Особые обстоятельства

Фатьянов не ответил на звонок. Бархатов задумчиво покрутил трубку в руке и вернул её на аппарат. Встав, следователь накинул куртку и поехал на Васильевский остров, на 13 Линии которого проживал Дмитрий Павелецкий. Первое, что заметил Игорь, когда начал изучать дело об убийстве Чичериных, это то, что Павелецкий, заснувший на месте преступления, был в обуви. Когда приходишь в гости к близкому человеку, всегда разуваешься. Валерий был убит в гостиной, стало быть, они с преступником общались прежде, чем произошла расправа. Павелецкий должен был снять ботинки ещё в прихожей. К слову, на месте преступления не было обнаружено следов, что тоже выглядело довольно странно. Если он был пьян и уснул после того, как убил Чичериных, то когда вытер пол в коридоре и гостиной? Никулин, расследуя это дело, не обращал внимания на подобные мелочи. А ведь именно из незначительных деталей складывается общее. Брат Кирилла, клинический дебил, смотрел на Бархатова пытливо и затравленно одновременно. Дмитрий, застрявший в развитии в возрасте двенадцати лет, жил самостоятельно, но за ним присматривала соседка по лестничной площадке, одинокая женщина Тамара Алексеевна. Когда Бархатов приехал к Павелецкому, та как раз была у молодого человека и готовила ему куриный суп. — Вы помните тот день, когда ваш брат Кирилл приехал к вам ночью с алкоголем? — спросил следователь, внимательно глядя на Дмитрия.  — Да, помню! Он тогда много выпил. Много, много выпил! — не очень разборчиво ответил тот, активно кивая головой. — Во сколько он ушёл от вас? — Я не помню! Тамара Алексеевна взглянула на Бархатова, выключая конфорку: — Он ничего нового не скажет. Всё, что помнил и знал, рассказал милиционерам ещё тогда. — А вы видели, как Кирилл приходил к брату и уходил в тот вечер? — Нет, я была у себя дома. Дима достаточно самостоятелен. Может, супчику? — Нет, спасибо, — следователь снова взглянул на Дмитрия. — У вас были хорошие отношения с братом? Вы его любили? — Я любил Кирю, а он любил меня! — не отрываясь от раскрашивания раскраски, отозвался парень. Бархатов предполагал, что эта беседа не прольёт свет на новые события. Так и произошло. Но это была стандартная процедура, которой нельзя было пренебрегать. Когда Игорь вернулся в прокуратуру, на его столе уже лежали результаты вскрытия. Скворцова была изнасилована и заколота (шестнадцать ножевых ранений). На теле были обнаружены следы спермы, по которым можно было сделать вывод, что преступник обладает третьей группой крови. Бархатов позвонил Тарасову и велел взять анализы у задержанных Хабибуллина и Куликова. В это время этажом ниже шли допросы всей честной компании, которая веселилась на даче Дмитрия Юрьевича.

***

— Зря ты пошла у неё на поводу и позволила принять душ! — выкрикнул Александр Борисович, сжимая руки в кулаки. — Ты не понимаешь? Ей тяжело ходить с клеймом изнасилованной! — с горечью отозвалась Елизавета Андреевна, расставляя на столе тарелки. — Я не могу настаивать. И ты не можешь. Ей и так тяжело. — Ага! Только теперь этого ублюдка не найдут! — чуть ли не выплюнул мужчина. — Она должна была пройти медицинское освидетельствование! — Саша, перестань! Ты не был в её шкуре! — в отчаянии выкрикнула женщина, устало опускаясь на стул. — Сейчас для нас важнее всего должно быть психическое состояние девочки, а не то, о чём ты говоришь… — Ты хоть понимаешь, что этот ублюдок будет и дальше гулять на свободе? — скрипнув зубами, чуть спокойнее произнёс мужчина. — Я его своими руками растерзаю… Из коридора донеслось мяуканье. Специфический царапающий звук сообщал о том, что Джим скребётся в дверь. Елизавета Андреевна вышла из кухни и увидела, что кот стремится попасть в комнату Алисы. Женщина приоткрыла ему дверь. — Милая, тут к тебе Джим… Слова словно замерли в воздухе. Соловьёва в ужасе смотрела в комнату, где на батарее висела её дочь.

***

Вера Кедрина не слишком близко общалась с Лидой Свердловой. Они были разные: Лидия любила дорогие вещи, презирала нищету и простоту, была не по годам циничной. Вера отличалась скромностью и даже замкнутостью. В классе её никогда не задирали и даже уважали. Кедрина хорошо училась, но никогда не стремилась стать лидером. Воспитанная одним отцом, она обладала достаточно твёрдым характером и всегда казалась немного грустной. Лида считала, что та могла бы добиться большего, если бы не была «романтичной дурочкой». «Пока ты молода и красива, ты можешь охомутать богатенького парня. Проворонишь это время и всё, останешься с каким-нибудь бухгалтером-неудачником, живущим от получки до получки!» — думала Свердлова. Кедрина явно не разделяла её мысли. Она, казалось, вообще не интересовалась мужчинами и отношениями. Лида находила это невероятно странным, поэтому она не была уверена, что ей удастся так просто затащить Веру на дачу Никанорова. Нужно было придумать что-то значительное и интересное для неё. Свердлова знала, что Кедрина увлекается фотографией, поэтому решение пришло само. Однажды после последнего урока, которым была алгебра, она подошла к Вере и сказала, что в пятницу у неё намечается встреча с известным фотографом, который работал в Риге и вот недавно приехал в Ленинград. Кедрина клюнула. На вопрос «Хочешь ли поехать со мной?», она ответила утвердительно. Они приехали в дачный посёлок «Стрелков» на электричке. Дом Никанорова находился почти что в самом его сердце. Двухэтажный добротный особняк принадлежал его родителям-профессорам. Сам Володя Никаноров был обычным прожигателем жизни, как и его закадычный друг Родион Рождественский. Радости Вовы не было предела, когда он увидел, что по дорожке к дому идут две девушки. — А твоя Лида умная девка. Я уж боялся, что у неё не получится, — одобрительно заметил он, затягиваясь. — Дерьма не держим, — усмехнулся Рождественский. Вера тоже не была дурой, поэтому сразу поняла, что её заманили сюда совершенно не ради фотографа. — Понимаешь, он не смог приехать. Но мы всё равно здорово проведём время, правда? — улыбнулся Никаноров, обнимая Кедрину за плечи. Она была миловидной: светло-голубые глаза, почти что белые волосы, правильные черты лица, тонкие и аккуратные. Вера повела плечами, сбрасывая с себя руку. Перед ней стоял стакан с колой, но внутренний голос подсказывал, что лучше в этой компании ничего не пить. — Расслабься ты, ну, — подмигнула ей Свердлова, отправляя в рот оливку. Она была в вульгарном коротком платье и тощая ладонь Родионова лежала на её круглом колене. — Да всё в порядке, — сдержанно ответила Кедрина. Через несколько минут, когда темы разговора исчерпали семи себя, Родион взял Лиду за руку и вывел из гостиной. «Мы торт принесём», — сказал он, но Вера в это не поверила. — Ты чего такая смурная? — положив ладонь на колено Кедриной, спросил Володя. — Я всегда такая, — ответила Кедрина, убирая руку парня и вставая. — Домой поеду. Спасибо за приглашение.  — Давай я тебя до станции провожу, уже темно, — Никаноров тоже встал. — Не стоит. Кедрина уже подходила к двери, когда сзади на неё набросился Володя. Пытаясь заломить ей руки, парень толкал школьницу к дивану. — Ты мне ещё тогда понравилась, когда стояла на остановке! Думаешь, сможешь уйти так просто? — шептал он, тяжело дыша. Никаноров был намного сильнее Кедриной. Девушка понимала, что вступать с ним в открытую борьбу — это провальная идея. Поэтому, перестав брыкаться, она позволила повалить себя на спину. Воспользовавшись моментом, когда парень начал расстёгивать ширинку, Вера согнула ногу и с силой заехала в его пах коленом. Тот заорал, заставляя Родиона и Лиду ворваться в комнату. Кедрина вскочила с дивана, быстро открыла окно и сиганула в темноту. — Сука чёртова! Стой! — злобно крикнул ей вслед Рождественский, ударяя кулаками по подоконнику. Вера бежала долго, пока не начало колоть в боку. Тогда она и осознала, что находится где-то очень далеко от станции. Девушка обняла себя за плечи и двинулась вперёд, где вдалеке, как ей показалось, мелькали огоньки. Через некоторое время она отчётливо услышала шорох листвы позади себя. Кто-то следовал прямо за ней…

***

Фатьянов сидел на диване в гостиной и пересчитывал прибыль. Когда в комнату вошёл следователь, Максим устало улыбнулся ему: — Привет, родной. Как день? — Куча проблем и пока никакого продвижения, — сев рядом, Бархатов расслабленно вытянул ноги. — Я пытался дозвониться, ты не брал…  — Я продал часы деда, пару книг. Заработал сто рублей. Неплохо, а? — Ты настоящий коммерсант, — с улыбкой ответил Игорь, посмотрев на купюры, лежащие на кофейном столике. — Спасибо! — А что отец? Чем закончилась встреча? — Чуть не прибил его. Сказал, что не моё дело, почему ему вдруг понадобилась вторая квартира. Намерен судиться со мной, если «не одумаюсь». Дал три дня, — на последних словах Фатьянов ухмыльнулся. — Не дождётся. — Посмотрим, кто кого. — Точно. Он редкостная сволочь, от него стоило ожидать подобное, — потерев шею, заметил Максим. — Поужинаем? Только сперва приму ванну, — предложил следователь. — Хорошая мысль.