***
Бархатов встал с кровати и закрыл форточку, из которой в комнату проникали холодные потоки воздуха. Пройдя в ванную, он встал под тёплые струи душа, смывая с себя остатки сна. Делая воду то холоднее, то горячее, следователь прокручивал в голове все те задачи, которые ему нужно было решить в течение дня. Обычно это помогало его мозгу проснуться. Насладившись водными процедурами, Бархатов вышел из ванной и прошёл на кухню. С его удлинённых волос стекала вода и впитывалась в ткань махрового халата. За столом сидел сосредоточенный Фатьянов, кофе в его чашке уже начал остывать. Он изучал содержимое коробки, стоящей на столе. От взгляда Игоря не ускользнули старые часы «Кварц» и фотоаппарат, когда-то принадлежавший деду Макса. — Доброе утро. Что ты делаешь? — подойдя к мужчине, следователь чмокнул его в макушку и начал заниматься приготовлением кофе. — Доброе утро. Пока никакой работы не предвидится, решил пойти стоять на развалы, — с нотками раздражительности ответил Фатьянов, откидываясь на спинку стула. — Человек с высшим образованием должен продавать свои старые вещи… Куда катится этот мир? — Не переживай, вся эта суматоха пройдёт, появятся новые рабочие места. Я уверен, — ободряюще произнёс Бархатов, заливая растворимый кофе крутым кипятком. — Проснувшись, я сходил и дал объявление в газету. Пора сдавать хату бабки и деда, хоть какие-то деньги, — мрачно посмотрев на коробку, Фатьянов закрыл её крышкой. — Хорошая идея, — сев за стол с чашкой дымящегося кофе, следователь сделал глоток и взял бутерброд с варёной колбасой, любезно приготовленный Максимом. В дверь настойчиво позвонили и Фатьянов с прищуром посмотрел на возлюбленного, как бы спрашивая: «И кто это может быть?». Игорь понятия не имел, поэтому ответил не менее многозначительным взглядом. Максим встал и направился в коридор. Послышались голоса, и Бархатову тут же стало не по себе: он мгновенно узнал гостя, это был Александр Олегович, отец его любимого. Сказать, что у того были натянутые отношения с этим человеком — ничего не сказать. — Ну, сынок, как успехи? — не без иронии спросил Фатьянов-старший, усаживаясь в кресло и начиная расшнуровывать лакированные ботинки. — Изумительно, — пробормотал растерянный мужчина. В коридоре появился Игорь. Кивнув гостю в знак приветствия, он припал плечом к стене, ожидая, что будет дальше. Александр Олегович был человеком представительным: густая поседевшая шевелюра, несколько стиляжный чуб, короткие бакенбарды, лицо достаточно моложавое, холодные голубые глаза и прямые черты лица. Он производил впечатление интеллигентного и солидного товарища. Высокий и хорошо сложенный, с небольшим животом, он был облачён в блестящий серый костюм, белую рубашку и короткое бежевое пальто. Что в сыне, что в отце ощущалась породистость. — По тебе не скажешь, — хмыкнул Александр Олегович, переводя надменный взгляд со следователя на сына. — Чайком напоишь хоть? — У нас остался только кофе, — огрызнулся Максим. — Чудно! Тогда давай его и принеси мне что-нибудь поесть, — с этими словами мужчина встал и деловито прошёл в гостиную. Бархатов и Максим последовали за ним. Александр Олегович вальяжно опустился в кресло и закинул ногу на ногу. Обведя гостиную оценивающим взглядом, он показал мужчинам большой палец: — Неплохо живёте. — А должны плохо? — холодно спросил Макс, скрещивая руки на груди. Ему хотелось вытолкать этого урода (как он сам его называл) взашей. — Следователи нынче немного получают, насколько я знаю, — едва заметно улыбнулся Александр Олегович, многозначительно посмотрев на Бархатова. — Ладно, хватит. Говори, зачем пришёл, — сухо отозвался Фатьянов, грозно раздувая ноздри. — Идёт. Видишь ли, сынок, я хочу, чтобы ты отдал мне квартиру на Балтийской. Фатьянов опешил. Какое-то время он стоял в оцепенении, а потом тихо спросил: — Что? — Времена настали трудные. Работы у меня теперь не так много. Ты же не оставишь старика в беде, правда? — А ничего, что после смерти матери именно я принял квартиру в качестве наследства? Они все хотели, чтобы я в ней жил. — Ничего. У вас вот, какая хорошая, просторная квартирка, — усмехнулся мужчина. — Мы не открывали наследственное дело, но сейчас может всё измениться. — С какой стати? — напряжённо спросил Максим. Бархатов кожей ощущал его шокированность. — Супруг, переживший того, кому перешла недвижимость, имеет те же права на неё, что и отпрыски. Я предлагаю тебе договориться по-хорошему, чтобы избавить нас обоих от волокиты с судами, — изогнув бровь, холодно отчеканил Александр Олегович. Фатьянов сжал локоть Бархатова и вышел вместе с ним в коридор. — Я готов его убить, — злобно прошептал он. — Мне остаться? — погладив возлюбленного по щеке, спросил следователь. — Нет, ты должен быть в прокуратуре. Езжай. Я обещаю держать себя в руках, — блекло улыбнулся мужчина. — Хорошо. — Ты только скажи, он прав? Я не особо разбираюсь в жилищном праве. — Прав. Увы, он может подать иск и тогда, скорее всего, имущество будет разделено между вами. — Я этому уроду ничего не отдам. Мать хотела, чтобы квартира досталась мне. Поэтому я и получил её после того, как она умерла, — поджав губы, отчеканил Фатьянов. — Знаю. Так что стой на своём. У него, вроде, хорошая квартира на Васильевском. Зачем ему ещё одна? — потерев бороду, заметил Игорь. — Так и сделаю. А ты беги, не то опоздаешь. Бархатов коснулся губами губ возлюбленного и пошёл одеваться.***
Не успел следователь переступить порог своего кабинета, как к нему подлетел Тарасов. Оказалось, буквально несколько минут назад поступил сигнал: в пригороде Ленинграда, рядом с дачным посёлком «Ежевика», найден труп девочки-подростка. Следователь Бархатов и оперативно-следственная группа в составе Тарасова, Перова и Самохвалова были на месте спустя тридцать минут. Небо уже заволокли дымчатые тучи, пахло осенним лесом, прохладный северо-западный ветер пробирался под одежду. Пока Перов занимался приготовлением инструментов для проведения экспертизы, а Самохвалов, надев перчатки, оцеплял территорию, Бархатов подошёл к двум пожилым мужчинам, стоящим на дороге. Один из них был охранником в дачном посёлке, второй — отдыхающим. — Я практически каждое утро прогуливаюсь в лесу, — взволнованно заговорил Игнат Шацкий. — И почти всегда примерно этим же маршрутом. Я вышел из дома и пошёл туда… — Во сколько вы вышли из дома? — сухо спросил Бархатов, внимательно глядя на старика. — В девять двадцать. — И пошли сюда? — Да, этим вот путём. Гляжу, значит, на земле кто-то лежит… Подошёл ближе и ахнул — девочка мёртвая! Глаза открыты, на теле ранения… Я бросился обратно, в посёлок, позвонил вам из кабинки сторожа, — нервно облизав губы, старик вытер пот со лба. — Во сколько вы обнаружили труп? — У меня часов с собой нет. Примерно в девять тридцать. — Когда вы шли в лес, вам кто-нибудь встретился? Или же в самом лесу? — Нет, погода сегодня такая, что не каждый в лес пойдёт. Никого не встретил, — уверенно ответил Шацкий, но в глазах плескалась тревога. — Этой ночью были какие-нибудь нарушения? — переведя взгляд на сторожа, спросил следователь. — Не, тихо было, — Геннадий Павлов казался куда более спокойным. — Видели кого-нибудь подозрительного? — Нет. — Стойте здесь. Чуть позже продолжим, — многозначительно взглянув на Тарасова, Бархатов направился к трупу. Девочка лет шестнадцати-семнадцати лежала в десяти метрах от дороги, глядя в небо широко распахнутыми глазами. На её лице виднелись ножевые ранения, словно убийца пытался «нарисовать» на нём улыбку. Руки потерпевшей были раскинуты, ноги чуть поджаты под себя. Серая кофта на её теле была задрана вверх, на животе виднелись колотые раны. Нижняя часть тела была полностью обнажена, на ногах, бёдрах, ягодицах находились ножевые ранения. Очки с разбитыми стёклами валялись рядом. Перов мрачно посмотрел на следователя: — Убита этой ночью, скорее всего. Часов шесть назад. — Документы есть? — Бархатов задержался взглядом на коричневой тряпке, валяющейся чуть поодаль. Приблизившись, он увидел, что это скомканные брюки. Перов выпрямился, проследовал за следователем и, осторожно изучив содержимое карманов, достал оттуда библиотечный билет. Раскрыв его, негромко прочитал: — Скворцова Дина Семёновна, библиотека имени Ахматовой. Пока Перов и Самохвалов занимались изучением трупа и близлежащей территории, Игорь вышел на дорогу и, присев на корточки, начал рассматривать землю. И поиски увенчались успехом — он увидел след, свойственный протекторам автомобилям марки «Волга». Выпрямившись, он подошёл к Тарасову, который записывал показания Шацкого и Павлова. — На «Волге» кто-нибудь приезжал-выезжал из посёлка? За последние несколько дней. — Дайте подумать… Вчера на белой «Волге» уехал хирург Захаров. — Во сколько? — Часов в десять утра. — Ещё кто-нибудь? — Вечером ребята катались на «Волге» Куликова… — Кто такой Куликов? — Студент. Он здесь часто появляется с друзьями. Последние пару месяцев приезжал на чёрной «Волге», видимо, родители подарили. — Вечером катались — это во сколько? — напрягся Бархатов. — Выехали примерно в десять вечера, вернулись под утро, часиков в пять. — Вы знаете его друзей по именам? — Не. Парнишка со мной даже не здоровается. Кто я для него, если не рабсила? — ухмыльнулся сторож. Куликов, Шукшина и Хабибулин были обнаружены в дачном доме. Они крепко спали после вчерашних приключений, когда к ним вломились следователь и оперативно-следственная группа. Начавший было возмущаться Куликов быстро стушевался, когда узнал, что Скворцова была найдена мёртвой. Никто из троицы не отрицал, что накануне вечером девочка была с ними. Всю честную компанию повезли в прокуратуру для допроса. Пока Тарасов и Самохвалов допрашивали ребят, Бархатов налил себе крепкий чёрный чай и, делая небольшие глотки, начал составлять уголовное дело и прикреплять к нему все имеющиеся материалы. Через пару часов к нему заглянул Тарасов. Усевшись на стул, он перевёл на следователя тяжёлый взгляд: — Игорь, ублюдки помалкивают. Хабибуллин говорит, что был пьян и помнит только то, как сел на заднее сидение. Анализ подтвердил, что он выпил намного больше нормы. Шукшина заявила, что они ехали вчетвером: она с Куликовым и Хабибуллин со Скворцовой. Просто катались, спустя пару часов Дина захотела выйти и они её выпустили. Часов ни у кого не было, точное время сказать не может. После этого они поехали дальше. Катались, слушали музыку, резвились. Куликов отказывается что-либо говорить, дерзкий тип. Сказал лишь, что не имеет отношения к убийству и что они высадили Дину, когда она потребовала это. Когда вернулись на дачу, остальных уже не было. — Сколько их было всего? — Изначально десять. Пока они катались, шестеро уехали. — Уже связались с ними? — Да. Скоро всех привезут для допроса. — Где они высадили Скворцову? — помолчав, задумчиво спросил Игорь. — Мол, прямо в лесу. Неподалёку от соседнего посёлка «Солнце». В дверь настойчиво постучали, и в следующую секунду без какого-либо дозволения в кабинет ввалился сам директор ГлавАПУ Дмитрий Юрьевич. Раскрасневшийся и напоминающий коршуна, он впился ненавидящим взглядом в следователя. — На каком основании задержан мой сын?! — дрожа от негодования, закричал он. — Убита девочка, которая прошлым вечером была в компании вашего сына, в вашем дачном доме. — И? Он не имеет к этому никакого отношения! Девчонка захотела выйти, они её оставили и поехали дальше! — чуть ли не рыча, выпалил Куликов. — Олежа недавно позвонил и рассказал мне всё! — Это ещё необходимо проверить. Вы не волнуйтесь, пока что ваш сын — просто свидетель, — холодно отозвался следователь. — Послушай меня, следак, если с моим мальчиком что-то случится, я тебя в порошок сотру. У меня есть кое-где связи, — с ненавистью прошептал мужчина, пепеля Бархатова страшным взглядом. — Пожалеешь, что попытался ввязать нашу фамилию в это дело. Ты понял меня? — Выйдите из кабинета, — спокойно ответил Игорь. — Доиграешься, следак, — выплюнул Куликов и вышел, громко хлопнул дверью. — Извини, не мог отказать им в праве на звонок, — затравленно произнёс Тарасов. Бархатов отмахнулся. — Пока нет заключения Перова и результатов вскрытия, нам ему нечего предъявить, — помолчав, глухо произнёс оперуполномоченный. — Что с ними делать? — Пусть сидят и ждут, — отпив чая, Игорь сурово посмотрел на дверь и, пополоскав жидкостью рот, проглотил её. В его взгляде появилось что-то волчье. Тарасов хотел было предложить пока отпустить Куликова, но, увидев эти блестящие серые глаза, передумал. Кивнул и вышел. Игорь взял телефонную трубку и набрал домашний номер: нужно было узнать, как дела у Максима.