В смысле 1971?!

На улице уже начинало стремительно темнеть. Джон сидел на диване в гостиной, на коленях лежала гитара, а на столике перед музыкантом измятый лист бумаги с агрессивными чернильными полосами, прорезавшими его чуть ли не насквозь. Леннон смотрел в пустоту, продолжая прокручивать в голове возможные сценарии того, как может обернуться его «выступление» на шоу Дика Каветта. Его поглощал какой-то странный эффект дежавю, который было невозможно описать словами. Пытаясь проанализировать свое ощущение, Джон продолжал находить себя в возможных ситуациях, которые были еще хуже, чем те, которые он представлял ранее. Его сильно тревожил факт того, что ему предстояло врать фанатам, притворяться буквально другим человеком. Музыкант пытался всеми силами себя успокоить и убедить в том, что это должно было быть что-то похожее на A Hard day’s night, который они с парнями снимали в 64’ом, но о мыслей об этом, его еще сильнее парализовала тревога. Прошло уже достаточно времени с момента, когда к нему пришло осознание того, что группы больше нет, что она разбилась вдребезги, развеяв ребят в разные стороны, но недавняя ссора с Маккартни добавляла бензина в, и без того, сильно полыхающий костер. Он снова думал о Маккартни. Кто был виноват? Не только в распаде группы, но и в том, что стало с их отношениями. Что именно положило им конец в те времена, которые Джон не мог вспомнить? Почему Пол не рассказал ему об этом, ведь Леннон спрашивал столько раз? Почему Пол не рассказал ему про смерть Брайана. Брайан. Как он умер, что с ним произошло? Леннона выбила из мыслей упавшая на пол гитара. Звук от небрежного сотрясения струн разлетелся по всей комнате, оставив после себя длительное эхо. — Джон, у тебя все в порядке? — Спросила Йоко, все это время сидевшая рядом с ним. Леннон не ответил. — Я почти дописала сценарий. Поскольку мы точно не можем знать, что именно будет спрашивать Дик, я обдумала самые возможные варианты вопросов. — Она протянула блокнот Джону. — Я не говорю, что тебе надо все это выучить, как таблицу умножения, но лучше ориентироваться во всем написанном свободно. Музыкант вздохнул, взяв из рук женщины блокнот, и быстро пролистал его. Больше 7 страниц рукописного текста, разбитые по пунктам. Каждый из пунктов начинался со слов о Йоко. Леннон бросил на Оно быстрый взгляд, а затем вернулся к тексту, открыв его с первого листа. — Слушай, я же иду говорить туда о себе, а не о тебе. Они могут подумать, что мне не о чем сказать. — Ты всегда говорил обо мне. — Значит мне всегда не было о чем сказать. В комнате стало тихо. Никто ничего не говорил в течение минут десяти. Был слышен лишь свист воздуха, просачивавшегося сквозь окна в пустое большое помещение. — Я буду сидеть рядом, чтобы убедиться, что все пройдет гладко. — Заговорила Йоко, ее голос трясся, будто вес тишины давил слишком сильно. — Расскажу тебе кратко о том, что там написано... Леннон слушал речь Оно так, как обычно дети в школе слушают не относящиеся к теме рассказы своих преподавателей, но, поскольку убежать он от этого, при всем своем желании не мог, ему приходилось выделять главную информацию. Во первых, одним из самых основных пунктов, который упоминала Йоко, было обоснование его отсутствия на публике. Единственным решением этого вопроса был лишь ответ из разряда: «Извините, мы с моей любимой женой, Йоко, очень любим друг друга, как обычно, и вместе работаем над альбомом, в котором вы услышите то, что никогда не слышали раньше». Вторым пунктом было обсуждение всего, что связано с аварией. Ответом в этом случае могло послужить все, что угодно, где опровергалась его смерть, речь о которой уже успешно подняли журналисты. На Джона резко нахлынули воспоминания из того странного сна, который он видел еще до того, как очнулся в больнице. В голове гудели слова, произнесенные Маккартни: «Здравствуйте, сегодня, 9 ноября, 1966 года, в автомобильной катастрофе умер наш друг, гитарист, создатель группы, Джон Леннон...» Леннон всеми силами выбил себя из мыслей об этом, продолжая слушать сценарий Йоко, которая все еще говорила о том, что в его рассказе не должна была затрагиваться потеря памяти. За те два часа, которые они потратили на обсуждение его появления на публике, Джон пришел к выводу, что, в принципе, говорить могла только одна Йоко, и рот ему открывать ,вообще, как бы, не обязательно, если она «знает его лучше, чем сам он». В течение нескольких следующих дней, Йоко организовала Джону «сеанс прослушивания всех альбомов Битлз и его сольных работ». Тогда Леннон примерно понял то, как развивалась их музыка и музыка в целом, нельзя отрицать то, что это было, как-никак, полезно. Однако, помимо этого, Оно принесла пленки со всеми его значимыми интервью последних трех лет. Сложно было спорить с тем, что во время этого всего, Йоко надеялась на возвращение памяти Леннону, но закончили они только тем, что она «обучала его быть собой», что включало в себя различные маньеризмы и стиль речи и посыл, которые сильно изменились за все это время. *** 11 сентября 1971 года. Джон стоял за кулисами студии, где снимали шоу Дика Каветта. Ладони потели от нервов, рука, державшая сигарету тряслась. Музыкант продолжал компульсивно поправлять свою «военную» рубашку с нашивками. Время выхода в эфир стремительно приближалось. — Джон, помни, ни слова о Маккартни, распаде и воссоединении Битлз. — Тихо прошептала ему на ухо Йоко, стоявшая рядом. — Мы пришли сюда ради нас и твоего настоящего и будущего, не ради прошлого. «А если мне важно мое прошлое?..» — спросил Джон, но не стал произносить это вслух. В студии заиграли духовые инструменты. Леннон вздрогнул. Голос объявил: «Леди и джентельмены, Дик Каветт!» На сцену выбежал мужчина в синем пиджаке и белой рубашке в красную полоску. Раздались громкие аплодисменты. — Добрый вечер, леди и джентельмены. — Начал говорить Дик. — У меня есть грустные новости для вас. Галстук, который я хотел надеть не приехал, поэтому мне придется быть в этом. — Мужчина широко улыбнулся, пригладив красный галстук рукой. — На самом деле, грустная новость заключается в том, что Ленноны попросили меня не произносить монолог. — Зал засмеялся. — Просто, дело в том, что они считают меня настолько смешным, что если я их развеселю, пока они за сценой, они упадут и не смогут выйти... Джон нервно хмыкнул, посмотрев на Йоко. — ... сегодня вас ждет такое горячее шоу, ведь все билеты были распроданы, даже оператор сидит с баллоном кислорода, после того, как услышал слово «Битл». — Продолжал свою речь Каветт. — Встречайте, Джон и Йоко Оно-Ленноны! Джон вышел на сцену, оглядываясь по-сторонам. Он никогда не был на шоу подобного рода. Все, что он помнил, это пресс-конференции с ужасными и неэтичными вопросами от журналистов. Однако аплодисменты зала вселяли в него немного уверенности. Они прошли к центру сцены и сели в кресла напротив ведущего. Каветт начал их разговор и очередной шутки про Битлз. Все бы ничего, если бы эта шутка не переросла в вопрос. — Джон, как ты справляешься с тем, что группа распалась? Судя по твоему последнему альбому, ты, в отличии от Маккартни, не придерживаешься «битловского» стиля. Почему так? «Блять...» — Протянул Леннон про-себя. По лицу Оно, сидевшей рядом, было понятно, что все пошло сразу не по плану. — Знаешь, Дик, — резко начала женщина, — мы тут не для того, чтобы мусолить прошлое, а для того, чтобы говорить о великих вещах, которые мы делаем для будущего... — Честно, я до сих пор переживаю распад так, как будто узнал о нем пару месяцев назад... — На нервах Леннон влез в речь Йоко. Та одарила его гневным взглядом и достала сигарету. — Что касается музыки, я люблю «битловский» стиль, но считаю, что... Эмм... Мы с Йоко способны на большее, и его следовало бы оставить Маккартни. — Йоко облегченно выдохнула, так как ответ Джона ее удовлетворил, ведь он держался сценария. — Это отлично! — Воскликнул ведущий. — Джон, я знаю, что это тема может быть неприятной, но я не мог не затронуть аварию, в которую ты попал. Можешь это как-то прокомментировать? Тебя так давно не было на публике, что люди уже начали думать, что ты умер. По спине Леннона пробежали мурашки от упоминания аварии и смерти. Перед глазами начали прыгать картинки из белой комнаты, от которых белая студия особо не помогала отвлечься. — Джон? — А, да... — Леннон, как и Йоко прежде, достал из пачки сигарету и прикурил ее. — Как видите, я живой, уверяю вас, если бы я умер, вы бы выглядели чертовски глупо, разговаривая с пустотой. Брать интервью через экзорцизм, я уверен, задача не из легких. — По привычке со старых дней и тех самых пресс-конференций, он решил выкрутиться шуткой, хоть Джон и понимал, что, судя по последним интервью, он так делал не часто, притворяясь «серьезным мальчиком». — Есть ли какая-нибудь вероятность того, что Битлз воссоединятся? — Спросил Дик, в надежде получить ответ, которого мир ждал уже несколько лет с распада группы. Джон только собрался ответить на вопрос ведущего, как его опередила Йоко. — Мы сейчас работаем над другими проектами... Но, я думаю, что ответ Джона о воссоединении группы будет точно таким же, как и всегда. Повторю то, что он сказал ранее: битловский стиль устарел, мир сейчас требует больше, чем простых песенок о влюбленности. Леннон хотел высказаться, но Оно снова забрала у него эту возможность. «Почему я, черт возьми, не могу говорить про свою группу и про ее судьбу?! Какого черта она плюет на все, что мне дорого, параллельно с этим утверждая, что «любит» меня?!» Он с самого момента, как увидел «сценарий» понял, что говорить будет только она. Леннон решил промолчать, чтобы посмотреть на то, что будет дальше, хотя терпеть это становилось уже сложно. — Мы с Джоном были заняты его новым альбомом... — Продолжала Йоко. — Его название Imagine, и он станет гимном для всего, во что мы верим, то есть для мира и любви. Не влюбленности, а именно любви. Там затронуты невероятно важные для меня... И для Джона темы. Джон со всей силы сжал зубы. Он не хотел того, чтобы Imagine видел свет. Леннон уходил от этого разговора даже при личном общении, но Йоко решила заявить об этом на весь мир. Джона настигли мысли о том, что он бесполезен, о том, что Imagine - это не он, ведь его видение музыки сильно отличалось от того, что было записано тогда, что оно устарело. Леннон посмотрел в аудиторию, все смотрели на него с невероятно заинтересованными лицами. Музыкант так сильно надавил на фильтр сигареты, что она согнулась пополам. Почему Йоко должна была свести этот разговор к Imagine? — Джон, расскажи нам об этом альбоме. Когда он должен выйти? Расскажи побольше про его посыл. — С нарастающим любопытством спрашивал Каветт. Руки музыканта затряслись от тревожности. Он не знал, что сказать. В ушах снова нарастал уровень белого шума. — Ты же умер. — Джон услышал голос ведущего. Такой громкий, что все вокруг тряслось. — Ч-что? — Переспросил он, но все перед глазами исчезло. Леннон зажмурился. Шум становился невыносимым. Открыв глаза, он посмотрел в аудиторию, но ничего не разглядел, все было белым от света прожекторов. Когда его глаза смогли сфокусироваться, Джон начал панически осматривать пришедших на шоу. Все люди, сидевшие в студии, превратились в Брайана Эпстайна, Синтию и Маккартни. Все они с осуждением смотрели на него и мотали головами. Леннон вздрогнул. В попытках понять, что происходит, он начал еще активнее оглядываться по сторонам. В двери в конце зала, над которой красовалась мерцающая табличка «выход» стоял человек в костюме моржа. Джон повернулся. В выходе из-за кулис стоял другой силуэт в маске кролика. За ним стояли еще две фигуры. Их разглядеть ему не удалось. — Представьте мир и любовь во всем мире, — дрожащим голосом начала говорить Йоко, что вырвало Джона из того странного, продолжающего повторяться раз за разом, кошмара. Он молчал так долго, что его сигарета уже успела дотлеть до конца. — Представьте, что нет ни воин, ни голода, что все люди живут в гармонии так, как хотят... — В какой, нахуй, гармонии?! — Резко сорвался Леннон. — Почему мы должны выпускать альбом в котором поется про это, когда я сам бегаю за тобой так, как будто я сраная кукла, а ты мой кукловод?! Из аудитории послышались удивленные возгласы. — Какого дьявола я должен делать то, что ты говоришь так, будто это в разряде обычных вещей?! Почему я, блять, должен выступать публично ПО ТВОЕМУ СЦЕНАРИЮ и потому, что это нужно ТЕБЕ?! «Джон, не говори об этом!», «Джон, не делай так, делай, как я говорю!», «Джон расскажи лучше обо мне!», «Йоко то, Йоко, блять, это!». Лучше бы я умер в той аварии, чем оказался в ситуации, в которой я нахожусь сейчас. Леннон сорвался с кресла и покинул сцену. Его проводили софиты и камеры, направленные на него крупным планом. — Э-э-э-эммм... — Запинаясь заговорила Йоко. — Прошу вашего п-п-прощения, после аварии у Д-джона появились некоторые проблемы... Эмм... Психологического плана... — Говорила она, пока Каветт махал руками, подавая операторам знак, что нужно закончить эфир. — Мы с ним вместе их решим, альбом в-выйдет, не волнуйтесь... Джон выбежал из студии и направился к машине, на которой они сюда приехали. Несколько раз постучав по стеклу у пассажирского сидения, он дал водителю знак, чтобы тот открыл дверь. — В Дакоту. — А как же Йоко? — Она не едет. Водитель кивнул и завел автомобиль.