В смысле 1971?!

—Ваша сегодняшняя газета, мистер Леннон, — стеснительно сказал молодой швейцар, протянув сверток бумаги в приоткрытую дверь, — я подумал, что Вам стоит увидеть это как можно быстрее. Джон скептически окинул его взглядом и взял газету. Движение получилась более резким, чем он планировал, поэтому парень, испугавшись, отдернул руку. — Я бы и сам мог спуститься… — Пассивно-агрессивно заметил Леннон, показательно развернув сегодняшний выпуск, чтобы пристыдить швейцара перед фактом того, что он «побеспокоил» музыканта. Ну не могло же там быть чего-то настолько важного, чтобы этот бедный парень, роняющий от неуклюжести и стеснения, ключи машин жильцов, когда ему их доверяют для парковки, прибежать сюда, сбив дыхание, как только на стойку администратора, контролирующего посетителей здания, доставили почту. С главной страницы выпуска на Джона смотрел он же сам. Леннон свел брови в недоумении и, не отрывая взгляд от текста заголовка, захлопнул входную дверь. — «Бывший Битл вышел в свет! Грубость к фанату! Что случилось с Джоном?!», черт меня подери! — На переполняющих его эмоциях, воскликнул Джон, кинув газету на диван. Ее листы разлетелись по всей гостиной. — Тебя узнали на улице? — Спросила Йоко, показавшаяся в дверном проеме, ведущем в их кабинет. — Как меня можно не узнать? Я, по-твоему, кто? — Джон, мы же договаривались, что ты не будешь появляться на публике просто так- — Я для тебя кто, маленький мальчик, которому можно приказывать, что делать, а что нет? — Леннон расхаживал по комнате взад-вперед, агрессивно жестикулируя. — Джон- — «Джон то, Джон это»! Да сколько можно?! Йоко тихо вздохнула, поняв, что слово сейчас Джон ей не даст. Женщина прошла в гостиную и подняла один из листов, который раньше был целой газетой. «На вопрос о новом альбоме бывший Битл ничего не ответил, а лишь стремительно ушел из виду его преданного фаната, который хотел только узнать то, что его интересовало. «—Я поблагодарил его за все, что он сделал, а он развернулся и ушел, ничего толком не ответив! Я не думал, что Джон такой гнилой человек! Мне казалось, что он выступает за мир и любовь, а как же «лежание»?!» — было написано в одном из столбцов. — Тут не о чем особо волноваться, дорогой, ты всего лишь не поблагодарил фаната, потому что торопился. Люди воспримут это адекватно, я уверена. — Йоко покрутила в руках страницу и аккуратно положила ее на кофейный столик. — В любом случае, это расстроит всех не так, как твое высказывание о том, что Битлз популярнее Иисуса? — Она неловко посмеялась. — Такой кипиш не повторить. Леннон остановился у окна и повернулся к Йоко, вопросительно вскинув бровь, но не сказал ни слова. Ему сейчас было не до того, чтобы выяснять то, что уже, похоже, было давно улажено, его волновало только то, что может теоретически раздуть именно эта статья. — «—Джон вел себя очень странно, как будто его подменили, но это точно был он, я уверен!» — Зачитала она первую попавшуюся фразу с другой страницы. — А вот это уже проблема. Если кто-то начнет думать и копать… — Йоко прервалась, так как ее взгляд зацепился за другой момент в тексте: «В связи с последними событиями, а так же всем, связанным с той аварией, в которую попал мистер Леннон несколько месяцев назад, какая либо информация о которой скрыта под завесой тайны, мы не можем точно утверждать, что вся эта статья является правдой, а не выдумкой сумасшедшего фаната. Возможно, бывший Битл вообще покинул наш мир, так как его никто из фанатов не видел, с доказательствами этого, со времен попадания в больницу». — Дерьмо. Ты должен выйти в эфир. — Ч-что? Ты же только что сказала, что это не так страшно, как какая-то чертовщина, которую я натворил когда-то давно, и, вообще, меня надо держать взаперти, не показывать свету, потому что я, похоже, могу раствориться от взглядов людей- Женщина подошла к музыканту, держа в руках страницу газеты, и показала пальцем на то, что только что прочитала. Леннон сразу же замолк, принявшись в неверии перечитывать текст снова и снова, в надежде, что его зрение его подводит и там, на самом деле, написано совсем не то, что ему кажется. — Джон, послушай, мы придумаем тебе историю, найти экранное время - не проблема. — Начала спокойно разъяснять Йоко. — Тебе нужно показаться на людях. Желательно так быстро, как только возможно, чтобы эти слухи не завоевали каждую первую полосу новостей. Это ужасно скажется на твоей и без того потрепанной репутации. — Подожди, блять. Ты хочешь, чтобы я врал по сценарию, пытаясь исправить свою репутацию? — Леннон смял страницу газеты и посмотрел Йоко в глаза. — Это смехотворно. Я не зверюшка в цирке, которая пляшет, чтобы рассмешить плачущего ребенка, на радость публике. Йоко улыбнулась. Джон, конечно же, не понял повода для этой улыбки. На женщину нахлынули воспоминания о Ленноне до аварии, ведь сейчас человек, стоявший перед ней, звучал один-в-один, как тот самый Джон, которого она любила. Тот самый Джон, который готов был делать самые неординарные вещи для нее и себя, а не для удовлетворения чувств фанатов. — Есть другой вариант. Мы можем выпустить Imagine. — Нет. — Видишь, о чем я говорю? Джон медленно кивнул, отведя взгляд в сторону. События разворачивались так быстро и неожиданно, что он не успевал обрабатывать всю информацию. Его будто бы метало туда-сюда, но он почему-то не сопротивлялся. Ему не хотелось опускать руки, он хотел заниматься тем, что ему нравится, писать музыку, играть с группой, но, судя по последним попыткам, хоть он и пытался это отрицать, но музыка не шла, а группа распалась и они находились в ссоре со своим лучшим другом. Ориентируясь по рассказам и одной определенной песне, до аварии они тоже были в ссоре. От этой мысли Леннону становилось еще больше не по-себе, ведь самым большим его страхом на данный момент было стать тем, кем он стал за тот период, который испарился из его памяти. А может быть он и не испарялся совсем? Может быть Джон просто сам отказывается его вспоминать, но несознательно ведет себя и делает то, что делал тогда, повторяя свои ошибки снова и снова? — Ты говоришь о том, чтобы я «играл себя» по твоему сценарию, по твоей истории, но это же не я! — Джон вырвал себя из одурманивающих и тревожных мыслей, фразой, которая должна была сработать как само-убеждение, но не сработала. — Это ТВОЯ история о том, как ты видела и видишь меня. Ты меня не знаешь. — Джон, поверь, я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя сам в данный момент. — Не пытайся меня переубедить. — Мы должны попробовать. Ты же не хочешь, чтобы люди думали про тебя настолько плохо, а то и, вообще, думали, что ты умер в той аварии. По спине Леннона пробежали мурашки, он почувствовал, как волосы встали дыбом. В глазах потемнело. Он снова оказался в той белой комнате. Перед ним снова стоял открытый гроб. Джон судорожно огляделся, руки тряслись, пульсация от быстрых ударов сердца чувствовалась по всему телу. Он начал непроизвольно двигаться к гробу, прям как в том кошмаре. Леннон подошел ближе, из гроба на него смотрел он же сам. На секунду изображение перед глазами сменилось на первую страницу сегодняшней газеты и его черно-белую фотографию. Однако заголовок был другим. «Джон Уинстон Леннон 1940-1980». Чья-то рука медленно опустилась ему на плечо. Джон вздрогнул, негромко вскрикнув. Это была Йоко. Он ожидал снова увидеть за собой что-то ужасное, что повторяло бы тот сон, но белый шум в ушах заглушил тихий голос женщины. — Джон, все в порядке? Ты трясся как сумасшедший… — Возможно, я и есть сумасшедший… А даже если и нет, то стану им, после того, как буду вынужден принять твое чертово предложение. — Леннон вздохнул, все еще пытаясь переварить в голове то, что он только что увидел. — Ты согласен? — С тоном удивленного облегчения спросила Йоко, положив вторую руку Леннону на свободное плечо. — Тогда я напишу тебе текст, а потом мы его обговорим. Я думаю, что эфир можно занять на шоу Дика Каветта, он всегда рад с тобой побеседовать. Йоко говорила, а Джон лишь продолжал смотреть в пустоту. Вскорее, вся речь женщины превратилась в невнятицу и оставшиеся звуки напрочь заглушил белый шум. Опять все белое, даже звук. Обозначает ли это ту бесконечную пустоту, в которой оказался музыкант? Весь этот белый цвет в квартире, лишающий его какой-либо возможности видеть цвет, белый шум в ушах, лишающий его возможности слышать голоса и музыку, белая комната в голове, лишившая его возможности существовать. А вдруг еще все-таки есть выход?