Пленник

Чэн, конечно, знал, что по голове за сделанное не погладят, но он никак не ожидал, что Сичэню достанется настолько сильно. Если Чэну, в силу того, что он не адепт Гусу, назначили лишь переписывание правил, то Сичэню, который, мало того, что был родом из Облачных Глубин, так ещё и являлся наследником ордена Лань, будущим главой, который станет возглавлять один из великих орденов, был приговорен более жестокому наказанию. К нему и отношение должно быть в разы строже, от чего приговорили его не только к переписыванию правил, но и к физическому наказанию. Которого он, по сути, даже не заслуживал, а Чэн и сказать об этом не мог. Единственное, что он мог, так это требовать равного наказания, ибо так было в разы справедливее. Но, к сожалению, никто и не думал его слушать. В особенности Цижэнь, что был уж шибко занят тем, что ругал племянника, выражаясь, что удивительно, без единого нецензурного выражения, но при этом обидно и очень резко. Сичэню стоило отдать должное, стоял он с прямой спиной и смотря строго в глаза, не боясь совершенно. Это читалось во всей его позе, выражении лица и, что самое главное, в глазах. Пока Чэн стоял с обречённым видом и ругая себя самыми последними словами мысленно, ибо скажи он это вслух — старика Цижэня удар хватит. А этого не хотелось. Наверное.

***

Надо было извиниться. Чэн жил с этой мыслью три дня, во время которых он буквально мечтал попросить прощения и был готов делать это едва не на коленях, вымаливая извинение. И от этого все три дня он был чертовски нервным и злобным, что более чем хорошо ощущали Вэй Ин и Не Хуайсан, которые пытались хоть как-то разрядить обстановку и помочь Чэну прийти в себя. И им было бы легче, если бы он хотя бы знали причину негодования и недовольства Чэна. — Чэн-сюн, ну выпей с нами, чего ты, — Не Хуайсан, уже изрядно выпивший «улыбки императора», протягивал Чэну чарку с вином, расплываясь в пьяной улыбке, — тем более вон какой нервный ходишь, тебе очень-очень нужно, Чэн-сюн, вот прям нужно. — Да от… Давай, — Чэн крайне долго отказывался, но сегодня он решил все же идти с извинениями к наследнику Лань, но он все ещё сидел здесь. С Усянем, который аж хлопнул в ладоши от радости того, что Чэн согласился выпить, и с Хуайсаном, который первоначально удивлённо моргнул, а после вновь радостно улыбнулся, едва не сияя от счастья. Наследник Цзян выхватил у друга чарку с алкогольным напитком и за один раз опрокинул ее в себя, после чего поставил её на стол и сказал лишь одно: — Ещё. Лей давай. — Чэн? Всё в порядке? Ты куда так резко? — Вэй Усянь, наливая вино брату, немного с беспокойством и настороженностью глянул на него. Наследник Цзян, конечно, всегда отличался вспыльчивым нравом и в некоторых аспектах чрезмерной эмоциональностью, но в последнее время он словно с цепи сорвался. И случилось это аккурат в тот момент, когда он вернулся утром в комнату, громко заявившись и без обуви. И как бы Усянь не спрашивал, что случилось, совершенно не понимая ничего, как минимум, спросонья, Чэн молчал. Он лишь зашёл, взглянул на брата обречённо и рухнул плашмя на свою постель, завернувшись в одеяло, словно в рулет, так ничего и не ответив. Бесспорно, Вэй Ин, несмотря на свой показушный беззаботный вид и якобы отсутствие дисциплины, очень волновался за брата и тоже стал тише, чем обычно. И если Цижэнь этому нарадоваться не мог, то двух нефритов ордена Лань и их друга, Не Хуайсана, это волновало и беспокоило. — О, Чэн-сюн, наконец-то ты тоже выпил! — уже у опьяневшего Не Хуайсана заплетался язык и он, зевнув, поставил локоть на стол, после чего уложил щёку на ладонь и прикрыл глаза. Момент того, как он хотел кутить всю ночь напролет и творить всякую всячину, прошёл. Наступил момент, когда спать хотелось до ужаса сильно и глаза слипались от усталости и количества выпитого алкоголя, из-за которого завтра ему, вероятнее всего, будет очень плохо. — Усянь, отвали, — недовольно фыркнув, Чэн самостоятельно по итогу взял кувшин с вином и налил себе до краев, пролив пару капель на стол, он даже не обратил на это внимания. Вэй Ин же внимательно наблюдал за тем, как небрежно наследник Цзян поставил кувшин на стол и взял чарку, поднеся ее аккуратно, стараясь не разлить на себя, к губам, опрокинул в себя, вновь махом выпивая. И если в первый раз это не так уж сильно настораживало, то сейчас, если учесть, что алкоголя было больше и Чэн вновь потянулся к кувшину, это не предвещало ничего хорошего. У Чэна стопроцентно что-то случилось. И не просто что-то, а что-то серьезное и нехорошее. Но сказать он об этом, как минимум трезвым, на мог. От этого Вэй Ин действительно отстал и стал просто следить за ним, пока тот пил, буквально вливая в себя алкоголь, словно не чувствовал удовольствия и удовлетворения от выпитого. Хотя, может быть, так оно и было. — Вэй Ин… Прости, — наследник Цзян, держа в руках уже второй кувшин, не тратил время на то, чтобы наливать алкоголь в чарку. Вместо этого он делал большие глотки сразу из кувшина, захмелев быстрее, чем обычно, ибо ел он так себе и стресс давал о себе знать, — я вёл себя как скотина. И поведу сейчас. Выпив второй кувшин самостоятельно, так как Не Хуайсан был не в состоянии пить и уже спал, уронив голову на стол, а Вэй Ин просто слишком был сосредоточен на Чэне и смысле его слов, наследник Цзян поднялся со своего места и, чуть пошатнувшись, выпрямился. Вэй Ин мгновенно вскочил вслед за братом и сделал шаг к нему, дабы поймать, если что, но Чэн лишь махнул рукой и тряхнул головой. — Всё в порядке, я должен идти, — идя на удивление прямо и почти не шатаясь, Чэн гордо выпрямил голову и, примерно сориентировавшись по времени, направился к холодным источникам. Сичэнь тренировался пред отбоем, и немного после него, и пред пробуждением остальных, уделяя самосовершенствованию много времени и сил. И наследник Цзян это уже вычислил, уже понял, и теперь он был более чем намерен попросить прощение. — Куда тебя черти понесли, Чэн, — Вэй Ин сложил руки на груди и, нахмурившись, облизнул губы, закусывая нижнюю. В другой ситуации он бы последовал за братом, но сейчас это казалось не шибко уместным, создавалось впечатление, что ему стоит побыть наедине с собой, прийти в себя и отдохнуть немного. Поэтому Усянь, желающий пойти за братом от волнения, сел на кровать и остался в одной комнате с спящим Не Хуайсаном. Цзян Чэн, наученный горьким опытом, более не ходил босиком по территории ордена Лань и вовсе не выходил из своей комнаты после отбоя и до подъёма, опасаясь плачевных последствий. И причем не для себя, а для Сичэня, который итак пострадал из-за ничего, по сути. Но сейчас алкоголь предал сил и уверенности, от чего выход после отбоя лишь освежил и подарил хоть какое-то чувство свободы. Для адепта ордена Цзян строгий режим и лютый контроль были самым настоящим адом, ибо в родном ордене было в разы больше свободы. Даже дышалось, кажется, лучше, чем здесь, в этом чёртово ордене Лань. Недовольно фыркнув, Чэн чуть покачнулся и, остановившись, тряхнул головой. Хоть вино и предавало уверенности, расслабленное состояние не внушало спокойствия и контроля над ситуацией. Хлопнув самого себя по щекам, он зажмурился и, едва сдержавшись от тихого вскрика, всё же взбодрился. — Молодой господин Цзян? Что вы здесь делаете в такое время? — Сичэнь, уже закончивший с тренировкой, был всё в той же накидке и, наверняка, лёгких штанах. Он чуть нахмурился и, осмотревшись по сторонам, слегка склонил голову к плечу, с беспокойством поглядывая на Чэна, — вам нежелательно здесь находиться. Это чревато последствиями. — Да знаю я о ваших всех этих последствиях, — наследник Цзян вообразил что-то неведомое в воздухе рукой и негодующе фыркнул, — а знаете что, дорогой наследник Лань? Мне неинтересны ваши правила. Вот вообще, прям никак. Они нудные и зачастую нелогичные, слишком суровые. Язык, что удивительно, не заплетался от слова совсем и Чэн говорил более чем уверенно, совершенно не думая о том, что говорит. Ему просто хотелось высказаться по поводу какой-нибудь мелочи, в то время как брови Сичэня приподнялись и из хмурого его лицо едва ли не мгновенно перевоплотилась в удивлённое. — Молодой господин Цзян, вы… Пьяны? — сделав шаг к Чэну, Сичэнь глубоко вдохнул и тихо выдохнул, после чего качнул головой с лёгкой улыбкой. Боже, неужели все адепты ордена Цзян столь несносные и любящие хороший алкоголь? Если верить Ванцзи, то Вэй Усянь неоднократно выходил за пределы ордена Лань исключительно ради «Улыбки императора» — одного из самых известных алкогольных напитков в Гусу, что отличается своей крепостью, но при этом мягким и приятным вкусом. Сичэнь неоднократно слышал о нем, но пробовать не решался, пока Цижэнь находился в ордене. Да и в одиночку было не шибко приятно, всё же реакция на алкоголь у его организма была интересная: контролировать себя не мог, но помнил все происходящее. Выяснилось это тогда, когда он выпил с Минцзюэ в него ордене, а на следующее утро тот с каменным лицом сказал, что более не позволит Сичэню выпивать. А Сичэнь попросту согласился, ибо весело, конечно, было, но оно того точно не стоило. — Да, я пьян, — Чэн же честно кивнул и самостоятельно сделал шаг ближе к наследнику Лань, едва не прижимаясь к нему. Алкоголь вновь напомнил о себе и о том, что последствия будут потом, на трезвую голову, а сейчас можно было не бояться ничего и быть смелее, — и даже не жалею об этом. И готов понести наказание. Самостоятельно. — Да вы что, молодой господин Цзян? — Мягко улыбнувшись, Сичэнь осторожно приобнял Чэна за талию, ибо тот пошатывался и поймать его он не факт, что успел бы, не смотря даже на свою хорошую реакцию, — может, вы хотите прилечь? — Нет. Я хочу извиниться. И вы мне нравитесь, — последнее Чэн выпалил на выдохе, даже не задумываясь совершенно. Ему просто захотелось сказать об этом, просто захотелось прижаться к теплому и столь желанному телу. Наследник Цзян обнял в ответ замершего от шока Сичэня. Осознание сказанного ещё не пришло и, вероятнее всего, сегодня его не стоило ждать. — Я… Цзян Чэн, вы серьезно? — наследник Лань глубоко вдохнул и громко выдохнул, чуть более смело обняв Чэна. Первоначально он действительно хотел услышать ответ на свой вопрос, но когда первичный шок спал, Сичэнь понял, что это было не так уж и неожиданно. Если задуматься, то Цзян Чэн часто смотрел на него. Пристально и долго. Но как только наследник Лань глядел в ответ, тот в смущении отводил взгляд. Да и зачастую они находились в одном и том же месте одновременно. Взять хотя бы недавно произошедший случай. — Да. Я серьёзно, — отстранившись, наследник Цзян взглянул на Сичэня. Отойдя на пару шагов назад, он зарылся рукой в волосы, растрепав их больше, чем до этого, глянул в сторону, — и я прошу прощения. Мне… Неловко, — прохлада ночи и признание отрезвили. Создалось даже впечатление, будто он и вовсе не пил, а был трезв все это время. Однако это было не так и сейчас он очень пожалел, что решил выпить перед встречей с Сичэнем и что вообще решил встретиться с ним. Держать язык за зубами казалось невозможным в такой час, когда то, что должно было быть тайным, стало явным. — Цзян Чэн, это, честно говоря, крайне неожиданно, — помолчав несколько секунд, Сичэнь сделал небольшо шаг к Чэну, — но при этом… Приятно. Крайне приятно. И я думаю, что даже могу ответить вам взаимностью, — Сичэнь не был точно уверен в том, что он чувствует симпатию по отношению к Чэну, но при этом он отчётливо ощущал, что ему приятно находиться с наследником Цзян. Ему нравится, как тот злился от смущения, как не может совладать с эмоциями и как он буквально недавно льнул к нему. — Что?.. Взаимностью? — Встрепенувшись, наследник Цзян мгновенно оживился и, взглянув на Сичэня, сделал шаг к нему, — вы… Правда? Без шуток? Тихо посмеявшись, наследник Лань сделал очередной шаг, встав почти вплотную к Чэну, он осторожно приобнял его, притягивая к себе, коснулся губами лба, тихо произнеся лишь одно: — Да. А наследнику Цзян и не надо было больше. Он с радостью обнял Сичэня в ответ и почти не дышал от того, как счастлив он был слышать это мягкое, единственное «да». Прикрыв глаза, Чэн широко улыбнулся, облегчённо выдохнув.