* * *
Баам садится на свою кровать, смотря на стену. Мысли в голову лезть отчаянно отказываются, из-за чего покалывающие от краски щёки ощущаются особенно ярко. Из ванны доносятся звуки воды. А потом Агеро выходит. В одном полотенце. На его лице мелькает паника, особенно когда взгляд натыкается на одежду на кровати напротив Баама. Краснота переползает на шею, когда Баам пытается не смотреть на Агеро в одном полотенце. А потом и без полотенца. Но сколько бы раз Баам ни говорил себе: «Не смотри!», смотреть хотелось. И даже если он не бросал украдкой взгляды на чужую спину, то невольно вспоминал сцену в ванной, где касался совершенно обнажённого Агеро. Кровать рядом знакомо прогибается. На секунду Баам радуется компании, скорее по привычке, пока не вспоминает обнажённого Агеро. Снова. Отчего-то он сжимает колени. Внутри растёт непонятное ощущение. – Так… что-то случилось? – неловко кашляет Агеро. – Раз ты искал меня. Баам уже забыл, из-за чего искал, потому лишь поводит плечами. – Ну… нашёл ведь. Агеро смотрит в сторону окна под потолком, неловко потирая основание шеи. Через пару минут молчания Баам собирается достаточно, чтобы задать мучающий его вопрос. – А… зачем вы? Пару секунд Агеро не понимает вопрос, потом кашляет. – Это… приятно. Вроде того. Да. Баам вспоминает, как Агеро кусал губы и запрокидывал голову, как прокатывались по лицу волны, как Агеро… – Но вы стонали. Разве это не было больно? Агеро краснеет, снова отворачиваясь. Кряхтит, морщась, словно Баам снова ему рану обрабатывает. Только тогда Агеро больше шипел и ворчал, а не краснел. – Это другое, – наконец отвечает тот. – Какое? – сразу спрашивает Баам. Какое-то напряжение копится в теле, он сжимает и разжимает пальцы. Агеро цыкает, выдыхает раздосадовано и огрызается: – Может показать? Агеро выглядит злым и смущённым, даже растерянным. Это явно не подразумевалось как предложение, но раз уж Агеро предложил… Баам хочет понять. Не только то, почему Агеро делал это, чем бы это ни было, но и почему сам Баам… Хочет, чем бы это ни было. – Хорошо. В конце концов, почему Агеро можно просить о подобном, а ему нельзя?! Смущения это не умаляет, но смотреть Баам старается со всей возможной серьёзностью. Внутри вспыхивает возмущение: если Агеро сам предложил, а потом пойдёт на попятную это будет просто… несправедливо! Агеро смотрит на него долгую минуту перед тем, как открыть рот. Так и не решившись ничего сказать, он опирается рядом с коленом Баама, оказываясь лицом к лицу. Баам ощущает, как отчего-то сбивается дыхание, но продолжает смотреть как прежде, упрямо и смущённо. – Ты… правда раньше это не делал? – отрывисто. Волнение внутри Баама всё нарастает, заглушая былое негодование. Вместе с ним сердцем овладевает смущение: неужели это что-то очевидное, что делали все, кроме него?! – Нет. Продолжайте, господин Кун, – отвечает он тихо. Раньше чем-то очевидным, что он не знал, были вещи вроде того, что светильники – не звёзды, а теперь… Как бы то ни было, он выяснит. Всё выяснит. Агеро отвечает на взгляд долго, всё ещё не двигаясь. Взгляд тёмный, от которого в животе что-то крутит, совсем близко. Кошачьи зрачки почти круглые. Внезапно он подаётся вперёд и прикасается носом к щеке Баама. Проводит ниже, к шее, вызывая непонятные мурашки. И прикусывает основание шеи. Баам вздрагивает, чуть не дёргает плечом – почему-то от ощущения влаги, чужих зубов и горячего дыхания идут мурашки. Ощущения… странные. Агеро отдёргивается, паникуя из-за чего-то, и взгляд у него рассеянно-напряжённый. Баам ощущает, как рука с дивана перетекает на его локоть, заставляя немного развернуться. Агеро всматривается в его лицо, словно ожидая чего-то, когда расстёгивает ремень штанов Баама. Когда гладит под рубашкой. Когда гладит бедро. Когда останавливает руку невыносимо близко от паха. – Ты точно хочешь? Баам, хоть и предложил это сам, начинает сомневаться. Слишком обжигает взгляд, прикосновения, если так много всего сейчас, то что будет позже? Баам отрывисто кивает, мыча что-то невнятное. Не уверен, что смог бы выговорить слова, но продолжать он хочет.* * *
Агеро, заметивший возбуждение Баама ещё выйдя из ванны, сглатывает и почему-то жмурится перед тем, как скользнуть за резинку чужих трусов. Баам. Настоящий. Не воображаемый. Тяжело дышит. Он и правда делает это. В реальности. И Бааму нравится – при очередном движении руки еле слышно застонал. В реальности. Не в фантазии. И вцепляется в его плечо Баам тоже в реальности. Но совсем как в фантазии. Баам сжимает колени и ёрзает, желая не то остановить, не то поторопить. А между ног лишь тонкая ткань штанов. Агеро слышит её шуршание. Мечта. Так близко к ней, что, прикрыв на секунду глаза, Агеро снова теряется, не задумавшись, выдавая в ответ на отчётливый стон Баама: – Вот бы ты стонал лишь так. От удовольствия. Баам восклицает что-то невнятное и дёргается. Шея, в которую Агеро упирается лбом, краснеет, отчасти приводя в чувства. Делать такое в своей голове нормально, но, чёрт подери, он сейчас в реальности. Пусть даже в этой реальности он утыкается в сгиб плеча Баама и надрачивает ему, не переставая искать лучший подход. Пускай даже в этой реальности Баам отрывисто выдыхает у него над ухом и выпускает редкие стоны, цепляясь за его плечо. – Ж-жарко, – почти жалостно выдыхает Баам. Подняв голову, Агеро видит, как блестят чужой лоб и щёки. – Так и должно быть, – шепчет Агеро, ещё не до конца определившись, где он – в реальности или в фантазии. – Потом будет жарче. Поэтому удобнее без одежды. Агеро, не осознавая, убирает руку с члена Баама, гладит пресс, грудь, задирая футболку. Гладит и потом, почти рассеянно, наслаждаясь сердцебиением и частым дыханием под пальцами. В себя приходит только когда Баам тяжело вздыхает и издаёт неуверенный звук, привлекая внимание. Забылся. Снова. Агеро спешно возвращает руку в чужие трусы, поздно вспоминая, что та совсем высохла, что прикосновения вряд ли будут приятными. Чтобы скрыть эту оплошность, он прикусывает ухо Баама и украдкой подносит руку к своему рту – смочить слюной. После этого рука скользит по члену более свободно. Баам подрагивает, из-за чего и убирает руку с дивана, вцепляясь в Агеро второй рукой. Агеро сжимает зубы, ощущая жар прижавшегося Баама. Слишком хорошо, чтобы быть реальностью. – Господин Кун… – Можешь просто «господин», – великодушно мурчит Агеро. – А лучше «Агеро». Баам восклицает от смущения, впиваясь в него пальцами. Агеро мимолётом радуется, что ногти у Баама короткие. Из-за боли он снова приходит в себя, прикусывая язык. Да твою же башню… Оправившийся Баам спрашивает, говоря быстро, явно чтобы не дать снова перебить себя: – Господин Кун, голова должна кружиться или..? – Если я всё правильно делаю, – почти мурчит Агеро, на этот раз сознательно. Замечтавшись, он снова убирает руку от члена, чтобы погладить на этот раз бёдра. На этот раз недовольный стон Баама и впившиеся в спину пальцы не вырывают в фантазии, погружая лишь глубже. Агеро отодвигает носом воротник футболки и приникает к открывшейся коже, прикусывая, засасывая кожу, касаясь её языком. В своих фантазиях он всегда оставлял метки. Не на заметных местах, разумеется, на плечах, на спине, на груди, чтобы никто посторонний не увидел. Представляя это, он всегда кусал ладонь, слишком приятно это было. Сейчас только то, что он кончил совсем недавно, сдержало его от повторного возбуждения. Баам ещё волнуется, вцепляется в него пальцами, и Агеро снова опускает руку, обхватывая чужой член. Через пару минут, ощутив, как Баам вытирает вспотевшую ладонь о его футболку, Агеро понимает – этого недостаточно. Его недостаточно, чтобы Баам кончил. Скрепя сердце, он отводит взгляд. – Если тебе… неприятно, представь на моём месте кого-то другого. Кто нравится. Агеро надеется, что не услышит, кого именно. Хотя бы этот момент хочется эгоистично сохранить для себя, чтобы Баам представлял именно его прикосновения, вспоминая. Но, раз уж у него не получается…* * *
Баам смаргивает. «Того, кто нравится?». Бросает взгляд на напряжённого Агеро. «То есть раз вы звали тогда меня…» Закончить мысль не получается, но по груди разливается тепло, прожигающее сильнее, чем смущение припекало уши и щёки. Баам не Агеро, чтобы обдумывать каждое своё действие. Потому, заметив неустойчивость в чужой позе, он отклоняется, утягивая Агеро с собой на кровать, стараясь попасть головой рядом с подушкой. Баам сглатывает, ощущая внезапно напрягшуюся спину. Мышцы под пальцами двигаются, хаотично пытаясь предотвратить или смягчить падение. К счастью, неудачно. Падая, Агеро врезается в его плечо подбородком, благодаря чему Баам успевает подтолкнуть Агеро к середине кровати и закинуть ноги самому. Агеро приподнимается, моргает и оглядывается, пытаясь понять, что вызвало падение. «Не смотрите по сторонам, смотрите на меня и просто…», недовольно мелькает в голове Баама. – Господин Кун, – привлекает он внимание. Агеро бросает было на него взгляд, но почти сразу отводит. Возвращает подрагивающую руку ему между ног, продолжая ласку, болезненно прикусывает губу. Баам прикрывает глаза, проворачивая в памяти слова Агеро. «Того, кто нравится…» Баам прикусывает щёку изнутри, вспоминая обнажённого Агеро в ванне. Прикосновения от этого словно отдают огнём, вышибая воздух из лёгких, заставляя напрягать лицо, не в силах справиться с ощущениями. Даже с закрытыми глазами Баам чувствует, что Агеро бросает на него взгляды. И после каждого вздрагивает, словно от удара, из-за чего взгляды становятся ещё более очевидными. Баам слабо улыбается. Выражение лица у Агеро, пока он говорил, было такое кислое, словно он не себя предлагал представить. И сейчас вздрагивает, словно смотреть на него, Баама, больно. Впрочем, кто его знает, может и правда больно. Это ведь Агеро. Это ведь господин Кун. – Кун, – выдыхает Баам и едва не задыхается от того, как прошибает удовольствие от того, что он действительно сказал это. Позвал. Если Агеро было так же приятно, то понятно, почему Агеро звал его. Агеро замирает. Баам открывает глаза, видя на лице нависшего Агеро удивление. Видимо и правда думал, что Баам представляет кого-то другого. – Кун, – повторяет Баам с уже открытыми глазами. На этот раз ему так приятно, что ноги чуть не сводит судорогой. Перед глазами плывёт, какое-то важное понимание вертится на краю сознания, но во всём этом жаре, от которого Баам растекается по покрывалу, прижимая к себе Агеро, больше нет места мыслям и словам. Лишь одному. – Кун, – стонет он, со всей силы вдавливаясь затылком в матрас. Баам приподнимает колено, касается ногой Агеро. Изнутри что-то рвётся, вот только сказать это не получается. Нарастает, клубится, а вместо нужных слов в голове комок ниток, белый шум. Баам открывает рот как рыба, пока не изливается, так и не в силах вымолвить хоть слово. Он дышит, смаргивая скатившийся со лба пот. Сам не заметил, как сжался, утыкаясь в сгиб шеи как до этого делал Агеро. В голове только одно слово повторяется, словно в колоколе. – Кун. Агеро не поворачивается, но Баам не против. Просто повторяет ещё раз, выдыхает, ощущая, как воздух от имени вырывается чем-то сладким. Спёртым и странным, непривычным, горячим. – Кун. Приятно. Звать и ощущать, что он здесь. Прикасается. Дышит. Баам улыбается, ощущая непонятную лёгкость. – Кун. Агеро наконец поворачивается. Лёгший Баам ощущает, как чужое дыхание оседает на лице. Агеро замирает. Баам с любопытством ждёт. А потом Агеро оттаивает: прикрывает глаза, касаясь носом его. Нежное прикосновение заставляет улыбнуться шире и потереться в ответ, только Агеро снова отстраняется. Поворачивает голову. И, не открывая глаз, прижимается губами к его. Агеро целует его, а на душе от этого, кажется, расцветает звёздное небо. Баам удивлённо вздыхает, послушно приоткрывая рот навстречу чужому языку. В стороне шуршит ткань, а потом Агеро ложится на него, глубоко целуя. Запуская руки под одежду, словно в самом начале, только теперь они ощущаются совершенно, совершенно иначе. Баам втягивает воздух, отчего между их языками скользит прохлада. Поцелуй, первый, пробный, словно подкидывает дров в печку, не давая остыть. Когда Агеро отстраняется, между их ртами протягивается слюнка, быстро лопающаяся. Агеро смотрит на него, тяжело дыша, несколько секунд, а потом прикрывает глаза, ныряя в поцелуй словно в прорубь. Баам ощущает себя драгоценным от того, как бережно его гладят чужие руки под одеждой. Агеро целует, заставляя утопать в нежности, заставляя выгибаться и вжиматься, чтобы впитать больше нежности, чтобы дать погладить спину, помочь задрать футболку… Агеро отрывается от него и взгляд у него поплывший. – Люблю, – шепчет он. Баам, уже приготовившийся приподняться, чтобы продолжить целовать, моргает, пока это слово добирается до него через волны нежного жара. – Я люблю тебя, Баам, – повторяет Агеро мягко. Ответить, как же хочется ответить, сказать что-нибудь, но слова сгорают, не успевая сформироваться. Поэтому Баам просто целует, стараясь хоть так выразить свои чувства. Обнимает крепко-крепко, несмотря на ленивую негу, что начала копиться в теле. Агеро, кажется, понимает его, из-за чего ещё ему ложиться не рядом, не к себе, а поверх, вжимая в матрас. Дышать становится сложно, в тело врезается сползшая одежда, так не вовремя напомнившая о себе, но Баам не пытается перевернуться или вывернуться. На тренировках было и хуже. Но на тренировках, как и никогда раньше, не было этого ощущения, яркого комка тепла в груди от чужого присутствия так близко. Впритык, так, что можно прочувствовать каждую косточку. Баам проваливается в дрёму, насытившись теплом чужого тела.