Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Лань Сычжуй и Лань Цзинъи растерянно переглянулись. Цзинь Лин стоял с таким видом, точно его на три раза записали в небожители. Правда, висевший на мече, что он перекинул через плечо, внушительных размеров узел несколько портил впечатление.       — Что-что? — переспросил Лань Цзинъи, полагая, что ослышался.       — Я буду жить в Облачных Глубинах, — повторил Цзинь Лин, подбоченившись. — Надоело, что дядя ко мне придирается.       — Ты думаешь, здесь к тебе не будут придираться? — спросил Лань Сычжуй.       — Дяди моего здесь нет, — сказал Цзинь Лин. — Кому ко мне придираться?       «Здесь есть старейшина Лань», — разом подумали Лань Цзинъи и Лань Сычжуй.       — И что тебе в Башне Золотого Карпа не сидится? — не удержался Лань Цзинъи. — Хватает совести сюда являться, после того что ты сделал?       — Подожди, Цзинъи, — прервал его Лань Сычжуй и спросил у Цзинь Лина: — А ты разрешения у дяди спросил? Я знаю, он против твоего обучения в Облачных Глубинах.       — Я будущий глава Ордена, — со значением сказал Цзинь Лин. — С какой стати мне спрашивать разрешения у главы другого Ордена?       — Хм, хотя бы потому, что нельзя вот так просто взять и поселиться в Облачных Глубинах. Даже на обучение требуется или приглашение от принимающей стороны, или сопроводительное письмо, — рассудительно сказал Лань Сычжуй. — Ты, прежде всего, разрешения должен был у главы Ордена Гусу Лань спрашивать, а не заявляться в Облачные Глубины… с вещами.       — Да зуб даю, плевал он с высокой башни на обучение, — сказал Лань Цзинъи язвительно. — Он просто к Вэй Усяню хочет подобраться!       Щёки Цзинь Лина вспыхнули.       — Ах ты… — начал он гневно.       — Что здесь происходит? — раздался за их спинами спокойный голос. — Огни уже погасили. Почему вы всё ещё здесь? Или правила вас не касаются?       Они обернулись и увидели Лань Сичэня.       — Цзэу-цзюнь, — одновременно поклонились Лань Цзинъи и Лань Сычжуй.       Лань Сичэнь заметил Цзинь Лина, выгнул бровь. Взгляд его задержался на узле с вещами.       — Цзэу-цзюнь, — спешно сказал Лань Цзинъи, — это из-за него мы нарушили распорядок. Никак выпроводить не можем. Говорит, что будет жить в Облачных Глубинах. Упёрся, как осёл!       — Сам ты осёл, — не остался в долгу Цзинь Лин.       — Хм, — раздумчиво произнёс Лань Сичэнь.       — Вы же не позволите ему остаться? — воскликнул Лань Цзинъи. — Да у него в башке сплошные глупости!       — Цзинъи, следи за речью, — мягко укорил его Лань Сичэнь.       — В голове, — исправился Лань Цзинъи, покраснев. — Сдалось ему наше обучение! Он тут из-за Вэй Усяня.       — Из-за Вэй Усяня? — раздался резкий голос Лань Цижэня. — Что там насчёт Вэй Усяня?       Лань Цижэнь каждый вечер самолично обходил Облачные Глубины, выискивая нарушителей, вернее, нарушителя, но Вэй Усянь был предельно осторожен и ни разу ещё не попался.       — Сичэнь, — сказал Лань Цижэнь недовольно, — что это за сборище?       — Будущий глава Ордена Цзинь хочет учиться в Облачных Глубинах, — сказал Лань Сичэнь. — Поэтому мы несколько замешкались.       Лань Цижэнь посмотрел на Цзинь Лина с нескрываемым отвращением. Если позволить ему остаться, одной головной болью больше: юный Цзинь заносчив и несдержан на язык, одна выходка с похищением Вэй Усяня чего стоила (Лань Цижэню новых седых волос и внезапного приступа язвы желудка). С другой стороны, необоснованно отказать наследнику влиятельного клана… «Да и вряд ли он тут надолго задержится, — подумал Лань Цижэнь. — С его характером даю ему неделю максимум».       — Сичэнь, распорядись, — велел он кисло, прежде чем уйти. — И расходитесь: если глава Ордена нарушает собственные правила, куда это годится?       — Что ж, — сказал Лань Сичэнь, — если старейшина Лань позволил… ты можешь остаться. Сычжуй, Цзинъи, разместите его у себя в ученических…       — А где Вэй Усянь? — спросил Цзинь Лин. — Я вообще-то собирался жить у него.       Лань Цзинъи состроил многозначительное лицо.       — С ума сошёл? — воскликнул Лань Сычжуй. — Ты не можешь.       — Почему это? — тут же вспыхнул Цзинь Лин. — Кто это сказал, что не могу? Указывать ты мне, что ли, будешь?       Лань Сычжуй густо покраснел. И младенцу же ясно, почему нельзя! Неужели придётся произнести это вслух? Ситуацию спас Лань Сичэнь.       — Правила Гусу Лань, — сказал он, прочистив горло. — Ученикам полагается жить в ученическом павильоне. Никаких исключений. Цзинь Лин, если ты хочешь остаться, тебе придётся следовать правилам… И прояви вежливость: Вэй Усянь старше тебя по званию, тебе следует называть его учителем.       — Он же мой дядя, — возразил Цзинь Лин, — к чему церемониться?       — Ты на это в любом споре ссылаться будешь? — фыркнул Лань Цзинъи.       — Тогда и зови его дядей.       — Ему не нравится, когда его называют дядей, — пожал плечами Цзинь Лин. — Считает, что слишком молод для этого.       — Мой тоже, — невольно вырвалось у Лань Сычжуя.       Лань Сичэнь поднял глаза к небу на долю секунды:       — Этот спор может продолжаться вечно. Сычжуй, Цзинъи, возвращайтесь к себе. По дороге расскажете нашему новому ученику основные правила. Надеюсь, он не повторит «подвигов» вышеупомянутого дяди, умудрившегося нарушить с десяток правил в первые же десять минут пребывания в Облачных Глубинах.       Лань Сычжуй широко улыбнулся. Эту историю он знал — версию Вэй Усяня, разумеется.       «Ладно, для начала неплохо, — подумал Цзинь Лин. — Теперь этот уже не сможет зазнаваться!»       Лань Сычжуй на самом деле никогда не зазнавался, но Цзинь Лину казалось, что он кичится положением приёмного сына. Конечно, если они все живут в Облачных Глубинах, то и сколько угодно времени могут вместе проводить. Именно эта мысль и подвигла Цзинь Лина собрать вещички и отправиться прямиком в Гусу.       Аскетизм ученического павильона Цзинь Лину не понравился. Рассчитан он был всего на четыре человека, койки были узкие и жёсткие, никаких предметов роскоши.       — Орден Гусу Лань, похоже, бедствует, если не сказать нищенствует, — заметил Цзинь Лин, скептически потыкав в подушку пальцем. — Чем она набита? Стружкой?       — А ты ждал павлиньего пуха? — язвительно спросил Лань Цзинъи. — Юной госпоже не по нраву жёсткая постель?       — Сухим мхом, — ответил Лань Сычжуй, — и травами. Вполне себе мягкая. Что ты придираешься?       Цзинь Лин пропустил мимо ушей слова Лань Цзинъи о «юной госпоже»:       — Я хочу спать не здесь, а у окна.       — У окна сплю я, — возразил Лань Цзинъи, — и фиг ты у меня койку отожмёшь. Спи у двери. Эта, что справа, Сычжуя. А у стены — та Цзычжэня. Когда он приезжает в Облачные Глубины, он на ней спит.       — Что, написано на ней, что она Цзычжэня? — фыркнул Цзинь Лин. — Его всё равно в Облачных Глубинах сейчас нет.       Оказалось, что написано. На изголовье было выцарапано имя наследника клана Оуян.       — Вы все слишком много о себе возомнили, — проворчал Цзинь Лин. — Поди, и все чашки пометили?       — Бодрствовать после отбоя запрещено, — сказал Лань Сычжуй, отказываясь дискутировать по этому поводу. — Если не нравится койка, можешь спать на полу.       Они с Лань Цзинъи улеглись и затихли, приученные засыпать сразу же, невзирая ни на что. Цзинь Лин долго ворчал, устраиваясь. Хорошо ещё, что он захватил с собой свою любимую подушку и одеяло: одеяло он подстелил под себя, чтобы было не так жёстко спать. Увы, на другое утро эти предметы роскоши у него конфисковали, но покуда он, не зная о грядущем, блаженствовал.       Блаженствовал он ровно до того момента, когда его грубовато разбудили — несколькими толчками в плечо. Цзинь Лин разлепил глаза и сонно спросил:       — Что? Кто такой смелый будить меня ни свет ни заря?       — Время подъёма, — объявил Лань Цзинъи. — Вставай.       Цзинь Лин продрал глаза, огляделся и воскликнул:       — Спятил, что ли? Да ещё даже не рассвело!       — Мы всегда встаём рано, — сказал Лань Сычжуй. — Опаздывать нельзя, поторопись.       Оба они уже были умыты и одеты, ни следа сонливости. Лань Сычжуй протягивал ему белое одеяние, какие носят все адепты в Гусу Лань. Цзинь Лин, ворча, вылез из постели, оделся и пошёл следом за ними, не переставая зевать.       — Да в такую рань еда в горло не полезет, — пробурчал он.       — Еда? — переспросил Лань Цзинъи. — А кто говорил о еде?       Он сунул Цзинь Лину в руки метлу. Тот уставился на неё таким взглядом, будто ему дали ядовитую змею.       — Это ещё что такое? — спросил он брезгливо.       — Метла. Ты что, в первый раз метлу видишь? — фыркнул Лань Цзинъи, отдавая одну из оставшихся мётел Лань Сычжую.       — Зачем ты мне её дал?       — Мести двор. Мы должны вымести двор до утренней трапезы. У каждого в Облачных Глубинах есть свои обязанности, — сказал Лань Цзинъи. — Что тебя так перекосило?       — Я должен мести двор, будто я слуга? — процедил Цзинь Лин.       — Может, у себя в Башне Золотого Карпа ты и господин, — заметил Лань Цзинъи, — но здесь ты всего лишь младший ученик. Тебе вообще повезло, что тебя отрядили к нам, старшим ученикам. У младших в два раза больше обязанностей.       — Старшие ученики? — презрительно фыркнул Цзинь Лин. — Ты-то?       — Насчёт Сычжуя у тебя, значит, сомнений нет? — оскорбился Лань Цзинъи.       — Он такой же зануда, как и его второй папочка, — язвительно сказал Цзинь Лин. — Ещё бы ему не стать старшим учеником!       Лань Цзинъи подумал, что как никогда близок к тому, чтобы огреть Цзинь Лина метлой по башке. Лань Сычжуй воспринял его слова спокойно, как ни странно.       — Мгм, — сказал он, — я старателен в учёбе… и последователен во всём, что делаю. Если ты не знаешь, как мести, смотри и учись.       — И без тебя умею!       И Цзинь Лин так принялся шуровать метлой по двору, что поднялось облако пыли. Все трое раскашлялись.       — Хватит! Сдурел? — ругнулся Лань Цзинъи, прикрывая лицо рукавом. — Кто так метёт? Совсем безрукий, что ли?       Лань Сычжуй похлопал себя по одежде и недовольно сказал:       — Не применяй духовную силу, когда метёшь. И как только тебе такое в голову пришло?       — А что, никто прежде до этого не додумался? — оживился Цзинь Лин.       — Таких дураков не нашлось, — сказал Лань Цзинъи, выставляя метлу вперёд, поскольку Цзинь Лин на это замечание угрожающе двинулся в его сторону.       — Наказание заработать хотите? — строго спросил Лань Сычжуй.       — Пф! — отозвались оба.       Цзинь Лин сделал несколько ленивых взмахов метлой. Опять взвилась пыль.       — Да говорю же тебе… Апчхи! — яростно сказал Лань Цзинъи.       — А где Вэй Усянь? — спросил Цзинь Лин, поглядев по сторонам.       — Учитель Вэй так рано не встаёт, — сказал Лань Сычжуй, бросив взгляд в сторону Цзинши.       Цзинь Лин его взгляд перехватил и подумал: «Ага, значит, Вэй Усянь живёт там. Запомним».       — А разве это не нарушение правил? — вслух спросил он.       — Учитель Вэй сам устанавливает для себя правила, — ответил Лань Сычжуй.       — Это уж точно, — хмыкнул Лань Цзинъи и, поглядев на небо, спросил: — А ведь пора уже, верно?       Лань Сычжуй тоже посмотрел вверх и кивнул:       — Пора.       — О чём это вы? — не понял Цзинь Лин.       — Вот об этом.       В Цзинши послышался какой-то шум, дверь открылась, на террасу вышел Ханьгуан-цзюнь, держа под мышкой Вэй Усяня, который безвольно висел, как дохлая лиса, свесив руки и ноги. Лань Ванцзи прошёл за павильон. Через пару минут оттуда донёсся громкий всплеск. А ещё через пару минут Лань Ванцзи прошествовал обратно в Цзинши, с Вэй Усянем под мышкой, только с волос последнего стекала вода, будто его только что окунули головой в воду. Дверь закрылась.       — Что это только что было? — вытаращил глаза Цзинь Лин.       — Ритуал утреннего пробуждения, — сказал Лань Цзинъи ядовитее прежнего. — Вот честно, поражаюсь ему. Как можно продолжать спать, когда тебя в бадью с водой башкой сунули?       Это Цзинь Лину страшно не понравилось. Так Ханьгуан-цзюнь ещё и издевается над Вэй Усянем?! Он не знал, что Вэй Усяня разбудить в столь ранний час практически невозможно.       Лань Ванцзи приходилось прикладывать нечеловеческие усилия и изобретательность, чтобы добиться цели. Вэй Усянь ни за что не хотел просыпаться, что бы Лань Ванцзи ни делал, и только спросонья лез целоваться. Пару раз Лань Ванцзи, не устояв, заходил несколько дальше, чем следовало. Хм, да… Не проснуться даже после нефритового вторжения — это ещё постараться нужно!       Цзинь Лин хотел было высказать, что думает по этому поводу, но тут дверь Цзинши снова отворилась, вышел Ханьгуан-цзюнь, на этот раз — без Вэй Усяня под мышкой. Он притворил дверь и степенно спустился по ступеням во двор.       — Ханьгуан-цзюнь… Ханьгуан-цзюнь… — поклонились ему Лань Цзинъи и Лань Сычжуй, стараясь не замечать свежего отпечатка на нижней губе мужчины.       Лань Ванцзи кивнул им и взглянул на Цзинь Лина. Тот и не подумал его приветствовать. Он стоял и заносчиво смотрел на Ханьгуан-цзюня (что никак не вязалось с метёлкой в его руках).       — Прояви уважение, — зашипел Лань Цзинъи, пихая Цзинь Лина в бок локтем. — Если не поклонишься, тебя накажут.       В глазах Лань Ванцзи промелькнуло лёгкое презрение, он, не дожидаясь от Цзинь Лина приветствия, которое тот со скрипом из себя извлёк, пошёл дальше, судя по направлению — на кухню.       — Болван, — сказал Лань Цзинъи, — в другой раз кланяйся без напоминаний. Если Ханьгуан-цзюнь тебя невзлюбит, тебе мало не покажется. Ты ему и так не нравишься…       — С чего это? — возмутился Цзинь Лин.       — Он за Вэй Усяня с тебя три шкуры сдерёт, вот увидишь, — предрёк Лань Цзинъи ехидно. — Повезёт, если занятия будет вести не он.       — Пф! — только и сказал Цзинь Лин.       — Метите уже двор, — раздражённо велел Лань Сычжуй. — Так мы и до обеда не успеем, не то что до завтрака!       Несколько минут они мели молча, не считая чиханья Лань Цзинъи и негромкого ворчания Цзинь Лина (ворчал не он сам: бурчало у него в животе).       Дверь Цзинши распахнулась, на этот раз на террасу вышел Вэй Усянь. Он обвёл сонным взглядом всё вокруг, потянулся. Вид у него был просто возмутительный: он вышел без верхнего одеяния и в сапогах, надетых не та ту ногу: левый был на правой, а правый — на левой. На ступеньках Вэй Усянь споткнулся, сообразил, что что-то не так, посмотрел вниз, досадливо цокнул языком и, сев прямо на ступеньку, начал переобуваться.       — Он что, с похмелья? — удивился Цзинь Лин.       — Да нет, это его обычное состояние, — помахал рукой Лань Цзинъи. — Ему ещё часа три надо, чтобы окончательно проснуться!       Вэй Усянь наконец справился с сапогами, спустился с террасы и дотащился до учеников, не переставая зевать.       — Учитель Вэй, — радостно приветствовал его Лань Сычжуй.       — Мгм… хм… — неопределённо отозвался Вэй Усянь, глядя на всех троих. Присутствие Цзинь Лина его должно было удивить, однако не удивило. Смотрел он на это как на нечто само собой разумеющееся. Значит, не до конца ещё проснулся.       — Вы не выспались? — спросил Лань Сычжуй.       — Мгм… всю ночь не спал, устал смертельно… — зевнул Вэй Усянь.       — Устал круглые сутки напролёт бездельничать? — резко спросил невесть откуда взявшийся Лань Цижэнь.       — Ну, ночами-то я занят по самые гланды, — протянул Вэй Усянь, выгнув бровь. — Тружусь на благо Ордена, хе-хе, не щадя живота своего… и прочих частей тела.       — Ты!!! — побагровел Лань Цижэнь.       Цзинь Лин взглянул на соучеников с недоумением, потому что мало что из этого короткого разговора понял. Лань Сычжуй густо покраснел. Лань Цзинъи не удержался бы от язвительного замечания, но в присутствии Лань Цижэня не посмел и только пару раз многозначительно мигнул.       Лань Цижэнь принялся брюзжать. Вэй Усянь стоял с таким видом, точно это не ему нотацию читали. Вообще-то он и половины не слышал, потому что дремал с открытыми глазами. Лань Цижэнь, распалившись, выхватил у Лань Цзинъи метлу и сунул её Вэй Усяню в руки:       — Займись уже хоть каким-то делом!       Вэй Усянь послушно махнул метлой пару раз. Поднялась пыль. Лань Цижэнь поспешно прикрыл лицо рукавом и, продолжая брюзжать, удалился.       Когда его брюзжание затихло в отдалении, Вэй Усянь упёрся подбородком в метлу и уставился куда-то вдаль.       — Старейшина Лань вечно к нему придирается, — сказал Лань Цзинъи, довольный, что остался без метлы.       Лань Сычжуй не поленился принести ещё одну и вручил приятелю с убийственным видом. Тот скривился, но деваться некуда — взял и продолжил уборку.       — По поводу и без повода придирается, — сказал Лань Сычжуй.       — Если ему так плохо здесь живётся, почему он ещё отсюда не сбежал? — дёрнул плечом Цзинь Лин. — Вэй Усянь, зачем тебе вообще сдались эти Облачные Глубины? Эй! Эй, Вэй Усянь, не игнорируй меня! — вспылил он, увидев, что Вэй Усянь на него никак не реагирует.       — Не ори, — осадил его Лань Цзинъи. — Не видишь, что ли, что он спит?       — Спит? — поразился Цзинь Лин. — Стоя? С открытыми глазами?       — Ага. Видишь? — Лань Цзинъи помахал рукой перед лицом Вэй Усяня.       Цзинь Лин недоверчиво потыкал Вэй Усяня пальцем в плечо — никакой реакции. Он поиграл бровями и поинтересовался:       — А что будет, если гаркнуть ему прямо в ухо?       — Придёт Ханьгуан-цзюнь и тебя по шею в землю всадит с одного удара, — ухмыльнулся Лань Цзинъи.       — Тут плиты каменные, — возразил Лань Сычжуй, — с одного не получится.       — Значит, с двух… — подумав, исправился Лань Цзинъи.       — Эй, какого чёрта вы это обсуждаете с такими серьёзными лицами? — всполошился Цзинь Лин.       — Я помню, Ханьгуан-цзюнь на постоялом дворе потолок пробил чьей-то башкой, — вспомнил Лань Цзинъи. — Сычжуй, помнишь? Вэй Усяню тогда кто-то нагрубил и не захотел извиняться. Так и висел там, башкой в потолке…       — Мгм, — отозвался Лань Сычжуй, — помню. А учитель Вэй кого-то за ноги на дереве подвесил, помнишь? Когда кто-то посмел при нём Ханьгуан-цзюня выругать.       — Да, то ещё зрелище было, — с нескрываемым удовольствием кивнул Лань Цзинъи. — Так что… с одного удара. Максимум — с двух.       — Ханьгуан-цзюнь возвращается, — сказал Лань Цзинъи, указав глазами в сторону.       Они старательно принялись мести двор. Лань Ванцзи нёс на вытянутой руке поднос с несколькими чашками — завтрак для Вэй Усяня. Он опять приостановился, с лёгким недоумением глядя на застывшего над метёлкой Вэй Усяня, послал вопросительный взгляд Лань Сычжую.       — Старейшина Лань велел и ему мести двор, — быстро проговорил Лань Сычжуй.       — Очень ругался, что Вэй У… учитель… бездельничает, — добавил Лань Цзинъи.       Лань Ванцзи едва заметно нахмурился, придержал рукой Вэй Усяня за плечо, ловко избавляя его от опоры в виде метлы коленом, взял его под мышку и понёс обратно в Цзинши. Проделал он это всё на удивление быстро и ловко, даже не расплескав супа.       — Сноровисто, — заметил Лань Цзинъи, когда дверь в Цзинши закрылась. — Ни капли не пролилось!       — Только бы старейшина Лань обратно не пошёл, — вздохнул Лань Сычжуй. — Опять ругаться будет.       — Ну и пусть ругается! Когда тут Ханьгуан-цзюнь, бесполезно ругаться, — фыркнул Лань Цзинъи и принялся воодушевлённо мести двор.       — Что это ты так воодушевился? — прищурился Цзинь Лин.       Лань Цзинъи только ухмыльнулся и ничего не ответил, но продолжал поглядывать в сторону Цзинши.       Прошло, должно быть, десять минут или чуть больше. Дверь Цзинши отворилась снова, вышел Ханьгуан-цзюнь. Он невозмутимо подошёл к оставшейся лежать метле, поднял её и размеренными движениями стал мести листья. Цзинь Лин вытаращил глаза: Ханьгуан-цзюнь с метлой — зрелище ещё то!       Лань Цижэнь, как и предрекал Лань Сычжуй, вернулся и напустился уже на Лань Ванцзи. Тот, ни слова не говоря в ответ на упрёки, продолжал сметать листья в кучу, пока его часть двора, вернее, та часть двора, которую Вэй Усяню велел вымести Лань Цижэнь, не очистилась. Тогда Ханьгуан-цзюнь отставил метлу, поклонился дяде и величественно пошёл к Трапезному Залу. Лань Цижэнь ринулся за ним, продолжая нудить, как комар над ухом, но удостоился ещё меньше внимания, чем комар: того хотя бы прогоняют, а дядю Лань Ванцзи полностью проигнорировал.       — Зачем он вымел двор? — не понял Цзинь Лин. — Это же поручили Вэй Усяню?       — В тебе что, мозгов меньше, чем в мясной булочке? — съязвил Лань Цзинъи. — Именно потому, что это поручили Вэй Усяню.       — Цзинъи, — недовольно прервал его Лань Сычжуй, — не всегда же он так делает.       — Не всегда, — согласился Лань Цзинъи. — Но если Вэй Усяня припрягли ранним утром, будь уверен, это за него сделает Ханьгуан-цзюнь. Что бы это ни было.       Цзинь Лин, уже не слушая, поглядывал на Цзинши.       — Не вздумай, — дёрнул его за рукав Лань Цзинъи. — В Цзинши посторонним заходить запрещено.       — Я не посторонний! — возмущённо возразил Цзинь Лин.       — Для Ханьгуан-цзюня любой, кто не Вэй Усянь, посторонний, — безапелляционно сказал Лань Цзинъи. — Туда никто, кроме них, не заходит.       — Что, и он даже? — мотнул головой Цзинь Лин в сторону Лань Сычжуя. — Да ни за что не поверю!       — Правила есть правила, — строго сказал Лань Сычжуй. — Цзинши — это личное пространство Ханьгуан-цзюня. Ему решать, кому позволено в него вторгаться, а кому нет.       — Всё больше «кому нет», — хохотнул Лань Цзинъи. — Так что, если не хочешь схлопотать по шее, к Цзинши и близко не подходи. К тому же на Цзинши барьер. Войти можно только с приглашения. Сомневаюсь, что твоих духовных сил хватит, чтобы через него пройти.       Он подобрал камешек и бросил в сторону павильона. Лёгкое свечение воздуха — камешек разлетелся вдребезги.       — К чему такие предосторожности? — не понял Цзинь Лин.       — Вырастешь — поймёшь, — важно объявил Лань Цзинъи и ловко уклонился от прилетевшей в него метлы.       Лань Сычжуй со вздохом подобрал мётлы, сложил их аккуратно возле дерева и сказал:       — Идёмте завтракать. Опаздывать к трапезе нельзя.       Младшие сидели отдельно от старших. Ханьгуан-цзюнь сидел слева от старейшины Ланя, занимавшего почётное место. Подушка рядом с ним пустовала — место Вэй Усяня. Лань Сичэнь со всеми не завтракал, он извинился, пожелал всем приятного аппетита и удалился. Лань Цзинъи сказал, что слышал, будто Цзэу-цзюнь практикует инедию. Так ли это было на самом деле или нет, но он всё чаще пропускал общие трапезы. Впрочем, на его самочувствии это никак не отражалось: кажется, он поправился после духовного истощения, которым страдал несколько недель, и вообще выглядел так, словно уже познал Дзен. Вот и сейчас он лучезарно улыбнулся собравшимся и удалился. Лань Ванцзи проводил его неодобрительным взглядом, но этот взгляд некому было правильно истолковать: Ханьгуан-цзюнь всегда выглядел недовольным, будто родился с таким лицом; ничего удивительного, что он послал порицающий взгляд старшему брату, нарушившему установленный порядок.       Буквально черед минуту после ухода Лань Сичэня в трапезной появился Вэй Усянь. Глаза у него до сих пор были узкие, как щёлочки, и сонные, но он хотя бы оделся: верхнее одеяние было на месте, сапоги на нужных ногах, волосы затянуты на затылке (быть может, именно это помогало ему держать глаза открытыми: волосы были стянуты туго, на висках даже трещало). Он поклонился на три стороны, дотащился до своего места и плюхнулся на подушку. Лань Цижэнь послал ему предупредительный взгляд. Вэй Усянь не заметил, но Лань Ванцзи двинул ему по бедру ладонью, заставляя сесть прилично. Вэй Усянь сел и тут же принялся клевать носом.       Принесли утренние блюда. Цзинь Линь недоверчиво и даже с опаской посмотрел на поставленные перед ним чашки. Выглядело, честно говоря, так себе, а пахло ещё хуже. Он даже не понял, из чего это сварено. Цзинь Лин понюхал чашку и спросил:       — Это вообще съедобно?       Лань Цижэнь кинул на него свирепый взгляд. Лань Сычжуй и Лань Цзинъи толкнули Цзинь Лина в бок каждый со своей стороны, Лань Цзинъи зашипел:       — Ешь молча. Разговаривать во время трапезы запрещено!       Цзинь Лин сделал один глоток, поперхнулся и принялся кашлять. Лань Цижэнь опять метнул на него взгляд, свирепее прежнего!       — Да как это вообще есть? — воскликнул Цзинь Лин. — Это же помои настоящие…       — Доедай, — опять зашипел Лань Цзинъи. — Если не доешь, тебя накажут.       — Да сама эта еда уже как наказание… Я не буду доедать.       Лань Цижэнь вскипел, привстал, вероятно решив обрушить на Цзинь Лина вполне справедливый, по его мнению, гнев: обозвать помоями похлёбку, сваренную по тысячелетнему рецепту Гусу Лань! Вэй Усянь приоткрыл один глаз.       — Ай! — закричал вдруг кто-то из учеников. — Сороконожка! Сороконожка! Осторожно!       Воцарилась паника, ученики начали вскакивать, столики — опрокидываться.       — Что за шум? — спросил Вэй Усянь, открывая оба глаза.       — Соизволил проснуться наконец-то! — раздражённо рявкнул Лань Цижэнь. — Хоть что-нибудь полезное можешь сделать?       Сороконожка между тем нырнула в щель между каменными плитами. Вэй Усянь двумя пальцами отправил ей вслед талисман, бумажная полоска запечатала щель. Он повернулся и, поведя плечами, посмотрел на Лань Цижэня.       — Вэй Ин, — тихо и укоризненно сказал Лань Ванцзи.       — Я сделал то, что мне велели, — возразил Вэй Усянь, беря со стола чашку и, наморщив нос, глядя в неё.       — Ты знаешь, о чём я.       — Понятия не имею.       — Можете не доедать, — резко сказал Лань Цижэнь ученикам, которые в смятении стояли возле опрокинутых столов. — Идите на кухню. Быть может, там ещё остался суп.       На кухне супа, к счастью, не осталось, зато было достаточно риса и овощей.       — А как удачно эта сороконожка появилась, — набивая себе рот, сказал Цзинь Лин.       — Ты что, на самом деле такой глупый или притворяешься? — поразился Лань Цзинъи.       — Что? — недовольно отозвался Цзинь Лин, не переставая пихать в рот еду.       — Ты всерьёз думаешь, что сороконожка может вот так просто взять и заползти в Трапезный Зал Ордена Гусу Лань?       — Откуда она тогда взялась? — недоумевал Цзинь Лин.       — Голова тебе чтобы есть или чтобы думать? — не удержался Лань Сычжуй. — Конечно же, её призвали, чтобы тебя выручить. Если бы не это, тебе бы светило ударов десять ферулами по мягкому месту.       — За что? — едва не подавился Цзинь Лин.       — Назвать травяной суп Гусу Лань помоями. Бессмертный, что ли? — фыркнул Лань Цзинъи.       — И кто меня выручил? — всё ещё недоумевал Цзинь Лин. — Ты или Сычжуй?       Лань Сычжуй закатил глаза и ничего не ответил.       — Да… — протянул Лань Цзинъи, — если подумать, то это даже хорошо, что ты будешь обучаться здесь. Может, хоть капельку мозгов прибавится.       Цзинь Лин его проигнорировал, потянулся — сытный завтрак привёл его в относительно хорошее расположение духа — и осведомился:       — Ну, чем теперь займёмся?       Лань Цзинъи и Лань Сычжуй посмотрели на него с некоторым сожалением.       — Время идти на занятия, — сказал Лань Цзинъи.       — Что? — поразился Цзинь Лин.       — А ты думал, что мы тут целыми днями прохлаждаемся, бездельничая: тру-ля-ля, сплошное веселье, ночные охоты и захватывающие приключения? — не сдержался Лань Сычжуй.       Вообще-то примерно так Цзинь Лин и думал, поскольку всегда, когда они сталкивались вне Облачных Глубин, их компания была в приподнятом настроении. Теперь он подумал, что, быть может, вся их радость исключительно оттого, что им удалось вырваться из упомянутых Облачных Глубин. Это нисколько не обнадёживало.       — А Вэй Усянь где? — опять спросил Цзинь Лин.       Лань Цзинъи кивнул в сторону. Вэй Усянь с удручённым видом шёл следом за Лань Цижэнем в учебный павильон.       — Он будет уроки вести? — оживился тут же Цзинь Лин.       — Если повезёт, — сказал Лань Цзинъи, пихая Цзинь Лина в спину. — Шевелись, будет скверно, если мы придём после старших. Тогда уж точно ничего, кроме пятичасовой нотации от старейшины Ланя, ждать не придётся.       Они срезали угол и благополучно зашли в павильон раньше наставников. Лань Сычжуй показал Цзинь Лину, где сесть. Тот сразу же принялся разглядывать зал и собравшихся. Адептов и приглашённых учеников было много, он никого из них не знал, все казались ему похожими, будто на одно лицо. Он пригляделся и сообразил, почему так: у них были унылые физиономии, вероятно потому, что в присутствии Ханьгуан-цзюня, который уже был тут, сидел по правую руку от места, предназначенного для старейшины Ланя, не решались даже переглядываться, не то что уж переговариваться. Лань Ванцзи держался отстраненно и даже не смотрел на них, он переписывал какую-то книгу, неспешно водя кистью по бумаге.       Лань Цижэнь и Вэй Усянь вошли, и если при появлении первого лица учеников вытянулись ещё сильнее, то при появлении второго — просветлели.       — Старейшина Илина, — услышал Цзинь Лин, как прошептал кто-то из учеников позади него, — значит, урок будет нескучным.       Цзинь Лин приободрился.       Лань Цижэнь сделал знак начинать. Старший наставник поднялся, взял свиток с правилами и принялся их читать. Цзинь Лин обнаружил, что копия правил Гусу Лань, оформленная в виде книги, лежит на столе у каждого ученика. Он сунул в неё нос, поскучнел — Чжуаньшу! — и принялся вертеть головой по сторонам. Вэй Усянь сидел по левую сторону от Лань Цижэня в позе лотоса с закрытыми глазами. «Медитирует, — зашептались ученики позади Цзинь Лина. — Смотри, какая одухотворённость, какое величие…» У Лань Цижэня был острый слух. Он расслышал, о чём шепчутся ученики, глянул в сторону Вэй Усяня и, сообразив, что это никакая не медитация, нахальным образом спит у всех на виду, швырнул в Вэй Усяня свитком. Все, разумеется, ждали, что «просветлённый мастер» уклонится. Бац! Вэй Усянь открыл глаза и потёр висок. Свирепый взгляд Лань Цижэня он проигнорировал воистину с «просветлённым» мастерством. Лань Ванцзи поднял голову от письма и взглянул в его сторону. Вэй Усянь выпрямился, сел ровнее и уже не притворялся, что медитирует. Кажется, прилетевший ему в голову свиток его окончательно разбудил.       Старший наставник между тем уже перешёл к теме урока, велев записывать то, что он говорит. Тема была интересная, об использовании талисманов, но в устах старшего наставника, вероятно воспитанного Лань Цижэнем по своему образу и подобию, звучала как малопонятное занудство. Ученики начали клевать носом. У старшего наставника была длинная деревянная линейка. Заметив, что один из учеников готов уткнуться в стол носом и заснуть, он хорошенько ударил его по спине. Цзинь Лин округлил глаза и посмотрел на Лань Цзинъи и Лань Сычжуя. Лань Цзинъи наклонился к нему и шепнул:       — В Облачных Глубинах практикуют телесное наказание за нарушение правил.       Цзинь Лин был страшно возмущён. Дома его и пальцем не трогали! Конечно, Цзян Чэн всё время грозился переломать ему ноги, но на деле за всю свою жизнь от него Цзинь Лин получил лишь пару подзатыльников. Совсем не больно, больше обидно, но всегда заслуженно.       Старший наставник всё бубнил, бубнил… Среди монотонного жужжания раздался громкий энергичный зевок, сопровождаемый клацаньем челюстей. Лань Цижэнь чуть от злости не лопнул и воззрился на Вэй Усяня так, словно хотел его живьём съесть. Ученики оживились.       — Лаоцзу чем-то недоволен? — спросил Лань Цижэнь желчно.       — На что уж я специалист по талисманам, и то ничего не понял, — спокойно отозвался Вэй Усянь. И всем стало ясно, что зевок был намеренный: в его голосе не было ни тени сонливости.       Лань Ванцзи опять посмотрел в его сторону. Вэй Усянь в ответ на этот взгляд только пожал плечами: мол, сказал правду, нечего меня пронзать укоризненными взглядами. Лань Ванцзи посмотрел на него ещё с полминуты, не сказать чтобы укоризненно, и продолжил переписывать книгу. Лань Сычжуй подумал, что Ханьгуан-цзюнь скорее на него смотрел, чтобы… вдохновиться на дальнейшую работу. Это между ними иногда проскальзывало, Лань Сычжуй уже выучился различать подобные взгляды. Он слегка покраснел.       — Если так, то, быть может, сам Лаоцзу и продолжит? — процедил Лань Цижэнь, делая знак старшему наставнику.       Все того и ждали. Ученики сразу оживились, дремоты и след простыл. Когда занятия вёл Вэй Усянь, скучать не приходилось и, говоря по совести, запоминалось гораздо лучше, чем если бы они все эти часы зубрили то же самое по книгам. Правда, в присутствии старого Ланя Вэй Усянь всё-таки вёл себя сдержаннее, чем без него, но даже и так любой из учеников предпочел бы старейшину Илина в роли учителя. Присутствие Лань Ванцзи, как они уже успели заметить, Вэй Усяня нисколько не смущало.       Старший наставник вручил Вэй Усяню линейку, тот задумчиво покрутил её в руках.       — Талисманы — вещь полезная, — сказал он, подытоживая предыдущую часть урока, и принялся рассказывать и наглядно показывать, как сделать талисман из подручных средств, используя то, что окажется под рукой: листок, тряпицу, камешек…       — Ты в Илине на себе талисман нарисовал, — сказал Цзинь Лин.       Вэй Усянь как раз проходил мимо него. Он тут же приостановился, стукнул Цзинь Лина линейкой по лопаткам и сказал:       — Запрещено перебивать наставника. Говорить можно, только если тебе позволят.       Цзинь Лин страшно оскорбился.       — Учитель Вэй, можно задать вопрос? — словно бы подавая пример, спросил Лань Сычжуй, высоко вскидывая руку.       — Мгм? — отозвался Вэй Усянь, разворачиваясь к нему.       — Вы ведь действительно нарисовали талисман на собственной одежде во время сражения с марионетками, — напомнил Лань Сычжуй.       — Глупый и опасный поступок, — сказал Лань Цижэнь строго.       — В самом деле, — кивнул Вэй Усянь спокойно, — повторять никому не советую. Делать из себя флаг для призыва нечисти может лишь заклинатель с высоким уровнем духовных сил…       — …и нулевым уровнем здравого смысла, — однозначно сказал Лань Цижэнь.       — Ну, в той ситуации ничего другого не оставалось, — пожал плечами Вэй Усянь. — Но в обычной ситуации делать так нельзя, разумеется.       — А видоизменять талисманы? — спросил Лань Цзинъи.       Вэй Усянь отчего-то застыл. Лань Ванцзи поднял глаза, будто почувствовав, что с ним что-то не так.       — Изменённые талисманы? — совладав с собой, переспросил Вэй Усянь. — Конечно, можно превратить один талисман в другой, но это требует полного сосредоточения и приличного количества духовных сил. Проще переписывать талисманы, если закончились чистые. Вы уже видели, как это делается.       Ученики посмотрели на Лань Сычжуя и Лань Цзинъи с некоторой завистью. Ходили слухи, что они были участниками так называемой «второй осады горы Луаньцзан» и своими глазами видели сражение с марионетками, а этот диалог лишь подтверждал, что они знают гораздо больше прочих.       — С талисманами шутить не стоит, — продолжал Вэй Усянь. — Видоизменять их может лишь исключительно опытный заклинатель. Одна ошибка — и они обратятся против него самого… Что рты раскрыли? Записывайте, чтобы не забыть, — велел он ученикам.       Они спешно похватали кисти.       Лань Цижэнь, к прискорбию своему, вынужден был признать, что эта часть урока прошла отлично. Вопросы задавали дельные, ответы получали правильные… Он погладил бородку и сказал:       — А теперь время чтения. Открываем книги с правилами Гусу Лань и вдумчиво читаем.       Цзинь Лин за краешек придвинул к себе толстенный свод правил, раскрыл его. В сентенциях было слишком много сложных иероглифов. Он сосредоточенно уставился на страницу, будто надеялся, что иероглифы изменят своё написание. Правила и без того выучить нереально: их тут несколько тысяч! Цзинь Лин бы выучил, если бы понимал, что читал.       Вэй Усянь, который возвращался на своё место, как раз приостановился возле него и ловко, так, что никто не заметил, даже сам Цзинь Лин с трудом понял, что произошло, подменил одну книгу на другую, выглядевшую точно так же. Книга Цзинь Лина отправилась в рукав Вэй Усяня, а он прошёл на своё место и сел, делая вид, что ничего подобного не делал.       Цзинь Лин поглядел на книгу с опаской. Зная Вэй Усяня, это могло быть что угодно. Но Лань Цижэнь уже начал поглядывать в его сторону — он единственный, кто сидел с закрытой книгой, — так что пришлось, скрестив пальцы, открыть первую страницу. Глаза Цзинь Лина тут же вспыхнули: это была точно такая же книга, но не совсем. Рядом со сложными иероглифами корявым почерком Вэй Усяня и красивым Лань Ванцзи были написаны их упрощённые варианты.       Этот экземпляр свода правил принадлежал самому Вэй Усяню. Им с Лань Ванцзи пришлось немало над ним потрудиться, чтобы сделать его читаемым. Сам Вэй Усянь знал Чжуаньшу не так хорошо, как ему хотелось бы, но правила были написаны именно на Чжуаньшу.       — Если твой дядя вдруг — ты же знаешь, как часто у него случаются эти «вдруг», когда дело касается меня! — потребует прочесть что-нибудь вслух, — сказал Вэй Усянь, с отвращением перелистывая ещё не исправленную книгу, — нелегко мне придётся.       — Поэтому стоит выучить правила наизусть, — заметил Лань Ванцзи.       — Чтобы их выучить наизусть, — парировал Вэй Усянь, — нужно их для начала прочесть! Лань Чжань, помоги мне с этим.       По отношению к книге это был, конечно, вандализм, ещё какой! Лань Цижэнь, увидев бы это, захлебнулся желчью. Там, где были пометки Лань Ванцзи, выглядело ещё сносно, а вот почерк Вэй Усяня скакал по странице, как ворона, хромая на обе лапы. Но всё-таки это было читаемо.       Цзинь Лин поднял голову, чтобы взглянуть на Вэй Усяня. Тот «медитировал», но в этот раз, кажется, на самом деле, поскольку от ловко запущенной в него Лань Цижэнем книги не менее ловко уклонился.       Когда уроки наконец закончились, Цзинь Лин был выжат как лимон. Он потащился следом за Лань Сычжуем и Лань Цзинъи безропотно, очень надеясь, что с рутиной покончено и можно наконец-то отдохнуть. Как бы не так! Отдых был краткий — всего четверть часа, да и то на обед.       — Ещё какие-то занятия? — с отвращением спросил Цзинь Лин.       Лань Цзинъи притащил большую корзину с овощами:       — Время кормить кроликов.       — А что, больше некому? — сморщился Цзинь Лин.       Лань Цзинъи покачал перед его носом пальцем:       — Не стоит недооценивать кормёжку кроликов! Нам придётся удостовериться, что каждый кролик наелся. Это кролики Ханьгуан-цзюня. Понимаешь, что это значит?       — Что? — кисло спросил Цзинь Лин. После многочасовой зубрёжки правил голова отказывалась думать о чём бы то ни было. Он даже не возмутился, когда Лань Цзинъи назвал его в насмешку «булочкой».       — Глупая булочка, — назидательно сказал Лань Цзинъи, — это значит, что мы проведём часа три минимум с кроликами в лесу, в который никто не приходит. Всё ещё не понял? Во время кормёжки кроликов можно от-дох-нуть!       — А где Вэй Усянь? — вяло спросил Цзинь Лин.       — Опять он за своё… Наверняка занят ещё чем-то. Старейшина Лань любит его припрягать. Так и ищет случая, чтобы его из Облачных Глубин выставить! — фыркнул Лань Цзинъи. — Не любит он Вэй Усяня.       — По-моему, старейшина Лань просто не хочет признавать, что не прав в своём предвзятом отношении к нему, — серьёзно сказал Лань Сычжуй. — Не так уж и часто учитель Вэй правила нарушает.       — Да ему просто не нравится, что они породнились, — снова фыркнул Лань Цзинъи, — вот он и рвёт и мечет. Давно бы уже пора смириться.       Они переглянулись и похлопали себя ладонью по губам в наказание: говорить о старших дурно, точно так же, как и говорить о ком-либо за их спиной, было запрещено.       — Значит, и ты с Вэй Усянем не так уж и часто разговариваешь? — спросил Цзинь Лин, который всё это время стоял молча, о чём-то раздумывая. Ему думалось, что они всегда неразлучны, как это бывало на ночных охотах, но теперь понимал, что всё далеко не так, как кажется со стороны. Пожалуй, они с Лань Сычжуем мало чем отличались.       Лань Сычжуй пожал плечами.       — И тебя это устраивает?       Лань Сычжуй хорошенько подумал, прежде чем ответить:       — Мне достаточно знать, что учитель Вэй рядом и что у него всё хорошо.       — Фу, слащаво! Я сейчас плакать начну! — насмешливо сказал Лань Цзинъи. — Как будто я не знаю, что ты на самом деле…       Лань Сычжуй поспешно зажал ему рот ладонью:       — Цзинъи!       — Вы ещё здесь? — напустился на них проходящий мимо Лань Цижэнь. — Идите уже кормить этих распроклятых кроликов!       Они подхватили корзину и поспешили к Кроличьему лесу.       — Кроликов он тоже не любит, — полушёпотом сообщил Лань Цзинъи. — А осла так вообще на дух не переносит. Надо было тебе с собой Фею взять, вот бы он взбеленился!       — Я с ней не разговариваю, — хмуро сказал Цзинь Лин. — Предательница! Сбежала в Юньмэн и обратно носа не кажет!       Лань Цзинъи громко фыркнул, но Лань Сычжуй толкнул его под бок локтем.       Кроликов кормить — занятие приятное. Даже Цзинь Лин вынужден был это признать. Все трое развалились в тенёчке на травке, разложив принесённую морковь, а кролики прыгали вокруг.       — Благодать! — мечтательно сказал Лань Цзинъи.       Вдруг ему прилетело откуда-то шишкой по лбу. Он ойкнул и сел, держась за лоб.       — Ты что? — удивился Цзинь Лин и тоже ойкнул, потому что вторая шишка прилетела ему точнёхонько в темечко.       Лань Сычжуй, расслышав свист третьей, ловко перекатился на бок и, вытянув руку, поймал шишку.       Прямо над их головами раздался смех. На дереве сидел Вэй Усянь. И когда он успел тут появиться?       — Сдурел, шишками кидаться? — обиженно сказал Лань Цзинъи.       — А вы, я гляжу, расслабились? — усмехнулся Вэй Усянь. — От работы отлыниваете?       — А сам-то что? — сердито буркнул Цзинь Лин, потирая темечко.       — Я? Я жду Лань Чжаня, — сказал Вэй Усянь, спрыгнув с дерева.       Они заметили, что на нём походная одежда и Чэньцин за поясом, и разом оживились.       — Ночная охота? — воскликнул Лань Цзинъи.       — Мгм… нет, скорее совместная прогулка, — вильнул Вэй Усянь.       — И мы с вами? — сияя, спросил Лань Сычжуй.       — Нет, — однозначно сказал Вэй Усянь, — не в этот раз.       Улыбка Лань Сычжуя померкла.       — Почему? — сварливо спросил Цзинь Лин.       — Хм… — Вэй Усянь сделал вид, что задумался. — Может быть, потому, что есть такие прогулки, которые не предназначены для булочек. Булочкам и без этого есть чем заняться.       Цзинь Лин побагровел:       — Ах ты… Как ты меня назвал?!       — По-моему, он всех нас так назвал, — миролюбиво заметил Лань Сычжуй.       — А, Лань Чжань, — забывая о них, воскликнул Вэй Усянь, быстро идя к появившемуся на опушке леса Лань Ванцзи.       Тот молча подал ему Суйбянь. Они оба вскочили на мечи и скоро скрылись из вида.       — Так он всё-таки летает на мече? — пробормотал Цзинь Лин.       — А ты как думал! — хмыкнул Лань Цзинъи.       — Так… они на самом деле отправились прогуляться?       — Ну ты… Конечно, нет. Кто отправляется на прогулку во всеоружии? Наверняка ночная охота, — сказал Лань Цзинъи.       — И почему тогда нас не взяли?       — Хм… вот вернутся — и спросим.       Ждать пришлось долго: вернулись Вэй Усянь и Лань Ванцзи за час до захода солнца. Ханьгуан-цзюнь, перебросившись парой слов со старшими наставниками, пошёл в павильон к дяде. Вэй Усянь направился в сторону Цзинши.       — Учитель Вэй! Учитель Вэй!       Они догнали его, намереваясь расспросить о «прогулке». Вэй Усянь взглянул на них сквозным взглядом, проронил: «После, после…» — и даже не сбавил шаг. Цзинь Лин, как ни странно, первым заметил, что с ним что-то не так. Быть может, потому, что уже видел Вэй Усяня в таком состоянии. В прошлый раз его ранила ночная тварь, и вид у него был точно такой же бледный, как и сейчас. «Он что, ранен?» — неуверенно подумал Цзинь Лин.       Вэй Усянь между тем приостановился, упёрся ладонью в дерево и, откашлявшись, сплюнул.       — Тебя ранили? — прямо спросил Цзинь Лин, подбегая к нему.       Вэй Усянь развернулся, скривил рот в насмешливой улыбке:       — Меня? Вот глупости! Как обычная прогулка может завершиться ранением?       — Учитель Вэй… — с тревогой сказал Лань Сычжуй.       Лучше бы он не улыбался им, тогда бы они не заметили у корней его зубов кровавые разводы. Цзинь Лин бросил взгляд на то место, куда сплюнул Вэй Усянь, и увидел на траве кровь. Лань Сычжуй проследил за его взглядом и тоже заметил.       — Учитель Вэй! — воскликнул он.       — Да будет вам, — с досадой сказал Вэй Усянь, поняв, что разоблачён, — я просто устал.       — Ну конечно, — сказал Цзинь Лин насмешливо, — от усталости кровь ртом идёт — обычное дело.       Вэй Усянь прикрыл глаза и едва заметно качнулся.       — Ладно, просто помогите мне добраться до Цзинши, — велел он.       Лань Сычжуй и Цзинь Лин тут же принялись спорить, кто подставит Вэй Усяню плечо. Уступать не хотел ни один. Лань Цзинъи закатил глаза:       — Бессмертные кролики! Да оба его ведите!       Цзинь Лин и Лань Сычжуй, приноровившись, повели Вэй Усяня к Цзинши, но, не доходя до него, замялись.       — Но ведь… — неуверенно сказал Лань Сычжуй, — в Цзинши запрещено входить.       — А вы в Цзинши и не войдёте, — возразил Вэй Усянь, — вы меня втащите. Это совсем другое дело.       Цзинь Лин, кажется, начал понимать, как Вэй Усяню удавалось нарушать правила и оставаться безнаказанным: он любую фразу, похоже, мог наизнанку вывернуть.       — А барьер? — спросил Лань Цзинъи, который шёл чуть позади них.       Вэй Усянь прищёлкнул пальцами, чтобы они смогли пройти.       — Это ты его установил? — спросил Цзинь Лин.       — Вот ещё… Лань Чжань, конечно.       — Зачем?       — Булочкам знать не положено, — ухмыльнулся Вэй Усянь.       Они завели его в павильон, по его указанию усадили на тахту. Лань Сычжуй засуетился, наливая Вэй Усяню воды. Цзинь Лин, воспользовавшись случаем, хорошенько огляделся, но, к его разочарованию, ничего примечательного в павильоне не нашлось, на редкость скучное место. Ханьгуан-цзюню очень даже подходило, но представить здесь Вэй Усяня было сложно.       — В Благоуханном Дворце красивее, — сказал Цзинь Лин.       — Ну и к чему ты это сказал? — прицепился к нему Лань Цзинъи.       — Просто так, — раздражённо отвернулся от него Цзинь Лин… и увидел Ханьгуан-цзюня.       Тот как раз входил в Цзинши. С таким спокойным выражением лица, что всех троих озноб пронял!       — Учитель Вэй, — поспешно сказал Лань Сычжуй, — кажется, был ранен на… прогулке. Мы завели его внутрь… с его разрешения.       Ханьгуан-цзюнь бросил на Вэй Усяня явно неодобрительный взгляд, после — точно такой же на учеников. Лань Сычжуй схватил приятелей за рукава и протянул из Цзинши, старательно закрыв за собой дверь.       — Чего ты? — недовольно сказал Цзинь Лин. — Ты что, Ханьгуан-цзюня боишься?       — А ты нет? — фыркнул Лань Цзинъи.       — Да нет же, — раздражённо отозвался Лань Сычжуй, — из-за нас Ханьгуан-цзюнь рассердился на учителя Вэя.       — В смысле? — не понял Лань Цзинъи.       — Думаю, учитель Вэй хотел скрыть, что ранен… и от Ханьгуан-цзюня в том числе, — со вздохом сказал Лань Сычжуй. — А мы…       — «А ты», — исправил Цзинь Лин с нескрываемым удовольствием.       — Надеюсь, учителю Вэю не слишком достанется, — виновато сказал Лань Сычжуй.       Время уже было ложиться спать. Цзинь Лину не спалось: мешали мысли. Он всё думал, серьёзное ли ранение у Вэй Усяня, позаботился ли о нём Ханьгуан-цзюнь или выругал, как предполагал Лань Сычжуй.       — Он меня стукнул, а я о нём тревожусь, — недовольно проворчал Цзинь Лин сам на себя.       «Надо проверить, как он там…» — подумал он тут же и, осторожно выбравшись из ученического павильона, рысцой помчался к Цзинши. Когда они были внутри, он успел заметить, что барьер окружает Цзинши плотным кольцом, совсем близко к стенам, так что не помешает ему заглянуть в окно и остаться незамеченным. Ему не хотелось, чтобы все знали, что он за Вэй Усяня искренне беспокоится.       Цзинь Лин удачно проскользнул за спинами ночных обходчиков, притворился пару раз деревом, кто знает, удачно или нет, и шмыгнул к окну Цзинши. Вылазка… хм, оказалась удачной в том плане, что он узнал, почему в Цзинши запрещено заходить или заглядывать без спроса. Лицо его стремительно начало краснеть, он, спотыкаясь, бросился от павильона прочь, не разбирая дороги. «Ну, по крайней мере, я убедился, что ничего серьёзного с ним не случилось… — стучало в голове. — Было бы ранение серьёзное, они бы… Тьфу!»       Увиденное не давало ему покоя всю ночь. Он самостоятельно встал засветло и вышел на улицу, недовольный, что по собственной глупости увидел то, чего видеть был не должен. О таком стоило презрительно фыркать, как делал его дядя Цзян, или шептаться, как все прочие, но уж точно не смотреть на это в оба глаза! Не так уж и много он разглядел, всё больше додумал остальное, но на душе всё равно было скверно.       — Ага, что-то ты рано поднялся, — сказал Вэй Усянь, появившись буквально из воздуха.       Цзинь Лин вздрогнул всем телом и попятился. Удивительная способность Вэй Усяня появляться и исчезать внезапно могла кого угодно испугать, особенно в такое туманное утро, как это.       — А сам-то! — раздражённо буркнул Цзинь Лин.       Вэй Усянь показал пальцем на посыпанную галькой площадку перед Цзинши:       — Потрудись-ка пойти туда и встать на колени. Простоишь до завтрака, после можешь встать.       — Что? — протянул Цзинь Лин. — С какой стати?       — С такой, что ты бродил ночью по Облачным Глубинам, когда это запрещено всем, кроме стражи.       — И ты что, меня сдашь? — поразился Цзинь Лин.       — Правила есть правила. Но если ты спросишь, почему ты обязан меня слушаться и принять наказание, то я тебе скажу: ночные вылазки обходятся в пятьдесят ударов ферулой по спине, так что постоять несколько часов на коленях в наказание — это сущий пустяк. Не говоря уже о том, что я ещё не всыпал тебе за то идиотское похищение, — добавил Вэй Усянь с долей свирепости. — Живо пошёл и встал на колени, пока я не передумал и не взялся за ферулу!       Цзинь Лин вспыхнул, но подчинился. Как ни крути, а он был виноват по всем статьям обвинения. Он встал на колени, с неудовольствием чувствуя, что камешки больно впиваются в коленные чашечки. Вэй Усянь сел на крыльцо Цзинши, наблюдая за ним.       — Что, сторожить будешь, чтобы не сбежал? — огрызнулся Цзинь Лин.       — Ещё и десяти минут не простоял, а уже ёрзаешь, — фыркнул Вэй Усянь. — Юный Цзинь, вот что я тебе скажу. Тебе в первую очередь нужно научиться терпению.       — Кто бы говорил…       — Да у меня прямо-таки нечеловеческое терпение! — возразил Вэй Усянь. — Только представь себе, сколько терпения требуется, чтобы доехать на упрямом осле от Гусу до, скажем, Юньмэна! А фамильные трапезы?.. Или запомнить все правила Гусу Лань? Нет, юный Цзинь, всё начинается с терпения и зиждется на терпении.       — Ни за что не поверю, что ты их правила наизусть знаешь от А до Я! — буркнул Цзинь Лин.       — Хм, сомневаешься? — оживился Вэй Усянь, сел ровно и стал хорошо поставленным голосом перечислять одно за другим.       К концу часа у Цзинь Лина начало жужжать в ушах.       — Хватит уже! — взмолился он.       — Я только начал, — возразил Вэй Усянь.       — Что тут происходит? — недовольно спросил подошедший Лань Цижэнь.       — Старейшина Лань, Цзинь Лин нарушил комендантский час, — ответил Вэй Усянь, — поэтому принимает наказание стоя на коленях. А чтобы он не заскучал, я развлекаю его чтением правил Гусу Лань. Как раз дошёл до тысяча четыреста тридцать пятого.       Лань Цижэнь сощурился, подозревая какой-нибудь подвох, но Вэй Усянь принялся перечислять правила дальше, не пропуская ни одного. «А ведь наизусть выучил», — подумал Лань Цижэнь не без одобрения, но тут же оборвал себя: ещё не хватало Вэй Усяня хвалить! — и в пику Вэй Усяню распорядился:       — Это его первый проступок. Хватит с него. Цзинь Лин, можешь идти завтракать.       Цзинь Лин бы предпочёл простоять на коленях хоть до обеда, лишь бы пропустить упомянутый завтрак. К тому же Вэй Усянь на него поглядывал не без интереса, будто гадал, как Цзинь Лин поступит.       — Старейшина Лань, — сказал Цзинь Лин, — мой проступок заслуживает наказания. Я приму его до конца. Простою на коленях ещё два часа, как и было назначено.       — Похвально, похвально, — одобрил Лань Цижэнь и, глянув на Вэй Усяня, добавил: — Обнадёживает, что не так уж ты похож на своего дядю.       — На которого? — уточнил Цзинь Лин, не сдержавшись.       — На всех, — недовольно ответил Лань Цижэнь и ушёл.       Вэй Усянь засмеялся, запрокинув голову:       — А вот это славно вышло… Жулань, иди сюда. — И он похлопал по крыльцу рядом с собой.       — Что ты меня так называешь… — буркнул Цзинь Лин. — И как же наказание?       — Прощается за то, что ты — вольно или невольно — уел старого Ланя, — продолжая смеяться, ответил Вэй Усянь. — А твоё имя я придумал, так что могу называть им тебя, сколько захочу, хоть вообще всегда тебя так звать буду, ясно?       Цзинь Лин презрительно фыркнул, но подошёл и сел на крыльцо.       — На! — сказал Вэй Усянь, доставая из-за пазухи свёрток, в котором оказалось несколько свежих мясных булочек. Пахло до одурения вкусно.       — А с чего ты вообще мне имя придумывал? — спросил Цзинь Лин, впиваясь зубами в булочку. Эту историю он прекрасно знал. Цзян Чэн ему раз сто её рассказывал и каждый раз громко выражал досаду, что имя выбирал именно Вэй Усянь, несмотря на то, что он сам это и предложил, о чём Цзинь Лин тоже знал.       — А… об этом… — усмехнулся Вэй Усянь. — Цзян Чэн тебе не рассказывал?       — Нет, — как можно убедительнее соврал Цзинь Лин.       — Видишь ли…       Лань Цзинъи толкнул Лань Сычжуя в бок:       — Гляди, вон он! У Цзинши. И Вэй Усянь с ним? Пф, эта упрямая булочка всё-таки своего добилась. Сычжуй, пошли…       Лань Сычжуй удержал его за локоть и покачал головой.       — Ты что? — поразился Лань Цзинъи. — Неужели стерпишь?       Лань Сычжуй кое в чём был мудр не по годам. Он всегда интуитивно знал, когда стоит говорить, а когда помолчать, когда вмешаться, а когда сделать вид, что не замечаешь. У него была хорошая практика и хорошие учителя: Ханьгуан-цзюнь и Вэй Усянь были прямо-таки мастерами маскировки, увиливания или откровенного игнорирования! Сейчас был именно тот случай, когда вмешиваться не стоило. Вообще никому. Лань Сычжуй заметил, что дверь Цзинши чуть дрогнула и прикрылась снова, и понял, что Ханьгуан-цзюнь принял то же самое решение, что и он сам.       Вэй Усянь, чуть улыбаясь, но всё-таки с грустинкой улыбаясь, что-то рассказывал. Глаза его оставались серьёзными, неулыбчивыми. Лань Сычжуй знал, что такие глаза у Вэй Усяня бывают, когда он говорит о прошлом. Цзинь Лин слушал едва ли не с раскрытым ртом (не забывая, впрочем, уминать булочку за булочкой). Напускное недовольство и высокомерие, которое не сходило с лица Цзинь Лина, когда он общался со сверстниками, было напрочь забыто. Быть может, именно в этот момент Цзинь Лин и был настоящим Цзинь Лином, которого редко кто видел.       — Сычжуй? — встряхнул Лань Цзинъи приятеля за плечо. — Так и будешь здесь стоять? Он же Вэй Усяня себе присвоил! А ведь выпала редкая свободная минутка…       — Знаешь, — сказал Лань Сычжуй после паузы, — пожалуй, в этот раз одолжу его Цзинь Лину ненадолго.       «В конце концов, — подумал он, — все мы немного булочки, и каждой хочется посыпку из сычуаньского перца, тут уж ничего не поделаешь».