Сводные сестры поневоле?

      Кларк подходит к углу гостиной и подслушивает разговор мистера Хэмсворта с Найлой. От услышанного по ее коже проползает ледяной оползень и она начинает нервно похрустывать пальцами, что заставляет занервничать даже Эбигейл. — Когда Элизабет не стало, ты помнишь что едва не произошло, Найла… — говорит Мэтью Найле, стараясь сохранять в своем голосе спокойствие. — Мы этого не допустим. С тех пор Лекса изменилась. Она не станет ведь…       Кларк догадывается, о чем идет речь. Этот мост некоторые местные жители называют в шутку мостом суицидников, только смешного в этом мало, точнее — вообще не смешно. — Она что-то говорила мне про какой-то лист с ответами. Что ее поймали, но она не виновата, она не списывала. Ей очень стыдно. Про Гарвард и мечту поступить в него говорила… Боже, Найла, я так переживаю за свою девочку, — Мэтью Хэмсворт хлопает дверью, а Кларк наблюдает за ним из окна гостиной. Мужчина даже не пристегивается ремнем безопасности и машина срывается с места. Уже через минуту она скрывается за ближайшим поворотом.       Мэтьэ Хэмсворт спешит к злополучному мосту, надеясь прибыть вовремя на место. Он уже видит девушку в черной кожаной куртке и рваных джинсах, стоящую за ограждениями моста, держась за них обеими руками.       Мэтью тормозит за мостом и оставляет машину на обочине, спеша к дочери. Мужчина крепко обнимает Лексу, прижимая хрупкое тело к своей отцовской груди. Девушка осторожно разворачивается к отцу лицом. — Что случилось, ты можешь мне объяснить? — со слезами на глазах спрашивает Мэтью. — Меня обвинили в списывании, но я отвечала на вопросы сама. Проклятый листок выпал из кармана этих треклятых брюк. И теперь… теперь я никогда не поступлю в Гарвард. Я упустила свой шанс, пап… — Ты будешь успешной и без Гарварда, малышка. Ничего страшного. — Не будет ничего, пап! Только полная дура может так опростоволоситься. Эбигейл уговорила их дать мне возможность на пересдачу, а я… я просто взяла и все просрала. — На этом жизнь не заканчивается. Поехали домой? Я там приготовил куриные шашлычки на гриле, вдобавок к пицце. Вино, мясо. Что может быть лучше? — Давай уедем на выходные? Только вдвоем. Ты и я... — Малыш, я уже пообещал Эбигейл, что в следующие выходные мы поедем вчетвером на пикник. — Понятно… — Малышка, — отец хочет обнять дочь, но она вновь опирается об ограждения моста. — Не называй меня так. Я уже давно выросла. — Но для меня ты всегда останешься моей малышкой. — Тебе нужно возвращаться домой. — Я приехал за тобой, поэтому мы уедем отсюда вместе. — Почему ты вообще сюда приехал? — глаза Лексы округляются и она разводит руками в стороны. — Черт! Ты серьезно, пап? Думаешь, что я собралась сброситься отсюда? Как же ты, оказывается, плохо меня знаешь… — Лекса, я просто боялся за тебя. — А не стоило. Со мной все в порядке. Я не собираюсь повторять прошлых ошибок. Хотя… Знаешь. А ведь там, внизу, вода, и нет ничего страшного. А плавать я научилась с детства...       Лекса немного отступает от ограждений, удерживаясь пальцами за прутья и балансируя корпусом над высотой.       Машины, останавливающиеся на мосту, создают пробку. Сигналят водители, которые не понимают, что происходит. — Я отлично плаваю, пап. Так что... не бойся!       И Лекса прыгает в воздух, совершая сальто, а позже раздается хлопок о водную поверхность. Широкие круги расходятся внутри еще одного круга.       Мэтью высматривает в воде дочь, которая брассом плывет к берегу.       Спустя минут пятнадцать к Хэмсворту подходит полицейский, держа под руки Лексу, укутанную в плед. — С вас штраф, мистер Хэмсворт. Двести долларов. Держите вашу дочь и глаз не спускайте с нее.       Всю дорогу до дома Мэтью не говорит ни слова. Эта бравада дочери показала ему сегодня, что его переживания для девушки ничего не значат. Она даже не подумала, что могла бы погибнуть, а ему бы пришлось вновь переживать тяжелую потерю. Этот юношеский максимализм Мэтью никогда не понимал. — Пап? Прости, пожалуйста… — тихо говорит Лекса, когда Мэтью паркует машину перед домом. — Пап! — мужчина оборачивается и в его взгляде Лекса читает лишь боль. Она совсем не думает о чувствах других людей, когда идет на крайние меры.       Когда Мэтью с Лексой заходят домой, три пары глаз приковываются к ним, в особенности на дрожавшую от холодной воды Лексу, закутанную в плед. Найла идет следом за подругой в ее комнату. — Ты с ума сошла? — отчитывает Стивенс Лексу. — О чем ты только думала? — О чем? О том, что я неудачница? Аплодисменты! — Ты намеренно отталкиваешь от себя близких людей, Лекса, вот в чем твоя проблема. Ты знаешь, что будет херово, но все равно идешь напролом. Только не надо сейчас мне ныть о несправедливости. Твой отец сейчас выглядит так, будто только что призрака увидел. Зачем ты гробишь его здоровье? Когда тебе было двенадцать и ты спрыгнула с моста, можно было списать на возраст. Но ты уже взрослая, Лекса! Никто не спасет тебя, кроме тебя самой. Но ты не хочешь спасения, ты сама себя топишь.       Разговор девушек слышит Кларк и от услышанного дальше по ее спине пробегают неприятные мурашки. — Я ничего не в силах изменить, как бы не старалась. Все становится только хуже. Я вижу, как Кларк уже успела проникнуться симпатией к отцу. Эбигейл — очень хорошая, но я не хочу родниться, я не хочу объединяться с Гриффин в единый клан, в котором двое из четырех — враги. — Кларк — не враг тебе. Между прочим, она пытается наладить с тобой дружеский контакт, но ты сама препятствуешь этому. Могу сказать, что своим поведением ты делаешь хуже лишь себе. Зачем ты прыгнула с моста? Ты ведь знаешь, что только в прошлом году из воды выловили двенадцать трупов. Ты — эгоистка, Хэмсворт! То, что я переживаю за тебя, то, что твой отец места себе теперь не находит, тебе ведь на это плевать. Ты и правда не умеешь заботиться даже о себе, что уж говорить о других людях. Неспособный искренне любить, любить не может даже своих родных. Тебя беспокоит лишь твоя персона.       Лекса указывает подруге на дверь, не желая больше слышать этой режущей правды. Найла уходит и Лекса остается одна в комнате. Девушка падает на диван, заламывая собственные руки за голову и не сдерживая слез. Влажные пряди темных волос спутались, и сейчас лежат разбросанными по подушке. — Тук-тук? Можно? — Кларк тихо прокрадывается к кровати, но Лекса резко разворачивается в противоположную сторону, чтобы блондинка не могла видеть ее слез.       Лекса молчит, стараясь не хлюпать носом, и то и дело смахивает ребром ладони со щек слезы. — Твой отец очень рассержен. Что произошло? Я еще никогда не видела его таким. — Отвали.       Кларк поджимает губы и смотрит в затылок Лексе. Нерешительно ее рука все же дотрагивается до плеча и там задерживается. — Знаю, мы не очень ладили в прошлом, но теперь все будет иначе. Лекса? Ты можешь посмотреть на меня? — девушка лишь качает головой, поджимая под живот ноги. — Оставь меня в покое, — процеживает Лекса. — Хватит драматизировать уже, в самом деле! — злится Кларк. — То, что ты завалила тест — ни о чем не говорит. Это — не показатель! — Ну да. Слышала я, как вы с Блейк обсуждаете мою эрудированность. — Прости. Но я этого не говорила. Я наоборот вступилась за тебя, из-за чего мы все-таки несколько позже разругались и расстались. — Почему расстались? — Лекса немного оживляется и приподнимается на локтях. — Я так и знала, что ты — злыдня, — ухмыляется Кларк. — Мы не расстались. Я сказала это, чтобы ты немного пришла в чувства. — Иди нахер, Гриффин! — Я-то пойду, не переживай. Почему ты так реагируешь на то, что говорит Октавия? Она тебе все еще не безразлична? — Мне уже на нее давно плевать. — Непохоже. — Слушай, ты в психологи мои записалась? Не нуждаюсь, благодарю. — Мы все кого-то потеряли, Лекса. Ты не одна в этом мире. У тебя есть отец, скоро и мы станем частью твоей семьи. Честно, мне даже интересно, во что это все выльется. — Ты действительно хочешь это узнать? А как же наш план, от которого ты отступила в первый же день? — Прости, что подставила тебя. — Да, я понимаю, что веду себя как эгоистка. Я хочу счастья для отца, но я хочу счастья и для себя. Я не могу жить с той, с кем враждую с первого курса. — Я не хочу больше враждовать с тобой. Давай узнаем друг друга получше? — С чего вдруг такое дружелюбие?       Кларк называет Лексу мнительной и параноиком, убеждая ее, что в желании подружиться нет ничего подозрительного и искать поводы в неискренности этого намерения — глупость.       Кларк действительно ведет себя спокойно рядом с Лексой. Она не лжет ей и правда готова найти точку соприкосновения для их дружбы. Лекса смотрит на скрещенные на коленях Гриффин руки и находит эту позу девушки весьма открытой для себя. — Мир? — Кларк протягивает Лексе руку ладонью вверх и шатенка, несколько оттянув момент, все же кладет свою ладонь поверх ладони Гриффин, и они пожимают друг другу руки. — Мир. — А теперь, может, поделишься тем, что произошло? Почему твой отец такой расстроенный и злой?       Лекса рассказывает историю с самого начала, о причине, почему оказалась на мосту, а затем и о причине, почему решила спрыгнуть в воду. — У моей мамы сердце бы не выдержало подобной выходки. Да и я — трусишка, не рискнула бы спрыгнуть с такой высоты. Ты реально взяла и спрыгнула? Да ты отчаянная, блин... — Отчаянные времена требуют отчаянных мер… — И что теперь с Гарвардом? Они не поверили тебе, что ты не списывала? — Даже если и поверили, но лист с ответами все равно нашли, а значит теперь я — преступница. — Они тебя спрашивали, откуда ответы? — Лекса кивает. — И что ты ответила? — Включила дурочку, но они сказали, что все равно вычислят взломщика. Это ведь ты выкрала из кабинета декана ответы? — обращается Лекса к Кларк, но неожиданно девушка качает головой. — Это сделала Окти. Пожалуйста, не говори никому об этом.       Лекса обещает Кларк, что не расскажет про Блейк и откуда взялись ответы, ведь все равно это уже не изменит лично ее будущее.