Моя боль в твоих глазах

      Многие люди придерживаются мнения, что судьба имеет очень мрачное и жестокое чувство юмора. Локи не хотел верить в судьбу, предпочитая думать, что сам волен распоряжаться своей жизнью. За это судьба, наверное, обозлилась на него, затаила обиду столь глубокую, что каждый его шаг был как по краю пропасти. И на этот раз он оступился. Трикстер готовился к этому дню с того самого момента, как открыл глаза после эксперимента; складывал в голове мельчайшие детали пазла, чтобы ничего не упустить. Но он не учёл эти забавные вероятности — десятые доли процента, отделявшие людей от величия. Смертные называют это стечением обстоятельств. И кто бы мог подумать, что именно в этот день, когда Локи подготовил теракт, когда он решил отомстить всем, кто причинил ему боль на этой мерзкой планетке, Питер Паркер решил поехать на автобусе на экскурсию со своим любимым классом. Кто бы мог подумать, что он не захотел приходить в башню, где должна была состояться встреча с богом, который бросил его, но которого он по-прежнему искренне любил. Кто бы мог предугадать, что водитель решит поехать именно по этому мосту, подумав, что это сократит путь. И, конечно, никто: ни Питер, ни Локи, ни Тони — не могли подумать, что машина, наполненная взрывчаткой до предела, в которой ехала Пеппер Поттс, попадёт в пробку, которую вызовет ремонт моста, пострадавшего от недавней бури. Судьба собирала это событие по мельчайшим деталям, сводя их вместе, хотя вероятность подобного была невероятно мала. Никто не знал. Но всё сложилось именно так. У всего есть своя цена. У мести тоже. Но Лафейсон не мог предположить, что это обойдётся ему настолько дорого. Питер ехал, задумчиво глядя в окно. Он знал, что сейчас на базе Мстителей сидит Локи, которого обвиняют в организации теракта. Локи, к которому он заходил пару недель назад, трясясь как осиновый лист. Два месяца до этого пытаясь смириться с мыслью, что трикстеру нужна была свобода и новая жизнь. Но одиночество, неожиданно свалившееся на голову, разъело в его груди настолько большую дыру, что он не мог справиться с этим ощущением постоянной тоски. Он пришёл в лавку Локи, не зная, что хочет сказать ему, не зная, изменит ли это хоть что-нибудь. Он толкнул дверь и маленький колокольчик известил хозяина о клиенте. Дрожь пробежалась по всему телу, от чего захотелось просто развернуться и уйти. Но он остался. Лафейсон выглядел расслаблено, когда вышел из мастерской в обычной футболке и джинсах, испачканных в глине. Обстановка была слишком земной, и весь этот образ… Он не подходил богу, Паркер чувствовал это. Локи никогда не хотел так жить, но почему-то делал вид, что всем доволен. — Добрый день, что бы вы хотели… — непривычно приветливый и дружелюбный тон бывшего мага эхом отразился от стен магазина. Локи замолчал, увидев Питера, и быстро заморгал, как будто думал, что это иллюзия. — Привет… — неловко выдавил Питер. Он не отрывал взгляда от Лафейсона, чувствуя, как сильно соскучился по нему. Хотелось запомнить его, запечатлеть в голове каждую, даже самую маленькую деталь. — Я… я… зашёл проведать тебя. — Прозвучало как-то нелепо и скомкано, особенно учитывая то, что уже произошло между ними. — Не знаю, рад ли ты этому, но мне просто хотелось увидеть тебя. — Я рад. — Спокойно ответил трикстер, выходя из-за прилавка. Несмотря на внешнюю невозмутимость, в глазах бога горело смятение. Он не был готов к этой встрече, потому что слишком жаждал её. — Хочешь чего-нибудь? Чай? Кофе? — Не знаю. — Питер был в полной растерянности. Он прокручивал в своей голове сотни вариантов развития этого разговора, но ни один из них не соответствовал действительности. — Давай чай. — Помедлив, сказал подросток. — Как…как ты поживаешь? — Неплохо. Могло бы быть и лучше, конечно, — сказал он, подходя к столу, на котором стоял чайник. Его лицо обрело какой-то злое выражение, как будто он был не доволен визитом Питера. — Ты хочешь и дальше вести светскую беседу? Если да, то я поинтересуюсь, как твои дела. — Нет… — Вопрос выбил из колеи. — Я не за этим пришёл… Не знаю, просто хотелось убедиться, что ты в порядке. Если можно так сказать. — Норма относительна. Если говорить относительно последних дней, я в полном порядке, если относительно последних столетий, то порядок уж точно не то слово, которым можно описать мою жизнь. — Почему ты не сказал? — вопрос прозвучал сам собой. Паркер просто не сумел его удержать. Повисла пауза. — Почему ты не сказал, что собираешься уехать? Ты решил это давно. Я знаю, что ты не хотел, чтобы я знал, где ты будешь жить, но теперь это известно всем в башне. Я намеренно не искал твоё местоположение, услышал случайно. — Если бы я сказал тебе, то никогда бы не смог уехать. — Он сказал это так быстро, будто готовился к вопросу с того момента, как покинул башню. Мысли набросились на подростка. Значит, его любви было недостаточно, чтобы вытащить Локи, конечно, это очевидно — что есть сердце мальчишки с неординарными способностями против многолетних терзаний бога. Паркер осознал, что даже если бы отдал свою жизнь, не смог бы полностью исцелить трикстера. — Я…я бы не стал тебе мешать. — Нотки обиды послышались в голосе Питера. Неужели Локи мог подумать, что он бы из-за своих эгоистичных намерений позволил бы ему страдать. — Я знаю. Поэтому и не сказал. — Локи всё это время стоял к нему спиной. Не хватило смелости взглянуть ему в глаза. — Прости. Это было выше моих сил. Я знаю, что было бы честно сказать тебе, но честность — не мой конёк. — Это неважно. — Отрезал Питер. — Я всегда хотел, чтобы тебе стало лучше. И если так тебе было легче, я не стану держать обиды. Мне просто хотелось знать причину. — Это никогда не сделало бы легче. — Ответил Бог, опустив голову. Он опёрся руками на небольшой столик, смотря на то, как греется чайник. — Я получил то, чего заслужил. — Никто не заслуживает такого, — Питер сделал шаг, ведомый каким-то порывом, — ты не должен так говорить. — Он положил руку Локи на плечо, ожидая, что тот дёрнется и оттолкнёт его. Но вместо этого бог глухо захохотал и положил свою ладонь поверх. — Ты не знаешь всего, что я сделал. Даже близко. Если бы ты знал, то не стоял бы здесь сейчас. — Он наконец сумел поднять голову, и Питер увидел, что его глаза были красными. — Я убивал детей. Мучал женщин. Обманул тех, кого считал семьёй. Предал мир, в котором вырос, и почти уничтожил мир, в котором был рождён. Я направил монстра, который убил мою мать. — Он говорил тихо, но казалось, что его связки могут порваться от напряжения. — Всё ещё считаешь, что я заслуживаю чего-то меньшего, чем медленная и мучительная смерть? Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь, и чаще всего испытываю от этого удовольствие. — Не испытываешь. Я вижу это. — Питер смотрел в глаза бога и не различал в них ничего, кроме всепоглощающей боли. — Мне плевать, что ты сделал до этого. Может быть, меня можно осудить за это, но я говорю честно. Ты не разрушаешь меня, ты даёшь мне стимул. — Ты не прав, Питер. Я разлагаю всё. Даже твоих Мстителей. Мне известно, что теперь они не считают друг друга друзьями, и ты не считаешь. Я мучаю тебя, потому что никогда не позволю тебе быть с собой. Никому не позволю. — Он повернулся лицом к Паркеру. Он хотел просто выгнать его, поступить как истинный злодей, но не смог. — Я знаю, что ты пришёл, чтобы спросить, можем ли мы быть вместе. Нет, не можем. По множеству причин, но не потому, что я этого не хочу. Единственное, чего я сейчас искренне желаю — быть рядом с тобой, потому что, когда ты рядом, мир не кажется таким враждебным. Но мой психотерапевт сказал, что если я буду сохранять хоть какие-то связи с прошлой жизнью, то никогда не смогу её отпустить. А ты именно та нить, которая связывает меня с прошлым. — Он говорил это, хотя чувствовал, как растёт в груди свинцовая тяжесть, дробящая рёбра. — А ещё я не могу позволить себе разрушить твою жизнь. Возможно, это единственный правильный поступок, который я когда-либо совершал. Поверь мне, сейчас тебе это кажется трагедией, но пройдёт время. Год или десятилетие, меня не станет, и я позабочусь о том, чтобы ты не узнал этого, и ты забудешь. Не останется выбора. Я прожил достаточно, чтобы так говорить. Тебя ждёт длинная и счастливая жизнь, которую ты должен прожить во всей её полноте и яркости. Обещаю. А я буду жить по-своему. Вряд ли я когда-нибудь даже приближусь к понятию счастья, но мысль о том, что где-то далеко ты счастлив и используешь возможность, которую я подарил тебе. Они стояли молча некоторое время. Питер старался переварить информацию, хотя с первых слов понял, к чему клонил трикстер. И он прекрасно осознавал, что так было бы правильнее, но чувства, собравшиеся комом в горле, почему-то отказывались это принимать. Локи лишь внимательно смотрел в его глаза, не двигаясь. Подросток не понимал, что ему делать дальше. Конечно, приходя сюда он надеялся на другой исход, но в глубине души он знал, что именно так всё и будет. Может быть, ему подсказывало замысловатое паучье чутьё, может быть интуиция, а может быть логика. Это же Локи, с ним никогда не было просто, ведь он бог, проживший не одну сотню лет, видевший, как растут и умирают человеческие империи. Почему-то эта мысль, такая очевидная и понятная до этого, ударила в голову разрядом молнии. Питер всегда знал это, но никогда не понимал. Ему этот факт казалось каким-то нереальным, фантазийным вымыслом, почти как мотив из комикса или из книжки по мифологии. Но именно в тот момент он осознал: перед ним ни выдумка, ни сюжет из скандинавской легенды, а настоящий, состоящий из плоти и крови трикстер, приведший инопланетную армию. Паркер в одну секунду понял всю смехотворность своего положения. Он даже на крупицу не приблизился к пониманию того, кто стоит перед ним. И, наверное, Лафейсон был прав — он не знал всего, что случилось с ним. Даже если брать Нью-Йорк, Паркер слышал о происходящем тогда только из уст Мстителей, а их позиция субъективна и крайне понятна. А вся та тысяча лет до этой заварушки? Другие миры, войны, дворцовые интриги, магия… Это всё оказалось сокрыто тайной, которая болезненно блестела в глазах напротив. Локи перестал казаться смертным и какая-то затхлая, холодная мудрость будто бы объяла весь его образ. На Питера упала гильотина из твёрдой стали отчаяния. Всё. Это конечная точка, дальше идти некуда. Локи вычеркнул его из своей жизни, желая защитить, отгородить от этой страшной и полной ужасами вечности, которая стояла в заросших склепах его памяти. Потому что думал, что она уничтожит Питера, который, несомненно, решит разгрести это всё. Но только его жизни вряд ли хватит. Какое-то детское, давящее чувство поднялось в груди. Глупая упёртость, нежелание принимать всё, как есть, поднялось внутри, сворачивая желудок узел. На глазах Питера выступили слёзы. — Мне всё равно. — Прозвучало громче, чем он ожидал. — Ты не имеешь права решать за меня, понятно? Я должен прожить счастливую и долгую жизнь? Почему? Потому что ты так решил, опираясь на многолетний опыт? Нет. Это моя жизнь и мои решения, которые я в силах принимать. Вы все от чего-то думаете, что знаете лучше, как мне поступать. Но это не так. Ты думаешь, я смогу забыть всё это? — Он сделал шаг, начиная задыхаться. Волна невысказанной обиды и злости выходила наружу. Каждое слово впивалось в грудь Локи. — Да чёрта с два! Я не смогу. И не будет у меня никакой счастливой жизни, если в ней будет тебя, понимаешь? Я каждую секунду думаю о том, что просто хочу видеть, как ты улыбаешься. Мне не нужно ничего больше. И я отдал бы всё, чтобы ты просто принял меня. Я просто хочу позаботиться о тебе, потому что никто не делал этого всю чёртову вечность! Прими это. Он стоял так близко, но не двигался будто бы, был статуей. Внутри шевелись мысли. Питер чувствовал это, стоя будто на посмертном суде перед далёким и могущественным божеством. Лафейсон за мгновение стал холодным и отстранённым, будто мог в любой момент достать кинжал и ударить. Питер часто и глубоко дышал, сердце колотилось внутри, как у загнанного маленького птенца, попавшегося в ловушку к коту. И он готов был выпустить свои когти. — Уходи. — Прозвучало тихо и спокойно. Локи поднял глаза, в них было пусто. — Пошёл вон. — Говорить было физически больно. — Я не хочу тебя здесь больше видеть. Мир схлопнуся и взорвался. У Питера будто подкосились ноги, стало так зябко и сыро внутри, что конечности не слушались. Он отшатнулся назад, как пьяный, и выскочил из маленького магазина, будто это могло спасти его. Локи уже не был тем, кого он когда-то знал.                                                                           *** Из воспоминаний вырвал голос Неда. Питер несколько раз моргнул, смахивая наваждение. Он винил себя, что не нашёл в себе сил, чтобы вновь встретиться с Локи. Его обвиняли в организации теракта. Паркер не хотел в это верить, а, если говорить честно, просто боялся увидеть в глазах трикстера подтверждение всех обвинений. Ему было стыдно за то, что сомневался в Лафейсоне, было страшно признавать, что всегда существовала вероятность того, что бог выкинет нечто эдакое. — Паркер, земля вызывает Паркера, — подросток помазал рукой перед лицом, — может выйдешь из транса? — Что? Да, прости, я просто задумался. — Питер попытался улыбнуться, но вышло как-то натянуто. — Ты вообще в последнее время какой-то не такой. — Нед всмотрелся в лицо друга. — Я знаю, у вас в башне что-то случилось, но ты мне не говоришь. — Не могу. — Прозвучало как-то смято. — Это не мои секреты, поэтому прости. Сначала нужно подождать, когда всё решится. — Раздражаешь. — Фыркнул. — В любом случае мы встряли. — Он кивнул в сторону огромной пробки на мосту. — Вообще я уже три раза пожалел, что мы пошли на эту экскурсию. — Дурацкая буря. — Ничего. — Паркер глянул на ровные ряды машин, уходящие вперёд и глубоко вдохнул. — Всё равно там ничего интересного. Они медленно продвигались вперёд, гул двигателей неприятно давил на уши. Чутьё волновалось, и Питер не мог найти причину. Вокруг всё было спокойно, а значит нечто происходило где-то не здесь, где-то в высокой башне. Желание позвонить Старку нарастало с каждой секундой, но Паркер обрывал себя, понимая, что это будет неуместно и нелепо. Над городом нависла угроза, и становилось жутко от того, что никто не знал, откуда ждать удара. Ещё раз взглянув в окно, парень заметил знакомое лицо. Пеппер с кем-то сосредоточенно говорила по телефону. Она не видела Питера, но он продолжал смотреть. Она возвращалась с очередной встречи, на которой обсуждала вопросы укрепления информационной базы данных Старк Индастриз. Хотя, казалось бы, куда ещё надёжнее. Её машина стояла в соседнем ряду, который двигался быстрее, поэтому она быстро исчезла из поля зрения Питера. Ему стало странно. Он так давно не видел Поттс. Неудивительно, ведь после случая с Локи их отношения с Тони стали напряжёнными, и она некоторое время жила отдельно. Хотя сейчас, когда Локи переехал, они снова решили съехаться. Казалось, будто всё налаживалось. Но это была только иллюзия, просто затишье перед бурей. И Питер знал только одного искусного иллюзиониста… В голове нарастала тревога, хотелось что-нибудь сделать, только бы не сидеть на месте, ожидая, пока нечто грянет. Но, к сожалению, грянуло оно без предупреждения. Звук взрыва оглушил до звона в ушах. Автобус тряхнуло так, что с полок посыпались сумки, кто-то закричал. Запахло гарью, вокруг началось какое-то движение. Питер повернул голову, от ударной волны окно рядом с ним треснуло, он зачем-то ударил по нему, и оно рассыпалось маленькими осколками. Высунув голову, он видел, что несколько машин перевернуло, а тот автомобиль, в котором была Пеппер полыхал, крыша от него, очевидно, улетела куда-то в воду. Желудок скрутило, горло сжалось, стало тяжело дышать. Этого просто не могло быть. Глаза начала застилать пелена. Мост тряхнуло ещё раз. Взрыв снёс временные перекрытия, которые поставили во время ремонта, по серой глади асфальта побежали трещины, послышался металлический скрежет. Железные тросы стали отцепляться с громким визгом. — Все бегом к выходу! — заорал парень не своим голосом, сердце билось где-то в районе горла. Он начал искать взглядом свой рюкзак, в котором хранил паутину. Схватив сумку, он достал нужные ему смеси, руки тряслись. Одноклассники выбегали из дверей, толкая друг друга и тем самым тормозя движение. Питер, перепрыгнув толпу, бросился к запасной двери, которая находилась в самом конце автобуса, и выбил её. Затем, используя паучью силу, оказался на потолке, давая другим пробежать. Через лобовое стекло он увидел, что машина Пеппер рухнула вниз, вместе с некоторыми другими, и мост начал разрушаться. Визги и крики заполнили пространство, отовсюду бежали люди, пытаясь спастись. Паркер видел, как женщина с ребёнком на руках полетела вниз, вместе с обломками. И её крик резанул уши. Он не успел спасти её, как и всех остальных падающих людей. Автобус накренился, бездна подошла к нему. Практически все ученики успели выбежать, остались только Нэд и Эм Джей. Они ждали, пока Питер выбежит вместе с ними. Толчок повалил их на пол, автобус начал медленно падать, сползая вниз. Паркер абсолютно ничего не понимал, сознание охватила паника, тело сковало. Он не успел даже подумать, как уже летел в лобовое стекло, ногами выбивая его. Выпустив паутину из одной руки, он уцепился ей за край моста, который перестал рушиться. Качнувшись, он упёрся ногами в корпус автобуса, а затем второй паутиной закрепился за другой конец моста. Эм Джей кричала.Паркер заблокировал собой падение школьного автобуса, мышцы работали на пределе, всё тело трясло от напряжения. — Бегите! — заорал он. Крик отрезвил друзей, и они встали, держась за сиденья. Подниматься к выходу под наклоном было сложно, ноги скользили. Питер видел, что его друзья уже почти оказались у выхода. Девушка смотрела на него с недоумением и удивлением. Похоже, теперь ей стало ясно, кто скрывался под маской Человека Паука. Однако в тот момент это не имело никакого значения. Автобус — не такая непосильная ноша для супергероя, но, когда перед глазами мелькают картины из недавнего прошлого, когда в голове возникает образ изуродованного тела Пеппер, даже пылинка может вывести из равновесия. Ребята уже выбрались, оказавшись в безопасности. Нэд орал Паркеру, чтобы тот выбирался, а тот не мог двинуться. Всего мгновение Нэд глядел в глаза Паркера, а потом его паутина оторвалась вместе с камнем, который отвалился от тяжести груза, это полностью сбило тот хлипкий баланс, на котором держался супергерой. И через секунду Питер сорвался вниз вместе с автобусом. Он чувствовал, как неумолимо приближался к плоскости воды, а железная махина в несколько тонн падала прямо на него. Парень только успел услышать отчаянный крик друга, а после ощутил удар о воду. Сверху его накрыло автобусом. Мир затянула темнота. Это было последнее, что он видел. *** Звук взрыва донёсся до башни. Тони по инерции отпустил Локи и с недоумением взглянул на панорамное окно. Облако чёрного дыма начало подниматься над мостом на другом конце города. Остальные Мстители дёрнулись. — Сэр, пропал сигнал с машины мисс Поттс. — Донёсся из динамика голос Пятницы. Тони с испугом и яростью взглянул на трикстера, который зачем-то сделал вид, будто не понимает, что происходит. Он оглянул всех присутствующих. На глубине его зрачка плясало ликование, которое нельзя было спутать ни с чем другим. Что-то внутри Тони рухнуло, будто рёбра все разом кто-то стёр в пыль. — Сэр, ваш самолёт под руководством Хэппи Хогана исчез с радаров тринадцать секунд назад, он только успел набрать высоту. Тони замер, казалось, что у него остановилось сердце. Как он мог быть настолько глуп, чтобы забыть защитить самых близких ему людей? Он был уверен, что если Локи решит нанести удар, то вся его злость выльется только на самого Старка. Но Лафейсон оказался куда более ужасным человеком. — Кажется, кому-то нужна ваша помощь, герои. — Он не успел договорить: увесистый кулак Стива прилетел в скулу. Трикстер упал, не ожидая подобного, и тут приложил руку к саднящей от боли голове. Что-то пошло не так. Краем глаза бог заметил, что взрыв произошёл не там, где он изначально планировал. Возможно, водитель на ходу решил изменить маршрут. Сторонних жертв не должно было быть. Локи не хотел, чтобы чужое горе затмевало личную скорбь Старка. Тони дёрнулся, как от удара, он нажал что-то на приборной доске, и уже через мгновение был одет в костюм. Он вылетел через окно, которое разлетелось на куски. Наташа бросилась к квиджету, захватив с собой Роджерса и Беннера. Бартон решил остаться, чтобы Локи ничего не сделал в башне. Через минуту они остались наедине друг с другом. Локи пустым взглядом всматривался вдаль, чувство, будто он совершил что-то ужасное и непоправимое разливалось в груди. И только лишь двойник заходился в безумном хохоте внутри черепной коробки. Теперь пути назад точно уже нет.                     *** Тони передал управление компьютеру, потому что побоялся, что не сумеет долететь сам. Глубоко внутри он знал, что они мертвы, но почему-то всё продолжал цепляться за ниточку надежды. Локи мог взять их в плен, мог играть через их жизни с ним самим. Мог, но не сделал. Старк чувствовал это. Лафейсон не оставил ему ничего, только могильные плиты и бесконечную пустоту, которую когда-то Тони точно также обрушил на него. Внизу мелькали здания небоскрёбов, по венам дорог загорались и неслись синие и красные огни, весь город кипел, какая-то непонятная паника охватила его и перекинулась на Тони. Он не понимал, что происходит, в голове стоял вакуум, а внутри чьи-то острые чёрные когти рвали ему лёгкие, отрывая кровавые ошмётки. Ему казалось, что мир растворяется, погружаясь во тьму, что мир — лишь картонная фикция, всё это нереально, всё это лишь плохой сон, как сотни других. В них происходило всё, что он видел и чувствовал сейчас. Думалось, что вот-вот он проснётся в холодном поту в своей кровати, а Пятница механическим голосом спросит, не нужно ли ему успокоительное. И в этот раз он бы не отказался… Но Тони не просыпался. Его тело неслось на огромной скорости через воздушное пространство, где-то сзади шумел квинджет. Сколько они уже летят? Секунд десять от силы. Они приближались к месту крушения. Там творился настоящий хаос, по обе стороны обрушившегося моста стояли люди, кто-то был ранен, кто-то пустыми глазницами всматривался в синюю толщу воды, хищно поглощавшую обломки машин и тела людей. Тони запросил точное местоположение машины Пеппер, он не узнавал свой голос. Кто-то назойливо вещал в наушник, что нужно что-то сделать. Мстители высадились неподалёку, уже направляясь пешком к месту трагедии. А Старк так и висел, глядя в синь под собой. На электронном дисплее мелькал маленький огонёк маячка, который находился где-то глубоко на дне. — Признаков жизни не обнаружено, сэр. — Как топор палача, опустившийся на голову преступника. Локи убил Пеппер. Внутри яма, смердящая и беспроглядная. Он во всём этом виноват. Внизу слышались крики, которые отвлекли Тони, он медленно опустил затуманенный взгляд. Двое подростков, от чего-то смутно знакомые, истошно кричали, сначала глядя на Железного Человека, а потом указывая на обрыв. — Питер! Спасите Питера! — как будто не своим голосом орала Эм Джей. Он так и не поднялся. Осознание ударило по голове сто килограммовым обухом. Паркер там. Тони не успел даже оформить в голове план действий, как уже пулей вошёл в пространство воды, пытаясь найти того, кто не должен был здесь оказаться. Глаза бешено метались, вокруг всё стало мутно из-за грязи и крови. Трупы людей, опускались на дно, возможно, кто-то из них ещё был жив, но у Старка не было времени спасать их всех. Он обязан был уберечь Паркера, раз других не сумел. Это всё огромная ошибка. Никто — ни Пеппер, ни Хэппи. Ни Питер — не виновны в том, что случилось с трикстером. Вся вина только на Тони, это ошибка его раздутого эго, это его безумная идея, которая в очередной раз привела к катастрофе. Лафейсон должен был убивать его, должен был мучать его, рвать на кусочки, снимать кожу живьём. Это Тони бы принял. Но бог поступил куда более жестоко, поступил как истинный монстр, которого все в нём и видели. У Старка начиналась паническая атака. Он не мог найти Питера, видимость нулевая, вокруг столько людей, что тошнота начинала подниматься к горлу. Там были дети… Взгляд ухватился за искорёженное металлическое тело школьного автобуса, упарившегося передней частью во дно. Старк кинулся туда, осознавая, что Паркер скорее всего где-то внутри. Сколько он уже провёл под водой? Минуту? Две? Три? Подросток нашёлся под механической махиной. Тони откинул металлические обломки, подхватил обмякшее тело и пулей устремился вверх. Дышать было тяжело. Лицо Паркера всё в ссадинах и царапинах было таким спокойным и застывшим, будто в руках находилась эластичная кукла. Они появились из-под воды, тысячи капель разлетелись, как осколки стекла. Мстители, стоявшие на краю и пытавшиеся помочь тем, кто успел спастись, смотрели затравленно. Они видели многое, и этот хаос, воцарившийся вокруг, не в первый раз проникал в грудную клетку, он никогда оттуда не уходил, оставаясь свисать чёрными сырыми щупальцами, которые душили по ночам. Наташа прикрыла рот ладонью, видимо, чтобы сдержать крик. Они не знали, что Паркер оказался тут. Тони аккуратно опустил тело Питера на землю. Нэд, тут же подбежавший к ним, всхлипнул, а глаза наполнились каким-то первородным ужасом. — Пятница, запусти экстренную диагностику. — Руки даже внутри костюма дрожали. Тони снял шлем, прикладываясь ухом к груди Питера. Ответом ему была лишь тишина. Он рвано вдохнул. — Пульс отсутствует. — Констатировала машина. Старк начал делать массаж сердца. — Запустить механизм реанимации. Компьютер загудел, из отделов костюма появились какие-то проводки, они сложились в некое подобие дефибриллятора. Раз, два, три — разряд. Тело Паркера дёрнулось от электрического удара, но дальше ничего не произошло. Лицо его было ужасно бледным, губы посинели. Ещё разряд. Тишина. И ещё. И ещё. — Давай же! — Крикнул Старк, нависая над подростком. — Питер, пожалуйста. — Не приказ, мольба. Тони никогда не верил в высшие силы, но тогда умолял их, чтобы они не дали этому случиться. Нет. Так не должно было произойти. Любой из них заслужил смерти больше, чем Питер. Он не сделал ничего, кроме того, что до боли в костях хотел сделать этот мир лучше. — Пятница, сделай что-нибудь! — заорал Тони. Зачем все эти технологии, если они не могли спасти жизнь ребёнка, взявшего на себя слишком много. Наташа смотрела на них немигающим взглядом, Стив нервно перебирал пальцами, лицо натянулось. Брюс сжал кулаки, монстр внутри бушевал, желая вырваться наружу. Мир сжался, вокруг не было ничего, только бледное безжизненное тело Питера. Глаза закрыты, он зажмурился, когда падал, по-детски так, с настоящим испугом в глазах. Каким бы сильным он не казался, по существу он оставался лишь мальчиком, который никогда не хотел умирать. Пятница запустила все средства, которые были загружены в её программу. Тони поднял голову Питера, одну руку положил на плечо и начал трясти, безумно глядя куда-то сквозь него. Думалось, что Паркер просто спит, и если его потрясти, то он проснётся. Глаза начинали слезиться. — Извините, сэр, реанимация прошла безуспешно. — Небольшая заминка. Тишина затянулась на вечность, воздух тугой и скользкий. — Объект мёртв. Тони всё равно продолжал трясти тело мальчика, будто не слышал слов машины. Откуда-то сзади послышались рыдания. Эм Джей упала на колени и закрыла лицо руками. Этого просто не могло быть. Сзади кто-то подошёл, схватив плечи железной хваткой. Роджерс попытался остановить Тони, тот скатился на грань истерики. Старк застыл, сотрясаясь крупной дрожью. Питер на его руках выглядел пугающе. Из кармана рубашки, прилившей к холодной коже, виднелся уголок какой-то бумажки. Тони зачем-то взял её. Из глаз брызнули слёзы. На него смотрел улыбающийся Питер, в глазах почти что чистое счастье, свет которого грел даже через плёнку размытой фотографии, а рядом, на удивление, почти такой же радостный Локи. Он хранил это фото, как самое ценное, что имелось в его жизни. От чего-то всё в один момент стало ясно. Тони уронил голову на грудь Паркера и зарыдал. Казалось, что именно так и сходят с ума.             *** Бартон смотрел на трикстера, стоявшего у окна и глядящего куда-то вдаль, и не понимал, кого видел перед собой. Этот человек… Нет, не человек точно. Этот некто уже не был ни тем безумным инопланетным захватчиком, который несколько лет назад разгромил Нью-Йорк, ни тем сломленным и напуганным мальчишкой, который хотел стать лучше, когда жил вместе с ними в башне. Перед ним стоял кто-то куда более сильный и жестокий. Перед ним стоял монстр, вокруг которого хороводами плясали тёмные, страшные существа, визжащие и кричащие. Их голоса складывались в оглушающий и хаотичный шум, только его никто не слышал, кроме самого Локи. Клинт не мог понять, что чувствует. Первым порывом было желание пристрелить его, пока никто не видел. Никто не стал бы расследовать его смерть, никто не стал бы искать его. Это было бы так просто. Он достал стрелу, и тихо, с еле слышным треском натянул тетиву. Лафейсон наверняка слышал, но почему-то не поворачивался. Его мысли где-то далеко. На лице смешалось столько странных и кривых эмоций, гипертрофированных от безумия и боли. Ликование слилось с непониманием и тревогой. Локи не хотел, чтобы пострадали люди, это не входило в его план. Мост не должен был рухнуть, никто, кроме Пеппер не должен был умереть. Яд вины проникал в кровь, но противоядие от мысли, что Старк сейчас там, держит на руках тело той, что когда-то любил, что его мир рушится, горит, превращаясь в горький, сыпучий пепел, нейтрализовало этот яд. Он чувствовал, что безумие захватило его, и от этого становилось страшно. Одно дело, когда, надевая маску сумасшествия, ты отыгрываешь, а другое, когда маска прирастает к лицу, и ты понимаешь, что это больше не игра. Разум сорвался в пропасть с пинка двойника, который уже не был просто тенью, шепчущей на ухо в моменты тишины. Локи уже не знал, кто он. Но ему было так до ужаса хорошо, так сладко, что он готов был отодвинуть все эти мысли назад. Все его страдания, вся боль, что Старк ему причинил, всё это восполнялось, становясь странной частью его представления о справедливости. Жизнь, конечно, бы воздала Тони сполна, но Локи не просто какой-то смертный, чтобы ждать, пока Вселенная снизойдёт до него. Нет. Он бог, и сам творит справедливость. Бартон прицелился в точку соединения черепа и позвоночника. Стрела бы в одно мгновение разорвала хрупкие нейронные соединения, принося за собой тьму. Лафейсон даже не успел бы понять, что умер. Хотя он мог бы и не умереть, чёрт его знает, он казался слишком живучим. Но это ничего не изменило бы. Клинт сделал бы жизнь проще, потому что знал, что весь этот кошмар только начало, и дальше у йотуна ещё длинный и коварный план. И, наверное, на случай собственной смерти он припас наиболее гнусный и бессердечный вариант для них всех. «Поздно». — Вдруг осознал лучник. Быстро и безболезненно нужно было решать раньше, а теперь что бы он ни сделал, станет только хуже. Перед глазами появилась его дочь, которая так бессовестно наивно верила в Локи. Она читала ему сказки, заплетала косички на отросших волосах и показывала любимые игрушки. Она видела в нём свет, и Клинт видел. Даже сейчас, когда пелена безудержной ярости сошла с глаз. Локи не всегда был таким. Когда-то он тоже был маленьким мальчиком, любившим книги и животных. Наверняка в детстве он был очень любознательным. Таким его сделали они. Один, Тор, Асгард, Тони, Наташа — все они сделали из Локи монстра. Бог стал суммой всех потерь и неутешительных итогов их геройской деятельности. Локи — это тень, отброшенная их величием, которая со временем стала осязаемой, потому что осадки от их провалов были слишком тяжёлыми и обрели физическую форму. Локи стал монстром, потому что они видели в нём его. Старк пустил его в расход, не думая о том, что за оболочкой холодного безумца всё же была личность, и личность некогда прекрасная, а теперь изуродованная и больная. Все они виновны в том, что происходило сейчас. Виновны в цифрах погибших, звучавшие в наушнике Бартона. Никто из них даже не подумал о том, что Лафейсон мог лишиться рассудка от боли, которою перенёс после эксперимента. Они даже близко не могли представить, что творилось в его голове. Почему-то ни сам Клинт, ни Наташа не наняли ему психолога, не заставили проконсультироваться со специалистом, который выписал бы нужные препараты. Они все отпустили от него с душевным облегчением, потому что нести на себе сломленного бога было тяжело, и они сломались как команда, сломались как друзья и сломались как просто люди. Все они провалились, потому что горе трикстера оказалось слишком громоздким, а когда он решил уйти, будто кто-то снял тяжёлый сапог с грудной клетки, и получилось вдохнуть полной грудью. Но теперь грудную клетку этим же сапогом и пробили. Мстители не приложили должных усилий, чтобы спасти того, кого сами же и погубили. Локи всегда был один. Всегда выживал один, боролся один. И когда появились они, то возложил на них слишком много надежд, а они их не оправдали, не смогли стать хорошими друзьями, соратниками, коллегами, семьёй… Зато сумели стать хорошими врагами. Для Локи враги были привычней, чем друзья. Клинт опустил лук. Локи затрясся. Хохот наполнил вязкую тишину. Бартон дёрнулся. Трикстер всё также смотрел вдаль и смеялся, но как-то придушенно. Мститель осознал, что они все стали лишь фигурами на его шахматной доске, он игрался их жизнями, как кошмар, обратившийся в жизнь. Свою роль Бартон понять не мог, понимал, что дальше пешки вряд ли ушёл. Только с кем боролся трикстер? Кто сидел по ту сторону доски? А там никого и не было, Лафейсон играл сам с собой, потому что одиночество породило демонов, которых нельзя было сжечь. Локи приносил им жертвы, и, возможно, скоро все лягут на алтарь в качестве жертвоприношения. Локи повернулся к нему, посмотрел на лук и хмыкнул. Мол, не хватило духа, лучник. Но Клинт не злился. — Что ж, думаю, моё присутствие здесь больше не нужно. — Он замолчал, будто прислушиваясь. — Я знаю, что вы все захотите меня обвинить в этом всём. — Неоднозначно качнул головой. — Но пока у вас нет права меня задерживать, я удалюсь. Где найти меня, вы знаете. Удачи с тем, чтобы найти виновников. Бывший маг развернулся на пятках, опёрся на трость и зашагал в сторону лифтов. В наушнике послышался голос Пятницы. У Клинта подкосились ноги. Нет. Непонимание и ужас охватили всё его нутро, Локи не мог этого сделать, он никогда не желал мальчику зла. Неужели он готов был зайти так далеко? — Локи… — Клинт даже не подумал, прежде чем сказать. — А Питера за что? Трикстер остановился, его шатнуло, как будто кто-то ударил его под коленку. — Что ты сказал? — Он повернул голову, в глазах читалось смятение и капельки ужаса на дне зрачка. — Ты не знал? — Бартон удивлён. Теперь он вообще перестал что-либо понимать. — Питер мёртв. Лучник видел, как в Локи что-то треснуло и посыпалось хрустальными осколками, рука с тростью задрожала от напряжения. Лафейсон кивнул и продолжил идти к лифтам, неестественно выпрямив спину. Мир рухнул. Теперь уже навсегда.