В смысле 1971?!

Джон замер. Он пытался сосредоточится на одной конкретной мысли, но их было слишком много. Они убегали и прятались в темных закоулках его сознания, не давая музыканту возможность подобраться к ним. Ему показалось что мир рассинхронизировался: картинка Маккартни в его голове, составленная из воспоминаний, разительно отличалась от того человека которого он видел перед собой. Джон не был уверен что «Маккартни» вообще реален. Музыкант не мог понять, был ли это очередной сон или все, что происходило в данный момент, было реальным. Джон оглянулся на угол, где только что стоял человек в этом жутком костюме, но обнаружил там только тень «Пола», которую создавал свет, исходящий из-за открытой двери, в которой стоял басист. Он привел его. Было ощущение, что воздух в комнате наэлектризовался. Леннон стоял, всматриваясь в «Маккартни», пытался найти какие-то несоответствия, изъяны, казалось бы, идеальной лжи. Он Его знал, его нельзя было обмануть. Гитарист обвел взглядом фигуру в дверях. Нет, это не Он. Пол был перфекционистом, Он бы не позволил себе выйти в таком виде в люди: неряшливые запущенные, как и борода, волосы, потертые сапоги, в которых застряла одна штанина, мятая кофта, пальто, на котором от старости и заношенности образовались катышки. Джон всматривался в каждую деталь. — С тобой все в порядке? — Аккуратно спросил Маккартни, сделав еще несколько шагов в комнату. Было темно. Он огляделся. Найдя панельку на стене, отвечавшую за выключение и включение света, он повернул рычажок. Потолочная лампа хаотично замигала перед тем, как полностью включиться. Басист наконец-то смог разглядеть сидящего на кровати Джона: гитарист смотрел ему в глаза и трясся. — Я, конечно, понимаю, что, после того, как в кого-то въехал грузовик, человек выглядит не очень хорошо, но ты, Леннон, выглядишь отвратительно, знаешь. — Пол кинул свой кейс в угол палаты, подошел к креслу и упал в него, поставив одну ногу на сидение. Джон внимательно следил за каждым его движением. «Это не Он», - проносилось у музыканта в голове раз за разом, - «Он бы так не сделал». «Он бы сел по-другому». - думал Леннон, он помнил, как сидел Маккартни: закидывал ногу на ногу, скрещивал руки на груди, горбился, чтобы закрыться, был скованнее. А тот, кто был перед гитаристом сидел открыто, будто показывая свое превосходство. Он помнил Пола другим. — Ну и погода у вас тут, в Нью-Йорке, знаешь... До сих пор не понимаю, почему ты так сюда рвался. — Маккартни глянул в сторону окна, но затем снова посмотрел на Джона. Поняв, что не дождется от него ответа, басист продолжил свою речь в пустоту, надеясь, что, в ответ на что-то, собеседник соизволит заговорить. — Знаешь, на самом деле, я давно о тебе ничего не слышал. В газетах ничего нет, по телевизору тоже. — Он прочистил горло. — Зная тебя, странное поведение. Насколько я помню, ты любишь привлекать к себе внимание. По тому, как двигался и говорил мужчина, было видно, что ему было неловко вести диалог в одну сторону: он говорил быстро, но делал паузы, придумывая, что бы выдавить из себя еще, желая заполнить тишину. Леннон не собирался ему отвечать. Он продолжал внимательно вглядываться в «собеседника», ожидая момента, когда тот сам себя выдаст. — Там, где я сейчас живу, так спокойно, в сравнении с этим мегаполисом, знаешь, никаких любопытных глаз и прессы. Ты слышал что-то из моего нового альбома?.. Ответа снова не последовало. Маккартни тяжело вздохнул и опустил глаза в пол. Его взгляд привлек стоявший рядом с кроватью проигрыватель с оторванными тонармом. Рядом с ним лежал первый сольный альбом Леннона, судя по конверту которого, внутри диск был далеко не целым. Пол встал с кресла, взял с пола тонарм и, ухмыльнувшись, кинул его к Джону на кровать. — За что ты так с беднягой? — Саркастично спросил он. — Убиваешь музыку, да? Новый перформанс? Шутка, однозначно, не удалась, так как Леннон ни капли не поменялся в лице и продолжил также предвзято наблюдать за тем, как непрошеный гость хозяйничал у него в палате. Чрезмерное внимание к деталям со стороны Маккартни вселяло еще большее недоверие, он выглядел как шпион, как двойной агент, собирающий информацию для того, чтобы потом ею воспользоваться, он казался ненастоящим, все это выглядело и ощущалось как театральная постановка, в которой только Джон не знал своей роли. — Эхх, а мне нравился этот альбом, знаешь... — Пол достал из зеленого конверта 3 обломка пластинки и покрутил их в руках, разглядывая названия песен. — Ой, а я помню эту, ты еще хотел поместить ее в последний альбом Битлз... От упоминания группы, Джон, опомнившись, резко уставился на «собеседника». В ушах звенела фраза «Это ваш новый Пол Маккартни», не оставляя покоя. Он больше не мог терпеть, его накрывал гнев. — Сколько ты тренировался быть Им?! — Спросил Леннон. Его голос надорвался, было ощущение, что он сейчас заплачет. — Кто-то другой мог бы повестись на это, но не я. — Осуждающе выпалил гитарист, уже увереннее и грубее, но в его тоне все равно читалась обида. — Что ты имеешь ввиду? — Маккартни осторожно и медленно положил обломки диска обратно на пол, не сводя глаз с Джона. — Меня так не проведешь! Они не смогли заменить моего лучшего друга! — Леннон взорвался криком. Все эмоции, которые он держал в себе, наконец-то вырвались наружу. — Ты это не Он! — Господи, и ты туда же... — Пол вздохнул. — Ты хорошо Его играешь, но меня не проведешь! Ты выглядишь и ведешь себя не как Он! — Леннон отодвинулся от края кровати, чтобы быть еще дальше от «Маккартни». — Знаешь, люди имеют свойство меняться. Ты тоже, извини, уже не ведешь себя как поехавший на Мире и Любви отбитый пацифист, который везде и всем тыкает свое мнение о том, насколько насилие это плохо, и о том, как свержение власти не поможет в построении мира, а ключ к нему лежит в изменении сознаний людей. — Маккартни ухмыльнулся. — Ты серьезно думал, что твой цирк с Лежанием помогает бороться за мир? Джон понятия не имел, о чем говорил стоящий перед ним человек. Это приводило гитариста в еще большую ярость. Хотя, глупо отрицать, что в глубине души он не хотел, чтобы это был Его Пол, но лучику надежды было неоткуда пробиться. — Джон, успокойся. Это я. Когда мне сказали, что ты ударился головой, я не думал, что ты еще и сошел с ума, знаешь. Послушай, — Пол сел на корточки у края кровати Леннона, посмотрев ему в глаза. — Как я могу доказать тебе, что я это, действительно, я, и что бредням людей из журналов верить совсем не нужно? — Он говорил ласковым, спокойным тоном, но, на самом деле, был сильно раздражен. Мужчина задумался, подняв глаза на белый больничный потолок. — Помнишь наши ранние гастроли? Мы так сильно изматывались. Никто нас даже не слышал, когда мы играли, знаешь. Ты тогда еще очень волновался по поводу того, что плохо выступал, но я даже не слышал бит Ринго, а для бас-партии это очень важно... Организаторы здесь, в Америки, видели, что происходит, поэтому пытались оправдать наши старания с помощью нескольких бутылок крепкого. Знаешь, мы тогда расходились по комнатам уставшие, как собаки. Время было тяжёлое. Начало разгара Битломании. Из отеля не выйти. Мы сидели с тобой тогда в одном номере, делились мыслями на счет всего происходящего, насчет будущего... Ты рассказал мне о том, как тебе было эмоционально плохо в тот момент, невзирая на бешеную популярность, о которой ты мечтал. Я тоже с тобой поделился, знаешь. А ведь в тот период времени ты не показывал своих эмоций, в отличии от того, что ты делаешь сейчас. Мы сидели и рыдали друг перед другом, как два придурка... На протяжении всей речи, Джон смотрел Маккартни в газа. Он узнал человека, находящегося за ними. Никто кроме Пола и Синтии не мог сказать, что они видели эмоции гитариста, он всегда их скрывал. Мысли Леннона раздвоились. Он не знал что делать. После того сна, после длительного собирания пазла из всплывающих в течение дня воспоминаний, которые все как одно говорили о том, что Пола больше нет, Джон не мог уложить у себя в голове факт, что перед ним, похоже, сидел его лучший друг. —Так что, серьезно, Джон, теория про то, что я мертв? Я, конечно, знал, что ты идиот, но не настолько же. — Маккартни пожал плечами и взглянул на Леннона. — А ты очень плохо выглядишь, Пол, куда делось твое красивое лицо? — Спросил Джон, привычным для него, саркастичным тоном. — Ты себя в зеркало видел? — Да, но Ты же был самым красивым из Битлз — Попридержи коней, папаня, это личико еще много на что способно, знаешь. — Да, но сперва сбрей мочалку со своего лица. — Я напомню тебе, как ты выглядел в 1969, знаешь. Знаешь, многие путали тебя с бездомным. — Маккартни встал с места и прошел в угол комнаты, где стояло кресло, мельком взглянув в окно. Басист сел, свободно закинув ногу на ногу. — В любом случае, я жив. С чего ты вообще взял, что я отправился в «мир иной»? — Пол саркастично вздернул бровь. Леннон заметил, что поведение Маккартни сильно поменялось: саркастичные высказывания и едкие фразочки, всплывающие в речи неприлично часто. Он стал чем-то похож на самого гитариста. — Мне это приснилось. Я знаю, что это может прозвучать странно, но мне все казалось очень реальным. Даже после того, как я проснулся, я не мог понять, что это было. — Знаешь, я, пожалуй, упущу факт того, что ты вспомнил и воспринял нашу шутку из Сержанта, как то, что произошло на самом деле, и перейду к тому, что сны - это, вообще-то, моя фишка, Леннон. — В смысле? — Let It Be, Мать Мэри, все дела… — Пол разъяснялся, активно жестикулируя руками, проговаривая все таким тоном, будто повторял одну и ту же шутку сотый раз на одну и ту же аудиторию, ожидая какой-то реакции. — Ну, давай, Джон, ты уже слышал это миллион раз… — Извини меня, конечно, но у меня в голове чертова куча из всего. Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Ладно, — Маккартни тяжело вздохнул, — Yesterday, наш «величайший трек», — сказал басист, криво пародировав акцент Джона, так как помнил, насколько тот не любил эту песню. Но Леннон продолжал сидеть с прямым лицом, полным непонимания. Пол задумался. — Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, да? — Посмотрел он на гитариста, все еще питая какую-то надежду, что тот шутит, потому что не хочет вести с ним диалог по каким-то своим личным причинам. — Скажи мне сейчас, что ты это не серьезно, что это какая-то шутка. Потому что если так, то это не смешно, знаешь? Джон продолжал молча смотреть на друга. Ему самому очень бы хотелось узнать, что это всего лишь розыгрыш, что все хорошо, но все было не так. — Пол, послушай… Я проснулся несколько дней назад в этой палате, в незнакомом месте, среди незнакомых людей, которые, как оказалось, теперь, с какого-то перепугу, мой ближайший круг общения! Пол, я не знаю никого из них! Я проснулся, мне сообщили, что у меня больше нет ни моей семьи, я позвонил Синтии, она сказала, что мы в разводе. Оказалось, что у меня больше нет друзей, вокруг меня незнакомые люди, которых волнуют только деньги, которые готовы выдрать глотки друг другу и мне за бизнес! И что я, вообще, блять, делаю в Нью-Йорке?! —Гитарист эмоционально показал здоровой рукой в сторону окна. — А, еще я узнал, что у меня больше нет группы! — Его голос задрожал. — Теперь я пою какое-то говно, какие-то гимны, которые не имеют никакого смысла и вряд-ли что-то изменят! — Леннон привстал с кровати, наклонившись в сторону Маккартни. — Пол, — Он сделал голос тише, практически перейдя на шепот, — последнее, что я помню: как мы отыграли концерт в Блэкпуле и сошли со сцены… Маккартни резко перевел взгляд на Джона, хотя до этого он смотрел в окно. В глазах гитариста читался явный страх, непонимание, паника, его голос дрожал, он пытался найти поддержку в лице своего строго друга, в то время как Пол смотрел, казалось, сквозь него, пустым взглядом, пытаясь обработать информацию. Затем, басист выпрямился и также наклонился вперед. — Блэкпул… — Протянул Маккартни, все еще смотря в некуда, перебирая в голове все свои воспоминания о концертах, что было сделать достаточно сложно, так как на сцене он уже не бывал приличное количество лет. — Джон… — Он потер лицо руками. — Это же 1964 год… — В недоумении басист откинулся на спинку кресла и достал из кармана пачку сигарет, невзирая на то, что он находился в больнице. — Твое последнее воспоминание из 1964 года… — Повторил Пол, прикурив сигарету. — Меня сейчас не волнует, какое мое последнее чертово воспоминание. — Леннон еще больше наклонился вперед. Он несколько секунд просто смотрел на Маккартни, который, казалось, был слишком увлечен тем, что происходит за окном. — Пол… Что мы сделали с Битлз?.. — Его голос сорвался. Маккартни сделал затяжку, выпустив дым наверх. На самом деле, он закинул голову, потому что на глазах наворачивались слезы. Он старался не заплакать. Но не потому, что его собеседник упомянул группу, которая была одним из важнейших событий в их жизнях, а потому, как он ее упомянул. Джон выразился о Битлз так, как будто они для него что-то значат, так, как он говорил о них в 1964ом. Слеза пробежала по щеке басиста. — А что говорят врачи, — Пол старался перевести тему, так как не хотел разбивать Леннону сердце тем, что случилось с Битлз, — вернется ли к тебе память? — Маккартни надеялся, что гитарист вспомнит все сам, что ему самому не придется переживать этот опыт снова в собственном рассказе, ведь басист прошел через распад группы тяжелее остальных: отвратительное моральное состояние, серьезная депрессия, алкоголизм, он буквально целыми днями сидел в темной комнате и смотрел в стену. — Отвечай на чертов вопрос! — Резко рявкнул Джон из-за переизбытка эмоций, разрывавших его изнутри. Маккартни проигнорировал вопрос, делая еще одну затяжку. Он все еще не мог посмотреть в сторону Леннона. Хотя, глубоко в душе, он понимал, что сделает гитаристу очень больно, если ответит, но обида до сих пор сдавливала ему горло, как сигаретный дым. Он выдохнул. Все его попытки удержать Битлз на плаву, которые так рьяно Джон хотел пресечь, делая это каждый раз с большим и большим удовольствием, будто издевался над окружающими, будто ему это нравилось. Джон вскочил с кровати и с неким энтузиазмом. Ему казалось, что если ответа нет, значит все не так плохо, но какая-то часть его осознавала, что если Пол реагирует так, то все не может быть хорошо. — Тогда я собираю нас обратно! — Быстро выпалил он. Это была первая и самая правильная, по его мнению, мысль, которая пришла ему в голову: чем быстрее все вернется на круги своя, тем будет лучше. Джон представил, как они собираются вместе, сообщают об этом Брайану, он назначает время на студии с продюсерами. Он представил, как они с Полом сидят часами за общим текстом, но в любом случае уходят с готовой песней. — Как только меня выпишут, я отправляюсь в Англию, мы будем записывать музыку, как раньше, Мак— — Да, да, Джонни, я сейчас позвоню Джорджу и Ринго и мы, конечно, собираемся обратно, снова на вершину, Джонни! — Начал Пол, но его голос, поднявшись от злости и обиды на несколько тонов, напоминал больше карикатурного персонажа, чем его самого. Он не знал, кого пытается передразнить: гитариста или себя. — НЕТ! Мыльный пузырь лопнул, Джон! — Крикнул Маккартни. — Больше нет никаких «нас»! — В его голосе четко слышалась обида. Его глаза были красными от слез. Басист обреченно потушил сигарету о столик, стоявший у кресла, оставив на нем окурок. Джон знал, что скрывалось за этим взглядом. Он видел эту бескрайнюю боль, горесть. «Что я мог ему такого сделать, чтобы он был так разбит?..» — Битлз уже год как в трех метрах под землей… — Тихо добавил Пол. Только сейчас ему стало стыдно за то, как он ответил Леннону на идею, которой тот был так предан. Джон услышал в этих словах эхо своего голоса. Появилось ощущение, что он произнес эти слова параллельно с басистом. Его накрыло необъяснимое чувство дежавю. — …погребены под скандалами, судебными разбирательствами и прочим, что так обожают журналисты… — Он нарисовал на столике смайлик оставшимся на сигарете пеплом, но затем быстро смел его рукой. — Они до сих пор делают на этом деньги… Леннон, ошарашенный больше тем, как Пол подал ему информацию, чем самим распадом, сел на край кровати, опустив взгляд в ноги. — Как я понял, нас с тобой тоже больше нет?.. — устало спросил Джон, без какой-либо надежды в голосе, потому что предстоящий ответ был ему очевиден. — Знаешь, я советую тебе не заглядывать в газеты, потому что нас там выставили злейшими врагами… — А вне прессы? Какие у нас отношения, Макка? — Леннон поднял взгляд и из-под лба посмотрел на собеседника. — Я надеюсь, что ты все вспомнишь, потому что, если я начну тебе сейчас все это рассказывать, то я закончу в 64, когда буду уже седым стариком. — Маккартни попытался отшутиться, чтобы быстрее закрыть неприятную ему тему, использовав отсылку к их песне, но потом ему стало более неловко, потому что Джон ее не помнил, а басист выставил себя дураком. — Я уверен, что скоро все вернется на круги своя. Джон понял, что продолжать диалог с Маккартни по поводу распада группы в данный момент бесполезно. Он встал с кровати, подошел к столику и, не спросив, взял с него пачку сигарет Маккартни, так как привык, что от его лучшего друга не нужно было ждать разрешения, достал оттуда одну, также прикурив ее чужой зажигалкой. — Как раньше, нарушаем правила? — Басист улыбнулся, проводив Леннона по комнате взглядом. — Но в больничной палате мы еще не курили. Хотя знаешь, думаю, за парочку наших автографов, лежащие в соседних палатах пациенты и работники больницы, все простят. Джон усмехнулся, открыв окно, чтобы дым хоть немного выветривался. — Теперь я тут «мистер очаровательное личико». — Ехидно сказал он, задорно взглянув на Маккартни. — Ты давно в зеркало смотрелся? — Пол достал еще одну сигарету. — Ты выглядишь как заросший тощий бездомный. — Ты тоже. Иди к черту! Они посмеялись. Как раньше. — Откуда ты вообще узнал, что Битлз распались?.. — Спросил басист, но, затем, перебив себя, сделал вывод. — А. Ты уже видел ту, на ком женат. Джон подошел к креслу, в котором сидел Маккартни и наклонился над басистом. — Она от меня не отходит. — Прошептал он другу на ухо, а затем отстранился и игриво подмигнул. — Только не говори, что она сейчас под кроватью! — Подыграл задору Джона Пол. Басист осознал, что у него появилась возможность пообщаться со своим другом. С другом, который не знал большинства их конфликтов, сердце которого не было так сильно разбито вещами, которые тот сейчас не помнил. Маккартни как будто сам вернулся во времени назад, увидев реакции и поведение Леннона. Это наслало на него теплые чувства. Все ссоры, будто забылись, потеряли свое значение. Единственной ложкой дегтя в бочке меда было то, что Пол не предполагал, сколько это продлится, сколько Леннон еще будет не помнить, когда настает момент, когда ему придется все это рассказать. — Кстати, Джон, когда тебя собираются выписывать из этой дыры? — Мне самому интересно. Хотелось бы поскорее, ведь я уже стою. Врачи, конечно, не рекомендуют мне этого делать, но я один раз вскочил и уже не так страшно. Что со мной, черт возьми, может случить- Гитарист не успел договорить фразу, так как его прервала резко открывшаяся дверь. В проеме стояла Йоко. Она улыбалась, будто какое-то время он не выгнал ее из палаты, не назвал ее чужой. — Джон, дорогой, я договорилась с важными людьми о том, что мы устроим встречу по поводу твоей выписки! — Быстро сообщила женщина, не посмотрев толком на человека, с которым говорила, пройдя в комнату, она не замечала Маккартни, сидящего в кресле, которое частично прикрыла открытая дверь. — Я думаю, что разговоры с ними помогут тебе вспомнить! Но, слушай, слишком сильно распространяться о потере памяти не стоит, это может их спугнуть и притянуть журналистов. — Встреча? — Переспросил Джон, смотря не на Йоко, а ей за плечо, где сидел Маккартни, отчаянно пытавшийся не засмеяться от того, что его не замечают. — Ну, идея неплохая, но я согласен, только если там будут мои ребята. — Ответил гитарист, переведя взгляд на Оно, чтобы не засмеяться. — Да, конечно, там будут наши ребята! — Нет, ты не поняла. Я говорю про свой круг общения. Про ребят из группы, всех, кто был с ней связан… — Джон, мне кажется, у них есть свои дела в Англии. Вряд ли какой-нибудь Маккартни, с которым ты не в лучших отношениях, сорвется с места и рванет ради тебя в Нью-Йорк. — Йоко принюхалась. — Почему здесь пахнет табаком? Откуда у тебя сигарета? — Взял у Пола. — С пола? Он же грязный! Это не гигиенично! — У Пола. У Маккартни. — Сказал Леннон, пока на заднем фоне еле-еле сдерживал свой смех басист. Пол встал с кресла. — Знаешь что, Йоко, я принимаю приглашение на вечеринку. Спасибо, что спросила. Йоко резко переменилась в лице. Ее улыбка исчезла, когда она увидела и услышала Маккартни, которого она яро недолюбливала. — Ой, Пол, здравствуй, — начала она, притворяясь, что все в порядке, — а почему ты не сказал, что приедешь? Мы же могли организовать тебе место в нашей квартире, чтобы ты не останавливался в отеле! Она пыталась разговаривать таким приторным тоном, что у Маккартни скрипели зубы. — Ладно, я все равно уже собирался идти.. — Может ты останешься? — Влез в разговор Джон. — Мы, как ты сказал ранее, за пару автографов организуем тебе койку… — Я бы с удовольствием, но мне нужно забрать Линду и детей от их родственников… — Басист кивнул Леннону и поднял свой кейс с пола. — Линда это?.. — Моя жена. — Пол улыбнулся. — Мы поженились в прошлом году. Как и ты с Йоко, кстати. — …Детей? — А, да, точно. У нас две девочки. — Он продолжал улыбаться, упоминая семью. — Очень славные, озорницы. Леннону стало грустно, ведь он вспомнил, что они с Синтией уже не вместе, вспомнил, как он поступил с сыном, по ее рассказу. Ему стало стыдно, неловко. Он посмотрел на стоявшую рядом Йоко, которую совсем не знал, которая ему совсем не нравилась, а затем снова перевел взгляд на Пола и выдавил улыбку на прощанье. Дверь за басистом закрылась и Джон остался с Йоко наедине. — Ну, так что насчет «вечеринки»? — Спросила Оно.