Леденец

Тюрьма. Докатилась. Вот вы когда-нибудь сидели в тюрьме? Я — нет. И знаете, вечеринка так себе. Серые пошарпанные стены делают и без того жуткое настроение ещё хуже, а вот эта дырка в углу мне и вовсе не даёт покоя. Правду Алекс говорил, жопа большая, застрянет! Вряд ли у меня получится ложкой вырыть подземный ход и вырваться, да? Особенно если учитывать тот факт, что у меня нет ложки. А что есть? Платье, туфельки, заколки какие-то. Интересно, получится шпилькой открыть замок? Чем я хуже крутых воров с отмычками, да? Это же шпилька! Она всё может! Не смогла. Что за замок такой дурацкий? Ковыряла полчаса, чуть ноготь не сломала! И даже стражи ведь нет никакой, убегай не хочу. Добрый вечер, люди добрые, тут крыса! Милая такая, на Рейчел похожа. Вылезла из той самой норки. И у неё, между прочим, тоже жопа не маленькая! И ничего, пролезла же как-то. Ну, допустим, первые минут двадцать я её побаивалась. Потом мне стало на неё всё равно. Ну а в итоге что? Мисс Харрис сошла с ума, я разговариваю с крысой. Вызывайте скорую. — ... Ну вот а что ты смотришь? Пи-пи? Вот тебе и пи-пи. Интересно, как там мой Алекс? Я так сильно скучаю по нему... По его голубым глазам, сильным рукам. Да и по леденцу, конечно же. Я бы даже не стала болтать лишнего, задевать его и отвечать на подколки. Обняла бы крепко, прижалась бы к сильной груди. Эх... А если его там Рейчел уже соблазняет? Пользуется моментом, пока нет меня. Хотя знаешь, хвостатая, мне кажется, Рейчел не в его вкусе. Какая-то она... Ну знаешь, как мужчина. Странная, не женственная. И даже крыса от меня убежала. Пискнула в последний раз и скрылась в своей норке. Ну спасибо, теперь и поговорить не с кем. Крыса же очень хорошо поддержала разговор, естественно. Я уже не знаю что и думать! В тюрьме. Харрис в тюрьме, с ума сойти. Вот Элиза с Данте натрахаются вдоволь от счастья, что наследство им перепадет, пока меня тут крысы сожрут. Или не сожрут? Что за звук? — Алекс? Сэм? Что вы здесь делаете? Сухари принесли тебе, боже, Агата, очнись! Мой красивый Александр, в своей черной рубашке, что сводит меня с ума уже не в первый раз. И взгляд его пронзительный, и губы его пухлые... Я умираю, товарищи. Все смотрели порно с заключёнными? Вот я сейчас тоже хочу. — Когда тебя арестовали, мы слегка забеспокоились... Моя сладкая булочка!!! — Мы пришли тебя спасать, — бормочет Сэм, озираясь по сторонам. — Готова выйти? Как перестать улыбаться? Понимаю, что они думали обо мне и растекаюсь лужицей. Он не кувыркался с Рейчел! Он думал, как спасать меня! Счастье, приятно познакомиться, Агата Харрис. И тут они мне рассказали, о том, что они пробрались в дом к комиссару, осмотрели там всё, залезли в ноутбук, нашли письма... Спасибо, конечно, но... — Но вы идиоты?! А если бы вы попались? — Успокойся, каттен, мы неуловимые. Как Бэтмен и Робин. Как чаинки в кружке. — Как Джо и его кобыла, я поняла! — Кто кобыла? — возмущается Сэм. — Точно не я, пупсик, — смеётся Алекс, посылая Сэму воздушный поцелуй. — Вот вы идиоты... Что я там говорила? Обниму, поцелую? Сорок раз! Как можно быть такими дураками, ну как? Это же, как минимум, опасно! Я перевела дух и подошла к окну. И чёрт... — Мальчики, — я с перепуганным лицом повернулась к парням. — Там Фредерик. С ружьём. Он сюда идёт... Сэм и Алекс переглянулись друг с другом. Александр был заметно напряжен. Кажется, он не доверяет Фредерику. — Мы успеем убежать? Мальчики, он идёт сюда! Он хочет меня убить? — Не паникуй, Агата, мы вытащим тебя. — Останься со мной, Алекс, — я в панике хватаю его за руку, когда они оба идут искать ключи. — Мне с тобой будет спокойнее. — Жди, каттен, я сейчас вернусь. Ну и задница же ты, Александр! Спустя несколько секунд он вернулся с ключами. Алекс открыл камеру и протянул мне руку. Да сейчас же! Следи за языком, Нильсен, чтобы за руку меня держать. Гордо вскинула подбородок и прошла мимо. А сама чуть не умерла от запаха его парфюма. Мы покинули здание так быстро, как только могли. Сэм побежал в сторону дороги, чтобы подогнать потом нам машину, а мы побежали в лес. Наверняка, если бы у участка начали втроём садиться в машину, было бы слишком подозрительно. Я бежала по лесу вслед за Алексом, стараясь не свалиться, перецепившись за корни деревьев. А то я везучая, я могу! То в колодец, то с кровати. Давай, Агата, позорься перед ним окончательно! Мог бы и за руку меня взять для приличия, Нильсен! А собственно, почему бы мне это не озвучить? Мысли вслух, Харрис! — Мог бы и за руку меня взять для приличия, Нильсен! Он перешёл на шаг, но останавливаться не стал, а я всё так же шла позади него. — Я предлагал тебе руку, Агата, ты отказалась. — Не думала, Александр, что ты из тех мужчин, кто бросает всё после первого отказа. Нет, ну, а что? Я правду сказала. Не дала ручку, так всё, обиделся зайчик. А сейчас он медленно разворачивается ко мне лицом, и я готова поспорить, в его глазах пляшут такие черти, которых я и представить себе не могла. Серьезно, Алекс? После всего, что между нами было ты ещё можешь меня удивить? Что ж, если да, то я совершенно не против. А он подходит так медленно, что я сжимаюсь от его взгляда как маленький котенок, осталось только хвостик поджать. — Не дерзи мне, каттен. Каттен... Можно мне, пожалуйста, платочек? Слюнки текут, когда он так называет меня. И не только слюнки, знаете ли. До сих пор не понимаю, как ему удается сводить меня с ума одним словом, взглядом, касанием. Как он делает это? Он что, мой идеальный мужчина? Определенно, да. Каким бы он ни был противным, он самый лучший. Мой Алекс. Мой. — А то что? Он недобро усмехается, а черти в его глазах медленно перепрыгивают в мою голову, когда он касается пальцами моего подбородка и поднимает мою голову, глядя в глаза. Поставьте на паузу, пожалуйста! Я не хочу прекращать этот момент. А он продолжает ухмыляться, и медленно ведёт меня куда-то в сторону, так и держа меня за подбородок. А потом я спиной ощутила дерево, и машинально охнула, распаляя огоньки Алекса ещё сильнее. Он сводит меня с ума, он прекрасно это знает и слишком умело этим пользуется. — А то вот что. Александр улыбается и неожиданно резко ударяет меня ладонью по ягодице. Сквозь ткань платья удар не слишком болезненный, но ощутимый. По бедру пошла дрожь, как и по сердцу, собственно. Это ты меня сейчас отшлепал, Нильсен? Если да, то я хочу ещё... Он перехватывает мои запястья, и одной рукой скрепляет их у меня над головой, а сам прижимается ко мне сильнее, преграждая пути отступления. От всей этой ситуации возбуждение стремительно разлетается по телу и я выдаю стон. Просящий, нужный, призывающий к действию. — А я смотрю, маленькая Харрис не против хорошей порки? Да я только "за", Алекс! — С чего ты это взял? Притворяться дурочкой — моё всё. Я уже говорила? Давно пора опуститься на колени и сделать всё красиво и качественно, а не строить тут из себя невинную девочку. — Просто считаю, что давно пора тебя отшлепать, Агата. Ты слишком непослушная, лилла каттен. У-ми-ра-ю. Я возмущенно возбужденно рычу и щелкаю зубками прямо у кончика его носа. Давно хочу его откусить, самое время. На мою ягодицу приходится ещё один неслабый удар, и из моего горла снова вырывается стон. Сил терпеть больше нет, я уже готова смущать всех птичек и белочек этого леса! — Каттен, ты будешь послушной девочкой! И он не спрашивает. Он приказывает. А я что? А я стою киваю, как кукла, а он мой самый лучший кукловод. И делай со мной что хочешь, Алекс... — Буду. — Прекрасно. Он заносит ладонь для удара снова, и я прикрываю глаза то ли в наслаждении, то ли в предвкушении. Место удара уже неприятно жжёт, и я готова плакать от боли нового удара, но он резко опускает мои руки и бьёт по второй ягодице. Сильнее, больнее, так возбуждающе, что я просто на грани. — Так нечестно, Алекс! — Если бы ты знала, как ты меня бесишь, Агата, — шипит Александр, придвигаясь только ближе ко мне. — Думаешь ты мне сильно нравишься? Негодяй! Интересно, а у него в голове тоже мысли совершенно противоположные словам на счёт меня? Потому что у меня — да. Он мне сильно нравится. Чересчур сильно. — Бесит, что ведёшь себя, как я, — он прижимается ещё ближе, я чувствую, как он возбужден. Внизу живота уже порхают бабочки, и я ощущаю, что он хочет меня так же сильно, как и я его. — Бесят твои тонкие ручки. Твои пухлые губы... Что он говорит? Я уже не слышу. Я только и могу, что смотреть на его пухлые губы и умирать от его запаха, от его близости, от него самого. — Бесят твои стройные ножки, твоё красивое тело... Звоните в ритуальные услуги, скорая тут уже не поможет. Я не смогла больше сдержать себя, это слишком невыносимо. Какая-то пытка: быть так близко к нему и не целовать его, не касаться. Я нуждаюсь в нем слишком сильно, мне становится плевать на всё вокруг, когда он рядом. И я поднимаюсь на носочки и целую его, так страстно, как только умею. Он отвечает так же дико, хватая меня за волосы. Языки сплетаются, разгоняя внутри пожары, а я готова взвыть от накатившего возбуждения. Я не знаю, есть ли вообще в мире хоть что-то лучше дикого Александра. Когда он с силой кусает мою губу, сжимает ягодицу до боли, оттягивает волосы и переходит с поцелуями на шею. Да не бывает лучше. Он — мой наркотик, я нуждаюсь в нем слишком сильно. Я сейчас задыхаюсь, мне не хватает воздуха, но Александра внутри я хочу гораздо сильнее, чем кислорода. Он кусает мою шею, зализывая укусы языком, поднимает подол платья, поглаживая мои бёдра. Сильный укус приходится на мою ключицу, и я вскрикиваю, немного дергаясь. — Не беси меня ещё больше, — рычит Алекс, кусая мою шею. — Не дергайся. Я обещала быть послушной девочкой? Простите, но нет. Не с ним, не сейчас. Я хочу быть непослушной, хочу, чтобы он отшлепал меня и наказал. Поэтому я снова дергаюсь, упираясь ладонями в его грудь. — Ты не понимаешь, что только сильнее заводишь меня, Агата? Понимаю, Алекс, ох как понимаю... — Пожалуйста, Алекс. Я хочу... Сил терпеть больше нет, я извиваюсь как ненормальная под его руками, ощущая его пальцы на своих трусиках. Он аккуратно оглаживает меня там, а я тону в наслаждении, умираю в предвкушении, забываю дышать от сумасшедшего возбуждения! Он дразнит, он любит сводить с ума и тянуть до последнего, чтобы ощущения были ещё ярче и сильнее. — Чего ты хочешь, каттен? — Тебя... Внутри, сейчас же, Алекс! Он разворачивает меня спиной к себе, задирая до конца моё платье. Проводит рукой по груди, касается горошин сосков, что хорошо прощупываются через тонкую ткань моего платья. Я сгораю от желания, а он медлит, снова целует в шею, гладит мои ягодицы. Издевается... — Куда ты всегда так спешишь, Агата? Нам не нужно торопиться... — Не-е-ет, Алекс, возьми меня, срочно! Звук его ширинки оглушил обоих, и я замерла в предвкушении, прогибаясь в пояснице, подставляясь под него. Его мягкие поглаживания моего тела сумасшедшим образом соединяются с грубыми укусами, доводя меня до края блаженства. А потом... Слишком резко он отодвинул мои трусики и одним резким толчком оказался внутри. Быстро, грубо, сразу на всю длину. Так, что я потеряла равновесие, и не держи он меня крепко за талию — я бы упала. — О-о-о, Алекс! Замри! Обстановка действует сумасшедшим образом. Мы сбежали из тюрьмы, нас наверняка уже ждёт Сэм, да мы в чертовом лесу, блин! Но как хорошо... Он замер во мне, давая немного прийти в себя, иначе я готова была кончить с первым толчком. И меня уносит волной наслаждения от всего этого: от ощущения его горячего члена внутри; от его нежных поцелуев моей шеи; от его грубых касаний моих ягодиц. Я толкаюсь сама, выпуская член и насаживаюсь снова, слыша, как Алекс рычит. Его ладонь снова сильно ударяет меня по ягодице, вторая слишком крепко держит за талию, а бёдрами он отбивает сумасшедший ритм. Шлепки влажных тел разносятся эхом по лесу, я дрожу и схожу с ума снова и снова. Ощущения запредельные, глаза закатываются, а губы не смыкаются ни на секунду, выдавая громкие стоны. — Громче, каттен, хочу слышать тебя. — А-а-алекс! Он ускоряется ещё сильнее, толчки становятся жёстче, выбивая из меня буквально остатки воздуха. Ладонь то и дело шлёпает мои ягодицы, а губами он шепчет какие-то ругательства на шведском, кажется. Он хватает меня за волосы, наматывает их на кулак и тянет ближе к себе, оказываясь слишком близко к моему лицу, целуя мои скулы и щёки. — Хотела спешить, Агата? Нравится так? — Да, Алекс, да! Я кричу как ненормальная, подмахивая ему бёдрами. Громкие стоны оглушают даже меня, дыхание сбивается, а крики переходят во всхлипы, когда я нахожусь на грани безумия. Его пальцы опускаются на мой клитор, и он начинает массировать его, не прекращая жёстко вдалбливаться в меня. — Хочешь кончить, каттен? — Да-а-а... Я уже не кричу, а просто плачу, практически теряя сознание. Рваный ритм доводит до иступления, а его пальцы возвышают на вершину блаженства. Он почувствовал, как начинают сокращаться стенки моего влагалища и хрипло прошептал на ухо: — Давай, Агата, сейчас. И это был самый крышесносящий оргазм. Меня трясет как собачку, что стоит в машине на бардачке, колени подкашиваются и я чуть не падаю на землю. Последний громкий и протяжный стон сплетается с сильным толчком и рычанием Александра. Это какое-то безумие, что-то совершенно невозможное и ненормальное. Я как будто бы умерла и попала в рай, но при этом меня забросило в ад, на хорошую прожарку. Алекс зарылся носом в мои волосы и тяжело дышал, пока я практически лежала на нём и пыталась вспомнить, как жить, смотреть, ходить и вообще двигаться. — А ты хороша, Агата. Умеешь сводить с ума. Его шёпот заставляет меня улыбнуться. И что-то мне подсказывает, Алекс, что у меня будет возможность свести тебя с ума ещё не один раз...