* * *
Продюсер Ён, по наставлению Минни, останавливал Розэ в нужных моментах, чтобы девушка могла описать, что она хотела бы услышать от певицы. Пак внимательно читала всё, о чём писала ей подруга на планшете и кивала головой. Девушки были сосредоточены и серьёзны. Они обе зажглись идеей сделать нечто прекрасное и идеальное. В перерыве Чеён пила воду и нервно смотрела на телефон, обдумывая, стоит ли ей звонить другу и просить его о встрече. В этот момент её по плечу похлопала Минни. «Если так боишься звонить — напиши». Розэ тихонько засмеялась, видя счастливую улыбку подруги, и кивнула. Будь что будет. Он игнорировал её слишком долго, не писал и не звонил. Она сделает первый шаг, а дальше пусть решит сам.KAZKA — Мовчати
Выдохнув, Розэ поднялась со своего места, оставив телефон с написанным сообщением на столе, и зашла обратно в комнату, где её ждала стойка с микрофоном.«Давай помолчу тебе просто на ушко, Холодной стала чайная кружка. А у нас ещё есть, о чём помолчать... А у нас ещё есть, о чём полежать»
Предпоследнее четверостишие и девушка свободна на сегодня. Слушая наставления продюсера, Розэ иногда останавливалась, а после начинала снова. Около двадцати раз она перепевала одну и ту же строчку, чтобы добиться нужного эффекта. Пак немного жалела, что в комнате не было миссис Квон, которая могла бы подправить недочёты в самом вокале, но они договорились встретиться через несколько дней. Тогда она послушает аудиозапись и скажет, в каких моментах лучше перезаписать.«Как свет пробьётся через наши шторы, Мы снова с тобой, как все заговорим. А пока ещё темно в нашей комнате, Давай с тобой будем просто...»*
Минни сказала, что эта песня больше всех подходила Розэ. Нет, она подходила Пак Чеён. Певица решила, что этот альбом станет её маленьким откровением со зрителями, с фанатами, с самой собой. В этих песнях она раскроет разные грани себя настоящей. Не той, вечно улыбающейся девочки пятнадцати лет, а уже вполне сложившейся двадцатичетырёхлетней девушки. Чеён никогда не любила показывать эту сторону себя, ненавидя Джей Кея за его откровения, которые он ввёл в моду среди исполнителей. Но именно сейчас в ней что-то поменялось. Хотелось приоткрыть завесу своей души, живой, ранимой. — Ты молодец, очень хорошо справилась! Продюсер Ён расхваливал девушку, из-за чего Розэ смущалась, а Минни закрывала рот ладошкой и смеялась. Чеён села на диван, пока продюсер Ён переслушивал по десятому кругу получившиеся кусочки записи. На телефоне высветился ответ от Хосока, что он заедет вечером, на что девушка заулыбалась. Перед её лицом замахали ладошкой. Взгляд зацепился за чернила на запястье, но Чеён перевела взгляд на радостную Минни, которая показывала надпись на планшете: «Ты в него всё-таки влюбилась?» Розэ засмеялась, так искренне и широко улыбаясь, что глаза закрылись и превратились в полумесяцы. — Да ну тебя, — отмахнулась девушка. А взгляд всё цеплялся за запястье подруги, на чём Чеён сосредоточилась и постаралась рассмотреть. Улыбка потихоньку сползала. Из-под ремешка часов выглядывали знакомые символы, только немногим отличаясь от тех, что были у неё самой. Она тоже скрывала их под часами, широкими ремешками браслетов, слоями тональника. — У тебя есть тату? Чеён подняла взгляд на подругу, а Минни только опустила взгляд на планшет. «Оно появилось, когда я потеряла голос. Знаю, странно звучит. Мне даже понравилась она, но я сильно её не демонстрирую». Чеён ощутила ком в горле и подступающие слёзы. Немного жгло глаза, от чего хотелось проморгаться, что она и сделала, закусывая губу. «Я просто проснулась несколько месяцев назад с этой татуировкой. После той ночи я больше не смогла произнести ни слова». — Прости. Знала ли Чеён, за что извинялась? В тот момент ей хотелось рыдать, но она просто подхватила сумку и поднялась, стараясь уйти, как можно быстрее. В голове мелькали мысли, одна была хуже другой. Девушке было страшно от подступающего осознания, комом ставшего в горле. — Прости меня.* * *
О неприязни одногруппников Минни прекрасно знала и сама, но вот то, что из-за исчезновения голоса она потеряет какое-либо уважение к себе со стороны некоторых преподавателей — нет. Причина проста: отличница не могла давать нужные результаты, потому что не могла говорить. Она либо писала, либо по полчаса изъяснялась с аппаратом. Сначала учителя были снисходительны к девушке. Ниша старалась: ходила на занятия, но уже на второй месяц несколько преподавателей практически ненавидели её из-за того, что на неё всегда приходилось тратить куда больше времени. Да и начать говорить снова у неё так и не получилось. Сеансы с врачами не давали видимых результатов — голос так и не вернулся. Одни учителя смотрели сквозь пальцы, памятуя о предыдущих заслугах и стараясь войти в её положение, либо просто терпели, ничего не говоря. И только несколько доцентов были не согласны простить такую оплошность и тратить на девушку своё время. Так и сейчас. Семестр закрыть нужно, экзамены сдать, курсовые. И у Минни всё готово, всё на высшем уровне сделано, вот только ответить по этой работе она не могла. — Ты ведь понимаешь, что я не поставлю тебе «отлично»? Ты должна сдавать на уровне с остальными, поблажки закончились. Преподаватель Ким грозно смотрел на девушку. У него вообще свидание с любовницей через час, он совсем не хотел опоздать. Девчонка уже давно могла перейти куда-нибудь в специализированное заведение, а не морочить голову доцентам, докторам наук и профессорам. «Я могу написать вкратце о чём работа и таким образом её защитить». Мужчина нахмурился, обдумывая, а потом глянул на часы. Время-то шло. — Нет, ты сегодня уже не успеешь. Говорил же приезжать раньше. И ничего, что она приехала вовремя, а он принимал других студентов. Репутация отличницы катилась к чертям. Эта сессия давалась куда сложнее предыдущих. «Позвольте мне прийти позже. Я хочу защитить работу и получить соответствующую оценку». Учитель Ким закатил глаза и поджал губы. Он ненавидел, когда студенты оспаривали его решения. — Значит так, завтра приедешь в три часа. В этой аудитории будут сдавать экзамен студенты из первой группы. Выдам билет — будешь отвечать, от этого и оттолкнёмся. А теперь забирай вещи и пошли. Мне ещё ключи сдать нужно. Мужчина выдохнул, кривя губы и проклиная себя, что пошёл на поводу. Минни рывком встала со стула и раскланялась, немо благодаря учителя. Из кабинета они вышли вместе, и Минни снова поклонилась мужчине. Он на это лишь слабо кивнул и пошёл в противоположную от неё сторону. Девушка же, окрылённая, пошагала к выходу. Пройдя несколько дверей аудиторий, Минни заметила девчонок с курса, которых учитель принимал раньше неё. Ниша удивилась, почему они ещё в университете, ведь время подходило к шести вечера, а значит, преподавателей уже нет в здании. Хотя они могут сидеть на кафедре, но никак не в аудиториях. По крайней мере, за всё время ожидания Минни видела, как опустели абсолютно все кабинеты вокруг. — А вот и ты. Как прошло? Минни сжалась, понимая, что сейчас в её сторону снова посыплются унижения. Но зачем они так долго ждали? Ради неё? Что им с этого? — Что же ты так боишься нас? — девушка посередине скрестила руки перед собой, щурясь. — Как прошла твоя защита? Наверняка «пятёрку» отхапала. — И как такому отродью, как ты, всё ещё разрешают учиться в универе? Минни сделала несколько шагов назад, уперевшись в чью-то грудь. Забегав глазами, она сглотнула и стала перебирать варианты, как можно сбежать. — Это ещё что! — заговорила третья, театрально вздыхая. — Она у нас ещё и автор песен. И девушка Чонгука-оппы! Последнее она выплюнула. Голос доходил до шипения. Плечи Минни сжали руками, не давая ей двинуться. А ведь она только порывалась сделать шаг в сторону и бежать. — Нет, грязная девчонка, убежать не получится. — Девушка посередине подошла к Нише, вырывая из рук лямку рюкзака и после рассматривая содержимое. — О, это с помощью этой штуковины ты общаешься? А вот интересно, Чонгук, когда тебя трахает, ты этим пользуешься? Или у вас тихий секс, потому что ты даже простонать нормально не можешь? Кореянка покрутила в руках аппарат, выглядящий как небольшой микрофон. Вторая в это время достала из рюкзака планшет, поднимая его на уровень глаз. Держала тремя пальцами, словно тот измазан в грязи, а ей приходилось его трогать. — Боже, и как Юго-Восточным азиатам вообще разрешают пересекать границы нашей страны? Позади Минни послышался низкий смешок. Это точно был парень. Ниша отвела взгляд в сторону, тяжело дыша. — Упс, кажется, тебе больше не на чем писать. Ну ничего, ты же попросишь Чонгука-оппу купить новый? Звук треснувшего стекла немного испугал. Но Минни только выдохнула, радуясь, что её саму не трогали. Она и без посторонней помощи могла позволить себе этот планшет. Только бы они отпустили её. Кореянка, державшая голосообразующий аппарат, кинула сумку Минни ей в ноги. — Расстанься с ним, иначе не только голос потеряешь. Это шипение ещё долго раздавалось в голове Ниши, пока она, подхватив сумку с пола, бежала к выходу из академии, а оттуда к остановке. Девушка благодарила всех известных ей богов, что те уберегли её от участи оказаться на месте планшета. И хоть было немного обидно за то, что у неё теперь нет абсолютно ничего, с помощью чего она могла общаться с окружающими, девушка была почти спокойна. Только пальцы дрожали, сжимая рюкзак, а внутри, в районе лёгких, не уходил надоедливый зуд, от которого хотелось разрыдаться.* * *
Хосок уже в пятый раз стучал в знакомую дверь. Он так радовался сначала, прочитав сообщение, а сейчас стоял и не понимал, что произошло. Ответа после стука так и не последовало, поэтому Чон достал из бананки, висевшей через плечо, ключи от квартиры Чеён. Перед приходом он успел переодеться из костюма в серые спортивные штаны и горчичного цвета худи, потому что под вечер стало прохладно. Хосок помнил, как девушка говорила, что ей нравится видеть его обычным человеком, а не главой компании. В квартире на всю громкость был включён телевизор, по которому крутили клипы. Разувшись, Хосок стал оглядываться, пытаясь понять, где находилась девушка. Она точно была не в душе, ведь дверь была открыта, свет не горел, да и мужчина никаких движений там не заметил. Пройдя в комнату Чеён, он нашёл ту сидящей, оперевшись о каркас кровати спиной, и смотрящей в окно. — Ён-и, ты чего сидишь тут? В комнате было довольно темно, учитывая позднее предзакатное время и выключенный свет. Девушка ничего не ответила, но Чон заметил, как она подняла руку и что-то отхлебнула из бутылки. Нет, она не могла снова начать пить. Нет. — Ён-и. Мужчина приблизился, заворачивая за угол кровати и подсаживаясь рядом с Чеён. Да, она снова пила. По щекам текли слёзы, из-за чего глаза покраснели и лицо немного опухло. Девушка перевела на него карий взгляд и шмыгнула носом. — Хосок-и, — так она никогда к нему не обращалась. — А если это моя вина? Внутри неё что-то скребло, пытаясь найти выход. Та татуировка говорила Чеён о многом, но до последнего верить не хотелось. Не с ней. Это же не может быть правдой? — Ты можешь объяснить, что произошло? В чём твоя вина? — Я… — Чеён стала рыдать пуще прежнего, роняя крупные слёзы, и сделала очередной глоток. — Я согласилась на сделку, чтобы вернуть голос. Глотнуть виски не дала рука Хосока, выхватившая бутылку. Он поставил её рядом с собой и перевёл взгляд на девушку. — Что за сделка? Покажи контракт и мы разберёмся. Мои лучшие юристы это сделают. Чеён… — Ты не понимаешь! Девушка ударила его кулачком в грудь. — Что я не понимаю, Чеён? Я вообще думал, ты позвала меня поговорить о нас, о наших отношениях. А что я вижу, когда прихожу? Ты пьёшь, рассказываешь мне какую-то сказку об обмене голосами, вместо того, чтобы говорить о нас! — голос Хосока срывался на крик. Он достаточно терпел. — Так объясни мне, что я должен понять?! — Ничего! Чеён отвернулась от него, снова уперевшись взглядом в окно. Лучше бы он не приходил вовсе. Лучше бы она сейчас плакала в одиночестве. Хосок выдохнул, успокаиваясь. Не хотел ведь кричать, но терпеть сил не осталось. Его больно било её отношение. Он пришёл сюда не за этим, но снова, в который раз, ощущал себя выброшенным на берег без пути назад. Разве они должны были сейчас говорить о странных сделках, которые их двоих никак не касаются? — Вот мой контракт. Девушка протянула ему руку, светя татуировкой на запястье. Хосок видел, что девушка часто носила что-то широкое именно на этой руке, но не придавал этому значения. Чеён вернула руку себе на колени, рассматривая после пальцы. — Татуировка? — Хосок нахмурил брови. — И как же она вернула тебе голос? — Забрала его у Минни. Чеён снова шмыгнула носом, пытаясь успокоить больно бьющееся о грудную клетку сердце. Повернувшись корпусом к мужчине, Розэ потянулась за бутылкой виски, стоящей за ним. Хосок остановил её руку, сжав пальцами чуть ниже локтя. — Ты ведь понимаешь, насколько абсурдно это звучит? Даже вот такая заплаканная она ему нравилась. Малиновый свет от заходящего солнца придавал её лицу живость, но сейчас скорее делал его ещё более покрасневшим. Девушка посмотрела Хосоку в глаза. Почему именно он стал её другом? Почему именно другом? Он ведь мог сразу предложить ей встречаться, но не сделал этого. — Но это правда. Ты мне не веришь? — Допустим, — Чон поднял девушку за талию и усадил к себе на колени боком. — Зачем, Чеён? — А если мне слишком больно говорить об этом? Хосок заправил ей волосы за уши, а после вытер снова текущие по щекам слёзы. Казалось, она не могла остановиться в своей тихой истерике. Так и было. Чеён разрывало на маленькие кусочки. Ей казалось, что она вот-вот и самоуничтожится. — Доверься мне, Чеён. Дай мне понять тебя. Пак прижалась к нему, обнимая руками крепче, словно пытаясь задушить. Чон не сопротивлялся, обнимая за талию, с закрытыми глазами слушая, как она рыдала. Уже решив, что девушка больше ничего не скажет, послышался тихий шёпот в шею. Слух еле различал слова из-за криков телевизора в соседней комнате, где резко заиграл тяжёлый рок. — Я хотела доказать ему. — Кому и что, Ён-и? Он гладил её по спине, успокаивая, но ощущал, как она дрожала. Как же его напрягало это «ему». — Я была маленькой. Папа всегда говорил, если я не могу петь, как Ник Кейв, то я не умею петь вообще. Это так обижало. Девушка притихла, переводя дыхание. А Хосок тем временем зарылся носом ей в ключицу, вызывая мурашки. Он, наконец, ощущал, что ему доверяли и впускали в свою жизнь. Впервые за столько лет. — Родители развелись, когда мне было девять. С тех пор я не видела папу, — Чеён сглотнула ком в горле, стараясь говорить ровно. — А через год мама привезла меня в Сеул на прослушивание. Она тогда сказала, что если я буду хорошо себя вести, буду лучшей и получу дэсан, она позвонит папе, и мы с ним пообщаемся. Но я выиграла уже больше десятка наград, а отец так и не объявился ни разу. Мне всегда казалось, будто мне не хватает усердия, таланта, ещё одной награды, голоса… Когда та девушка предложила вернуть мне его, я согласилась. Но я же не знала, что цена будет настолько высокой! Как я теперь посмотрю в глаза Минни? — Чеён снова зарыдала, прижимаясь крепче. — А если у папы уже давно другая семья и я ему и не нужна вовсе? Хоть с голосом, хоть без. Хосок поцеловал её ключицу, потом прошёлся дорожкой коротких поцелуев до уха. — Всё хорошо, Ён-и, я уверен, что с ним всё хорошо, и он любит тебя, — этому мужчине Чон явно не соперник. — А ещё ты безумно талантлива и усердия тебе не занимать. Ты лучшая для меня, слышишь? — Но у Минни практически идентичная моей татуировка, Хосок! — Девушка отстранилась от Чона, выставляя перед собой запястье в демонстративном жесте. — И она потеряла голос примерно в то же время, что я снова обрела свой! Хосок потянулся губами к запястью, захватывая небольшой участок кожи, где были чернила. — Это просто совпадение. — Хосок, ты меня не слышишь! Она стала бить его кулачками, захлёбываясь в собственных рыданиях, и попыталась встать. Её красные опухшие глаза смотрели на него, словно пытаясь забраться в самое нутро. Не стоило, она уже там. — Нет, Чеён, я слышу только тебя, — Хосок остановил её, соединяя их пальцы в замок. — Я люблю тебя, понимаешь? Жду, когда ты обратишь на меня внимание, но так ничего и не происходит. Я готов верить в любую чушь или правду, которую ты мне говоришь, но я так устал. У Чеён затрепетали ресницы. Она всё ещё не понимала до конца, что чувствовала к нему. Но его признание бередило душу, отрезвляло и отдавалось распускающимися бутонами внутри. Оно успокаивало тот ураган, что господствовал последние несколько часов. — Я верю тебе. Но тогда нам нужно найти эту девушку и вернуть всё на свои места. А потом разберёмся с нашими отношениями, согласна? Хосок сглотнул тяжёлый ком, что осел теперь в лёгких. Он ждал её ответа. Помочь ей, задвинув себя. Снова. Он и так слишком много сказал сегодня. Слишком много сделал в прошлый раз. Чеён закивала головой, беря его лицо в свои ладони и смотря прямо в глаза. Такой красивый и мужественный. Такой её человек. Ей так хотелось это сделать. Пак потянулась ближе к Хосоку, делая то, о чём он и мечтать не мог. Боялся. Она целовала его сама. У неё такие вкусные губы, что грех отказываться. И он пошёл на поводу. Это так приятно, оказывается. На кухонном столе одиноко завибрировал телефон Розэ от двух входящих сообщений. «Онни, приедь, пожалуйста, как сможешь. Ты нужна мне», — от Минни. «Оплата будет принята в самое ближайшее время, малышка Рози. Тебе ведь нравится быть снова популярной?» — от неизвестного абонента.