Пленник

Первый учебный день вместе с незнакомыми учениками из других орденов вызывал страх. Если к ученикам из своего ордена он привык и знал все их привычки и повадки, то тут были совершенно незнакомые люди, которые привыкли жить иначе, приученные к совершенно другим порядкам и правилам. Если таковые, конечно, имелись, в чём Цижэнь немного сомневался. Хотя то, как они отреагировали на речь матери внушало доверие и веру в то, что всё не так уж и плохо и что занятие пройдет более чем гладко, спокойно. Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, стоя перед зеркалом, юный Лань скептическим взглядом осмотрел себя и, фыркнув, немного нервным движением пригладил волосы, как бы успокаивая себя этим действием. Переведя взгляд на тумбу, он взял в руки налобную ленту и повязал ее не шибко аккуратно, волнуясь, он поправил и без того идеальные одежды, лишь после чего осмелился выйти. — Цижэнь, ты вновь ленту повязал не так? — Лань Киаохуи, шедшая на собрание со старейшинами, подошла к сыну и, ласково коснувшись его щеки, после потрепала за нее под негодующий писк Цижэня. Глава же Лань лишь посмеялась и улыбнулась, совершенно не испытывая угрызений совести. Однако времени было немного и она, быстро распустив ленту, также быстро завязала её отточенным движением, — ступай, тебе и мне уж пора. — Да, мам, знаю, — потерев щёку, Цижэнь чуть обиженно глянул на мать, но всё же не смог сдержать лёгкой улыбки. Лань Киаохуи же, увидев улыбку сына, легонько щёлкнула его по кончику носа напоследок и быстрым шагом удалилась в сторону здания для собраний. «Опаздывает, наверное» — пронеслось в голове у Цижэня и он тихо фыркнул. Хотя он был рад, что встретил мать, так как встреча с ней успокоила и внушила, что он справится, что всё будет хорошо. Юный Лань кивнул самому себе и, расслабившись, неторопливо направился в сторону здания, где проходили уроки. Время у него было до начала и он мог позволить себе полюбоваться краткое время красотами родного ордена, его завораживающей природой и закатом. Благодаря расположению ордена в горах было чудесно видно каждый рассвет, что окрашивал небо в яркие цвета, будто художник опрокинул баночки с краской на пол. Во время рассвета и неуклюжести художника было много общего: два этих вида завораживали. Когда-то давно Цижэнь наблюдал за матерью, что рисовала в свободную минуту, которая выдавалась крайне редко из-за многочисленных дел, что навалились на хрупкие, но сильные плечи женщины, потерявшей супруга. Она рисовала всю их семью на поляне и в тот момент на губах ее была грустная улыбка, а в глазах можно было прочесть боль. В тот момент, слишком погружённая в свои мысли, Лань Киаохуи, желая мокнуть кисть в баночку с краской, задела её и уронила на пол, вместе с парой других, желая поймать, но с треском провалившись. Руки, что подрагивали от нервотрёпки в последнее время, подвели, опрокинув ещё пару баночек, что стояли прямо возле края столика. Цижэнь, которому вот-вот исполнилось восемь лет, аж вздрогнул от неожиданности и лишь наблюдал за тем, как на полу появляется диковинный, необычный и красивый рисунок, склонив голову вбок. Глава же ордена Лань тоже наблюдала, а потому, взглянув на сына, ласково улыбнулась ему, но в глазах все также была печаль. — Твоя мама очень неаккуратная, Цижэнь, — взяв тряпочку, которой она вытирала руки от краски, Лань Киаохуи присела на корточки и провела тряпочкой по полу, собирая все недоразумение и безобразие с пола. Маленький Цижэнь, нахмурившись, слез со своего стула и, подойдя к матери, отобрал у нее тряпку, после чего сам принялся усердно вытирать краску, пачкая белоснежные одежды. — Папа говорил, что руки мамы не должны так делать! Они приднозночины* для более хороших или серьёзных дел, — Цижэнь, поднявшись с пол, держал в руках тряпочку, всю измазанную краской. Впрочем, его одежды на шибко отличались от этой тряпочки. — Папа так говорил, да? — все также сидя на корточках, Лань Киаохуи в бессилии упала на колени и, закрыв лицо руками, тихо всхлипнула. Цижэнь, увидев, что мама плачет, откинул тряпку в сторону и, шагнув к ней ближе, обнял, надув пухлые щечки. — Мам! Ты не должна плакать! — нахмурившись, ребёнок погладил грязными руками главу Лань по волосам, перекрасив ей волосы в иной, непонятный цвет. Женщина, отняв руки от лица, крепко прижала к себе сына, улыбнувшись сквозь слёзы. — Мама не будет плакать, пока у нее есть такие чудесные дети. Ты, Цижэнь, и твой брат, — чуть отстранив от себя сына, Лань Киаохуи прижалась губами к его лбу, прикрыв глаза, — твой отец гордился бы тобой. — И тобой, мам, — радостно улыбнувшись, Цижэнь поцеловал Лань Киаохуи в щёку. Он был рад, что мама больше не плачет. И был уверен, что всегда придет ей на помощь, чтобы ни случилось и чего бы это не стоило ему.

***

— Лань Цижэнь! Если ты сын главы, это не значит, что ты можешь опаздывать! — Лань Дэй, нахмурившись то ли из-за поведения Цижэня, то ли просто потому что ему приходится возиться с детьми, стоял рядом с юным Ланем, сложив руки на груди, — ты слишком высокого о себе мнения. — До начала урока ещё как минимум пара минут, — краем глаза Цижэнь заметил, что все наблюдают за этой небольшой ссорой его и одного из старейшин. И он прекрасно понимал, что сделано это было исключительно для того, чтобы принизить его, застыдить, — и знание материала позволяет мне опоздать на минуту. Юноша гордо выпрямился и чуть задрал подбородок, смело и даже с вызовом глядя на старшего. — Ах ты щенок… Дерзить мне вздумал? Знай своё место! Я тебе в отцы гожусь! И, раз уж твой отец тебя ничему путевому не научил, на пару с твоей матерью, это сделаю я! Переписывание всех правил трижды! Нет! Четырежды! И физическое наказание! — Лань Дэй, не ожидавший подобной дерзости со стороны Цижэня, едва не плевался слюной, негодуя. Этот мелкий его неимоверно раздражал своим языком и тем, что отвечал. — Не смейте трогать моих родителей, — Цижэнь, пропустивший слова о наказании, даже не извинился за свою дерзость. Этот чёртов старейшина его раздражал и выводил из себя, от чего ладони, скрываемые ханьфу, сжались в кулаки, чтобы хоть чуточу успокоиться и не натворить глупостей. — Из-за вас, дорогой учитель, мы можем не успеть чему-то научиться. Так может вы начнёте нас учить, а не продолжите отчитывать одного из ваших адептов? — Вэнь Жохань, только подошедший, зевнул и прикрыл рот ладонью, злобным взглядом смиряя Лань Дэя. Он шёл неторопливо и медленно, даже не беспокоясь о том, что он, вообще-то опаздывает. Это его мало волновало, но вот то, что отчитывали Цижэня — ему уж больно не понравилось. Этот юноша, хотя был младше на пару лет, казался более чем сообразительным и умным, от чего, собственно, и учился на равных с ним и его ровесниками. — Молодой господин Вэнь, подите в класс, — Лань Дэй, услышавший голос наследника ордена Вэнь, сына Вэнь Кианг Ронга*, что, судя по слухам, промышлял недобрыми делами и в принципе славился как жестокий, беспощадный глава, совершенно не жалеющий тех, кто мыслит иначе, чем он, запаниковал. Да что уж там, Лань Дэю стало страшно находиться просто рядом с сыном такого человека, который, если, опять же верить слухам, был похож на своего отца, но при этом совсем другим. Он был более страшным и пугающим. Голос старейшины дрогнул, когда он обращался к Вэнь Жоханю и он очень надеялся, что это не очень заметно, что он пропустит это мимо ушей. — Учитель, сейчас вы и задерживаете урок. Так может сообщить главе, чтобы она назначила вам наказание, а? — склонив голову вбок, Жохань улыбнулся, но по его глазам было видно, что он не радовался, не смеялся, а насмехался над старейшиной ордена Лань, который будучи старше его и по возрасту, и по статусу, и по знаниям, боялся юнца. Это было видно по нему самому, слышно в его голосе, ощутимо по ауре, витавшей возле него. — Ступайте в класс. Оба. Но ты, Цижэнь, учти, что я слежу за тобой, — Лань Дэй, не глядя даже на Жоханя, смотрел исключительно на Цижэня недобрым взглядом, обещая самому себе как-нибудь да насолить этому наглому, бесцеремонному юнцу. Будущий глава Вэнь, проходя мимо Лань Дэя, шел всё также расслабленно, но только возле него он замедлился ещё более и, всё же поймав его взгляд, шепнул лишь губами одно слово, после которого старейшина покрылся мурашками. «Убью» — а после мило улыбнулся и ускорил шаг, заходя в здание рядом с Цижэнем. Цижэнь же, не желая более находится рядом со старейшиной из своего ордена, стремительным шагом направился в класс, то сжимая руки в кулаки, то разжимая. — Итак, утро на задалось из-за вашего одноклассника на краткое время, — злобно посмотрев на Цижэня, старейшина старался совершенно не обращать внимания на наследника Вэнь, что более чем внимательно глядел на него, — для начала, в виде знакомства, я хотел бы затронуть тему темной и светлой энергии, дабы узнать ваши знания, полученные в родном ордене. — Темная энергия более доступна и легка в использовании. Для нее не нужно иметь золотое ядро и даже самый обычный человек может стать мощным заклинателем, толком не занимаясь, и быть сильнее светлых заклинателей, — Жохань, даже не поднявший руку для ответа, говорил серьёзно и без привычной улыбки, что крайне редко сходила с его губ, — светлая же энергия противоположна темной, слишком много отнимает. — Но темная энергия приносит больший вред организму и телу, разрушая его, медленно превращая человека в мертвеца, — Цижэнь, сидевший впереди наследника Вэнь, был крайне возмущён его ответом и не смог промолчать, не ответить на подобное неприемлемое заявление. И от этого он тоже ответил без понятой руки, обернувшись к Жоханю, — вы, молодой господин Вэнь, несёте чушь. Полную чушь. Светлая энергия, конечно, забирает много сил и времени, но это окупается, оно того стоит, так как заклинатель может прожить долгую и счастливую жизнь. А темные маги живут недолго и заканчивают уж очень плачевно, к вашему сведению. — В ваших словах, юный господин Лань, есть истина, но и в моих тоже, согласитесь, — Жохань, вновь улыбнувшись своей фирменной улыбкой, подался к Цижэню и, склонив голову вбок, заинтересованно смотрел на него. Цижэнь же, не зная что ответить на это, открыл и закрыл рот, щёлкнув зубами. — Молодой господин Вэнь, юный господин Лань более прав, чем вы, — девушка, сидевшая рядом с Цижэнем и Жоханем, хмыкнула, хмуря тонкие и аккуратные брови. Она даже не повернула голову в сторону двух спорящих, лишь высказала свое мнение. — О, к нам присоединилась молодая госпожа Юй? — Усмехаясь, Вэнь Жохань с ухмылкой взглянул на Юй Цзыюань, что все же удостоила его взглядом, — а я-то думал, что девушка с вашим характером будет хотеть больше власти, чем ей сможет дать светлая энергия. — С радостью вас расстрою, но вы ошиблись, молодой господин. И вас здесь мало кто поддержит. Те, кто придерживаются темного пути, не так уж и долго живут, — усмехнувшись в ответ, Юй Цзыюань повернулась обратно, тем самым показывая, что дискуссия окончена. А Жохань не стал настаивать. — Кхм, итак, все высказались? — недовольный голос Лань Дэя разнёсся по классу, призывая всех заткнуться и наконец послушать его, — что ж, благодарю всех за очень важное мнение. Надеюсь, что с этим разобрались и я могу продолжить. — Продолжайте, — Жохань звучал твердо и настойчиво сейчас, словно действительно давая разрешение продолжить делать свою работу старейшине чужого ордена. И ему, Лань Дэю, ничего не оставалось, как продолжить урок, негодуя от того, что какая-то высокомерная выскочка так ведёт себя с ним. Невыносимо. Непозволительно.

***

Цижэнь всё занятие слушал не шибко внимательно и все думал о словах этого проклятого адепта из другого ордена. Его слова были слишком самонадеянные и нелепые, ибо всё было легко и просто лишь в теории. На практике все было гораздо сложнее и имело огромное количество нюансов, которые стоило бы учитывать. Однако создавалось впечатление, что этот нахал думает лишь о том, что ему надо, совершенно даже не задумываясь о возможных последствиях содеянного. Нелепость. — Что ж, я буду ждать вас завтра, на сегодня мы закончили, — Лань Дэй, громко хлопнув в ладоши, стремительным шагом вылетел из помещения, более не желая находиться больше, чем требуется в одной комнате с Вэнь Жоханем. Адепты же их других орденов, поднимаясь со своих мест, шумно болтали и лишь некоторые из них молча выходили, совершенно никак не реагируя на суету своих сверстников. Создавалось впечатление, будто им плевать на происходящее вокруг, словно их интересовало лишь что-то одно и они придерживались этого. — Цижэнь, а ты смельчак, — Жохань, что предпочел остаться и подождать, пока юный Лань соберётся, встал возле него с ухмылкой, склонив голову вбок, — не каждый осмелится сказать что-то мне. — Мы все равны здесь. И так думаю не я один, меня поддержала девушка из ордена Юй, — хмыкнув, Цижэнь совершенно безразличным, лишь с нотками раздражения взглядом окинул будущего главу Вэнь. Выглядел он, конечно, внушительно и в его личности чувствовалось могущество, а аура, что исходила от него, не сулила ничего хорошего. — Как скажешь, Цижэнь, — пожав плечами, Жохань, так и стоя возле юного Ланя, с интересом осмотрел его с головы до ног. От этого взгляда Цижэню не стало не по себе, он почувствовал себя неловко и, желая это скрыть, кашлянул в кулак. — Что ж, до завтра, у меня много дел, — наследник Вэнь, хмыкнув, ухватил Цижэня за руку, когда тот развернулся, собираясь уйти, и притянул к себе, обняв второй рукой за талию, он крепко держал одну его руку, от чего ненамеренно мог оставить следы на чувствительной коже. От подобного отношения и действия юный Лань вздрогнул и, оцепенев от неожиданности, широко распахнул глаза, вопросительно и непонимающе глядя на Вэнь Жоханя, — что вы?!.. — Пока ничего, — наследник Вэнь стараясь быть как можно мягче, едва ощутимо коснулсяя губами щеки Цижэня, а после, отстранившись лишь на чуть-чуть, ткнулся носом ему в щёку и повел им к покрасневшему от смущения уху, вдыхая аромат чужого тела, он прикрыл глаза. Хвоя. Да, это однозначно она, — я не хочу принуждать, но сделаю это, если не дождусь ответа. Цижэнь, словно очнувшись от транса, попробовал вырвать руку, но это не увенчалось успехом и он, тихо зашипев, ударил сборником, что был во второй руке, Жоханя по спине, нахмурившись. Не сказать, что подобные действия ему не понравились, но то, как нахально и дерзко это было, ему не понравилось от слова совсем. — Да как ты… Как ты смеешь?! — Цижэнь, пылая то ли праведным гневом, то ли смущением, злобным взглядом уставился на Жоханя, который отпустил его сразу же, как только тот попросил. Юный же Лань, воспользовавшись этим, влепил пощёчину будущему главе ордена Вэнь. Если до этого он все же опасался его, то сейчас он лишь испытывал недовольство и ужасное негодование по отношению к столь наглому и бесцеремонному человеку. — Ха… Ладно. Подумай всё же, — потерев щёку, Жохань глубоко вдохнул и шумно выдохнул через нос, словно пытаясь успокоиться. Что, впрочем, являлось правдой. Подобное отношение к своей персоне он перестал позволять даже родному отцу, давая отпор этому человеку. А тут малец, что младше него, из другого ордена, которого он знает лишь относительно, лишь по его поведению и поступкам, которые он мог видеть издалека. И не более. Подмигнув ему, будущий глава Вэнь быстрым шагом пошёл к двери и, остановившись возле нее, напоследок повернулся и, взглянув на Цижэня, что внимательно наблюдал за ним, мило улыбнулся ему и лишь после этого вышел. — Вот ведь… Сволочь, — выдохнув, Цижэнь коснулся кончиками пальцев щеки, куда пришёлся поцелуй, и замер. Ему не было противно. Ему не было неприятно от мужских губ. Скорее он был ошарашен и шокирован. Прикрыв глаза, он коснулся пальцами лба. Лента была на месте и была не тронута, а лоб был не горяч, так что грешить на температуру было глупо. *** Приднозночины — предназначены. Кианг Ронг — сильный военный