Особые обстоятельства

— А вот это уже интересно, — пробормотал Бархатов, изучая результаты анализа Куликова. У него была та же группа крови, что и у преступника, который надругался над Скворцовой и жестоко прикончил её. Игорь позвонил Тарасову и велел ему привести задержанного. Через десять минут осунувшийся и бледный Олег сидел в кабинете следователя и затравленно смотрел на него исподлобья. Бархатов собирался идти до конца. Он не даст почувствовать его папаше превосходство над законом. Это уже дело принципа. — Что ж, судя по всему, вы отказываетесь говорить правду о той ночи, когда была убита Дина Скворцова, — перелистывая протокол допроса и мельком изучая его, сказал Игорь. — Я уже устал повторять одно и то же! Мы высадили её, она сама так захотела! — эмоционально воскликнул студент. — Понятно. А что ты скажешь, когда узнаешь, что анализ подтвердил твою причастность? — нарочно переходя на «ты», жёстко произнёс Бархатов. — Что? Какой анализ? Я не насиловал Дину! — казалось, парень находится на грани истерики. — Или насиловал? — Нет! — Или ножом заколол? — Не колол! — Насиловал? — холодный тон следователя контрастировал с криками подозреваемого. — Нет! — со слезами на глазах заорал Куликов. — Только колол? — Нет же! — Не колол, только выкинул из машины? — Да! — Так, значит, выкинул? — прищурившись, Игорь взял ручку и покрутил её в пальцах. Олег понял, что ляпнул лишнее и тихо заплакал, опустив взгляд в пол. — У насильника, который убил Скворцову, была третья группа крови. Как и у тебя. Доказать твою вину будет нетрудно, я уж постараюсь побыстрее закрыть тебя. — Я же сказал, что не убивал её! Просто выкинул из машины! — шмыгнув носом, выкрикнул Куликов. — Прошу вас, поверьте мне! — Зачем выкинул-то? Рассказывай всё, как было, я из тебя ничего тянуть не собираюсь. — Короче, я хотел… Да, хотел порезвиться с ней, — голос Олега дрожал. — У меня не было никакого плана, просто нужно было увезти её подальше от остальных, я только Хабибуллину и Шукшиной доверяю на все сто. Вот и взял их. Мы начали курить в салоне, предложили ей. Она стала отказываться. Слово за слово, мы начали насмехаться над ней. Я сказал: «Хочешь, он будет твоим первым?», кивая на Хабибуллина. Она очень испугалась, задрожала, как осиновый, блять, лист. Кристина сказала, что мы выкинем её в лесу посреди ночи и уедем. Так и сделали. Но сперва… порезвились. Она шла по обочине, а мы сзади подгоняли её машиной. Было весело. Эта дура потеряла очки и упала. Мы уехали, она осталась на дороге. Всё. — И неплохую легенду придумали с дружками. — Да, мы решили так отвечать всем остальным. Но когда приехали, их не было. Свалили. А потом нагрянули вы, ну и пришлось говорить это… — потерев мокрые глаза, Куликов потёр нос и жалобно добавил: — Отпустите меня, пожалуйста. Бархатов лениво взял листок и начал неспешно записывать показания этого придурка. Когда была поставлена точка, он положил его перед парнем и бросил ручку. — Подписывай, где написано «С моих слов написано верно». Когда Куликова увели, Бархатов вызвал Тарасова. — Хм. Выходит, сучонок не убивал её? — озабоченно спросил оперативник. — Похоже на то. В любом случае, придётся эту шайку отпустить, задерживать больше трёх суток не имеем права. Пусть ровно трое суток и отсидят. — Хорошо, Игорь. Когда Тарасов ушёл, Бархатов достал дело Павелецкого и листок, на котором Кирилл написал координаты тех, кто близко общался с Валерием Чичериным. Первой в списке была крёстная мать парня, Лилия Ефремова, но её адрес обвиняемый не помнил, а Жаркова, друга убитого — не знал. Игорь позвонил оперативнику Игнатову, который всегда был готов помочь следователю и не задавал лишних вопросов. — Организуй мне их адреса, хорошо? Или хотя бы номерочки. — Да, конечно, — вкрадчиво ответил тот. Он поехал домой к Чичериным. Нажав на кнопку звонка, следователь прислушался. Тишина. После принялся звонить в соседнюю квартиру. На пороге возникла ещё молодая женщина в джинсах и вытянутой футболке серого цвета. На её голове была безумная химия, волосы имели неприятный ржавый оттенок. — Добрый день. Прокуратура, — показав удостоверение, произнёс Игорь. — Добрый день, — настороженно ответила соседка Чичериных, изумлённо изгибая бровь. — Я хочу с вами поговорить о ваших соседях, Чичериных. — Так убийцу же нашли. — Тем не менее, остались кое-какие вопросы. Проводим дополнительное расследование. Как вас зовут? — Наталья. Наталья Божкова. — Вы давно живёте в этой квартире? — С детства, — казалось, женщина была заинтригована и напряжена одновременно. — Значит, хорошо знаете погибших Ольгу Кирилловну и её сына? — Ну… Может быть, пройдёте? — отойдя в сторону, Божкова махнула рукой, как бы приглашая. — Спасибо, — сдержанно ответил Бархатов и прошёл в квартиру. В жилище Натальи царил бардак, пахло хлоркой. На кухне, куда они прошли, стоял густой аромат кофе, а в пепельнице лежала недокуренная сигарета. Оранжевые обои и новый импортный холодильник придавали интерьеру необычность и пикантность, но всё остальное уносило в далёкие шестидесятые (и плита, и гарнитур, и стол, и дешёвые зелёные занавески). — Будете кофе? — спросила Божкова, поднимая с конфорки турку. — Ещё тёплый. — Да, спасибо. Наталья наполнила небольшую белую кружку терпким напитком и поставила её на стол. Сев, она потушила сигарету и внимательно посмотрела на следователя. — Что могу сказать о Чичериных? Моя мать дружила с Ольгой Кирилловной. Милая была женщина, вот только последние три года была прикована к кровати, ноги отказали. Когда видела её сына, Валеру, всегда спрашивала, как она себя чувствует. Он закрытый был, вежливый, замкнутый очень, — Наталья посмотрела в свою чашку и глотнула стремительно остывающий кофе. — К ним часто приходили гости? «Могло быть и хуже», — подумал Игорь, пробуя напиток. — Часто приходил только Кирилл. У него с Валерой отношения, вроде, были. — Вы живёте в соседней квартире. Наверное, обязательно услышали бы, если бы кто-то кричал. В ночь убийства было тихо? — Да. Я спала как убитая. Ничего не слышала. — А отца покойного вы знали? — Он ушёл от Ольги Кирилловны очень давно, мы с Валеркой ещё в школе учились. Он много пил, и умер от цирроза печени около пяти лет назад. — Вернёмся к гостям Чичериных. Кто приходил ещё, кроме Кирилла? — покручивая чашку в руке, спросил следователь. — Тамара. Она работала у них сиделкой, ведь Валера не так часто бывал дома. А она то и дело оставалась на ночь, практически жила на два дома. — Эта Тамара хорошо выполняла свои обязанности? — Пожалуй. Не даром же она проработала с первого дня до самого конца, — Божкова задумчиво посмотрела на сигарету, лежащую в пепельнице, и добавила: — Я вообще без понятия, кому они могли помешать. Хотя, кто знает, чем занимался Валера. Может, у него реально были враги? Вернувшись в прокуратуру, Бархатов открыл городской справочник и нашёл телефон бюро добрых услуг, где Чичерины и нашли Тамару. Во время допроса Павелецкий сказал, что не помнит названия этой организации: «То ли «Лютик», то ли «Тюльпан». В Ленинграде было только одно бюро с «цветочным» названием. «Лютик». Узнав координаты Тамары Аросян, следователь поехал по нужному адресу. Женщина жила в коммунальной квартире, на третьем этаже старинного пятиэтажного дома, располагающегося на проспекте Ветеранов. Немолодая армянка, румянощёкая, с чёрными волосами, убранными в высокую старомодную причёску, она казалась отталкивающей и суровой, но стоило ей заговорить, как Игорь удивился мягкости её голоса и нежности интонации. — Мне так жаль, что они умерли. Да ещё и такой жуткой смертью, — покачав головой, сказала она, глядя куда-то в сторону. — А зачем потребовалось дополнительное расследование? Ведь виновного уже осудили. — На заседании вы сказали, что Кирилл казался вам порядочным человеком. Вы не верите в его виновность?  — Это всё очень странно, но… если не он, то кто? — она как-то странно посмотрела на Бархатова. У неё были большие хитрые глаза и густые чёрные брови. — Вы работали у Чичериных три года. Большой срок. Наверное, вы в курсе, с кем они общались, кто был вхож в их дом? — Изредка Ольгу Кирилловну навещала её подруга Лилия. Они дружили ещё с институтских лет, насколько я помню. К Валере никто не приходил, кроме Кирилла. Он предпочитал не приглашать домой гостей, ведь его мать была больна. — А чем занимался Кирилл? Вы были в курсе его дел? — Он работал инженером на небольшом предприятии. Ничего интересного. Больших денег не имел, жил по-честному, на получку. Это я к тому, что не могли их убить из-за денег, нет, — твёрдо заявила Тамара. — А что касается Ольги, то где она трудилась до болезни? — продолжал Игорь. — Она тоже была инженером. На металлургическом заводе. — Из-за чего её сломил паралич? — Авария. Как-то она возвращалась с дачи коллег Ивана, тот не справился с управлением. Он оправился, а вот она… — Кто такой Иван? — Мужчина, с которым у неё был роман. Когда у Ольги Кирилловны отказали ноги, он сбежал, — на последних словах Тамара ухмыльнулась.  — Вы знаете его адрес? — склонив голову набок, задумчиво спросил следователь. — Напишите, пожалуйста. — Он живёт в доме напротив, — сказала она, беря со стола ручку и блокнот. — Сейчас напишу. — Он был на похоронах? — Нет. — У Валерия была крёстная мать… — Да. Лилия, о которой я только что говорила. Вот, держите, — женщина протянула ему блокнотный листок. — Спасибо. Значит, за последние три года к ним приходили только двое человек? — спросил Игорь, убирая бумажку в карман кожанки. — Да. Они оба были достаточно нелюдимы, если можно так выразиться. — Вы ведь иногда ночевали у Чичериных. А в ночь убийства поехали навестить родителей… — Да, — вздохнула Тамара. — Я уехала в тот день, когда случилась трагедия, около пяти вечера. Если бы я осталась… Вернувшись в прокуратуру, Игорь получил от Игнатова адреса Жаркова и Ефремовой. Поблагодарив оперативника, мужчина выпил чашку горячего чая и сделал некоторые заметки. Над городом уже сгущались тёмно-синие сумерки. Нужно было успеть поговорить хотя бы с одним из трёх свидетелей (включая Ивана). Ближе всего проживал Денис Жарков. Это был тощий угловатый тип в очках. Он работал в НИИ, был физиком по образованию, и все стены в его квартире были оклеены постерами о физике, формулами, схемами и теоремами. — Мы дружили с Валерой со школьной скамьи. Он был прекрасным человеком, — с грустью произнёс Жарков. — Как думаете, у него были враги? — Нет, вряд ли. Он же был простым инженером. Какие уж тут враги? — Вы хорошо знаете Кирилла? — Кирилла? — физик поправил очки. — Нет. Но он казался хорошим молодым человеком. Что ж, внешность обманчива. Игорь обвёл комнату изучающим взглядом и заметил фотографию в деревянной рамке, стоящей на столе. На снимке Жарков и Чичерин стояли плечом к плечу, улыбаясь в объектив. Обоим было не больше двадцати лет. — Я очень скучаю по нему, — тихо добавил Денис. — Мне так жаль. — А вы поддерживали связь ещё с кем-нибудь из одноклассников? Я имею в виду вас обоих, — откинувшись на спинку скрипучего дивана, поинтересовался Бархатов. — Нет. Правда, у Валерки был хороший приятель в университете. И они общались до сих пор, — задумчиво ответил Жарков и снова поправил очки. — Кажется, его звали Алексеем. — Вы с ним лично не знакомы? — Нет, никогда его не видел. Валера говорил, что тот бросил всё и занялся творчеством. Он всегда имел талант художника, но родители запихнули в инженерию. Больше я о нём ничего не знаю, к сожалению.

***

Когда Бархатов приехал домой, начался дождь. Он по-осеннему принёс с собой неожиданный холод. Выйдя из машины, мужчина рвано выдохнул, из его рта вылетело облачко пара. Во дворе было пусто, на одной из лавочек стояли две пустые пивные бутылки. Неуютность надвигающегося времени перемен ощущалась в окнах, залитых синим маревом, и Ленинград, и без того бесконечно печальный, казался глубоко задумавшимся и притихшим. Игорю показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он остановился, обернулся, скользнул взглядом по окнам соседнего дома, и вошёл в подъезд. Неприятное ощущение чьего-то незримого присутствия отпустило. Фатьянов сидел перед телевизором и пил кофе. — Как день? — улыбнулся он. — Как всегда. А твой? — сев рядом с любимым, следователь потёрся кончиком носа о щетинистую щёку. — Продал несколько старых книг. Выручку потратил на продукты, забил холодильник, — обняв мужчину за плечи, с нежностью ответил Макс. — О, круто! — А что там у тебя с делом Павелецкого? Помню, ты сказал, что находишь странным то, что тот лежал в обуви на месте преступления. — Да, это и впрямь странно, но никаким образом не оправдывает Павелецккого. Тем не менее, является хорошей зацепкой. Скорее всего, он действительно не убивал Чичерина, но меня злит, что расследование было проведено из рук вон плохо. Они не сделали анализ крови Павелецкого, чтобы определить, насколько он был пьян, — на последних словах следователь слегка нахмурился. — Это необязательно, но я бы взял. — Если представить, что убил реально не Павелецкий, то, получается, когда он был в квартире любовника, туда кто-то пришёл. А он не помнит? Странно, — с сомнением произнёс Фатьянов. — Либо Павелецкий пришёл к ним, завалился спать, поскольку был пьян, и Валерий не захотел с ним разговаривать. Отсюда и причина, почему он был обут. А потом пришёл убийца. Чичерин хорошо его знал, поэтому и впустил ночью в квартиру, — рассудительно ответил следователь. — Логично, — кивнул Максим и, взяв чашку, отпил немного кофе. — Или же второй вариант. Убийца уже был в их квартире, просто находился в другой комнате, поэтому Павелецкий и не увидел его. Нужно отрабатывать ближайший круг семейства. А он очень узок. Фатьянов провёл ладонью по удлинённым волосам любимого и, мягко надавив на его затылок, приник губами к его губам. Они нежно целовались, ласково поглаживая языки друг друга. Поцелуй со вкусом кофе, Максим, пахнущий свежестью и одеколоном, шум дождя за окном и уютный свет напольного торшера — Бархатов был счастлив.