Рафаэлло версия 2.0

- Я это понимаю. - Почему ты не сказала вчера? Я пожала плечами. - Не хотела волновать. - Будто сейчас это помогает. - Чарли, я понимаю, что ты в ахире, но ты не могла бы этого не сильно показывать? Вдруг папа увидит это? - Да он все равно еще спит. Сейчас только восемь, он не просыпается раньше десяти. О, надо запомнить. Я приобняла Чарли и выдохнула в ее плечо. - Ты злишься? – спросила я. Она помотала головой. - Обижаешься? - Нет. - Что тогда? Она вздохнула. - Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Если папа узнает, то вдруг он разозлится? - Чарли, я люблю его. Как и тебя и папу. И матушку. Поэтому прошу, не говори ничего. Я расскажу сама, но не сейчас. Чарли протяжно вздохнула и кивнула. - Не скажу, я ведь уже пообещала. - Спасибо, сестренка. – сказала я тихо, чмокнув ее щеку. Думаю, она не знает, как на это реагировать. Я бы не сказала, что Чарли ненавидит ангелов, скорее наоборот, хочет мира с ними, но тем не менее, вряд ли она сейчас бы запрыгала от радости. - Мэхиген. – позвала она. - Да? - Ну… ну и что вы делали вчера? Ты ведь так и не сказала. интересно же. – сказала сестра негромко. Я радостно усмехнулась и упала на кровать, мечтательно вздыхая. - Мы… мы много чего делали. - А именно? – спросила она с прищуром. Ну и я рассказала сестре обо всем, что было вчера. Ее глаза то и дело расширялись все больше. Потом я показала ей список грехов, коих не должна совершать. И когда мы с ней его изучили, я поняла, что имел в виду Рафаил, говоря о страданиях. Нельзя пить, материться, драться, агрессировать, домогаться, унижать, слишком много спать или есть, даже спать с любимым до свадьбы нельзя! Вот твою ж мать, это ведь… блин, это чтобы не грешить я должна тупо батрачить целыми днями и не возникать, если меня опускают или бьют. Это же вправду какие-то рабские правила. Рафаил может страдать прямо сейчас из-за какого-нибудь человека, но дать ему леща, коего тот заслуживает, он не может из-за этих правил. Это какой-то пиздец. Чарли посмотрела на меня, на свиток, снова на меня, и сказала: - Сонь, оно того не стоит. - В смысле?! - В прямом. Ты хочешь бросить ад, чтобы стать рабыней. - Но… нет, я же… - Ты бросишь меня ради этого! – вскрикнула она дрогнувшим голосом. – разве это счастье, быть рабом? По ее щекам потекли слезы. Я ощутила во рту горький вкус вины. Я обняла сестру, целуя в макушку. - Тшш, Чарли, ты чего? Она прижала меня к себе, всхлипнула, и сказала: - Не уходи… я буду скучать. Папа тоже будет скучать. Ты уйдешь к рабам, и бросишь нас. Я поцеловала ее. - Чарли, разве ты ради Вэгги не отреклась бы от всего, что тебе дорого? Выбирай ты между ей и мной, разве выбрала бы меня? Нет, ты бы выбрала Вэгги. Мне тоже не хочется вас оставлять, но если это единственный способ попасть в рай, то я стану рабой. - Ты бросишь меня! – крикнула она в истерике - Не думай, что мне легко! – прикрикнула я, едва не плача – я тоже буду скучать! - Ты жестокая! Почему ты хочешь уйти?! Не уходи! - Я бастард, меня не жалко. – сказала я угасающим голосом. Чарли резко подняла голову и уставилась мне в глаза со злостью. - Ты себя слышишь? СОНЯ, ТЫ СЛЫШИШЬ?! КАКОЕ МНЕ ДЕЛО, ЧТО ТЫ БАСТАРД?!! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ МОЯ СЕСТРА! Я БУДУ СКУЧАТЬ ПО ТЕБЕ, КАК ТЫ НЕ ПОЙМЕШЬ?!! – ругалась она. Я шмыгнула носом, обнимая ее. - Чарли, прости меня за это. Мне тоже очень грустно. Но я люблю его… я хочу быть с ним… Чарли тихо всхлипнула, обнимая меня и утыкаясь лицом в мою грудь, и потом сказала: - Сонь… ты вернешься? Я шмыгнула носом, поглаживая ее по затылку. - Я не знаю. Вряд ли. Она снова тихо всхлипнула, гладя мою спину. - Прости, что наорала… я не хочу тебя терять… я буду очень скучать… - сказала она дрожащим голосом. Я поцеловала ее в лоб, прошептав в него: - Я тоже буду скучать. Я люблю тебя, сестренка. Чарли потерлась об меня лбом, вытерла рукой слезы, и стала понемногу успокаиваться. Мне уже стало немного страшновато покидать дом. Страшновато, в смысле за нее. За Чарли. Я тоже немного пришла в себя, и потом мы с ней тупо сидели и обнимались, смотря в окно. Отличное начало дня. Ближе к обеду в отель пришел папа. Хотя пришел – немного не то слово. Он вышиб дверь с ноги и ворвался в гостиную с криком: - Чарли, Мэхиген пришла?! И проорал он это мне в лицо, ибо я как раз проходила мимо двери. - Я тоже безумно рада тебе, папочка. – сказала я, приводя в порядок волосы, которые разлохматились от его ора. Он посмотрел на меня и через секунду прижал к себе, говоря: - Наконец-то! Я тебя обыскался вчера, мелкая! Ты где была?! Ой. Бля, че делать?! Так, спокойно, просто дыши! - Я… я гуляла. – сказала я. Яхуууу, я спасена! - Ты где гуляла?! Тебя в аду не было нигде! Сука, я в говне. - Ну… видишь ли, я решила попробовать открыть портал на землю, и вот… получилось, кстати. Отец выдохнул с облегчением. - Фух, слава коньяку. Я уж думал, ангелы с тобой что-то сделали. - Хех, ну пап, я ж сама их так сделаю… ты ж знаешь… - сказала я с нотками гордости. Он усмехнулся и взъерошил мне волосы. Снова. - Ну да, пардоньте. Кстати, пойдем-ка со мной, я хочу тебе кое-что отдать. - Кое-что – это что? Но он уже щелкнул пальцами, переместив нас в тронный зал своего дворца. Все здесь в золоте, алые шторы на огромных окнах, большой трон в центре, украшенный чарой черепов на подлокотниках и с алой обивкой, на потолке громадная пентаграмма черного цвета. В общем – красота. рядом с троном стоял небольшой письменный столик с парой встроенных ящичков, на котором лежали бумаги. - Иди сюда – позвал меня папа, идя к столику. Я пошла за отцом, любуясь обстановкой зала. Когда папа подошел к столику, он выдвинул верхний ящик и достал оттуда небольшую шкатулку. Я встала перед ним и спросила: - А что эт за шкатулка? Папа улыбнулся, глядя на нее. - Я вдруг вспомнил, что дарил Чарли много подарков, а тебе ни одного. Мне показалось это немного не честным. Это тебе, Соня. – сказал папа, протягивая мне шкатулку. Я смутилась и аккуратно взяла ее в руки. Она была меньше моей ладони, круглая, с тремя малюсенькими ножками. Голубого цвета, и на ней было золотым узором написано «папа любит тебя, Соня». На самой крышечке была золотая пентаграмма в кругу. - Открой. – сказал отец. Я неспеша открыла шкатулку. Стала играть красивая, нежнейшая мелодия. Словно лунную сонату и мелодию Дейви Джонса соединили в одну красивую песню. На дне шкатулки лежал кулон. Золотая цепочка, подвеска из драгоценных камней в форме яблока, на котором было написано «принцесса Асмодей-Соня-Мэхиген Магне, старшая дочь короля Люцифера». Пока играла мелодия, я вынула кулон и стала его рассматривать. На другой стороне яблочка была моя печать. А именно – пентаграмма, которую обвивает красная змея. Сука, почему я плачу? Еще и мелодия такая грустная… когда я стала тряпкой? - Папа… мне никогда не дарили такого… спасибо… - тихо сказала я. Он улыбнулся и обнял меня, вытирая мои слезы. - Не плачь, ты чего, милая? Я не могу… я буду скучать… я резко повесилась на отца, сжав губы, чтобы не разреветься, и уткнулась в его сюртук. - М… Мэхиген? – удивленно сказал папа. - Я люблю тебя… очень-очень люблю тебя, папочка. – прошептала я. Он прижал меня к себе также сильно, как его обнимала я, и сказал, ласково усмехаясь: - Я теперь знаю, как заставить тебя говорить эту фразу. Я тоже очень люблю тебя, доченька, зачем плакать? Я не отвечала. Я лишь еле сдерживалась, чтобы не начать молить отца о том, чтобы он позволил мне быть с Рафаилом. Он не позволил бы. А хотя, может, шанс есть? Я решила аккуратно это узнать. - Папа… можно вопрос? – сказала я, шмыгнув носом. - Конечно, Мэхиген. Что такое? - Слушай, а если… если я бастард, т-то что бы ты сказал, если бы я… ну не знаю… если бы сделала что-то запрещенное?