненавистной — если скажу правду о событиях тех лет, — говорила Катрин как будто бы сквозь прострацию, пересела с колен Арно на скамью, обхватила руками колени и бесцельно смотрела в одну точку прямо перед собой. — Наверно, я всё же дурной человек… — Ты не дурной человек вовсе, Катрин. Для меня — самый лучший человек на свете, — проронил ласково Арно, погладив немного приходящую в себя Катрин по щеке. — Правда, временами бываешь сказочной занозой, — совсем слегка и игриво молодой человек ущипнул её за кончик носа. Катрин наградила его таким же игривым и лёгким шлепком по руке, найдя в себе силы чуть-чуть улыбнуться. — Мадам Катрин, вам стало лучше? Угодно будет ещё чего-то успокаивающего? — поинтересовался Реми Пансет у молодой женщины. — Нет, благодарю вас. Я немного прихожу в себя, — отказалась вежливо Катрин. — Сама не ожидала от себя, что из меня вырвется сегодня такая правда… — Мадам Катрин, вы правильно сделали, что рассказали это. Видно, эти воспоминания и многие другие причиняют вам боль. Причём боль эта застарелая. Как гноящийся нарыв, который нужно вскрыть. Когда вам больно и горестно — позвольте себе горевать. Позвольте себе плакать сколько хотите, хоть до упадка сил. Боль хочет, чтобы её чувствовали. Хотели бы ещё поговорить о том, что вас беспокоит? — предложил пожилой человек Катрин. — Мэтр Пансет, я хочу оставить эти другие воспоминания для следующего визита. Спасибо, что выслушали меня и не добивали морально осуждением. К вам можно будет прийти завтра? — произнесла Катрин, окончательно прийдя в себя. — Мои двери для вас открыты, дорогая мадам Катрин, и никогда вы не услышите от меня обвинений вас во всех ваших несчастьях, — ответил старик молодой даме. — Быть может, мне правда стоит походить на терапию к вам, мэтр Реми, — серьёзно призадумалась Катрин, встав со скамьи и пройдясь по комнате, взяв в руки медведя. Постояла немного у открытого окна и подышала свежим воздухом. Потом вернулась обратно на скамью и легла поперёк колен Арно, положив подушку под голову. — Катрин, так ты будешь ходить на терапию? Я заплачу сразу за весь курс. Не тревожься об этом. Прости, что сегодня тебя силком сюда затащил. Наверно, мне не стоило тебя выталкивать на сеанс добровольно-принудительно. Ты должна была сама прийти к этому решению. В итоге с тобой случился нервный срыв… Катрин, прости, пожалуйста, — виновато проговорил Арно, гладя её по волосам. — Не извиняйся. Я буду ходить на терапию. Оказывается, мне вот уже много лет было необходимо с кем-то поговорить о том, что меня сжигает изнутри, отравляет мне жизнь, и нарыдаться до изнеможения, — поделилась Катрин с Арно этим откровением. — Мадам Катрин, вы точно хорошо себя чувствуете? — осторожно спросил мэтр Пансет. — Спасибо, мне лучше, чем было. Как будто и правда вскрыли гноящийся нарыв, — успокоила Катрин старика. — Да, истинная близость не в постели уж точно, а когда ты не боишься говорить о самом сокровенном с близким человеком. Вот это я понимаю — обнажиться… — в задумчивости говорил Арно, взяв руку Катрин в свою, молодая женщина нежно пожала его ладонь. — Мэтр Рэми, сомнений в том, что вы знаете своё дело, у меня нет. Раньше за такие откровения Арно бы меня словесно по стенке размазал. — Катрин переглянулась с Арно и кокетливо подмигнула ему. — И уж точно не стал бы искать слова поддержки для меня. Чего не сказать про Арно нынешнего. — Терапия меняет людей, — пожал плечами и улыбнулся молодой человек. — В лучшую сторону, — дополнила Катрин ответ Арно. — Любезная мадам Катрин, я хочу вам сказать, что вы очень стойкая и сильная женщина. Не стыдитесь ваших слёз. У меня на сеансах нередко взрослые мужчины годов под пятьдесят плачут, словно дети трёх лет. Вы столько всего пережили, что сломало бы кого угодно. Тем не менее, вы сейчас живы и сидите передо мной. Вы дошли до кабинета врача. Это уже большое достижение, — с восхищением и серьёзностью похвалил мэтр Пансет молодую женщину. — Гоните прочь мысли о том, чтобы перестать существовать. Это понятное желание, но разрушительное. Вы молоды, прекрасны, вы ещё можете так много хорошего привнести в этот мир или просто наслаждаться теми благами, какие этот мир может вам дать! — Катрин, твоя смерть ничего не решит, не повернёт время вспять, не исправит былого и не вернёт к жизни дорогих тебе людей. А вот оставшиеся жить без тебя люди, которые любят тебя, будут очень страдать, — поддержал Арно мэтра Реми в его словах. — У тебя завидная сила воли, у тебя твёрдый характер. — Арно, мэтр Реми, я вам обоим очень благодарна! Спасибо огромное! — с бесконечной признательностью Катрин посмотрела по очереди на мэтра Реми и Арно. — Вы оба так сумели меня поддержать и поднять мой боевой дух, — молодая женщина бойко подскочила на скамье и обула на ноги свои туфли. — А вообще я сегодня такой богатый на драму день пережила, что хочу покушать. — С этими словами Катрин принялась уплетать все угощения, приготовленные для неё мэтром Реми. — Вот это я понимаю, настрой! — одобрительно высказался Реми Пансет. — Кушай, Катрин. Кушай. Вкусная еда настроение поднимает, — поддержал врачевателя Арно. Катрин с аппетитом ела выставленные угощения на столе, находя удовольствие в том, чтобы баловать себя чем-то вкусным после сильной душевной встряски. Пока молодая женщина насыщала свои силы, мэтр Реми и Арно ей не мешали. — Знаете, мэтр Реми, Катрин мне такого же медведя сделала. Только белого. Так уюта в доме добавляет. — Арно пальцем указал на медведя из цветных лоскутов. — Это немного забавно и мило. Мадам Катрин умелая рукодельница, — Реми с какой-то отеческой теплотой посмотрел на Катрин. — Мессир Монсальви, хорошо, что вы убедили мадам Катрин обратиться за помощью раньше, чем она слегла бы в постель и не могла бы даже встать, сделать себе поесть. — Мне пришлось не мытьём, так катаньем убеждать Катрин прийти к вам на приём. Спасибо, что от вас она получила тепло и поддержку, что вы не судили о ней сквозь свой опыт и свои взгляды, Катрин этого очень опасалась — поэтому немного неуютно себя здесь чувствовала поначалу, — Арно облегчённо вздохнул и чуть улыбнулся пожилому человеку. Наевшись фруктами, половина из которых осталась нетронута, Катрин обмакнула рот платочком и довольная облокотилась на обложенную подушками спинку скамьи. — Знаете, а у меня правда тяжести на душе меньше стало, когда я смогла прорыдаться и встретить к себе участливое отношение. — Катрин подвинулась ближе к Арно и прижалась к его плечу. Рука мужчины погладила её по щеке. — Мэтр Реми, я надеюсь, что я и Катрин можем к вам приходить и работать с нашими внутренними проблемами? Не тащить же болезненный груз в новую жизнь и семью, а семью важно создавать в благоприятной для души обстановке, — высказывал Арно то, что думал. — Я всегда буду рад вас видеть, мои дорогие. И мне будет приятно вам помочь, — миролюбиво выразился Реми. — Куда гонишь коней? — прервала Арно Катрин. — Мы с тобой только начали встречаться и жить вместе, какая семья? Ты вот так просто об этом говоришь? А как же узнать друг друга получше? — наигранно недовольствовала Катрин, нахмурившись и надув губы. — Я и так знаю, что ты потрясающая, а наш с тобой статус вполне поправим, — Арно усмехнулся с ласковым ехидством, глядя на Катрин. — Могу дать тебе поносить мою фамилию. Сроком навсегда. — Я склоняюсь к тому, чтобы не отвергать столь увлекательное предложение, — кокетливо рассмеялась Катрин — весело, с живостью, обаятельно и открыто. — Мэтр Реми, простите мне и мессиру и Арно, что нам придётся вас оставить. Я хочу вытащить этого вредину погулять по городу. — Всё в порядке, мадам Катрин. Хорошая идея. Приятно вам отдохнуть, — дружески кивнул молодым людям мэтр Реми. — Удачного дня. — Вам тоже, мэтр Реми. До свидания, — почти что одновременно эти фразы вырвались у Арно и Катрин, вставших со скамьи. Мэтр Реми их проводил до самого выхода, сказав напоследок, что будет очень рад видеть их завтра у себя снова. Попросил Катрин на следующий сеанс прихватить медведя, которого она сшила для Арно. Бродя по улочкам Орлеана, Катрин крепко держала Арно за локоть и радостно улыбалась мыслям в своей голове. Молодая пара бродила по городу без цели и без плана. Им было всё равно, куда идти, лишь бы вместе. Радостным выглядел и спутник Катрин. — Катрин, скажи, ты точно в порядке? Хорошо себя чувствуешь после сеанса? — обеспокоенно спросил Арно у своей прекрасной спутницы. — Даже очень хорошо. Спасибо, что привёл меня на сеанс к мэтру Реми. Он такой хороший и чуткий человек. Завтра ещё хочу к нему прийти, с тобой. — Тон голоса Катрин никак не располагал к тому, чтобы с ней спорить. Арно спорить с ней не хотелось, скорее его очень обрадовала эта просьба Катрин, которая больше походила на становление его перед фактом. Как решил для себя сам Арно, если для Катрин очень важно, чтобы во время терапии у мэтра Пансета молодой человек был рядом с ней, то Монсальви охотно пойдёт на это. — Ванну тебе сделать с пенкой или с ромашкой, когда домой придём? — предложил Монсальви. — День у меня был непростой. Поэтому с винищем, — отшутилась Катрин. — Катрин, у меня есть идея — раздобыть мяч и во что-либо сыграть на берегу реки, искупаться. Обязательно ещё зайдём с тобой к портному, — предлагал Арно. — А зачем к портному? У меня есть одежда. — Катрин слегка недоумевала. — Я не нуждаюсь в пополнении гардероба. — Нет, ты не можешь выглядеть бедной родственницей. Давай, закажем тебе несколько красивых шёлковых платьев, чтобы ты всегда могла принарядиться, не ходила в одном и том же, — не собирался Арно отказываться от своего намерения. — Только я боюсь, они так подчеркнут твою красоту, что мне захочется их на тебе разорвать, — прошептал мужчина уже на ухо Катрин с горячностью, страстью, завлекающе. — Только рискни порвать мои новые шёлковые платьишки — и я тебя на месте закопаю, — в шутку пригрозила Катрин, из озорства и кокетства прикусив мочку уха Арно. — Вот возьму — и вообще начну к тебе приставать сразу же, как вернёмся домой, — шустрая рука Арно совсем слегка ущипнула носик Катрин. Молодая женщина в шутку шлёпнула Монсальви по руке и игриво засмеялась. — Я уж думала, никогда не предложишь, — ласково упрекнула Катрин возлюбленного. — Я понимаю, что со мной под одной крышей живёт женщина, которая красотой превзойдёт Венеру, но границы личные других людей уважать надо, — непререкаемо выразил Арно своё мнение. — Вот сегодняшней ночью, если ты ко мне не пристанешь, то к тебе самому пристану я, — проворная рука Катрин дотянулась до лица Арно и легонечко ущипнула за нос молодого человека. — Жду в предвкушении сегодняшней ночи… — проронил Арно, привлекая к себе весело хихикающую от радости Катрин, и обнимая её.