Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      В Ледяной Пещере царила тишина, нарушаемая лишь размеренным звуком падающих капель, отмеряющих время. Лань Ванцзи сидел в позе лотоса, смежив веки, и его окружала аура величавого спокойствия.       Лань Ванцзи удалился для медитации в Ледяную Пещеру около месяца назад по совету Лань Сичэня, заметившего у младшего брата лёгкое возмущение Ци. Не составило труда догадаться, откуда оно взялось. Причиной был Вэй Усянь, вернее, ревность, зачастую ничем не обоснованная, которая захлёстывала Лань Ванцзи в самые неподходящие моменты и совершенно против его воли. Вот уж верно говорят: чем спокойнее человек, тем страшнее проявления его чувств!       — Ванцзи, — сказал Лань Сичэнь мягко, беря младшего брата за плечо, — ты ведёшь себя неразумно.       Лань Ванцзи с усилием кивнул. Он и сам понимал — постфактум, — что для ревности нет ни причин, ни поводов, но вспыхивал как по щелчку на любую мелочь.       — Разве ты не обижаешь его своим недоверием? — спросил Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи поджал губы:       — Я верю Вэй Ину.       — Если бы верил, не вёл бы себя так, — заметил Лань Сичэнь.       — Я верю Вэй Ину, — повторил Лань Ванцзи, — но не верю всем остальным.       Он едва не добавил, что «все остальные» так и ждут, чтобы увести у него Вэй Усяня! Он слышал разговоры. Многие семьи заклинателей считали Вэй Усяня «завидным женихом» и не стеснялись «сватать» его при каждом удобном случае: породниться с ним и стать знаменитыми — какая заманчивая возможность! Некоторых не смущало даже присутствие, вернее, наличие Лань Ванцзи в жизни Старейшины Илина. То, что Ханьгуан-цзюнь на нём женился, и то, что Вэй Усянь женится, — разные вещи, одно другому не мешает. Вэй Усянь обычно отшучивался от потенциальных тестей и не принимал их поползновения всерьёз. А вот Лань Ванцзи начинал сердиться, и выглядело это со стороны так комично, что Вэй Усянь, порой, над ним подтрунивал и нарочно его провоцировал, чтобы посмотреть на реакцию. Но у Лань Ванцзи, как и у всех мужчин его клана, с чувством юмора было туговато, и многое он воспринимал всерьёз, даже то, что не следовало.       — Удались в Ледяную Пещеру для медитации, чтобы обуздать низменные инстинкты и вернуть себе внутреннее равновесие, — посоветовал Лань Сичэнь.       В глазах Лань Ванцзи промелькнула тень сомнения. Лань Сичэнь заметил её и добавил:       — Не волнуйся, за молодым господином Вэем я пригляжу.       Лань Ванцзи кивнул.       Вэй Усянь был слишком занят какими-то исследованиями, чтобы отреагировать должным образом на слова Лань Ванцзи о том, что тот некоторое время будет медитировать в Ледяной Пещере. Он только высунул руку из-под вороха книг, свитков и скомканных листков бумаги и помахал ей в знак того, что расслышал.       Медитация пошла Лань Ванцзи на пользу, но иллюзий он не испытывал. Интуитивно он чувствовал, что до конца это его никогда не отпустит, но утешался мыслью, что у него есть всё время на свете, чтобы над собой работать.       За неделю до конца месяца в Ледяную Пещеру пришёл Лань Сичэнь. Выглядел он смущённым.       — Ванцзи, — позвал он, и в его голосе звучала неловкость, — прости, что пришлось побеспокоить тебя во время медитации…       Лань Ванцзи открыл глаза и ясным взглядом посмотрел на старшего брата. Лань Сичэнь подметил, что Лань Ванцзи выглядит лучше, что Ци теперь циркулирует в его теле свободно… Как жаль, что все труды насмарку! Лань Сичэнь вздохнул и начал неудобный разговор:       — Ванцзи, я прошу тебя прервать медитацию и вернуться к повседневным обязанностям.       Прозвучало громоздко и неубедительно, точно Лань Сичэнь хотел сказать совсем другое, но воспитание не позволяло.       — Мгм? — насторожился Лань Ванцзи.       — Я… Мне неудобно об этом говорить, — едва ли не жалобно продолжал Лань Сичэнь, — но я попросил бы тебя приструнить молодого господина Вэя. Люди засыпали Облачные Глубины жалобами. Из одного только Юньмэна пришло около сотни писем! А жители Гусу приходят лично и беспрестанно жалуются. Я пытался с ним поговорить, но действия это не возымело: молодой господин Вэй будто и не слышит, что я ему говорю. Повезло ещё, что дядя в отъезде. Если он обо всём этом узнает…       — Брат, хватит ходить вокруг да около, — хмуря брови, сказал Лань Ванцзи. — Что Вэй Ин на этот раз сделал?       Лань Сичэнь вздохнул и покусал нижнюю губу, размышляя, как бы так сказать об этом Лань Ванцзи, чтобы не вызвать в нём новый всплеск возмущения Ци.       — Видишь ли… — медленно протянул он, — молодой господин Вэй напропалую волочится за девушками шестнадцати лет. Я не уверен, насколько его… хм, заигрывания… безобидны или что он себе с ними позволяет, в подробности жалобщики не вдавались, но…       Он со страхом заметил, что лицо Лань Ванцзи побагровело.       — Ванцзи, — поспешно сказал он, — вероятно, всему этому найдётся разумное объяснение. Молодой господин Вэй не из тех, кто стал бы вести себя столь… предосудительно. Не стоит горячиться.       По лицу Лань Ванцзи пошла судорога, но он сжал кулаки и нечеловеческим усилием воли взял себя в руки.       — Разумеется, — проговорил он, буквально выдавливая из себя слово за словом, — всему этому найдётся разумное объяснение. Должно найтись.       — Полагаю, мне стоит присутствовать при вашем разговоре, — предложил Лань Сичэнь.       — Не стоит, — возразил Лань Ванцзи, поднимаясь.       Лань Сичэня обдало холодом. Он удержал брата за плечо:       — Ванцзи, не дай гневу завладеть собой.       Лань Ванцзи покинул Ледяную Пещеру. Он был относительно спокоен. В конце концов, это Вэй Усянь «напропалую волочится за девушками», а не наоборот. Он мог так себя вести в отместку, что Лань Ванцзи на целый месяц оставил его одного, запершись в Ледяной Пещере, или чтобы снова над ним подтрунить, когда Лань Ванцзи, услышав про его похождения, выпустит на волю внутренних демонов. Ещё одно «или» — Вэй Усянь пустился во все тяжкие, потому что ему наскучило супружество, — Лань Ванцзи даже в мыслях не допускал, такого просто не могло быть.       В Цзинши был беспорядок. Вэй Усянь явно не утруждал себя уборкой, пока Лань Ванцзи не было. Негде было ступить, повсюду валялись книги, свитки, скомканная бумага, кисти для письма и приборы для астрономических наблюдений. «Если он так занят исследованиями, как он ещё умудряется волочиться за девушками?» — подумал Лань Ванцзи, заметив на столе ворох исписанной почерком Вэй Усяня бумаги. Он наскоро прибрался в Цзинши, вернее, проложил себе путь через разбросанные вещи, сдвигая их, — если Вэй Усянь не закончил исследования, то лучше пока ничего не трогать: для Лань Ванцзи это был беспорядок, но для Вэй Усяня, быть может, всё было разложено в одному ему известном порядке.       Лань Ванцзи сел на кровать и стал ждать возвращения Вэй Усяня. Внутренние демоны грызли сердце, выбравшись из своих клеток. Лань Ванцзи положил руки на колени, ладонями вверх, как при медитации, и уставился пустым взглядом прямо перед собой.       Говоря откровенно, в том, что Вэй Усянь при случае дразнил его, Лань Ванцзи был сам виноват. Вспышки ревнивого гнева были смехотворны, они заслуживали насмешек. Но Вэй Усянь всегда смеялся над ними по-доброму, не позволяя себе ничего лишнего.       Что вообще Лань Сичэнь вкладывал в это «волочится напропалую»? Что Вэй Усянь должен был такого сделать, чтобы люди пришли жаловаться? Почему именно Юньмэн? Почему в таких масштабах? Вэй Усянь никогда не вёл себя столь вольно, всегда знал меру. Кому напоказ он это делал, если Лань Ванцзи удалился в Ледяную пещеру? Почему ничего не пожелал объяснять Лань Сичэню? Куча нестыковок. Возможно, ответ находился где-то среди разбросанных книг и свитков. Лань Ванцзи скользнул взглядом по беспорядку, покачал головой.       «В крайнем случае, — прозвучал вдруг очень ясно у него в голове голос, — я всегда могу снова привязать Вэй Ина к себе».       Вэй Усянь вернулся ещё не скоро: солнце успело закатиться, в Цзинши воцарился полумрак. Лань Ванцзи не стал зажигать светильники. Вэй Усянь что-то проворчал себе под нос, попинал воздух, потряс рукавами. На пол посыпались какие-то мелкие предметы. Лань Ванцзи по звуку предположил, что это сладости и баночки с румянами — стандартный арсенал для того, чтобы приударять за девушками. Раньше у Вэй Усяня при себе был внушительный запас таких вещичек, и он раздаривал их направо и налево. После перерождения эту щедрость как отрезало. Почему же он вернулся к старым привычкам? Лоб Лань Ванцзи прорезала чёткая вертикальная морщина.       Вэй Усянь яростно взъерошил волосы, повернулся… заметил в полумраке белую недвижимую фигуру и отпрянул в сторону. Лань Ванцзи это слегка покоробило. Вэй Усянь приложил руку к груди, шумно выдохнул:       — Лань Чжань! Ну и напугал ты меня! Я уж за привидение тебя принял… Почему ты в темноте сидишь?       Вэй Усянь воспользовался талисманами и зажёг все светильники. Темнота рассеялась.       — Ты же в Ледяной Пещере медитировал? — спросил Вэй Усянь, прокладывая себе путь через раскиданные книги и свитки.       — Брат попросил прервать медитацию и вернуться, — ответил Лань Ванцзи, внимательно следя за лицом Вэй Усяня.       — Почему? — удивился Вэй Усянь.       — А ты не знаешь?       — Нет. Что случилось?       — Ты случился.       — Я? — воскликнул Вэй Усянь, и на лице его проступило неподдельное удивление.       — Мгм. Ты должен перестать делать то, что делаешь. Люди жалуются, — делая чудовищные паузы между словами, сказал Лань Ванцзи.       — А что я делаю? — ещё больше удивился Вэй Усянь.       — Докучаешь девушкам… не хочу думать, с какой целью.       Глаза Вэй Усяня широко раскрылись, но ему потребовалось не меньше двух минут, чтобы понять, о чём Лань Ванцзи говорит. Когда он осознал, он тут же поспешно сказал:       — Лань Чжань, это не то, что ты думаешь!       — Откуда ты знаешь, что я думаю? — возразил Лань Ванцзи.       — Ну, уж это-то я точно знаю… Так вот… это — совсем-совсем не то! — категорично сказал Вэй Усянь.       — А что? — спросил Лань Ванцзи равнодушно.       Вэй Усянь покусал губы и затараторил:       — Удивляюсь, как мне это сразу в голову не пришло ещё тогда. Ну, тогда-то понятно, а вот почему сейчас не пришло… нет, ясное дело, почему… Голова совсем другим забита. Это ты, Лань Чжань, виноват, что я не о том думаю!       Лань Ванцзи чуть сузил глаза на эту тираду. Он ни слова не понял, кроме последней фразы.       — Кто же ещё? — продолжал Вэй Усянь, не заметив его взгляда. — То «каждые дни» тебе, то ещё что… А я ведь давно, давно уже мог это сделать!       — Что сделать? — сухо осведомился Лань Ванцзи. — Подыскать себе жену?       — Ай, Лань Чжань!.. — с досадой хлопнул себя по колену Вэй Усянь. — Я ведь сказал: это не то, что ты думаешь… Когда я тебе всё объясню, ты всё поймёшь, вот увидишь.       — Тогда самое время начать объяснять, — ровно сказал Лань Ванцзи, — пока я не потерял терпение.       Скрывать гнев у него хорошо получалось теперь, так он считал. И зря считал: чем ещё могло быть то леденящее душу выражение спокойствия, воцарившееся на его лице, если не проявлением гнева?       Вэй Усянь покусал губу, размышляя, как подступиться к Лань Ванцзи. Запрыгнуть к нему на колени и ластиться, уверяя, что всё это одно сплошное недоразумение? Нет, Лань Ванцзи вряд ли поверит, что это искренний порыв, а не желание замести следы. Он быстро прошёл к столу, принялся рыться в завале книг и свитков, пока не выудил ветхого вида бамбуковый свиток с опалёнными краями. Этот свиток он торжественно вручил Лань Ванцзи и торжествующим:       — Вот, это всё объясняет!       Лань Ванцзи краем глаза взглянул на него. Это был трактат о переселении душ, или о реинкарнации. Лань Ванцзи вопросительно взглянул уже на Вэй Усяня:       — И каким образом этот свиток связан с твоими… домогательствами?       — Да никого я не домогался! — вспыхнул Вэй Усянь. — Дались они мне все… Лань Чжань, ты знаешь, что такое реинкарнация?       Лань Ванцзи, хоть и не читал этого свитка, но, разумеется, знал, что такое реинкарнация. Ещё бы бессмертному мастеру об этом не знать! Но он сказал то, чего Вэй Усянь от него явно ждал:       — Мгм?       — Однажды умершие вновь появляются в мире людей, перерождаясь душами. Ты понимаешь, что это значит, Лань Чжань? Каким я был дураком, что раньше об этом не вспомнил! — воскликнул Вэй Усянь, встрепав себе волосы на виске. — Если плохие люди перерождаются, чтобы очистить карму, то ведь и хорошие люди тоже должны перерождаться, так? Непременно должны!       Лань Ванцзи помедлил, прежде чем кивнуть. Вэй Усянь утрировал, суть реинкарнации была вовсе не в этом, но что-то подсказывало Лань Ванцзи, что если он сейчас исправит ошибку Вэй Усяня, то этим причинит ему страшную боль. Лучше дослушать до конца, а уж потом решать, что с этим заблуждением делать.       — А значит, и моя шицзе! — выпалил Вэй Усянь. — Она непременно должна была переродиться, так? Ведь так, Лань Чжань?       — И как перерождение твоей шицзе связано с тем, что ты напропалую волочишься за девушками в Юньмэне? — не удержался Лань Ванцзи.       — И в Гусу тоже, — машинально добавил Вэй Усянь, тут же вскинулся и запротестовал: — Да не волочусь я! Лань Чжань, прекрати! Ты ведь уже давно всё понял!       — Ровным счётом ничего не понял, — твёрдо сказал Лань Ванцзи.       Вэй Усянь вздохнул, описал пару кругов по Цзинши, отчаянно жестикулируя, потом опять остановился перед Лань Ванцзи:       — Лань Чжань, я всего лишь хочу отыскать мою шицзе. Она непременно узнает меня по этим словечкам. Мы всегда с ней так перешучивались. Вот увидишь, я её отыщу!       Глаза Вэй Усяня сияли. Лань Ванцзи было жаль гасить этот огонь, но он понимал, что меры принять придётся. Если Вэй Усянь продолжит «поиски», Облачные Глубины завалят жалобами и требованиями «взять на себя ответственность».       — Вэй Ин, — начал он, болезненно опуская углы рта.       — Найду, — упрямо повторил Вэй Усянь.       — Давай кое-что выясним для начала, — поднял ладонь Лань Ванцзи. — Ты полагаешь, что твоя шицзе переродилась, так? (Вэй Усянь кивнул.) Ты полагаешь, она сохранила воспоминания или потеряла их при перерождении?       Вэй Усянь смутился. Об этом он не задумывался. Вопрос Лань Ванцзи поставил его в тупик, и он промямлил:       — Да… Нет!.. Если забыла, то я непременно помогу ей вспомнить!       — Зачем? — прямо спросил Лань Ванцзи.       — Как… — растерялся Вэй Усянь.       — Вэй Ин, ты полагаешь, разумно напоминать ей о той боли, что она пережила в прошлой жизни? Ведь при перерождении воспоминания стирают неспроста.       — Она наверняка всё и так помнит! Это же шицзе! — дёрнулся Вэй Усянь.       — Допустим, твоя шицзе сохранила воспоминания прошлой жизни. Ты полагаешь, что она не разыскала бы тебя?       Лицо Вэй Усяня вытянулось.       — И почему ты вообще решил, что твоя шицзе снова переродилась женщиной? Ты ведь прочёл свиток. Она могла переродиться и мужчиной, и птицей, и цветком, и даже… кроликом, — добавил Лань Ванцзи, заметив, что пушистый гостенёк наведался в Цзинши.       — Нет, ну это… — начал Вэй Усянь, оборвал себя на полуслове и со вздохом сказал: — Ладно, чего уж там… Давай, Лань Чжань, забивай последний гвоздь.       — Почему ты решил, что она должна переродиться так скоро? Могут пройти десятки или даже сотни лет, прежде чем душа возвратится на землю и ещё десятки и сотни перерождений, прежде чем душа обретёт воспоминания о прошлой жизни. Вэй Ин, ты ведь не дочитал до конца этот свиток?       Губы Вэй Усяня скривились. Лань Ванцзи показалось, что тот сейчас заплачет, и сердце у него сжалось. Стоило ли лишать его иллюзий, только чтобы поддерживать репутацию клана? Вэй Усянь сел рядом с ним, уткнул лицо в ладони. Лань Ванцзи осторожно провёл ладонью по его позвоночнику.       — И что мне тогда делать? — едва ли не жалобно спросил Вэй Усянь.       — Ждать, — проронил Лань Ванцзи.       — Ждать?       — Мгм. — Лань Ванцзи помолчал и добавил: — У тебя есть всё время на свете, чтобы ждать… и дождаться.