Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Трактир в Юньмэне был пуст в этот день: все собрались на праздник лотосов. Цзян Чэн устроил торжества, на которые пригласил глав других орденов, в Пристани Лотоса. Вэй Усянь желанием ехать не горел, тем более его не приглашали, но Лань Сичэнь настоял, что они с Лань Ванцзи должны его сопровождать. В Юньмэн они приехали вместе, но на торжества Лань Сичэнь отправился один, не считая привычного эскорта из старших адептов: Вэй Усянь идти «в тот дом» отказался категорически.       — Цзэу-цзюнь, мои шрамы только зажили, — сказал Вэй Усянь, — и я не собираюсь напрашиваться на новые без веской на то причины.       Лань Ванцзи помрачнел, поставил меч в угол и степенно сел за стол.       — Ванцзи? — удивился Лань Сичэнь.       — Я тоже не пойду, — коротко ответил Лань Ванцзи.       — Лань Чжань, ты должен сопровождать Цзэу-цзюня, — сказал Вэй Усянь. — Иди. Я подожду вашего возвращения здесь.       — Нет, — сказал Лань Ванцзи. Ехать сюда он желанием тоже не горел, но правилами Гусу Лань было установлено, чтобы он на официальных мероприятиях сопровождал главу клана. Приехав в Юньмэн, Лань Ванцзи счёл, что миссию выполнил, а оставлять Вэй Усяня одного во вражеском логове он не собирался.       — Ванцзи, — сказал Лань Сичэнь, — я не буду тебя заставлять, но, быть может, ты объяснишь свою несговорчивость?       — Должен охранять, — коротко отозвался Лань Ванцзи и кивком указал на Вэй Усяня.       — Чтобы не сбежал, — ухмыльнулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи взглянул на него укоризненно.       Лань Сичэнь со вздохом поглядел на одного, на другого. Взяв их обоих с собой, он надеялся пустить в ход всё своё влияние и красноречие, чтобы помирить Вэй Усяня с Цзян Чэном. Ссора следовала за ссорой, иногда последствия были серьёзные: Цзэу-цзюню даже пришлось отправить несколько писем с порицанием в Орден Юньмэн Цзян, поскольку Цзян Чэн во время одной из стычек жестоко отхлестал Вэй Усяня кнутом. Тот не вставал с постели несколько месяцев. Лань Ванцзи с тех пор пребывал в мрачном расположении духа, и Лань Сичэнь за него тревожился.       Цзян Чэн был слишком упрям и горд, чтобы первым пойти на примирение. Вэй Усянь — несдержан на язык и на поступки. Лань Ванцзи под маской равнодушия мог вынашивать тёмные помыслы, поскольку, когда дело касалось Вэй Усяня, становился непредсказуем. Лань Сичэнь собирался выступить в роли миротворца и примирить враждующие стороны. Он считал, что старые долги были оплачены смертью Вэй Усяня в прошлой жизни, к тому же после перерождения Старейшине Илина удалось доказать непричастность к злодеяниям, которые он не совершал, но в которых его облыжно обвиняли сплетники и завистники. Достаточно было и того, что Вэй Усянь сам себя не простил и даже после перерождения помнил о прежних грехах. В общем, чем скорее Лань Сичэню удастся разрешить конфликт, который легко может перерасти в самую настоящую войну между кланами, если не проявить осторожность и здравомыслие (которыми участники конфликта похвастаться, увы, не могли), тем будет лучше для всех.       — Хорошо, — сказал Лань Сичэнь, подумав, — тогда оба ждите здесь. Если ваше присутствие понадобится, я пришлю за вами.       — Лань Чжань, ты должен был пойти со всеми, — сказал Вэй Усянь, когда глава Ордена Гусу Лань и его эскорт отправились в Пристань Лотоса. — Я буду чувствовать себя виноватым, если кто-то начнёт болтать, что Цзэу-цзюнь не соблюдает этикет. Я никуда не сбегу.       — Разумеется, — коротко ответил на это Лань Ванцзи и пригубил из чашки поданный слугой чай.       — Ты знаешь, что задумал Цзэу-цзюнь? — Вэй Усянь поставил локти на стол и пристально взглянул на Ханьгуан-цзюня, тот медленно покачал головой.       Вэй Усянь налил себе в чашку вина, поболтал сосуд, прислушиваясь, много ли осталось внутри и не пора ли заказать ещё один. Решив, что пора, он кликнул слугу, а когда взглянул на стол, то увидел, что его чашка пуста. Он издал невнятное восклицание и посмотрел на Лань Ванцзи. Тот сидел, сосредоточенно глядя перед собой. Вэй Усянь пощёлкал пальцами перед его лицом — никакой реакции.       — Лань Чжань, да ты тоже научился спать с открытыми глазами? — засмеялся Вэй Усянь и, зажав двумя пальцами его щеку, шутливо потянул.       Лань Ванцзи перевёл взгляд на него, губы его приоткрылись, будто он собирался что-то сказать, но так и не сказал, только надул губы, как делают маленькие дети, когда их дразнят. Вэй Усянь прижал к ним палец:       — Лань Чжань, не вовремя тебя развезло. И как тебя угораздило перепутать чашки… А если за нами придут, как ты сможешь идти в таком состоянии?       Лань Ванцзи издал на это некий пренебрежительный звук, какого Вэй Усянь от него прежде не слышал, подтянул к себе Бичэнь и, обвив его обеими руками, прижался к нему подбородком.       — Что ты делаешь, Лань Чжань? — засмеялся Вэй Усянь.       — Охраняю, — ответил Лань Ванцзи.       — Что охраняешь? Бичэнь?       — Тебя.       — Меня?       — Мгм.       — Лань Чжань, я тебе нравлюсь? — помолчав, хитро спросил Вэй Усянь.       — Мгм, — тут же ответил Лань Ванцзи.       — А как?       Лицо Ханьгуан-цзюня приняло блаженное выражение, и он протянул:       — Очень.       — А кролики тебе нравятся?       — Мгм.       — А кто тебе больше нравится: я или кролики? — коварно уточнил Вэй Усянь.       Лань Ванцзи нахмурился. Ему явно не понравилось, что Вэй Усянь поставил его перед выбором. Тем не менее, подумав с минуту, он показал пальцем в сторону Вэй Усяня. Тот развеселился:       — Лань Чжань, ты такой честный, когда пьяный! Ты всегда говоришь мне правду, когда выпьешь.       — Мгм, — отозвался Лань Ванцзи, схватив Вэй Усяня за руку и прижимая её к себе точно так же, как несколько минут назад тискал Бичэнь.       — А теперь что ты делаешь? — удивился Вэй Усянь.       — Не сбежишь, — отозвался Лань Ванцзи, надув губы ещё капризнее.       — Не сбегу. Тебе не обязательно меня держать, — возразил Вэй Усянь.       — Обязательно.       Вэй Усянь поставил локоть на стол, опустил подбородок на ладонь. Поволока в глазах Лань Ванцзи указывала на то, что наступила глубокая стадия опьянения. Обычно после этого он валился ничком — Вэй Усянь был готов в любой момент подставить руку и не дать ему удариться лбом о столешницу — или сомнамбулически принимался бродить по комнате или — нередко — посягать на Вэй Усяня в известном смысле.       Лань Ванцзи, видя, что Вэй Усянь на него смотрит, счёл, что тот ждёт пояснений этого «обязательно», поэтому добавил с некоторой сварливостью:       — Моё.       — Да, да, — невольно засмеялся Вэй Усянь, — конечно, твоё, никто у тебя не отбирает, твоё.       Лань Ванцзи удовлетворённо кивнул.       Дверь с треском раскрылась, на пороге трактира появился Цзян Чэн. «Вот уж некстати!» — поморщился Вэй Усянь.       — Вэй Усянь! — резко сказал Цзян Чэн. — А ты зачем явился? Тебя не приглашали!       — Цзян Чэн, — устало ответил Вэй Усянь, — тебе просто нужно было это проигнорировать. Тебя что, и то, что мы одним воздухом дышим, раздражает?.. Я жду возвращения Сюнчжана. Он велел ехать с ним и дождаться его.       — А ты вдруг стал таким послушным? — процедил Цзян Чэн сквозь зубы, с раздражением услышав, что Вэй Усянь опять назвал Лань Сичэня Сюнчжаном.       Лань Ванцзи шевельнулся, повернул голову в его сторону. Вэй Усянь напрягся: от пьяного Лань Ванцзи ожидать можно было чего угодно. Бровь Лань Чжаня выгнулась, и он проронил:       — Пошёл прочь!       Цзян Чэн опешил. Вэй Усянь невольно засмеялся.       — Ты… — задохнулся Цзян Чэн от гнева, — велишь мне идти прочь, когда всё это принадлежит мне?!       Его реплика была созвучна разговору, который Вэй Усянь и Лань Ванцзи вели только что, вот только подразумевалось не одно и то же: Цзян Чэн имел в виду вовсе не Вэй Усяня, а землю, на которой стоял трактир. Лицо Ханьгуан-цзюня стремительно начало мрачнеть, глаза стали очень холодными.       — Пришёл отобрать? — ледяным тоном спросил Лань Ванцзи.       — Что отобрать? — не понял Цзян Чэн.       — Цзян Чэн, — беспокойно сказал Вэй Усянь, — не вовремя ты здесь появился… Не время для подобных разговоров.       — Не время? — рассвирепел Цзян Чэн. — Вэй Усянь!..       Лань Ванцзи поднялся, чуть пошатнулся.       — Лань Чжань, Лань Чжань, — ещё беспокойнее проговорил Вэй Усянь, тоже вскакивая и пытаясь за плечи усадить его обратно.       Лань Ванцзи оттолкнул его — несильно, но властно — и… размахнувшись, влепил Цзян Чэну хорошую оплеуху.       — Совсем свихнулся?! — воскликнул Цзян Чэн. — Что ты… что ты вытворяешь?!       — Семь, — с непередаваемо довольной улыбкой ответил Лань Ванцзи.       — Семь? — переспросил Вэй Усянь, вцепляясь Лань Ванцзи в плечо. — Лань Чжань, сядь обратно. Лань Чжань?       — Семь, — повторил Лань Ванцзи нараспев.       Вэй Усянь озадачился. Вероятно, это число что-то означало или, во всяком случае, имело для Лань Ванцзи какое-то значение.       — Ты думаешь, я потерплю… — начал Цзян Чэн, багровея лицом, но вторая затрещина отправила его на пол.       — Лань Чжань! — ужаснулся Вэй Усянь, повиснув на мужчине сзади.       — Шесть, — с жуткой улыбкой ответил Лань Ванцзи.       — Шесть? Теперь уже шесть? — в панике уточнил Вэй Усянь. — Чего шесть? Лань Чжань?       Цзян Чэн потряс головой, упёрся рукой в стол, чтобы встать.       — Вэй Усянь! — обрушился он отчего-то на Вэй Усяня.       — Я, — испуганно отозвался Вэй Усянь. — Цзян Чэн, лучше уйди отсюда. Разве не видишь, что с ним творится? Я его не сдержу.       — Уйти? Не указывай мне, что де…       — Пять, — изрёк Лань Ванцзи, поглядел на свою ладонь и показал Вэй Усяню четыре пальца.       — Да-да, теперь уже пять… — пробормотал Вэй Усянь. — Пять чего? Лань Чжань? Лань Чжань!       Поняв, что удержать Лань Ванцзи не в силах, Вэй Усянь поспешно послал бумажного человечка за подмогой, а сам обхватил Лань Ванцзи сзади руками, не давая ему размахнуться снова. Это, кажется, Ханьгуан-цзюню понравилось: он снисходительно похлопал Вэй Усяня по руке.       Цзян Чэн поднялся, смахнул кровь с разбитого рта и сцепил пальцы вокруг рукояти меча.       — Цзян Чэн, уходи… я же его не удержу… — пропыхтел Вэй Усянь. — Не вздумай обнажить Саньду!.. Не провоцируй его! Лань Чжань, Лань Чжань…       Лань Сичэнь наслаждался беседой и чаем в обществе глав других кланов, как вдруг на плечо ему шлёпнулся бумажный человечек и принялся взволнованно кружить по нему.       — Молодой господин Вэй? — удивился Лань Сичэнь.       «Цзэу-цзюнь, Цзэу-цзюнь, беда! Лань Чжань… Лань Чжань подрался с Цзян Чэном!»       Лань Сичэнь резко встал, опрокинув столик, тут же извинился перед опешившими сотрапезниками и быстро вышел.       — Ванцзи подрался? — потрясённо пробормотал он. — Да быть такого не может!       Он прибежал в трактир с неподобающей для его статуса поспешностью и широко раскрыл глаза. Комната была разгромлена. Цзян Чэн, на лице которого красовалось несколько ссадин, держался рукой за притолоку, тяжело дыша. Вэй Усянь висел сзади на Лань Ванцзи, обхватив его руками и беспомощно повторяя:       — Лань Чжань, Лань Чжань, успокойся уже, Лань Чжань!       Лань Ванцзи с лицом, какого Лань Сичэнь у него никогда ещё не видел (это было не то торжество, не то выпяченное чувство превосходства, — в общем, брат находился явно в неадекватном состоянии), показывал четыре пальца и несколько раз повторил:       — Четыре.       — Ванцзи! — Лань Сичэнь устремился к нему, попытался удержать за плечи спереди, чтобы не дать ему подойти к Цзян Чэну. Судя по тому, что он увидел, в каждый удар Лань Ванцзи вкладывал едва ли не всю духовную силу: Цзян Чэн уже едва стоял на ногах, у него даже не осталось сил вытащить Саньду из ножен.       — Что такое, Ванцзи? Что с тобой? Молодой господин Вэй, почему он ведёт счёт? Что он считает?       — Понятия не имею, — отозвался Вэй Усянь. — Цзэу-цзюнь, давайте вместе. Заклинание обездвиживания. Я пробовал наложить, но Лань Чжань его снял.       Они кивнули друг другу и одновременно начертили заклинания на теле Лань Ванцзи: Лань Сичэнь на груди, Вэй Усянь на спине. Ханьгуан-цзюнь застыл. Вэй Усянь выдохнул с облегчением, отлип от него и плюхнулся прямо на пол.       — Цзэу-цзюнь, — сказал он, отдуваясь, — как же вы вовремя!       — Глава клана Цзян, — повернулся Лань Сичэнь к Цзян Чэну, — что произошло?       Цзян Чэн побагровел:       — А вы так спрашиваете, будто я в этом виноват?! Ханьгуан-цзюнь вдруг озверел. Может, его захватила какая-то чёрная тварь? — И он при этом посмотрел на Вэй Усяня.       Тот фыркнул, помахал перед собой ладонью, точно отказывался принимать на себя ответственность за случившееся:       — Я ведь говорил тебе, чтобы ты ушёл, а ты не послушался. Вот и схлопотал по морде несколько раз. Нельзя бесить Лань Чжаня, когда он в таком состоянии.       — В каком состоянии? — не понял Лань Сичэнь.       — А! Он случайно выпил моё вино. Лань Чжань всегда такой, когда напьётся, — ответил Вэй Усянь.       — Напьётся? — повторил Лань Сичэнь потрясённо. — Молодой господин Вэй, вы хотите сказать, что Ванцзи… пьян?       Вэй Усянь утвердительно кивнул:       — Вы просто не видели, что он обычно вытворяет, если попробует вино. Завтра он ничего не будет помнить о произошедшем. Он и сейчас в полубессознательном состоянии.       — В полубессознательном?! — рявкнул Цзян Чэн.       — Тише, тише, — шикнул на него Вэй Усянь. — Будешь так орать, Лань Чжань опять снимет заклятье. Твой голос его определённо раздражает.       — Ты!!! — вскипел Цзян Чэн.       Лань Сичэнь нахмурился:       — Молодой господин Вэй… Глава Ордена Цзян… Прежде расскажите, что спровоцировало в Ванцзи такую агрессию.       Вэй Усянь пожал плечами:       — Ничего конкретного. Цзян Чэн заявился и начал на меня вопить. Лань Чжань, вероятно, подумал, что он собирается меня… отобрать.       — А считалка? — нахмурился Лань Сичэнь.       Вэй Усянь приподнял и опустил плечи, беспокойно посмотрел на Лань Ванцзи. Тот стоял, чуть покачиваясь, даже несмотря на обездвиживающее заклятье.       — Думаю, — проговорил Лань Сичэнь после продолжительного молчания, — это всего лишь манифестация подавленных желаний Ванцзи.       — Манифестация? — желчно спросил Цзян Чэн. — Глава Ордена Лань, член вашего клана ударил по лицу главу другого ордена. Что вы собираетесь делать, глава Ордена Лань?       Цзэу-цзюнь спокойно ответил:       — Прежде всего, пояснить, чему вёл счёт Лань Ванцзи.       — Вы знаете? — вскинулся Вэй Усянь.       — Думаю, я не ошибусь, если предположу, что это количество шрамов, которые оставил Цзыдянь на вашем теле, молодой господин Вэй.       Вэй Усянь растерянно поднял на него глаза:       — Мои… То есть эта манифестация… затрещина за… каждый удар Цзыдянем?       Цзян Чэн помрачнел ещё сильнее.       — Вам повезло, глава Ордена Цзян, — сказал Лань Сичэнь, — что Ванцзи не воспользовался Бичэнем или Техникой Смертельных Струн.       — Хотите сказать, что я должен стерпеть нанесённое оскорбление? — резко спросил Цзян Чэн.       — А вы считаете, что это было незаслуженно? — в свою очередь спросил Лань Сичэнь.       Цзян Чэн дёрнулся и отвернулся. Слова Цзэу-цзюня задели его за живое. Не то чтобы он раскаивался в том поступке, но всё же и сам понимал, что переборщил.       — Хм, — протянул Вэй Усянь, заглядывая Лань Ванцзи в лицо, — так вот о чём он думал в последнее время с таким странным лицом!..       Ханьгуан-цзюнь смотрел прямо перед собой, глаза его медленно моргали. «Может, он и не случайно чашки перепутал», — подумалось Вэй Усяню.       — Ванцзи очень печётся о вас, молодой господин Вэй, — сказал Лань Сичэнь, кладя руку Вэй Усяню на плечо.       Лань Ванцзи шевельнулся, силой снимая с себя заклятье, и сбросил руку Лань Сичэня с плеча Вэй Усяня.       — Ванцзи? — тревожно спросил Лань Сичэнь.       Вэй Усянь приготовил очередной талисман, готовый в любой момент пустить его в ход. Ханьгуан-цзюнь ничего больше не сделал, проронил только:       — Моё.       Вэй Усянь невольно расхохотался:       — Лань Чжань, вот знаешь же, как смутить человека!..       Ему удалось усадить Лань Ванцзи обратно за стол. Ханьгуан-цзюнь не сопротивлялся. Вэй Усянь вложил ему в пальцы чашку с водой, Лань Ванцзи механически поднял руку и вылил воду прямо себе на голову.       — Вот видите, что делает? — сказал Вэй Усянь, ни к кому конкретно не обращаясь. — Лань Чжань, это была вода для питья.       — Пить… — невнятно повторил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь наполнил чашку снова, сам напоил его и вытер краем рукава его подбородок. Лань Ванцзи опять изобразил довольную улыбку, промахнулся, пытаясь похлопать Вэй Усяня по плечу, и ткнулся лицом в заботливо подставленную Вэй Усянем руку.       — Девять часов, — провозгласил Вэй Усянь. — Теперь уже не проснётся до утра. Цзэу-цзюнь, помогите мне уложить его.       Вместе они пристроили спящего на чудом уцелевшую кровать, Вэй Усянь накрыл Лань Чжаня одеялом и предусмотрительно отложил Бичэнь подальше.       — Молодой господин Вэй… глава Ордена Цзян… — сказал Лань Сичэнь, ставя столик на место и делая пригласительный жест.       Цзян Чэн неохотно сел. Вэй Усянь только повернул голову, оставаясь сидеть на полу возле Лань Ванцзи.       — Этот конфликт давно исчерпан, — сказал Лань Сичэнь рассудительно. — Отчего же вы постоянно подливаете масла в огонь? Вы просто мучите друг друга. Глава Ордена Цзян, вы сами себе вскрываете старые шрамы. Не пора ли дать им затянуться? Молодой господин Вэй, разве со смертью не погашаются все долги? Вы уже умерли однажды. Но оба вы продолжаете втягивать Ванцзи…       — Втягивать?! — не сдержался Цзян Чэн. — А не с вашего ли Ханьгуан-цзюня всё началось?!       — Так вот что ты об этом думаешь… — пробормотал Вэй Усянь.       — Если бы он не появился в твоей жизни, если бы ты не был им так одержим…       — Это ты одержим, Цзян Чэн, — прервал его Вэй Усянь, морщась. — Ты всегда считал, что живёшь в моей тени, что чем-то хуже, в чём-то уступаешь… Ты настолько одержим моей персоной, что даже и теперь, после моей смерти и перерождения, никак не смиришься с мыслью, что не ты один в моей жизни, Цзян Чэн? Что во мне есть место для кого-то ещё? Цзян Чэн, но это ведь бесконечно глупо, не считаешь? Пытаться убедить себя, что делаешь всё это только потому, что не можешь простить меня за смерть твоих родных, когда на самом деле это элементарная ревность, что твоего брата кто-то посмел у тебя увести? Может, пора уже начать жить собственной жизнью, не оглядываясь ни на кого? Я попробовал, у меня вышло.       Цзян Чэн вздрогнул.       Лань Сичэнь задумчиво смотрел и слушал. Вэй Усянь, вероятно, угадал, иначе бы не изменилось так лицо Цзян Чэна, когда он всё это услышал. Но Цзян Чэн ни за что не признал бы, что Вэй Усянь прав.       — Молодой господин Вэй… глава Ордена Цзян… В этом деле я третейский судья, — произнёс Лань Сичэнь, поглядев на них по очереди. — Я могу лишь догадываться о ваших истинных чувствах и не имею права никого судить. Но… каждый из вас должен быть честен хотя бы с самим собой, иначе змея так и будет кусать себя за хвост, пока не пожрёт полностью.       — Я всегда честен с самим собой, — сказал Вэй Усянь тут же. — По крайней мере, в новой жизни. Я решил для себя, что проживу её без сожалений. Если бы это умерило гнев Цзян Чэна, то я и руку себе согласен отрубить.       — Да кому нужна твоя рука! — резко отозвался Цзян Чэн, вставая и идя к двери. На пороге он приостановился и буркнул, не глядя на него: — Просто не попадайся мне на глаза. Пока что.       Вэй Усянь усмехнулся, но промолчал.       — Кажется, у меня не слишком вышло то, что я задумывал, — произнёс Лань Сичэнь.       — Не переживайте, Сюнчжан, у Цзян Чэна с детства был скверный характер, — пожал плечами Вэй Усянь и положил подбородок на край кровати, продолжая глядеть на спящего Лань Ванцзи. — Просто буду держаться от него подальше. Пока что. Как он и сказал. Думаю, мне и Лань Чжаня надо подальше держать от Цзян Чэна… и от спиртного.       Лань Сичэнь вопросительно поднял брови. Вэй Усянь засмеялся и показал ему три пальца, как это делал ещё недавно Лань Ванцзи:       — Три. Цзян Чэн задолжал ему ещё три затрещины. А что-то мне подсказывает, что Лань Чжань всегда платит по счетам.