Леденец

Я не понимаю, что происходит между нами. Иногда я практически уверена, что это чертова любовь, а иногда ненавижу его так сильно, что хочу вернуться в день нашего знакомства, и таки сбить его на той дороге, ссылаясь на сильный туман. Иногда он нежен со мной, но эти минуты настолько редкие, что я помню буквально каждую. Каждую секунду его трепетных касаний и ласковых слов, каждый его милый жест, который возносит меня на вершину счастья, каждую его искреннюю улыбку, подаренную мне. Но чаще он меня бесит. Намного чаще. Бесит жутко, раздражает так сильно, что иногда на него просто не хватает моего терпения. А ведь тетушка всегда воспитывала меня сдержанной! Черта с два. С этим нахалом нужно тоже быть абсолютной нахалкой, иначе сожрёт с потрохами и даже костью не подавится. Я ревную его к Рэйчел. Ревновала. Пока не узнала, что ей не нравятся мужчины. А он совершенно точно ревнует меня к Сэму. Я вижу, как он нервничает, когда Сэм со мной флиртует, а когда я начинаю ему подыгрывать — Нильсен просто закипает. Веду себя, как сучка. Но какой потом у нас секс… Я просыпаюсь каждым утром и не знаю, какой сюрприз мне ждать сегодня. От этой жизни, от дома, от Алекса. Постоянно происходит что-то новое, не всегда приятное. Честно признаться, в последнее время в этом доме из приятного только то, что находится у Александра в трусах. Да простит меня тетушка. Буквально на днях мы попали в аварию, чудом оставшись в живых, как тут уже новое испытание — тюрьма. Что произойдет сегодня, мне и думать страшно, но надеюсь, что, всё-таки, что-нибудь приятное. Ну, вы поняли, какое приятное…

***

Я просто завтракала. Вообще никого не трогала, и надеялась, что меня сегодня не будут трогать. Но когда в этом доме происходило хоть что-то в мою пользу? Привет, Рэйч. Я очень рада, что теперь ещё и ты живёшь в этом доме, в котором и без тебя хватает посторонних людей. Здорово поговорили, пока. А теперь можно мне спокойно поесть? Видимо, нельзя… — Агата! — она несётся на меня, как ураган, будто бы её искусали пчелы, а укол от аллергии есть только у меня. — Привет, Рэйч… — Ты чего такая грустная? Скучаю по нормальной жизни. Без смертей, японцев, инцеста, тюрьмы, русской мафии и родственников-предателей. — Всё в порядке, просто не выспалась, — улыбаюсь я Рэйчел, хотя сама хочу остаться одна, как можно дольше. — Мы можем поговорить? Ну, по поводу того случая в больнице… Я мигом краснею, вспоминая, как у неё встал прямо при студентах, перед которыми я изображала врача. И мне совершенно нет дела до того, что она немного отличается от меня. Я краснею из-за того, что у неё встал на меня. Понимаете, да? — Что ты хочешь обсудить? Мы же, вроде, всё выяснили… Разве нет? Или она снова хочет попытаться меня соблазнить? Вот Алекс удивится, если я изменю ему с девушкой. — Да, я просто… Ты мне нравишься, Агата. Сильно, — она краснеет и опускает глаза в пол. Нет. Ну нет. Ну пожалуйста, пожалейте мою детскую психику, я не выдерживаю. — Мне не послышалось? — голос Александра заставляет меня вздрогнуть и повернуть голову в сторону лестницы, где стоит мой… Мой Алекс. Да. — Рэйч, ты подкатывала к Агате? — Ты что-то имеешь против? — она сжимает кулаки и тяжело дышит, подходя к нему. Ну приехали, добрый вечер. Как раз драки между моим Алексом и Рэйчел мне не хватало. Почему бы и да? Давай, Алекс, оттягай её за волосы. Или письками мериться будете? — Успокойтесь уже, — я как самый нормальный человек просто встала между ними и всё. Когда-нибудь, я обязательно выясню, что у них произошло, и какого черта они общаются так, словно терпеть друг друга не могут. Когда-нибудь, но точно не сегодня. Сегодня сил нет ни на что. Это вообще нормально, просыпаться уже уставшей? Потому что я вот каждое утро такое практикую. Точно Алекс говорил, что я дохлый бобёр. Не соврал голубоглазик. — Алекс, — начинает Рэйч, — звонила твоя мама. Я чувствую спиной, как он тяжело дышит и, кажется, сжимает кулаки до хруста. Видимо, история очень мутная, раз даже всегда сдержанный от негативных эмоций Алекс так сильно нервничает при одном только упоминании матери. — Что бы она тебе ни сказала, мой ответ — нет. — Она просит тебя вернуться домой и боится, что у тебя здесь плохая компания. Серьёзно? Плохая компания? Ему что, тринадцать? Либо эта женщина крайне странная, либо она что-то знает обо мне, и ей конкретно не нравлюсь я. Больно надо. Одним резким движением руки он притягивает меня к себе за талию и улыбается так широко, словно это не он минуту назад психовал и нервничал. Держит крепко, прижимая к себе, делая максимально расслабленный вид, хотя дышит он всё ещё тяжело. — Передай ей, — прокашливается Алекс, — что у меня отличная компания. И я женюсь на этой компании и останусь жить в Лондоне. — Ты охренел? — вскрикиваю быстрее, чем думаю. Сначала — думай. Потом — делай и говори. Ду-май. Это просто, Агата… Я прикусила язык и резко замолчала, сама не понимая такой реакции. Он же совершенно точно шутит, о какой женитьбе может идти речь? Между нами чёрт пойми что вообще происходит, конечно, это была просто шутка, чтобы Рэйч отстала от него. А он как-то и не думал задерживаться в диалоге с ней, знаете ли. Просто схватил меня за руку и потащил наверх, чтобы… Что? Зачем ты меня ведёшь в свою комнату, Алекс? Каждый мой поход в его комнату заканчивался чем-то очень интересным. Знаете, оргазм — это очень интересно. Что он придумает на этот раз? Потому что каждый наш секс это что-то новое и интересное, разнообразное. Он то нежен со мной, как котёнок, то шлепает меня до синяков. Играет с леденцом или привязывает мои руки к изголовью кровати. Иногда удовлетворяет меня одними пальчиками, а иногда делает своим языком приятно настолько, что я забываю о количестве людей в этом доме и просто кричу, как ненормальная, от сумасшествия и наслаждения. Чем он удивит меня сегодня? А с чего я вообще взяла, что он ведет меня заниматься сексом? Мисс Харрис, Вы стали слишком испорчены. Нет, ну, а что мне ещё думать? Он злой, ему нужно выпустить пар, и при этом он тащит меня в свою комнату. Что делать будем? Считать количество калорий в одном стакане ананасового сока? Или записывать в блокнот все полезные свойства леденцов? — Садись, — рычит он ледяным тоном, подталкивая меня к кровати. Мог бы сразу говорить «раздевайся», чего церемониться-то? — Села, — прикусываю губу в ожидании чего-нибудь интересного, как вдруг Александр задумчиво смотрит на меня и спрашивает, есть ли в доме прочная верёвка. Простите, что? Зачем ему верёвка? Я не готова к такому. А к какому, собственно? Да понятия не имею, не готова и всё! Веревка у меня ассоциируется с чем-то страшным. Я настолько ему надоела, что он решил меня задушить? Нет, Алекс, прошу, я буду хорошей девочкой. Но, конечно же, я несу ему верёвку, о чём речь. Наверняка ни для кого не секрет, что я веду себя с ним, как дрессированный попугайчик. «Агата, ляг», — уже лежу. «Снимай трусики, каттен», — а разве они вообще были на мне? «Возьми в ротик леденец и молчи», — слушаюсь и повинуюсь, папочка. «Кончай, каттен», — и я кончаю, как ненормальная, словно только его приказа и ждала. Не скажу, что мне это не нравится… Но с верёвкой пока странно, да. — И зачем тебе верёвка? — я снова сажусь на кровать, поджимая под себя ноги так, что моя короткая юбка задирается, открывая обзор на бёдра. Ну и ладно, может это отвлечёт его от желания меня задушить. — Хочу тебя связать, — он говорит это максимально спокойно, словно предлагает напоить меня чаем. — Прости? — Прощаю. Он усмехается и садится напротив меня на кровати, держа верёвку в руках. Нет, ну всё, приплыли. Связать. А потом что? Привязать к верёвке кирпич и кинуть меня на дно реки? А ведь я практически призналась себе, что влюбилась в тебя, Алекс. Несмотря на все негативные эмоции, которые ты во мне вызываешь. — Алекс, это не смешно, — мне серьёзно уже не до шуток, на самом деле страшно. И я ведь доверяю ему на сто процентов… Но тело почему-то пробивает дрожь. — Вот именно, Агата, то, что происходит в последнее время — не смешно. На тебя вполне могут напасть, и если вдруг тебя свяжут, я хочу, чтобы ты смогла выбраться. Это… забота? Я снова таю. Всё. Этого достаточно для того, чтобы я таки призналась себе в чувствах к нему. Ну потому что вы понимаете, да? Он понравился мне сразу, когда был ещё абсолютным хамом и грубияном. И даже такой он смог меня покорить. А когда он переживает обо мне и говорит об этом в открытую, я готова… Да на всё. Делай со мной, что хочешь, Алекс. Я согласна на всё. Он придвигается ближе ко мне, и заводит мои руки за спину, скрепляя запястья. И меня тоже заводит. Сильно. Я чувствую его дыхание в районе моего уха, пока верёвка аккуратными движениями проходится по моим рукам. От всего этого действа я покрываюсь мурашками и с каждой секундой всё больше понимаю, что я совершенно беззащитна перед ним. Хоть со связанными руками, хоть нет. — Если кто-то тебя так связывает, ты должна максимально напрячь мышцы, — он касается моих плеч и немного сжимает, чтобы я инстинктивно напрягла руки. — Зачем? — говорю шёпотом, а он приближается только сильнее, поднимая верёвку всё выше по моим рукам. — Так объем рук будет больше. А потом, когда ты расслабишься, сможешь стряхнуть верёвку с себя, — он потянул за конец верёвки, и мои запястья тут же сковало сильной хваткой с лёгкими отголосками боли. — Я хотела бы посмотреть, как ты вяжешь эти узлы. Мне интересно узнать, как делает это профессионал в связывании. Наверняка он умеет всё это делать из-за своего пристрастия к БДСМ… — Я не профессионал, — он пожимает плечами и продолжает дальше возиться с веревкой на моих руках, а меня искренне бесит, что он не хочет со мной говорить! — А ведёшь себя, как чемпион мира по этому виду спорта. Апломба у тебя больше, чем настоящих умений, да? Давай, Алекс, не будь занудой. Поговори со мной. — Пытаешься развести меня на эмоции? — его улыбка когда-нибудь убьёт меня, честное слово. — Пытаюсь понять, почему ты гавкаешь, но не кусаешь. — Ты хочешь получить следы моих укусов? Да! Да, да, боже, да! И ещё миллион раз «да»! На ягодицах, груди, на тонкой коже шеи и ключицах… Он немного отстраняется от меня, и смотрит своими ледяными глазами мне прямо в душу. Я забываю о том, что нужно дышать, потому что в такие моменты мне не нужно абсолютно ничего, только бы он продолжал смотреть на меня вот так. Я почувствовала, как верёвка снова скользнула по моим рукам, а потом он дёрнул за один конец и мои предплечья мигом оказались скованы. И как только я хотела напрячь мышцы, следуя его указаниям, он одним резким движением притянул меня к себе и впился в губы напористым поцелуем. Что я там должна была делать? Он в роли преступника, получается, я должна ему сопротивляться… Но нет. Совершенно точно нет. Потому что когда он целует меня, я могу только стать податливой мягкой игрушкой в его руках. Могу только отвечать на поцелуй с особым рвением, могу только кусать его губы и тихонько стонать. А сопротивляться не могу. От такого напора у меня сперло дыхание и я немного отпрянула от Алекса, замечая, как хитро он усмехается. — Ты отвлеклась и расслабила мышцы, Агата. Я сразу же напряглась, стараясь ослабить давление верёвки на мои руки, но мышцы отозвались дикой ноющей болью так, что я выгнулась от неприятных ощущений. — О-о-ох… Алекс не старался мне помочь или хотя бы подсказать, что делать. Он только снова обхватил мои плечи руками и начал вязать всё новые и новые узлы. Я почувствовала, что он закончил своё дело, когда конец верёвки повис где-то между моих лопаток, щекоча спину. — Если кто-нибудь свяжет тебя так, выбраться будет очень сложно. А если это будешь ты, то выбираться мне и не нужно. Я поняла, что поддаваться ему сейчас ни в коем случае нельзя. Он хочет научить меня? Хорошо, мистер Нильсен, да будет по вашему. Кажется, мой недовольный фырк было слышно в соседнем доме, а злющий взгляд мог прожечь дыру у него во лбу. Ну или не мог. Я снова напрягла мышцы, игнорируя сильную боль, вновь охватившую все мои руки. Заметила, как Алекс расплылся в довольной улыбке, явно одобряя моё сопротивление. Я прогнулась в пояснице и подалась грудью вперед, чтобы немного отдалить руки от спины, и стала стараться стряхнуть тугую верёвку с рук. Несколько минут я отчаянно пыталась освободиться, но не выходило ровным счётом ничего. Хотя это стоило того восхищенного взгляда, которым на меня смотрел Александр. — Какая ты, оказывается, непослушная, Агата… Мне нравится это в тебе, лилла каттен. Твоя глупая, беспощадная гордость… Я знаю этих чертей в твоих глазах, Алекс, ох как знаю. Как в замедленной съёмке он склонился надо мной и провёл горячим языком вниз по моему правому плечу. Тело мгновенно отозвалось мелкой дрожью. Я почувствовала, как соски затвердели и упёрлись в тонкую ткань кружевного лифа, а внизу живота сразу же всё стянулось миллионом маленьких узелков. — Быть в этом положении опасно, — хрипит Алекс мне на ухо и я блаженно прикрываю глаза. — Быть такой беззащитной — опасно. Я дернула ногой, пытаясь отогнать его в сторону, потому что мне просто уже не хватает воздуха рядом с ним. Молчу о степени моего возбуждения. Но Алекс тут же припечатал мои бедра к постели, бесцеремонно закинув на них свою огромную ногу. — Ты попросила демонстрацию связывания, а теперь хочешь сбежать? — он говорит так тихо, склонившись надо мной, что я невольно облизываю губы от его соблазнительного шёпота. Он в ту же секунду зарылся пальцами в мои волосы и оттянул мою голову назад, полностью открывая шею. Алекс прикоснулся к моей коже острым кончиком языка, оставляя мокрую дорожку от ключиц до самого подбородка. Я тяжело дышала, а внутри меня бушевал ураган эмоций. Мне нравится, чёрт, как же сильно мне нравится… Но я настолько привыкла прерывать его, настолько привыкла пытаться взять контроль в свои чёртовы руки, что я мигом выгнулась в пояснице, то ли подаваясь ближе, то ли отстраняясь от него. Мне кажется, я просто не могу контролировать себя рядом с ним… Одним коротким и резким движением он отстранился от меня и дернул за талию вверх, поднимая с постели. Едва балансируя, я кое-как удержалась на ногах, становясь на носочки. Бешеное возбуждение притупляло реакцию, поэтому в следующую секунду Александр, сев на край кровати, грубо потянул меня на себя, властно усаживая на свои колени и сжимая пальцами бедра. — Так удобно? — он практически хрипит, но до последнего старается не показывать, что плывёт рядом со мной совершенно не меньше меня. Рядом с тобой, Алекс, мне будет удобно даже в сыром подвале, на каких-нибудь старых мешках. — Мы так не договаривались! — знаю, что его заводит, когда я не показываю свою слабость и не поддаюсь ему так просто. Хотя хочется кричать во всё горло, чтобы он взял меня. — А о чём мы договаривались? — он шепчет мне на ухо, прикусывая мочку и с нескрываемым удовольствием оглаживает изгиб моей талии, заставляя меня чуть ли не мурлыкать, как маленького котёнка. Каттен. Как настоящую каттен. — Что это будет просто демонстрация, — щёки предательски краснеют вслед за сбившимся дыханием, когда я ощущаю его нежные, практически невесомые прикосновения. Когда-нибудь я смогу оттолкнуть его. Но это не точно. — Ты сама попросила меня, — его невозмутимый голос возвращает меня с небес на землю и я заглядываю в его ледяные глаза, стараясь найти там хоть что-то, что показало бы мне, что происходит в его голове… Он задирает мою юбку до самой талии и мигом впивается пальцами в бёдра, отчего я что-то непонятное мычу, запрокидывая голову наверх, шумно втягивая воздух. Я хотела поёрзать, показывая, что мне неприятно, сделать вид, что я хочу уйти, но… Но, кажется, поёрзала я так, что сделала слишком приятно Алексу. Он шумно выдохнул, зашипел и опустил голову, утыкаясь носом мне в грудь. Я чувствовала бедром, как сильно он хочет меня, чувствовала сумасшедший ритм его сердца и сама улетала за облака, когда понимала, что от меня ему срывает крышу. — Аккуратнее, лилла каттен, ты делаешь мне приятно. Его хриплый от возбуждения голос пробирается под кожу, вызывая дрожь. От этих слов я забыла обо всём вокруг, в том числе о том, что мои руки связаны, и, вообще-то, болят. Я больше не хотела ничего, кроме Алекса. Мне нужен он. — Как приятно? Вот так? — я прикусила кончик его носа и сделала ещё несколько мучительно медленных движений бёдрами, задевая возбуждённый орган Алекса. Я не переставала дрожать и покрываться мурашками только от одного его присутствия рядом. Он никогда не перестанет сводить меня с ума, потому что я уже на крайней степени безумия… — Вот так, — он ухмыляется и кладет руки на мою поясницу, слегка надавливая, заставляя прогнуться и прильнуть к нему всем телом, ощущая жар. Всегда. Я хочу так всегда. И я готова ходить со связанными до боли руками круглые сутки, потому что его нежность сейчас уносит меня куда-то за облака. Я продолжаю аккуратно двигать бедрами, а когда он снова притягивает мою голову для поцелуя и совершенно по-хозяйски проскальзывает языком в мой рот — выпускаю тихий стон наслаждения. Стон возбуждения, удовольствия и практически счастья. Он сжимает руками мою талию и проскальзывает вверх по всем изгибам, не разрывая такого сладкого поцелуя. Я втягиваю его язык в рот, слегка посасываю и прикусываю кончик, когда он наматывает конец верёвки на свою руку и резко тянет вниз, заставляя меня прогнуться ещё сильнее, подставляясь под его ласки. Одной рукой он держит верёвку, а другой ловко справляется с ремнём и ширинкой на своих брюках. От одного звука молнии можно получить парочку оргазмов. Он кусает мою шею, целует, оставляет кровавый засос и зализывает его языком, рвано дыша. Венка на шее пульсирует с невероятной силой, а я только и могу что тихо стонать в потолок и умирать в миллионный раз от его прикосновений. — Раздвинь ножки шире. Я хочу оказаться в тебе. Разве здесь ещё нужны какие-то лишние слова? Всё стало лишним, кроме него. Абсолютно всё. Я чувствую, как мои щёки краснеют только сильнее, прикусываю губу и расслабляю ноги, позволяя коленям разъехаться в стороны, чтобы стать максимально ближе к Алексу. Одним резким и нетерпеливым движением он дернул мои трусики, но шёлковая ткань не поддавалась даже его напору. — О, боги, Агата, никогда больше не надевай шёлковые, я тебя умоляю, — говорит Алекс, отодвигая ткань в сторону и размазывая мои соки по половым губам. — Почему? — мой мозг отказывается воспринимать что-либо сейчас. — Их трудно порвать. Зато у меня будет больше целых трусиков. Не успела я опомниться, как он резко вошёл в меня, громко рыча. Это самое невероятное, что когда-либо происходило со мной. Я не успеваю привыкнуть к нему внутри, не успеваю даже вскрикнуть, как он поднимает меня и резко опускает вниз, входя ещё глубже, вколачиваясь до самого конца. И ещё раз, и снова, и ещё… Он крепко держит мои бёдра и полностью управляет процессом, рвано целуя меня. Хочется кусать его до крови, хочется кричать во всё горло и двигаться ещё быстрее, ещё сильнее, ещё глубже… — Нет, Алекс… Я… Сама… — Ну попробуй, самостоятельная девочка, — шепчет Алекс, покрывая поцелуями моё ухо и скулы. Я подалась бёдрами максимально вперёд и замерла, выпуская громкий стон, ощущая, как шипит Алекс, от глубины этого проникновения. Ещё несколько медленных движений, громких стонов и сладких поцелуев, когда Алекс кусает мою нижнюю губу и шепчет: — Не сдерживайся, ну… И я отпустила себя… Сложно не держаться за его плечи, не зарываться пальцами в волосы и не обнимать такую любимую шею. Я держалась только за счёт коленей и его сильных рук, но откинув голову назад, я с уверенностью набирала темп и двигалась так резко, что с губ Александра то и дело срывались тихие стоны. Я кричала, не сдерживая себя, стонала его имя и практически хныкала от нереальных ощущений. Нет ничего лучше, чем единение двух… любящих друг друга людей. Он невероятный, самый лучший мужчина в моей жизни, и секс с ним — это не просто секс, это то, что сплетает наши сердца без права сделать шаг назад. — Ммм, Алекс, — я примыкаю к нему губами, шепчу что-то совершенно непонятное, и ощущаю прикосновение холодных пальцев на своём клиторе, от которого мое тело взрывается сумасшедшим оргазмом, заставляя дрожать, как от удара током. — О-о-х! Я пыталась прийти в себя, лёжа на его плече, всё ещё слегка подрагивая. Не хотелось ничего, кроме вот такого умиротворения и его сумасшедшей нежности, от которой меня просто выбрасывает за пределы космоса. Алекс заботливо обдувал мой лоб и убирал прилипшие пряди волос, а потом поднял моё лицо и мягко поцеловал, поглаживая большим пальцем щёку. — Как руки? Я совершенно забыла о том, что мои руки связаны тугой веревкой, а когда постаралась ими пошевелить, поняла, что ощущений нет никаких вообще. — Не чувствую… — Сейчас, потерпи минутку. Алекс бережно поднял меня, поправляя нашу одежду, а после снова усадил на колени, спиной к себе. Сначала я вообще ничего не чувствовала, пока он развязывал узлы, но потом, когда он отбросил верёвку, мои руки пронзило жуткое ощущение. Словно миллионы маленьких иголок вонзались в каждый миллиметр кожи, проникая до самых костей, отдаваясь при этом сильной болью. — О-о-х… — я захныкала, когда он стал разминать мои руки, плавными движениями только усиливая жуткие ощущения. — Побудь сильной совсем немного, красавица. — Жу-у-у-ть… — руки болели ужасно сильно, что хотелось заплакать. — Тебе не понравилось? Я прекрасно понимаю, о чем он говорит. И, кажется, именно сейчас нужно засунуть свою гордость далеко, и сказать ему правду, не притворяясь сильной и независимой. Я люблю его. Абсолютно точно люблю. Какой смысл выделываться? — Вообще-то, да. Очень. Я покраснела до кончиков волос, но повернулась и заглянула в его глаза, слегка прищуриваясь. Ты тоже чувствуешь это? — Спасибо за признание. И за смелость, — говорит Алекс, поглаживая мою шею. — Ты очень храбрый котёнок, Агата. Его нежность в очередной раз повергла меня в шок, но я поняла, что даже такие слова из уст Александра невозможно услышать просто так. И я впервые сама поцеловала его, притягивая к себе за шею. И он улыбнулся. А я умерла от счастья.