Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Этот сон впервые приснился Лань Ванцзи на другую ночь после смерти Вэй Усяня. Ему привиделся некто, расплывчатая фигура, в которой никто и ни за что не угадал бы Вэй Усяня. Никто, кроме Лань Ванцзи, разумеется. Она наплыла близко-близко, будто наклонилась над ним, и он расслышал в голове голос, который только отдалённо напоминал голос Вэй Усяня: «Я вернусь. И глазом моргнуть не успеешь. Вот увидишь, вернусь».       Когда Лань Ванцзи приходил в себя после наказания дисциплинарным кнутом, этот сон снился ему едва ли не каждую ночь, но он не видел в нём хорошего предзнаменования. Его мучили раны, его мучило острое, как лезвие меча, ощущение потери, а теперь ещё и этот кошмар, наверняка навеянный угрызениями совести и сожалениями, что он, Лань Ванцзи, не сумел спасти единственного человека, который был ему по-настоящему дорог, ничем не смог помочь, хотя наверняка мог бы, если бы проявил настойчивость и не свойственную людям из Гусу Лань бесцеремонность.       Едва Лань Ванцзи встал на ноги, он покинул Облачные Глубины и отправился на поиски Вэй Усяня. Сон ему больше не снился, и он не видел уже в этом хорошего предзнаменования. Шестнадцать лет бродить по свету и искать в людях, встречающихся ему на пути, черты Вэй Усяня… Это тоже был в своём роде кошмар.       После стольких лет сон приснился снова за несколько дней до событий в поместье Мо. Лань Ванцзи проснулся в холодном поту и уже не ложился, пока не увидел в небе сигнальную ракету, призывавшую его на помощь младшим соклановцам.       «Я вернусь. И глазом моргнуть не успеешь. Вот увидишь, вернусь».       — Вэй Ин…       Вэй Усянь открыл глаза и попытался понять, что его разбудило. Ему снилось, что он плыл в каком-то тёплом влажном облаке, отталкиваясь ногами от других облаков. Ощущение теплоты и влаги никуда не делось, даже когда он проснулся. «В Цзинши крыша протекает, в постель натекло», — сонно подумал он, но тут же оборвал себя: «Ведь не было дождя». Он пошарил рядом с собой рукой — постель была влажной. «Это не я», — озадаченно подумал он и, сощурившись, поглядел на спящего Лань Ванцзи. Нелепо было даже думать о том, что это могло случиться по вине Лань Ванцзи, но так оно и было. Он разметался по постели, тяжело дыша, пот струился с него ручьями, — вероятно, ему снился кошмар.       — Лань Чжань, Лань Чжань… — зашептал Вэй Усянь, нависая над Лань Ванцзи и оглаживая его по плечам. — Проснись, Лань Чжань…       Лань Ванцзи очнулся нескоро. Когда он открыл глаза, взгляд его был исполнен ужаса. Губы беззвучно шевельнулись.       — Лань Чжань, — повторил Вэй Усянь, продолжая гладить его по плечам, — тебе приснился кошмар?       Лань Ванцзи только взял руку Вэй Усяня и прижал к своей груди, глаза он опять закрыл. С сердцем его творилось что-то невообразимое, Вэй Усянь чувствовал это ладонью.       — Что тебе приснилось?       Лань Ванцзи не ответил.       Наутро на него было больно смотреть. Он разом осунулся, под глазами были тени, будто постарел на десять лет за одну ночь. Вэй Усянь настаивать не стал, только вывесил их постель, пропитанную солёной влагой, сушиться на солнце.       На другую ночь всё повторилось, и на третью. «Что-то тут неладно», — подумал Вэй Усянь и незаметно для Лань Ванцзи попытался провести диагностику. Результат ему не понравился: Ци Лань Ванцзи пребывала в состоянии первобытного хаоса и, с трудом успокоившись за день, полный рутинных обязанностей и повседневных дел, вскипала ночью от кошмаров.       — Лань Чжань, — сказал Вэй Усянь серьёзно, — так дело не пойдёт. Если не расскажешь, что за кошмар тебе снится, я тебя вырублю и использую на тебе Сопереживание, честное слово, так и сделаю!       Лань Ванцзи болезненно поморщился и возразил:       — Не кошмар.       — Да ты каждую ночь хоть выжми от пота! — возмутился Вэй Усянь. — Приятные сны такую реакцию не вызывают. Лань Чжань… Лань Чжань?       Лань Ванцзи смотрел на него сквозным взглядом, будто отключился. Вэй Усянь даже рукой у него перед глазами помахал, чтобы проверить, так ли это.       — Вэй Ин… — медленно проговорил Лань Ванцзи, — это на самом деле ты, Вэй Ин?       Вэй Усянь не был уверен, что спрашивает это Лань Ванцзи у него. Быть может, эта фраза была отзвуком того, что Лань Ванцзи видел в кошмарном сне.       — Хм, — сказал Вэй Усянь, — быть может, не совсем я.       — Мгм? — очнулся Лань Ванцзи.       — Быть может, Мо Сюаньюй меня щедро снабдил кучей черт, которых у меня прежде не было, — пояснил Вэй Усянь с самым серьёзным видом. — Нравятся же мне теперь мужчины?       — Какие ещё мужчины? — ледяным голосом спросил Лань Ванцзи.       Вэй Усяня этот тон порадовал: значит, Лань Ванцзи пришёл в себя.       — Мужчина, — исправился он тут же. — Но я ли это я, решать тебе, Лань Чжань. Со стороны ведь виднее.       — Мгм… — задумчиво отозвался Лань Ванцзи.       — Ладно, — бодрым тоном сказал Вэй Усянь, — пора укладываться в постельку.       — Ещё рано ложиться спать, — удивлённо возразил Лань Ванцзи, глядя на сияющий солнечными вспышками двор.       — А кто говорит, что мы ложимся спать? — хитро сказал Вэй Усянь.       Вэй Усянь полагал, что секс поможет Лань Ванцзи восстановить духовное равновесие и изгладит из его памяти кошмар, что бы там ему ни привиделось, и поначалу всё шло очень даже хорошо. Но среди ночи Вэй Усянь опять проснулся от сдавленного стона, и постель наутро пришлось снова сушить. «Всё-таки что-то тут неладно», — уверился Вэй Усянь и решил взять дело в свои руки.       Он слышал, что существуют ночные твари, способные питаться слезами людей, и полагал, что может существовать и ночная тварь, питающаяся кошмарами. Конечно, сложно поверить, что ночная тварь могла пробраться в Облачные Глубины, но кто её знает…       Вэй Усянь хорошенько исследовал ауру Цзинши и обнаружил следы присутствия чего-то потустороннего: тёмный, тяжёлый и почему-то до боли знакомый шлейф злобы. «Странное дело, — подумал Вэй Усянь озадаченно, — где я мог с этим сталкиваться?»       Вечером он только притворился, что ложится спать, на деле же просто лежал с закрытыми глазами, пока Лань Ванцзи не заснул. Вэй Усянь осторожно перевернулся на бок, подкладывая локоть под голову, и стал смотреть на спящего. Нужно подловить момент начала кошмара, чтобы понять, что его вызывает. Сон Лань Ванцзи был спокоен и безмятежен, ни тени на лице. Вэй Усянь смотрел-смотрел и стал клевать носом: вид спящего человека непременно навеет сон!       Сон с него как рукой сняло, когда откуда-то из темноты повеяло промозглым, могильным холодом, и Вэй Усянь различил плывущую к кровати тень. В темноте он не вполне мог различить пока, осязаемая она или нет: тень то становилась бесформенной, то свивалась в чёткие очертания человеческой фигуры, — но он был уверен, что появилась она из дальнего угла Цзинши, а не извне. Его будто пригвоздило к кровати, аура незваного гостя была тяжёлая, насквозь пропитанная кровью и злобой. Да, Вэй Усяню она хорошо была знакома. Она была его собственная, вернее, Вэй Усяня тех страшных времён, когда жизнь в нём поддерживала лишь жажда мести и переполнявшая его тёмная энергия, которой он пропитался за три месяца на горе Луаньцзан.       Когда Вэй Усянь ответил, что вернулся не вполне собой, он, вероятно, был прав, но дело было не в каких-то переданных ему чертах характера пожертвованным телом. Мо Сюаньюй кипел злобой и призвал его как мстителя, полагая, что злоба Старейшины Илина поможет осуществить месть… Но призванный Вэй Усянь будто через мелкое сито продрался в пожертвованное тело и вернулся в мир начисто лишённым прежних сил и мыслей. Знать, кто его подставил, Вэй Усянь не хотел. Конечно, они с Лань Ванцзи вывели преступников на чистую воду, но ни торжества, ни радости по этому поводу Вэй Усянь не чувствовал. Он радовался тому, что вернулся, что снова может дышать полной грудью, а потом — что с Лань Ванцзи они уже никогда не расстанутся… Но ведь куда-то выдавленная из него злоба должна была деться? И Вэй Усянь уверился, глядя на тень, плывущую к кровати, что это именно её воплощение.       «Но откуда ей тут взяться? — с недоумением подумал Вэй Усянь. — Должно быть, в Цзинши есть предмет, который её аккумулирует». Но поисками он планировал заняться утром, сейчас нужно было оградить Лань Ванцзи от надвигающегося кошмара.       В тени так явственно угадывались его черты, что Вэй Усяню стало жутко: будто в зеркало смотрелся! Он выждал, притворяясь спящим, и когда тень приблизилась и протянула чёрные лапы, чтобы положить их Лань Ванцзи на грудь, Вэй Усянь подскочил и голыми руками перехватил их. Боль была такая, словно он сунул руки в кипящую воду, но Вэй Усянь не издал ни звука. Тень была осязаемой и неосязаемой одновременно: она причиняла боль, но ухватить её не получилось, пальцы прошли сквозь чёрный туман и сомкнулись в кулаки.       — Убирайся! — прошипел Вэй Усянь. — Не смей трогать моего Лань Чжаня! Что ты к нему прицепился? Разве ты не должен был прийти за мной? Разве не я предал тебя, переродившись?       Он не был уверен, что тень слышит, но надеялся, что она отреагирует на возникшее препятствие, поэтому замахал руками, стараясь попасть по чёрному клубящемуся туману. Он уже ошалел от боли, но это не имело никакого значения, ведь Лань Ванцзи спал спокойно, и ему не снились кошмары, пока он сражался с призраком. Он лупил по тени как попало, шипел на неё, веля ей убираться, и всё ближе подвигался к краю кровати, оттесняя тень от Лань Ванцзи. «В крайнем случае, — подумал он, — могу вобрать её в собственное тело, мне не привыкать сражаться с внутренними демонами». Но тень сжалась, перевоплотилась в нечто длинное и узкое, похожее на змею или ленту для волос, и убралась обратно в темноту. Вэй Усянь рухнул на кровать рядом с Лань Ванцзи, задыхаясь от боли и усталости: сражение с тенью заняло не более пяти минут, но по ощущениям — будто он всю ночь сражался с полчищами ночных тварей. Он заполз под одеяло и накрылся с головой: Лань Ванцзи, когда он проснётся, лучше не видеть, в каком он состоянии, — но не сомкнул глаз, прислушиваясь и принюхиваясь, не возвращается ли тень. Но ночь прошла спокойно.       Лань Ванцзи проснулся бодрым и полным сил. Он отлично выспался и ничего не знал о «ночной страже», защищавшей его сон. Вэй Усянь, скорчившийся под одеялом, старательно притворялся спящим, но Лань Ванцзи знал, что Вэй Усянь не храпит во сне, поэтому позвал:       — Вэй Ин, ты проснулся?       — Я сплю, — ворчливо отозвался Вэй Усянь, слыша, как заколотилось сердце, — и буду спать ещё полтора часа, не меньше!       Лица Лань Ванцзи он не видел, но подумал, что Лань Ванцзи, должно быть, улыбнулся, услышав это. «Только бы не вздумал будить меня», — мысленно взмолился Вэй Усянь, прижимая саднящие руки к груди. Лань Ванцзи не стал. Он заботливо подоткнул одеяло и ушёл. Вэй Усянь выдохнул с облегчением, подождал некоторое время и только тогда откинул одеяло и поглядел на свои руки. Они покрылись чёрными пятнами ожогов, похожими на проклятую метку. Вэй Усянь пропустил крепкое словцо и, выбравшись из Цзинши через окно, сунул руки в бочку с водой. Продержал он их в ледяной воде не менее получаса, пока они не покраснели и не заледенели. Чёрные пятна исчезли. Вэй Усянь вытер руки об себя, повозил рукавом по лицу — умылся! — и вернулся в Цзинши тем же способом, каким из него выбрался, то есть через окно.       Поиски источника тёмной энергии долго не заняли, Вэй Усянь отыскал в углу среди прочего хлама свёрток, из которого сочились чёрные струйки. Некогда свёрток был запечатан, но печати ослабли, и свёрток «дал течь». Внутри могло быть что угодно. «Вот будет весело, если я какую-нибудь ночную тварь выпущу!» — подумал Вэй Усянь. Хотя… с какой стати Лань Ванцзи хранить запечатанную ночную тварь в Цзинши? К тому же Вэй Усянь уже выяснил, что вещь эта должна иметь отношение к нему. Он помедлил и развязал свёрток.       Внутри оказался широкий кожаный пояс, буквально пропитанный чёрной энергией. Вэй Усянь был уверен, что пояс некогда принадлежал ему, не знал только, когда Лань Ванцзи и откуда его принёс. Быть может, отыскал на горе Луаньцзан, когда странствовал шестнадцать лет по свету в поисках души Вэй Усяня? Или на дне бездонной пропасти в Безночном Городе? Последнее сомнительно: Цзян Чэн побывал там раньше Лань Ванцзи и наверняка забрал себе всё, что удалось отыскать.       — Вот же дрянь, — сказал Вэй Усянь, беря пояс двумя пальцами. — Да он в себя столько злобы впитал, неудивительно, что «ожил»… Чэньцин бы столько в себя не вместила!       Чэньцин обиделась и закатилась так далеко под стол, что Вэй Усяню пришлось разыскивать флейту битый час.       — Лань Чжань, Лань Чжань, — покачал головой Вэй Усянь, неся пояс, как дохлую крысу, на задний двор, — вечно тащишь домой всякую дрянь…       Сказав это, Вэй Усянь ухмыльнулся, поскольку невольно повторил сказанные Лань Цижэнем слова, вот только старый Лань имел в виду самого Вэй Усяня!       Вэй Усянь развёл костерок и бросил в него кожаный пояс. Взвилось чёрное пламя, но огонь Вэй Усянь развёл талисманом, так что вырваться тёмной энергии из огня не удалось. Пламя всё очистит, даже десятилетнюю злобу.       — Вэй Ин, что это?       Лань Ванцзи подошёл незаметно и теперь прикрыл рукавом лицо, чтобы не вдыхать дым. А чадило из костра так мерзостно, что нутро выворачивало! Вэй Усянь к запахам был не особенно чувствителен, так что и эту вонь воспринимал нормально. Пояс успел скукожиться и обуглиться, Лань Ванцзи нипочём не признал бы в нём содержимое свёртка. Но ведь нужно было придумать какое-то объяснение…       — Жертвенный огонь, — сказал Вэй Усянь самым серьёзным тоном, — я развёл жертвенный огонь, чтобы попросить у Небес спокойных снов для тебя.       В другой раз Лань Ванцзи бы растрогался, но сейчас он боролся с тошнотой, поэтому сделал попытку затушить костерок. Вэй Усянь его остановил:       — Пусть догорит. Я хочу, чтобы мои слова дошли до Небес.       — Что за мерзость ты сжёг? — сдавленно спросил Лань Ванцзи, не отнимая рукава от лица.       Вэй Усянь не ответил, только взял Лань Ванцзи за плечи и подтолкнул в Цзинши, а сам остался и дождался, пока от пояса не осталась лишь кучка пепла. Он собрал всё до последней крошки и припрятал в цянькунь, чтобы ни пылинки прошлого не осталось в этом мире!       Лань Ванцзи между тем уселся за стол, чтобы немного поработать. У него была недописанная книга. Вэй Усянь подошёл, сел позади него и обвил его талию руками — без намёка, просто обнял, чтобы почувствовать чужое тепло. Лицом он уткнулся Лань Ванцзи в спину.       — Руки ледяные, — проронил Лань Ванцзи, кладя ладони поверх рук Вэй Усяня.       — Это я умывался, — сказал Вэй Усянь и, помолчав, добавил: — Теперь всё будет хорошо, Лань Чжань.       — Мгм? — не понял Лань Ванцзи.       — Я вернулся, Лань Чжань, и теперь всё будет хорошо.       Лань Ванцзи едва заметно вздрогнул. Слова Вэй Усяня перекликались с его кошмаром, в котором Вэй Усянь обещал: «Я вернусь», — но так и не возвращался. Уж не применил ли Вэй Усянь «Сопереживание», пока он спал? Лань Ванцзи собирался спросить об этом, но руки Вэй Усяня крепче сжали его талию, и он промолчал.       — Я вернулся и никуда не уйду… — пробормотал Вэй Усянь, вжимаясь лицом в спину Лань Ванцзи. — Поэтому теперь всё будет хорошо… и никаких больше кошмаров. Я вернулся, Лань Чжань.