Пленник

Солнце ещё не взошло на небо, а Цижэнь и остальные адепты и ученики, как постоянные так и временные, ордена Лань должны были уже подняться и начать приготовления к сегодняшнем занятиям. И хотя большинство приезжих не были довольны таким распорядком и положением дел, ничего другого, как привыкать, им не оставалось. Но были и свои плюсы у столь раннего подъёма. Каждый из них теперь мог лицезреть рассвет и, конечно же, проверить свои способности скрытности, ибо ложиться спать в девять — издевательство. Многие, испытывая себя и нервы смотрящих, выходили за пределы ордена Лань, дабы попробовать их хвалёное вино и провести время в компании красивых девушек, что отличались от обычных проституток тем, что были куртизанками в большинстве своем и зачастую не продавали свое тело, а беседовали и выпивали с мужчинами за деньги. Подобное удивляло юношей и они, по правде говоря, завидовали мужчинам, с которыми сидели такие женщины и девушки. В такие моменты они понимали, что есть к чему стремиться и какую девушку они хотят видеть рядом с собой по манерам и поведению. Этим и был прекрасен орден Лань. Тем, что он был чист и его преимущественное большинство обитателей тоже, уделяя много внимания самосовершенствованию. И если юношам из других орденов, что привыкли развлекаться и не следовать прилежно правилам было легче и проще встать в пять и быть относительно бодрыми, то адептам Лань, что зачастую ходили с ними, заинтересованные перспективой хотя бы разочек нарушить всего одно правило, было крайне тяжко. Таким был и Цижэнь. Лишившись всех сил за предыдущий день и ночь, что была ещё более насыщена на события, он едва смог разлепить глаза. Если он продолжит так поступать, то, вероятнее всего, ничем не будет отличаться от живых мертвецов и закончится это тем, что его с ним перепутают и убьют на ночной охоте. Да. Именно так. — Боже, — тихо обречённо застонав в подушку, юный Лань был крайне недоволен своим организмом, который привык вставать четко в пять утро и никак иначе, даже несмотря на то, что он лег крайне поздно, а уснул ещё позже. Это ужасно раздражало в моменты, когда Цижэнь засиживался с книгами или просто был занят своими личными делами и собой. Однако это случалось не так уж и часто, от чего он не успел привыкнуть к подобному режиму и сейчас ему, как и в предыдущие разы, ужасно хотелось спать дальше. Вставать не хотелось от слова совсем и Цижэнь, понимая, что сегодня он будет крайне похож поведением и состоянием на разваренные цзяоцзы*, подумывал о том, чтобы сказать, что плохо себя чувствует и не сможет пойти на занятия. И в принципе он ведь не будет лгать. Но от мысли, что Лань Вейж и мать знали правду, он не мог так поступить, ибо прекрасно понимал, что потом долгое время не сможет глядеть им в глаза. Поэтому, тяжело вздохнув, он откинул этот вариант и тихо фыркнул, недовольный сам собой. Как он, являясь адептом Лань, посмел подумать об этом? Неслыханно, непозволительно подобное отношение к занятиям. Да и если сейчас он мог получить от Лань Дэя за внешний вид, то потом он мог получить более сильно за прогул. Пролежав ещё минут пять, Цижэнь всё это время настраивал себя мысленно на обучение и на продуктивный день, и в итоге, зажмурившись, резко сел на кровати. Посидев немного, он моргнул пару раз, потёр ладонями лицо, дабы немного взбодриться и, тяжко вздохнув, поднялся с кровати. Цижэнь подошёл к зеркалу и, недовольно фыркнув, осмотрел себя скептическим и недовольным взглядом. Одежды, благо, почти не помялись, а волосы выглядели довольно-таки опрятно, но лицо выглядело до безобразия помято и уставше, от чего создавалось впечатление, будто он вовсе не спал ночью. Покачав головой, юный Лань хмыкнул и, оправив одежды, дабы привести их в подобие идеального состояния, вышел из комнаты.

***

— Цижэнь! Что за внешний вид? Ты адепт Гусу или простолюдин?! — Лань Дэй, увидевший Цижэня, внутренне радовался и едва сдерживал улыбку. Этот мелкий выродок выглядел до безобразия ужасно и этим давал ему повод показать свое превосходство над ним. Сладкое чувство. Особенно если учесть, что его брату он ничего сказать не мог, тот был слишком занят обучением другим наукам и разбирательством с делами ордена. А о их матери и говорить было нечего, эта чертова женщина, до того, как стала главой, казалась немощной и слабой. Когда же она взошла на этот пост, многие были недовольны, но это недовольство пришлось запихнуть куда поглубже, дабы избежать ссор с сильной заклинательницей. — Лань Дэй, не слишком ли много вы и себе думаете? — Вейж, шедший на встречу старейшин ордена Гусу, посчитал своим долгом остановиться. Поведение его, можно сказать, подчинённого, крайне сильно раздражало и выводило из себя. Особенно если учесть, что недовольство его было зачастую направлено на семью покойного Лань Зиана*, близкого товарища и хорошего друга Вейжа. От этого Дэй, который был ниже по статусу даже Вейжа, не имел совершенно никакого права отчитывать возможного наследника Лань за, по сути, мелочь, ибо выглядел он не так уж плохо, как мог бы, учитывая полубессонную ночь. — Вейж… — Для тебя Лань Вейж или старейшина Лань Вейж. Знай своё место и помни, что в моих полномочиях опустить тебя ниже, чем ты сейчас находишься, Дэй, — взглянув на своего, если говорить честно и откровенно, неприятеля, Лань Вейж лишь этим взглядом подтвердил правдивость своих слов. И, более не имея желания слушать бредни этого чрезмерно высокомерного человека (возможно), он развернулся и пошел на встречу, не удосужившись даже выслушать аргументы Дэя. Ему это было неважно и безразлично. Главное, что он сказал то, что хотел и знал, что после такого он не осмелится сказать что-либо Цижэню, как минимум, за этот день. — Чтоб тебя… — «Сукин сын » — проснеслось в голове и Лань Дэй, сжав челюсти до скрежета зубов, злобным взглядом проводил Вейжа, прекрасно зная, куда он идёт и что его самого никто даже не подумал бы приглашать, свесив обязанности учителя на него. Зависть и злоба смешались воедино, от чего мысли были забиты лишь тем, как можно посильнее и внушительнее насолить этому проклятому Вейжу, который, видимо, слишком много возомнил о себе. Цижэнь же, даже не став наблюдать за перепалкой двух старейшин, просто благодарно взглянул на приятеля отца и тихо, стараясь не привлекать внимания, незаметно проскользнул в класс, идя едва ли не на цыпочках. — Вижу, учитель тебя ну очень любит, — негромко посмеиваясь, Жохань подошёл к Цижэню неприлично близко и, касаясь его тела своим, протянул свою руку таким образом, чтобы обнять за талию. Юный Лань, совершенно не ожидавший такой наглости со стороны наследника Вэнь, да ещё и при всех, опешил, от чего резко отстранился, отойдя в сторону, он со смесью смущения и недовольства посмотрел на Жоханя. Но тот же лишь хмыкнул, взглянув на тех, кто начал шептаться, наследник Вэнь одним лишь взглядом заставил их заткнуться. — Жохань, имей совесть, — Юй Цзыюань, что подошла к юноше, пользуясь своим высоким ростом, встала на носочки и без проблем смогла достать до уха, дабы шепнуть ему. Отстранившись, она встала нормально и, окинув будущего главу Вэнь недовольным взором, с прямой спиной и гордо приподнятой головой отошла под осуждающий шепот и взгляды своих одноклассников на краткий промежуток времени. Встав возле того, кто единственный видел в ней равную, девушка немного расслабилась, чуть опустив плечи. — Цзыюань, ты очень смелая, — тихо, едва слышно шепнув, юноша ласково и, как бы случайно, коснулся рукой бока девы Юй, мягко улыбнувшись ей. И хотя его улыбку она не видела, она могла чётко слышать ее, от чего ей самой приходилось сдерживать себя, дабы не улыбнуться и сохранить свой образ бесстрастной и серьезной дамы. — Спасибо, Чжулю, — все же не сдержалась Цзыюань и шепнула в ответ, ласково и, опять-таки, незаметно для окружающих, коснулась кончиками пальцев руки Чжулю, нежно погладив. Оставить без внимания этого юношу, что завладел её мыслями и сердцем, она попросту не могла, от чего и прикоснулась в ответ. А он лишь молча радовался, с лёгкостью сдерживая счастливую и довольную улыбку, при этом благодаря своё воспитание. — Почему вы не на своих местах?! — Дэй, только зашедший в класс, пылал праведным гневом и злостью, которые усиливались от бессилия. Он, к сожалению, совершенно ничего не мог возразить тому, кто выше его по статусу да ещё и старше. От этого он понимал, что проявить эмоции он мог лишь сейчас, сорвавшись на детях, которые, по сути, были ни в чем не виновны. Однако они были хорошим вариантом для того, чтобы выплеснуть эмоции, ибо противоречить учителю они не могли, — сели по местам! Будете писать тест по предыдущей теме. Ученики, что до прихода Дэя обсуждали одноклассницу, совершенно обо всем позабыли, как только услышали крик. Подобное отношение к ним не радовало от слова совсем и им до ужаса хотелось как-нибудь насолить надоедливому и несправедливому старику, но, к несчастью, сделать они этого не могли. Никто не желал раньше времени возвратиться домой с позором от проделки. Поэтому, переглядываясь, все расселись по своим местам. Скоро настанет их смерть и одной братской могилы будет мало.

***

— Ну он и зверь! Как вы вообще живёте с такими психами?! — Цзинь Гуаншань, будущий наследник ордена Цзинь, бесцеремонно и совершенно не обращая ни на что внимания, подошёл к Цижэню едва не вплотную. Юноша не видел ничего в этом такого и, да если бы и видел, то не сразу сообразил бы от недавно произошедшего. — Мы привыкли, тут такое далеко не редкость, — Цижэнь, тихо фыркнув, пожал плечами. Однако слова его расходились с действительностью, так как большинство учеников Гусу, которые жили здесь с младенчества или по собственной воле пришли насовсем, были крайне недовольны методами воспитания и обучения Лань Дэя. Да что уж там, большинство ненавидели его и уже даже сами временами задумывались о том, дабы наказать этого изверга. Но потом, вспоминая о том, в каком ордене они проживают, юноши и девы расходились с печальными лицами. — Да это же беспредел! Как тут привыкнешь?! — Гуаншань действительно искренне непонимающий подобного отношения к ученикам со стороны учителя, который, на минуточку, должен был обучить их чему-то стоящему и полезному. Однако вместо этого он зачастую кричал на них, толком ничего не объяснял и, если кто-то не учил самостоятельно, то получал клеймо «Идиота», от которого не избавиться. Это знатно раздражало и наследник Цзинь всерьез задумался о том, чтобы проучить некомпетентного учителя. Однако из, несомненно, важных мыслей его вырвал приятель, который схватил за воротник, тем самым останавливая. — Фэнмянь? — Цзинь Гуаншань, удивлённо моргнув, от неожиданности остановился, глядя совершенно непонимающим взглядом на приятеля, который обычно не делал ничего подобного. Цзян Фэнмянь же, наследник Цзян, лишь покачал головой, а после, глянув на товарища взглядом, в котором четко читался вопрос «Ты дурак?» — на который не требовалось ответа от слова совсем, ибо он итак был известен и более чем очевиден. После он кивнул на Цижэня, к которому на место Гуаншаня подошёл Жохань. Сам наследник Цзян не видел, каким взглядом, наполненным ненавистью на него глядел будущий глава Вэнь, но Фэнмянь, к счастью, был внимательнее. От этого он и решил остановить приятеля, дабы тому не перепало. — Ничего не понял, но очень интересно, — спустя недолгое время молчания на выдохе произнес Цзинь Гуаншань, всё ещё непонимающим взглядом глядя на наследника Цзян, этим самым взглядом как бы прося, дабы он раскрыл ему секрет. Фэнмянь лишь отпустил его и качнул головой. — Просто им не надо сейчас мешать, — мягко улыбнувшись, наследник Цзян развернулся и пошел по своим делам, прекрасно зная, что его товарищ последует за ним. — А я так и не понял, — подытожил Гуаншань и, ворча себе под нос, пошёл за Фэнмянем, надеясь на что-нибудь более интересное, чем занятия у противного старика.

***

— Он чертовски надоедливый, — фыркнул Жохань и, нахмурившись от недовольства, сложил руки за спиной. Наследник Цзинь итак его раздражал своим назойливым поведением и стремлением завладеть как можно большим количеством девушек, но сейчас, когда тот беспардонно и нагло шел рядом с Цижэнем словно они закадычные друзья, будущий глава Вэнь и вовсе возненавидел этого похотливого паршивца. — Тут не поспоришь, Жохань, но и грубо отказываться от беседы неприлично. Да и в правилах ордена даже есть такое, — Цижэнь пожал плечами и, закусив нижнюю губу, глядел исключительно вперёд. Ему до сих пор было неловко смотреть на Жоханя после вчерашнего, а после сегодняшнего ему и разговор с этим парнем давался с трудом. — Цижэнь, ты совершенно не смотришь на меня. Мне обидно, — наследник Вэнь, ухватив юного Ланя за руку, остановился сам и тем самым заставил своего возлюбленного остановиться. Дрогнув, Цижэнь, поджал губы и, остановившись, обернулся. Так и не взглянув на Жоханя, он опустил свой взгляд вниз, несмело и несильно сжав его ладонь. — Стесняешься? — ответом послужил лишь кивок, а потверждннием этого можно было бы считать красные от смущения уши и розоватые щеки, которые были таковыми далеко не из-за прохлады. Негромко посмеявшись, наследник Вэнь, потянув Цижэня к себе, довольно улыбнулся, видя, что Лань податливо сделал пару шагов к нему, вставая едва не вплотную. Жохань сделал шаг. И теперь он прижимался к теплому и желанному телу. Все ещё мягко улыбаясь, он второй свободной рукой коснулся подбородка Цижэня, вынуждая всё-таки наконец посмотреть на себя, и коснулся его губ в лёгком едва ощутимом поцелуе. Юный Лань зажмурился и, толком не зная что делать дальше, чуть подрагивающей от волнения рукой обнял Жоханя за талию. Благо они были почти одного роста и сделать это не составило почти никакого труда. — Ты очень нравишься мне, правда, Лань Цижэнь, — Жохань, отстранившись, ласково провёл кончиками пальцев по щеке возлюбленного, смотря на него преданным взглядом. Сейчас он понял, что в прошлую вылазку он не захотел девушку не потому что не было настроения, а потому что в его сердце появилось место для другого человека. От этого он и ушел раньше, захватив с собой лишь один кувшин вина, желая поскорее вернуться и лечь спать, дабы на следующий день вновь увидеть Цижэня. Однако судьба была на его стороны и в ту же ночь он встретил его. И после этой встречи он чувствовал себя самым счастливым. — Ты мне тоже, Жохань. Ты… Тоже мне нравишься, — улыбнувшись в ответ, юный Лань самостоятельно коснулся чужих губ своими, ощущая нужду в этом. Ему хотелось большего, хотелось понять, каково это. И Жохань ему это дал. Прекрасно понимая, что его любовник крайне неопытен, наследник Вэнь прощал ему каждое неумелое движение, каждый случайный укус и неловкость. Он бы простил ему большее. Даже нож в спину. И не пожалел бы о своем решении, о своем выборе в виде него, ученика и адепта ордена Гусу Лань, Лань Цижэня. *** Цзяоцзы — китайские пельмешки. Зиан — мирный