Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      — Фух! — сказал Вэй Усянь.       Волосы на виске Лань Ванцзи раздулись на долю секунды. Вэй Усяню это понравилось. В углах его рта появились два чётких полукруга, он дунул ещё пару раз — просто так, чтобы проверить, произойдёт так же, как и в первый раз, или нет, а может, проверить, не переполнилась ли ещё чаша терпения Лань Ванцзи.       Вэй Усянь сидел у Лань Ванцзи на коленях, лицом к мужчине, обхватив его ногами за поясницу и просунув руки ему под мышки. Подбородок Вэй Усяня покоился на плече Лань Ванцзи. Вэй Усянь беспрестанно жаловался, что ему жарко, и играл с концами лобной ленты Лань Ванцзи, завязывая их невозможного вида узлами и бантиками. Лань Ванцзи при всём этом умудрялся читать и вообще сохранять относительное спокойствие, хотя то и дело ёрзающего в столь двусмысленной позе Вэй Усяня сложно было игнорировать в известном смысле.       — Жарко, — в который раз пожаловался Вэй Усянь.       — Слезь тогда, если жарко, — отозвался Лань Ванцзи. Шорох перелистываемой страницы. Пауза. Шорох переворачиваемой книги: Лань Ванцзи сообразил, что держит книгу вверх ногами. Пожалуй, до внутреннего спокойствия было очень даже далеко.       — Ещё чего! — отозвался Вэй Усянь, прижимаясь к Лань Ванцзи ещё теснее. — Мне жарко вообще, а не от тебя.       Лань Ванцзи на секунду прикрыл глаза, болезненно дрогнула бровь. Он контролировал температуру своего тела в душные летние дни, жарко не было, но одна часть тела контролю не поддавалась, и вот там-то было очень даже горячо, и тем горячее, чем интенсивнее ёрзал у него на коленях Вэй Усянь.       — Ты прохладный, как ледяной компресс, — объявил Вэй Усянь. — Тебя нужно прикладывать… Ай!       Услышав, что Вэй Усянь болтает глупости, Лань Ванцзи преспокойно ущипнул его за чуть пониже спины — несильно, но со значением.       — А если синяк останется? — возмутился Вэй Усянь. Синяк, разумеется, не остался бы, но грех было не поканючить по этому поводу и, быть может, выканючить для себя толику утешения.       — Мгм… Тогда нужно будет приложить… ледяной компресс, — медленно отозвался Лань Ванцзи.       — А может, горячий? — фыркнул Вэй Усянь и тут же поплатился за столь очевидную дерзость: — Ай! Лань Чжань!       — Сиди смирно, — велел Лань Ванцзи и опять перевернул страницу.       — Удивляюсь, как ты вообще умудряешься читать в такой ситуации, — проворчал Вэй Усянь, несколько обиженный на второй щипок.       — Мгм, — подтвердил Лань Ванцзи, — сам себе удивляюсь.       Поняв, что Лань Ванцзи этим не проймёшь, Вэй Усянь притих и снова принялся играть с концами лобной ленты Лань Ванцзи.       День был жаркий и душный, солнце палило нещадно, и Вэй Усяня скоро совсем разморило. Он обмяк, прижал щёку к плечу Лань Ванцзи и задремал. Голова его потяжелела, Лань Ванцзи это почувствовал и переложил руку Вэй Усяню на талию, чтобы придержать его, если он, сонный, вздумает свалиться. Но Вэй Усянь и во сне не расцепил ни рук, ни ног. Лань Ванцзи, помедлив, понизил температуру тела ещё на пару градусов, чтобы Вэй Усяню комфортнее спалось. В том, что Вэй Усянь сонный весь день, была виновата не только летняя духота, но и ночные забавы, а значит, и Лань Ванцзи. Поэтому Лань Ванцзи, испытывая лёгкое чувство вины, снисходительно позволил Вэй Усяню забраться к нему на колени и вообще делать всё, что Вэй Усянь ни пожелает (чем Вэй Усянь, разумеется, тут же воспользовался).       — Ханьгуан-цзюнь! Ханьгуан-цзюнь!       Лань Ванцзи вспомнил, что дал «зелени» письменное задание — написать отчёт о ночной охоте — и… благополучно забыл об этом. Выйти к ним и забрать у них сочинения он, разумеется, не мог — не разбудив Вэй Усяня. Дилемму эту он решил просто: велел «зелени» войти.       «Зелень» переглянулась, потопталась на пороге. Входить в Цзинши не позволялось, и даже после приглашения Лань Ванцзи они чувствовали некоторую неловкость. Лань Сычжуй решительно собрал все сочинения, сложил их аккуратно одно к одному, стараясь совместить все четыре угла, хотя на весу это сделать было непросто, и перешагнул через порог павильона. Цзинь Лин — следом. «Раз пригласили, — рассудил он, — можно и войти». Лань Цзинъи, вероятно, рассудив так же, тоже вошёл. Оуян Цзычжэнь остался снаружи: всё-таки Цзинши было «территорией» Ханьгуан-цзюня, а вторгаться в его личное пространство лишний раз не хотелось. Оуян Цзычжэнь не слишком хорошо его знал, в отличие от мелколаней. «Лучше здесь подожду», — решил он, обосновываясь у крыльца.       Невозмутимости Лань Ванцзи можно было позавидовать. Он неторопливо отложил книгу, которую читал, и протянул руку, чтобы взять у Лань Сычжуя сочинения. Юноша покраснел и, отведя глаза, подал Ханьгуан-цзюню стопку работ. Смутился он скорее не тому, что увидел, поскольку уже привык, а тому, что это увидели остальные. Нужно было бы откланяться и, схватив приятелей в охапку, ретироваться, но ведь Лань Ванцзи не сказал, что они могут идти. Лань Ванцзи положил сочинения на стол, взял верхнее и стал медленно читать. Это означало, что вердикт он вынесет тут же и, вероятно, кому-то придётся работу переделывать. Поэтому Лань Сычжуй только отступил на шаг и, понизив голос, прошипел Цзинь Лину:       — Не пялься!       Лань Цзинъи тоже был привычен к подобным зрелищам и, если бы Вэй Усянь не спал, непременно изрёк бы какое-нибудь подходящее по случаю замечание. В словесной пикировке с Вэй Усянем он справлялся неплохо, хотя в конечном итоге переговорить Вэй Усяня никогда не удавалось. Но Вэй Усянь спал, это было ясно по звуку его дыхания, и Лань Цзинъи ничего не сказал. Он только пихнул Цзинь Лина в другой бок и прошипел:       — Не пялься!       — Ах вы… — возмутился Цзинь Лин.       Оба тут же закрыли ему рот ладонями. Если разбудит Вэй Усяня, мало не покажется: с Ханьгуан-цзюнем шутки плохи!       Лань Ванцзи не обратил на их возню никакого внимания, он дочитал сочинение — это была работа Оуян Цзычжэня — и коротко изрёк:       — Хорошо.       Оуян Цзычжэнь отличался изяществом слога и использовал интересно составленные метафоры, сочинение скорее походило на отрывок из литературного трактата, а не на отчёт о ночной охоте. Лань Ванцзи подумал, что юноше стоило бы заняться сочинительством, а не заклинательством. Оуян Цзычжэнь и сам так думал, но вслух об этом сказать не мог: всё-таки он являлся наследником клана и не мог подвести отца, поэтому старательно изучал заклинательство и втихую пописывал стихи.       Лань Ванцзи отложил сочинение и взял другое — Лань Цзинъи. Прочтя буквально пару строк, Лань Ванцзи проронил:       — Переписать. Не годится.       Он положил сочинение на край стола, чтобы Лань Сычжуй мог его забрать и отдать приятелю. Лань Цзинъи сделал недовольное лицо. «Кое-кто, — подумал он, — не вслух будет сказано, тоже пишет как курица лапой, и ничего… К нему-то никто не придирается!»       Упомянутый «кое-кто» мирно спал на коленях Лань Ванцзи.       — Переписать. Не годится, — сказал между тем Лань Ванцзи, просмотрев сочинение Цзинь Лина.       — Чем оно не годится? — возмутился тот. — Хорошее сочинение!       Лань Сычжуй и Лань Цзинъи опять поспешно зажали ему рот, с опаской поглядывая на Ханьгуан-цзюня. Тот ровным голосом процитировал:       — «И тогда мы эту ночную тварь — хрясь! А она — бдыщь! Башка налево, кишки направо»…       Лань Сычжуй крепко сжал губы. Лань Цзинъи принялся гримасничать. Цзинь Лин искренне не понимал, что с его сочинением не так. Он считал, что написал правдиво и красочно: прочёл — и сразу понял, какой захватывающей была ночная охота!       Вэй Усянь шевельнулся и что-то невнятно пробормотал. Расслышал только Лань Ванцзи. Вэй Усянь на секунду проснулся и, прежде чем снова задремать, сказал: «Очень в духе Юньмэн Цзян». «Мгм», — подумал Лань Ванцзи.       — Я помогу переписать, — сказал Лань Сычжуй. Губы его всё ещё подрагивали, но он сумел справиться с собой и сохранял серьёзное выражение лица.       Лань Ванцзи кивнул и стал читать последнее сочинение.       — Отлично, — сказал он.       — Кто бы сомневался… — проворчал Цзинь Лин.       Это ведь было сочинение Лань Сычжуя.       Лань Сычжуй забрал все сочинения, сунул их Цзинь Лину и подтолкнул его из Цзинши. Сам задержался. Неловко было мешать Ханьгуан-цзюню, но…       — Ханьгуан-цзюнь… — робко сказал Лань Сычжуй.       Лань Ванцзи поднял на него глаза.       — Урок…       Лань Ванцзи вспомнил, что сегодня он должен был обучать Лань Сычжуя новой технике игры на гуцине.       — Урок можно перенести, — поспешно сказал Лань Сычжуй.       — Нет, — отрицательно качнул головой Лань Ванцзи. — Правила есть правила.       Проявив недюжинную сноровку, он поднялся, удерживая Вэй Усяня, и осторожно переложил его на тахту так ловко, что Вэй Усянь не проснулся. Из окна веяло сквознячком, здесь Вэй Усяню не будет жарко спать. «А если простудится?» — тут же подумал Лань Ванцзи и, нахмурившись, накрыл Вэй Усяня одеялом. Вэй Усянь что-то сонно заворчал и ногами спихнул одеяло. Лань Ванцзи опять его накрыл. Противостояние закончилось в пользу Вэй Усяня. Лань Ванцзи едва слышно вздохнул, принёс своё верхнее одеяние и накинул его сверху на Вэй Усяня. Тот, почувствовав знакомый запах, успокоился и перестал ворочаться.       Лань Сычжуй всё это время старательно изучал узоры на ширме.       — Идём, — проронил Лань Ванцзи.       Лань Сычжуй пошёл за ним следом. Волосы у Ханьгуан-цзюня сзади были в вопиющем беспорядке: кое-где заплетены в косички, кое-где закручены в кольца. Концы лобной ленты были завязаны дюжиной причудливых бантиков и узелков. Лань Сычжую не составило труда догадаться, что это Вэй Усянь постарался, но указать на это Ханьгуан-цзюню он не посмел.       Когда Лань Ванцзи вернулся в Цзинши, то обнаружил, что Вэй Усянь успел бесследно испариться. Верхнее одеяние Лань Ванцзи, изрядно помятое, было наброшено поверх небрежно свёрнутого вчетверо одеяла. Лань Ванцзи постоял возле тахты, размышляя, куда мог отправиться Вэй Усянь, сложил одеяло как полагается, стал складывать верхнее одеяние, но раздумал и, прикрыв глаза, вжался в него лицом. Сандаловый аромат смешивался с соломенным запахом солнца — запах тела Вэй Усяня. Лань Ванцзи неохотно прибрал его на место, повёл глазами по сторонам. Павильон был залит солнечным светом, нагретый летним зноем воздух слегка струился, искажая пространство. Лань Ванцзи опять прикрыл глаза, постоял так немного, подставив лицо солнцу. Дуновение горячего ветерка было похоже на дыхание Вэй Усяня.       Лань Ванцзи вышел из Цзинши и отправился на поиски второй половинки. В Облачных Глубинах было много укромных уголков, где даже в летний зной всегда стояла прохлада, но Лань Ванцзи был уверен, что проверить нужно всего три: Кроличий лес, Ледяной Источник или ручей на задворках Облачных Глубин, — излюбленные местечки Вэй Усяня.       Ему повезло с первой же попытки.       Вэй Усянь спустил оба одеяния до пояса, и верхнее и нижнее, и, согнувшись к ручью, полоскал лицо прохладной водичкой. Шея и грудь были мокрыми, вода стекала по торсу, скапливалась у сосков и капля за каплей падала обратно в ручей, сверкая на солнце и отражаясь в поверхности ручья. Лань Ванцзи задохнулся от гнева.       — Вэй Ин! — резко сказал он, подходя и хватая Вэй Усяня за локоть.       — Ай! — сказал Вэй Усянь, вздрогнув. Он был так занят купанием, что не заметил подошедшего Лань Ванцзи. Он повозил рукой по лицу и посмотрел на Лань Ванцзи. Лицо того было перекошено.       — Что это с тобой, Лань Чжань? — удивился Вэй Усянь.       — Немедленно оденься! — ледяным голосом сказал Лань Ванцзи. — Бесстыдство!       Вэй Усянь высоко поднял бровь:       — Бесстыдство? Я же просто умываюсь… Где ты углядел бесстыдство?!       — Разгуливаешь в неподобающем виде у всех на виду!       Вэй Усянь сложил губы трубочкой, точно хотел присвистнуть, заслонился от солнца ладонью и огляделся по сторонам, как дозорный.       — Где? — спросил он после.       — Что? — не понял Лань Ванцзи.       — Где эти пресловутые «все», на виду у которых я разгуливаю? Лань Чжань, вокруг ни души, только мы с тобой. Да и вообще… не голый же я… Даже если кто-нибудь и…       — Никаких если! — отрезал Лань Ванцзи. — Немедленно оденься!       — Нет, — обиженно отозвался Вэй Усянь. — Жарко. К тому же я ещё не обсох. — И он похлопал себя по груди ладонью, мелкие капельки воды полетели во все стороны.       — Оденься! — сквозь зубы повторил Лань Ванцзи.       — Что ты за человек такой… Не такое уж это серьёзное нарушение правил Облачных Глубин, — дёрнул плечом Вэй Усянь.       — При чём тут правила! — вспыхнул Лань Ванцзи и осёкся. Он поджал губы и попытался силой заставить Вэй Усяня одеться.       — Так и скажи, что боишься перевозбудиться от моего неподобающего вида, — пропыхтел Вэй Усянь, сопротивляясь.       Вдалеке послышались чьи-то голоса. Глаза Лань Ванцзи широко раскрылись, он подхватил Вэй Усяня за плечи и вместе с ним метнулся за ряд высоких камней у ручья.       — В кусты надо было, — нахально заметил Вэй Усянь.       Лань Ванцзи зажал ему рот ладонью, напряжённо прислушиваясь. Вэй Усянь, исполнившись озорства и коварства, высунул язык и пощекотал ладонь Лань Ванцзи. Тот едва заметно вздрогнул, но руки не отвёл. Он всё ещё прислушивался к удаляющимся голосам адептов. Озорство в глазах Вэй Усяня прямо-таки воссияло ярче солнца. Он принял беспокойный вид и начал мычать и отбиваться, всеми силами стараясь привлечь к себе внимание Лань Ванцзи. Убери, мол, руку, мне нужно сказать что-то важное. Лань Ванцзи наконец перевёл на него взгляд. Вэй Усянь замычал ещё яростнее. Лань Ванцзи приподнял ладонь. Вэй Усянь отдышался и выпалил:       — Лань Чжань! Змея! Змея!       — Где? — моментально напрягся Лань Ванцзи, готовый в любой момент развернуться в любом направлении и расправиться с опасностью.       — Тут, — широко ухмыльнулся Вэй Усянь и просунул руку под одеяние Лань Ванцзи, удачно нащупывая «змею».       Лань Ванцзи передёрнуло, лицо его побагровело, и он рявкнул:       — Вэй Ин!       — Ай-ай, второй молодой господин Лань! — нарочито заботливым тоном сказал Вэй Усянь. — Как можно так орать? Это же нарушение правил! Тебя все Облачные Глубины слышали. А если адепты вернутся? Ай-ай, в каком виде они застанут достопочтенного Ханьгуан-цзюня… Что за неподобающее поведение, второй молодой господин Лань!       Руки при этом он не убрал.       Лань Ванцзи, тяжело дыша, отбил его руку и сел прямо на камни, принимая позу для медитации. Лицо и шея его покрылись пятнами, сложенные в мудры пальцы подрагивали. Вернуть себе равновесие было очень непросто, но он все силы к этому приложил.       — Да ладно… — поразился Вэй Усянь.       — Оденься! — сквозь зубы велел Лань Ванцзи.       — Не то что? — осведомился Вэй Усянь.       — Прямо здесь тебя поиметь? — резко бросил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь критически оглядел россыпь камней, за которыми они укрылись. Место, конечно, неподходящее: или колени собьёшь, или ягодицы обдерёшь, если Лань Ванцзи, в самом деле, решит это сделать, да ещё и на солнцепёке…       — А может, в ручье? — показал пальцем в сторону Вэй Усянь.       — Вэй Ин!!!       Вэй Усянь вздохнул и сел прямее, упёрся подбородком в ладонь:       — Лань Чжань, Лань Чжань… Гусуланьство из тебя так и прёт!       Лань Ванцзи метнул на него негодующий взгляд. Вэй Усянь вскочил на ноги:       — Ладно, раз тебе так хочется, можешь сидеть тут и гусуланиться хоть до вечера… А мне надо освежиться, — сказал Вэй Усянь, собираясь залезть в ручей.       Лань Ванцзи тут же поднялся и ухватил его сзади за пояс. Вэй Усянь приложил несколько больше сил, чем собирался, но Лань Ванцзи держал крепко. Вэй Усянь заскользил сапогами по камням, лицо его налилось кровью.       — Всё равно я в ручей залезу, — пропыхтел он.       — Ты оденешься и вернёшься со мной в Цзинши, — возразил Лань Ванцзи.       Оба страшные упрямцы, Вэй Усянь и Лань Ванцзи принялись тянуть в разные стороны, не желая уступать. Пояс, завязанный небрежно, не выдержал и развязался. Вэй Усянь ухнул лицом в ручей, поднимая фонтан брызг, а в руках Лань Ванцзи осталась верхняя и нижняя одежда.       — Вэй Ин! — всполошился Лань Ванцзи, видя, что Вэй Усянь не подаёт признаков жизни: как ухнул лицом в воду, так и лежит.       Он выронил одежду и полез в ручей, тут же забывая обо всём. До Вэй Усяня дотронуться он не успел. Тот развернулся, обхватил Лань Ванцзи руками за колени и дёрнул в воду. Ещё один фонтан брызг. На ногах Лань Ванцзи устоять удалось, он не свалился, но колени подломились. Стоя на коленях по пояс в воде и глядя на хохочущего Вэй Усяня, Лань Ванцзи подумал, что как никогда близок к тому, чтобы его придушить. Или трахнуть. Он усилием воли взял себя в руки и ничего не сделал. Ладонь, вздёрнувшаяся, чтобы влепить пощёчину, опустилась.       — Что, испугался? — хохоча, спросил Вэй Усянь.       — У тебя кровь, — хмуро сказал Лань Ванцзи.       Вэй Усянь тронул лицо рукой, на пальцах осталось несколько красных капелек. Упав, он оцарапал губы и скулу о камни. Царапинки были пустячные, Вэй Усянь даже боли не чувствовал, но от укоризненного взгляда Лань Ванцзи ему стало стыдно, и он притворился, что всё-таки больно. Он просто хотел пошутить, но вышло совсем не смешно. «Притвориться мёртвым на глазах Лань Чжаня — не лучшая идея», — подумал Вэй Усянь и позволил Лань Ванцзи взять его за руку и вывести из ручья, и надеть оба одеяния, и завязать пояс как полагается, и мокрые волосы отжать, и воду из сапог вылить… На себя Лань Ванцзи никакого внимания не обращал, хотя и в его сапогах чавкало, и мокрый подол не слишком подобающим образом облегал фигуру.       — Лань Чжань… — тихо сказал Вэй Усянь, чувствуя, как сердце щемит.       Лань Ванцзи вытащил из цянькуня лечебную мазь и осторожно нанёс её на царапины. Вэй Усянь невольно поморщился: всё-таки щиплет!       Только удостоверившись, что Вэй Усянь приведён в божеский вид полностью, Лань Ванцзи занялся собой: отжал одежду, вылил воду из сапог. Когда он попытался отжать волосы, его пальцы запутались во всём том безобразии, что сотворил с его волосами и лентой утром Вэй Усянь.       — Вэй Ин, — ещё укоризненнее сказал Лань Ванцзи.       — Волшебный ручей! — округлив глаза, сказал Вэй Усянь, старательно делая вид, что никакого отношения к упомянутому безобразию не имеет. — Может, в нём живёт водяной-цирюльник?       Собственная шутка ему понравилась. Он так широко улыбнулся, прежде чем заливисто засмеяться, что Лань Ванцзи даже показалось, что день солнечнее, чем он есть на самом деле.       Лань Ванцзи с трудом отвёл глаза, скользнул взглядом по окрестностям… В Облачных Глубинах было солнечно, всегда было теперь солнечно, даже в пасмурный день: в Облачных Глубинах было собственное солнышко…