Моя боль в твоих глазах

Он думал, что умер. Буквально пару мгновений эта мысль, как спасительная надежда, тлела мелким угольком на задворках сознания, заволакивая его полупрозрачной пеленой. Такое умиротворение заполнило душу, почти что ощутимое. Локи всегда мечтал умереть быстро… А затем пришла агония. Она нахлынула волной цунами, сносящей всё на своём пути. Он думал, что его сжигают заживо и каждую клетку, каждую молекулу разрывают на куски, расщепляют до атомов, а потом собирают вновь и опять расщепляют. Это словно бесконечный замкнутый круг, который никто не в состоянии разорвать. Темнота обступила со всех сторон, липкая и текучая, как смола. Казалось, что она непроницаемой плёнкой покрыла всё тело, не давая вздохнуть, проникая под кожу. Воцарился бездушный вакуум, наполненный миллионами игл, которые вонзались в его тело. Он чувствовал, что магия ушла, её вырвали из каждого атома, сведя его ощущения до чувств опустошённого сосуда. Хотелось крикнуть, наполнить лёгкие спасительным кислородом, как это делает младенец, только появившийся на свет, но связки словно разорвались, как плохо сделанные струны на скрипке, не способные издать ничего, кроме секундного жалобного визга. Физическая боль заполнила собой всё вокруг, сам трикстер превратился в оголённый нерв. Локи оказался заперт в собственном теле, которое превратилось в тюрьму. Забавно, видимо, судьба имела довольно остроумное чувство юмора. Сбежал из одной клетки, но оказался в другой, из которой уже никак не выбраться. Даже в Бездне было не так паршиво. Там боль приходила снаружи, а здесь источником становился он сам. Время растворилось, будто было чем-то эфемерным, и определить лежит он так всего секунду или уже целую вечность, оказалось невозможным. Он ждал её. Ждал, как самую желанную гостью, в моменты просветления, когда его мозг, на мгновение сумев выбраться из агонии, начинал формировать мысли, он молил, чтобы она пришла. Но её не было. Даже смерть отвернулась от него в такой момент. В глубине души Локи понимал, что, должно быть, заслужил эту участь и все его злодеяние вернулись к нему, помноженные в пять раз. Его тело превратилось в камеру пыток, в которой сознание подобно загнанной птице, билось, пытаясь вырваться, но железные прутья впивались в кожу. К нему ещё не пришли мысли о том, кто виновен в его теперешнем положении, ненависть ещё не начала прожигать жгучим ядом его сознание. Трикстер был потерян, раздавлен и практически убит. Он завис в пограничном состоянии, не имеющий возможности переступить черту, но и не способный вернуться назад. И то был настоящий ад. *** Знаете, некоторые события можно сравнить со взрывом. Порой необходимо что-то подорвать, чтобы выручить какую-либо выгоду, бывают взрывы маленькие, почти незаметные. Этот был настоящей катастрофой. Ударная волна снесла всё прежде, чем успел прийти огненный фронт. Тор бежал до лаборатории, не понимая, почему и зачем вообще бежит. Какие-то инстинкты, чутьё говорили ему, нет… кричали нестись наверх. Он даже оставил молот, поражённый криком, который подобно ножу, идущему по податливому маслу, разрезал идиллию, стоявшую в гостиной. Милый разговор с Наташей о мебели и стилях интерьера был растерзан и растёрт в пух, как только звуковая волна донесла до слуха этот истошный и полный боли вопль. Одинсон сразу понял, что это Локи. Наташа подскочила, будто кто-то напал на башню. Они лишь на мгновение пересеклись взглядами, прочитав друг у друга одну мысль, кричащую, что нечто ужасное только что произошло. Когда Тор его увидел, то был уверен, что делу уже не помочь. Крови было много, она как-то неестественно смотрелась на побелевшей коже. Локи казался почти прозрачным, вены, ярко выделявшиеся на теле, пульсировали, будто готовы вот-вот взорваться. Громовержцем овладел секундный ступор, как только он увидел закатившиеся, слегка кровоточащие глаза брата. Его сердце будто остановилось, это чувство, когда что-то настолько ужасное происходит, что весь воздух выбивает из лёгких, а все органы будто сжимаются до размеров какой-то мельчайшей частицы, завладело Тором всего на пару мгновений. Сумев оторвать взгляд от лица брата, Тор заметил Старка, который держал голову Локи, видимо, для того, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью. Наташа всегда умела трезво мыслить в экстренных ситуациях, но здесь она не понимала, что делать. Непривычно видеть Локи в таком состоянии, без внешнего лоска и нахального взгляда. — Помогите мне его поднять, — почти крикнул Тони дрожащим голосом. Руки его, как и он сам нещадно тряслись, — пять этажей вниз…там есть больничный пункт…оборудовал на случай, если реактор начнёт шалить. — он говорил это в пустоту, не отрывая взгляда от Локи. — Пятница! Вызывай Беннера. Он у нас биолог, а не я. — Локи… — только и смог выговорить Тор, — брат… — Он тебя не слышит, — зачем-то ответил Тони, — Это бесполезно. Поднимаем его. Тор мог бы и один с лёгкостью переместить брата, но Старк от чего-то вцепился в рукав кофты Локи, а Наташа по привычке, по выработанному навыку, стала помогать. Паника зародилась и набирала обороты в груди троих, хотя каждый пытался показать, что вполне контролирует ситуацию, но в самом деле ситуация контролировала их, давая толчки в нужную сторону. Все супергерои рассудительны и отважны, пока катастрофа не касается кого-то им дорогого. Через три минуты, за которые они успели пробежать пять этажей вниз, не перепрыгивая ступеней из-за опасений, что лишние движения могут ухудшить ситуацию, но почему-то не вспомнили про существование лифта, они оказались в лаборатории. Когда они подошли к оборудованной палате, то Брюс уже стоял там, явно взволнованный. Его волнение лишь усилилось, когда он видел, как трое несут Локи. Он растерялся. — Что произошло? — первый правильный вопрос за всё время от начала этого кошмара. — Что-то пошло не так во время эксперимента, — начал Тони, когда они стали класть трикстера на кушетку. Дела были плохи: Лафейсона начали бить судороги, — возможно, он лишился магии, но я не знаю…аппарат не мог ему навредить. Да…скорее всего дело в магии. Брюс подключил приборы и начал экстренную реанимацию. *** Бартона весь день мучало странное ощущение, поселившееся где-то в груди, оно было похоже на лёгкий зуд, от которого всё никак не удавалось избавиться. Он взял отгул, надеясь провести хоть один день в спокойствии с семьёй. Но это… это не давало спокойно наслаждаться столь редким моментом. Всё казалось странным. Хотелось взять лук и стрелы и броситься в гущу битвы, да только битвы не предвиделось. Ни одного звонка, ни одного сообщения, которые бы сказали ему, что что-то не так. Стоял штиль. Только дурацкая птица всё щебетала. Она увязалась за ними ещё с того момента в парке. Лайла слёзно умоляла оставить неожиданного гостя. По началу Клинт был против, думая, что опять Локи строит свои козни, но животное выглядело вполне себе безопасно, потому они купили ему клетку, в которую Джерри (такое имя получил засранец), конечно же, селиться не захотел. Ох, какая же это коварная и вредная птица, естественно, как её даритель, но пела ладно. Лайла обожала Джерри, за месяц, что он провёл в их доме, она, кажется, ни разу с ним не рассталась. А ещё она постоянно спрашивала про Локи. Чёртов засранец даже ей в сердце запал. Клинт много думал над тем, что же произошло тогда, когда трикстер напал на Нью-Йорк. То было совершенно другое существо, в нём не было ни света, ни добродетели, только чёрная-чёрная ненависть и тщеславие. А теперь, когда уже почти четыре года прошло, Клинт не видел в нём прежней тьмы, прежнего стремления, будто это были вовсе разные люди, имеющие одно тело. Он не хотел оправдывать или прощать Лафейсона, ведь тот мало того, что порылся в его голове, так ещё его руками пролил столько невинной крови, но и зла на него Клинт не держал. Но одна глупая, но почему-то такая навязчивая мысль всё не выходила из головы. А хотел ли Локи побеждать тогда? Уж слишком складно всё вышло: начальное отчаяние, поиск команды, общий проигрыш, смерть Колсона, которая объединила команду, финальная битва, которая сулила поражение, но чудесным образом обернулась величайшей победой. Слишком гладко, слишком очевидно. Клинт узнал, как сражается Локи, узнал, каков его потенциал. И силы у него не меньше, чем у Тора. Наташа рассказывала, как трикстер, в первые месяцы не привыкший к постоянному нахождению в обществе людей, выпускал пар на тренировках. И в ней тоже засело зерно сомнения. Лафейсон бы мог с лёгкостью перебить их всех ещё на корабле, но от чего-то сбежал, оставляя их вариться в соке отчаяния. Нет, даже не смотря на все свои злодейские речи, которые он толкал в перерывах между их стычками, Локи не любил играться с врагами, давая им прочувствовать все тяготы их сопротивления, в таких делах он был практичен: сначала убил, потом выдал глубокий монолог. От размышлений отвлекла тишина, резко установившаяся в доме. Клинт не мог понять, что его так смутило. Несколько секунд он провёл в раздумьях, а потом осознал, что птица замолчала. Он встревоженно огляделся, пытаясь найти Джерри. Что-то было не так. Даже воздух в комнате похолодел. А потом он услышал плач. Бартон бросился наверх, в комнату Лайлы, откуда и доносились рыдания. Открыв дверь, он застал довольно печальную картину: Лайла сидела на полу посередине комнаты, держа в дрожащих ручках безвольное тело птички, лапки у которой скрючились в какое-то неестественное положение.  — Папа, — она посмотрела на него глазами, полными слёз, — Помоги ему… он… просто упал. Бартон несколько секунд простоял в ступоре, не понимая, что случилось. Джерри же был плодом магии, которую Локи так умело использовал. Осознание накрыло, как огненный шквал. Сегодня Старк планировал проводить контрольный тест:  — Локи. — только и сказал Клинт, прежде чем начал очумело набирать номер Старка. Если этот поганец что-то сотворил, его мало прикончить. Но трубку никто, конечно же, не взял. *** Брюс сталкивался с таким впервые. Если бы не был врачом с многолетним опытом, то, наверное, паниковал так же, как и остальные обитатели башни, которые собрались в гостиной, молча расположившись на диванах. Старк ассистировал, подавая инструменты и давая команды Пятнице. Состояние Локи можно было оценить, как тяжёлое: обширное внутреннее кровотечение, перебои в работе лёгких и сердца, судороги. Но трикстер не был обычным пациентом, его божественная сущность начинала регенерацию, восстанавливая сосуды и восполняя запасы крови, но сосуды тут же рвались. Тело Лафейсона сопротивлялось самому себе. Казалось, что организм пытается ликвидировать сам себя, будто произошёл какой-то сбой. Беннер пытался остановить кровь, вводя препараты внутривенно, но ничего не помогало. Старк молчал, боясь помешать.  — Я… я не знаю, — наконец выдавил Брюс, — он сам себя спасает и сам же себя убивает. Не понимаю, почему препараты не действуют.  — Сделай что-нибудь. — Старк прошептал это, не заботясь о том, услышат ли его.  — Что именно случилось, ты можешь объяснить?  — Я… я не думал, что так всё обернётся. Аппарат забрал всю энергию, что была у него. Так не должно было случиться. Я знал, что есть риски, но не такие же…  — Его тело… оно будто пытается самоуничтожиться.  — У него больше нет энергии… Все гениальные мысли приходят только в экстренных ситуации.  — Ему нужна энергия, думаю, что его клетки устроены немного иначе, и без сил они разрываются от давления, его тело плотнее, чем у нас.  — Ты можешь подключить реактор к аппарату? — мигом подхватил его мысль Брюс, — подключи его к аппарату. Погибнуть могли оба, но другого выхода не было. Тони дрожащими от волнения руками, подключил реактор к дефибриллятору.  — Готов? — спросил Беннер.  — Нет, но на три я дам разряд. Сердце колотилось, как бешенное, судороги трикстера становились всё сильней.  — Раз, — он впервые за много лет попросил кого-то неведомого, чтобы всё кончилось благополучно, — два, — тело задрожало от напряжения, Брюс весь сжался, приставив аппарат к обнажённой груди трикстера, — три… Было страшно, грудь прошила опаляющая волна боли. Старк отлетел на метр, но на ногах устоял. В глазах потемнело, потому понять, получилось или нет, удалось не сразу. Беннер так и застыл на месте, закрыв от волнения глаза, как ребёнок, боясь их открыть, чтобы узреть результат. Локи замер, его тело расслабилось, будто мгновенно умерло. Тони испугался, что разряд остановил сердце, которое и так работало с перебоями. Секундное молчание повисло в воздухе. А потом аппарат почти радостно запищал, извещая, что пульс и дыхание нормализовались.  — Получилось! — Старк вскочил, глупо улыбаясь, неподдельное ликование читалось на его лице. — Мать твою, получилось! *** Агония ушла почти так же резко, как и пришла, оставляя после себя лишь тёмный призрак, который завывал непомерно-тяжёлой, болезненной тяжестью. Боль никуда не делась, но значительно отступила, позволяя сделать вдох. Мысли начали роиться в голове, мелькая смазанными картинками. Сознание плыло, не давая трезво думать. Идея, начавшая было зарождаться где-то в тени безумства, ускользала яркой вспышкой, перекрытая другой такой же, они наслаивались друг на друга, образуя какую-то непонятную кашу. В голове гудело, как в пчелином улье, от того казалось, что она вот-вот взорвётся от внутреннего давления. Как же хотелось, чтобы это всё прекратилось. Воспоминание, которое хотелось забыть навсегда, нахлынуло неожиданно и так реалистично. Локи прятал его глубоко в подсознании, жалея, что заклинание забвения нельзя применить на себя. Битва в Нью-Йорке обернулась кровавой бойней, и трикстер знал, что так будет, спуская орду Читаури на густонаселённый район города. Такова оказалась цена финального акта величайшего спектакля в истории человечества. Такова цена его обмана. Но это было меньшее, что могло ожидать людей. Если бы Локи тогда всерьёз бы решил захватить Землю, то всё это было бы лишь разминкой перед тотальным геноцидом. Он тогда спрятался всего на минуту, чтобы перевести дыхание и поправить маску, которая нещадно съезжала под гнётом этого безумия, развернувшегося прямо под носом. Он должен был показывать, что очень хочет именно этого: ужас, страх, смерть, разрушения. Не совсем привычная роль, но актёром он оказался хорошим. Локи оказался в одном из этих огромных зданий, которые моментально опустели, когда нахлынули Читаури. Ему хотелось просто сделать три свободных вдоха и кинуться дальше в самую гущу событий. Этот забавный летательный аппарат, который он отбил у одного из своих союзников, позволил залететь в разбитое окно. Никто не заметил, что Локи пропал. Он прижался к стене. Вокруг стоял скрежет металла и гул взрывов. Вдох… другого выхода не было… выдох. Вдох… всё идёт по плану… выдох. Вдох… скоро этот кошмар кончится… А потом он услышал плач, надрывный и полный ужаса. От неожиданности Локи быстро заморгал, будто думал, что может прогнать это наваждение. Он стал оглядываться, и тогда увидел эти большие голубые глаза на маленьком, перекошенном от испуга личике. Девочка стояла на крошечном выступе, за которым была лишь бездна. Видимо, один из снарядов упал рядом, обрушив пол. Она оказалась отрезана от спасения, оставшись наедине со своей беспомощной человеческой смертностью. Она не знала, кто он, не думала, что перед ней виновник этого всего, ей просто хотелось жить, это читалось во взгляде, в истеричных рыданиях, которые вырвались из груди. Она прижимала к себе какую-то игрушку, испачканную в пыли и грязи, вцепилась в неё своими маленькими пальчиками, будто надеясь, что это её спасёт. Лафейсон застыл, столько мольбы и беспомощной надежды горело в её глазах, что они выбили воздух из лёгких. Локи сделал шаг в сторону девочки, не понимая, что делать. Он не должен… не должен спасать её, не должен. Но и бросать её здесь казалось просто невозможным. Это маленькое существо, которое вряд ли понимало глубокие мотивы и философию устроенного сражения, цеплялось за жизнь, желало жить, и видело спасение только в нём, Локи Лафейсоне: клятвопреступнике, убийце и предателе. Он кинулся, чтобы схватить её за руку, которую она в надежде протянула ему. И тогда камни обрушились, потревоженные толчком от очередного прилетевшего снаряда. Она сорвалась вниз, полетев в Бездну, как тряпичная кукла. Локи не успел всего на мгновение, слегка соприкоснувшись с её кожей. Он упал, наполовину свесившись вниз, и последнее, что он увидел, перед тем как хрупкое тело скрылось в облаке пыли, а истошный крик потонул в звуке взрывов и рушащихся зданий, были эти глаза, в которых не читалось ничего, кроме предсмертного ужаса и тотального непонимания того, за что и почему смерть через мгновение заберёт в свои объятья. Он даже не успел использовать магию… Так быстро всё случилось. Эти глаза снились в кошмарах, когда демоны терзали его душу и разум. Кстати, о демонах…  — Ты размяк, — послышался голос за спиной. Картинка резко померкла, оставляя Локи в полумгле. Всё мгновенно растворилось: и крики, и взрывы, и Читаури, — Давно же мы не виделись.  — Я думал ты сдох в той яме, в которой я тебя зарыл, — не верящим тоном ответил Локи, боясь оборачиваться.  — О, дорогой, — яд и насмешка слышались в каждой букве, — Пока ты дышишь, я буду с тобой. Неужто думал, если смог сбежать от Таноса и суда, то и от себя сбежать сможешь? Трикстер обернулся, упёршись взглядом в чуть прикрытые в коварном прищуре глаза. Он стоял перед ним в блестящих доспехах, держа в руке скипетр. Лицо было таким знакомым, что хотелось взвыть.  — Да, — он улыбнулся, — Да-да-да! Именно это я хотел видеть при нашей встрече. Ты так же ничтожен, как и прежде, если до сих пор боишься самого себя. Локи тяжело дышал, глядя на самого же себя, стоящего всего в паре метров впереди. Синяя половина лица, испещрённая узорами и красный глаз, и это отвратительное выражение лица — обычный вид его демона, который так любил его раньше посещать. Как же Лафейсон надеялся, что эта тварь давно подохла в глубине его подсознания.  — Тебе давно стоило признать, что я более совершенная версия тебя. — хмыкнул демон, ехидно улыбаясь. — Я так скучал, уже думал обидеться, что ты совсем позабыл обо мне, но теперь у нас будет много времени, что поговорить, наверстать упущенное, так сказать.