The Hardkiss — Мелодія
Зазвучали первые аккорды фортепиано. Чонгук ощутил, как Минни сильнее сжала его ладонь, и улыбнулся.«Нет, нет таких, только ты Заблудилась между тех полюсов То ли холодный ты, или бездонный ты? Нет, нет таких, только ты Расскажи мне снова о новом Зачарованном и живом»
Чонгук больше не смотрел на сцену — наблюдал за Минни, которая смущённо поглядывала на своего парня, словно ожидая вердикта. В груди отдавалось болью и чем-то терпким, нежным. Его девочка написала это для него, попросив Розэ стать её голосом и спеть это признание в любви. Для Чонгука это было куда больше слов, которые он мог когда-либо услышать. — Я безумно люблю тебя, Минни. Гук притянул девушку ближе, утыкаясь ей носом в шею и выцеловывая нежную кожу.«Часы не ходят. Зачем, когда ты и я? Ни во времени, ни в движении, Мы внепланетная жизнь Буду тебя слушать ночь и день Буду тебя беречь от людей Буду твоя мелодия».
Хосок не единожды восхищался прекрасным голосом Чеён, но эти песни из нового альбома позволяли раскрыть её не только как певицу, но и личность вцелом. Кажется, абсолютно все в клубе осознавали данный факт. Мужчина наблюдал, как многие смущённо улыбались, отводили взгляды на своих возлюбленных, шептали им какие-то важные мелочи. Те, у кого не было второй половинки, снимали на телефон выступление, другие звонили кому-то, предлагая послушать. Песня пробирала до мурашек, как и весь альбом. Чон перевёл взгляд обратно на сцену, замечая, как девушка плакала, роняя слёзы, но улыбаясь. Голос немного дрожал, но это не казалось ошибкой, это было переизбытком чувств, как когда признаёшься в любви. Трепетно, её тембр разливался внутри, словно мёд, текущий по нутру и согревающий. Хотел бы он услышать что-то подобное, посвящённое ему. Даже когда песня закончилась, зал молчал. Но это была не та неловкая тишина, скорее, никому не хотелось выходить из этого состояния. Из этого момента. — Спасибо, что выслушали эту исповедь. Чеён поклонилась и пошагала со сцены. — Хён, ты к Чеён-щи? Хосок наблюдал, как девушка поднялась наверх на второй этаж, где были расположены VIP-комнаты. — Да, останусь пока, а потом заберу Чеён домой, — Чон покивал, полностью переключая всё своё внимание на Гука и Минни. — А вы там сильно не балуйтесь. Рано ещё. Сначала я должен быть свидетелем на свадьбе, ну или хотя бы на неё попасть. — Разберёмся, хён. Чонгук еле сдерживал смех, прижимая ближе к себе за талию засмущавшуюся Минни. Сейчас эти двое были самыми счастливыми и радовались каждому моменту вместе. Влюблённые. Чеён тяжело выдохнула, найдя макушки друзей и наблюдая за ними. Они о чём-то говорили. Пак сглотнула, ощущая ставшую родной тяжесть в груди. Латиноамериканка намекнула на цену, которую должна была заплатить Розэ. И больше всего на свете она не хотела, чтобы именно с Хосоком что-то случилось из-за неё. Ведь это он был самым близким, пусть девушка этого могла не признавать до конца. А если его жизнь и есть её цена? — Розэ, ты меня слышишь? Девушка повернула голову в пол-оборота к Ким Сокджину, что стоял рядом с ней с двумя бокалами вина в руках. Сказать честно, девушку от него подташнивало. Лучше бы он принёс тот же виски. — Прости, задумалась. Чеён приняла бокал от Кима и обворожительно улыбнулась. Ей нужно было правильно подгадать момент. — У тебя потрясающий голос, — Сокджин разливался в комплиментах после выступления, не давая продыху. — Правда, не лучше, чем мой, но я готов уступить первенство, если это будешь ты. Пак заметила, как Хосок попрощался с Чонгуком и Минни и пошёл в сторону лестниц на второй этаж. Вот оно. — Сокджин-оппа, — Розэ отпила немного красноватой жидкости, чуть скривившись от липкости на языке, которая возникала у неё при распитии вина. Девушка забрала и второй бокал из рук Кима и поставила оба на стол. — Поцелуй меня. Разве мог Сокджин отказать, если его просила об этом сама Пак Розэ? Нет. Поэтому уже в следующую секунду Чеён ощущала чужие губы. Хотелось скривиться, оттолкнуть и начать отплёвываться. Ким не был неприятным, но она не видела его в роли своего мужчины. Лучше бы на его месте сейчас находился Хосок. Дверь в комнату открылась. Охрана подсказала Чону, где именно сидела Чеён. Он собирался сказать ей многое, поговорить о них. Сегодня она точно не должна была сбежать от него. Но картина, открывшаяся перед глазами, заставила мужчину потускнеть и встать столбом в проходе. Его Чеён целовалась с другим. Пак вовремя услышала, как открывается дверь и даже успела обнять Сокджина за шею, позволяя тому притянуть её к себе ближе. Хосок нервно зажмурился, вспоминая все маты, какие знал, чтобы хотя бы внутри себя описать всю боль, что испытал в этот момент. Ему бы развернуться и уйти. Он не хотел ей мешать. Может она поэтому не желала с ним разговаривать об отношениях? У неё кто-то был? Резко выдохнув, Чон открыл глаза и подошёл к парню, целующему Розэ. Разворот к себе лицом, и первый удар пришёлся в челюсть. Нет, у Чеён точно никого не было. Значит, парень пристал к ней сам. А она просто пьяна и не понимала, что делала. — Чувак, ты охренел? — Сокджин блокировал второй удар, но Хосок уже толкнул его на пол, от чего Ким не удержался, падая на задницу. — Да остановись ты! Блять, только не по лицу! — Хосок, остановись! Чеён подбежала к Чону, который уже забрался сверху на Сокджина и, не разбирая, дубасил Кима. Последний только и мог, что прикрываться руками и просить кого-нибудь помочь и успокоить этого, как он выражался, орангутанга. Ухватившись за руку Хосока, Чеён почувствовала, как земля уходит из-под ног. Не этого она добивалась. — Не смей её даже пальцем трогать, урод! Чон поднялся на ноги, ощущая, как крепко его руку сжимают женские тонкие пальцы. — Не дай Бог, я увижу тебя когда-нибудь рядом с ней — пеняй на себя.* * *
Чеён всю дорогу до её квартиры лила тихие слёзы. Она не думала, что её выходка могла привести к подобному результату. Думала, он тогда от неё откажется, решит, они только друзья, но у мужчины будто сорвало крышу. — Неужели я так тебя расстроил? Розэ шмыгнула носом и отвернула голову к окну. Они уже подъехали к дому, но ни она, ни он не стремились побыстрее закончить разговор. — Сильно болит? — Не удержалась от вопроса Чеён. Хосок глянул на костяшки, отмечая, что те побиты и было бы неплохо их обработать. — Челюсть у него крепкая. — Зачем только сделал это? — А ты хочешь сказать, что сама его поцеловала? — Да! Чон сильнее сжал руль и зажмурил глаза до белых пятен. Главное не злиться. — Какого хрена, Ён-и? Что с тобой творится в последнее время? Все вопросы он говорил сквозь крепко сжатые зубы и, наконец, посмотрел на неё. Она просто запуталась. Просто пьяна. — Ён-и, посмотри на меня! — Да я вообще тебя видеть не хочу! Исчезни из моей жизни! Хосок остолбенел, хотя пальцы уже тянулись к её лицу, чтобы повернуть к себе. Что он сделал не так? Где свернул не туда, что Чеён так реагирует? Всё из-за того парня? Неужели правда так нравился? В голове промелькнули воспоминания о её сладких поцелуях. Когда он пришёл пьяным, когда она ему открылась, когда он притворялся спящим, а она целовала. Судорожно выдохнув, Хосок всё же дотянулся пальцами до её подбородка и повернул лицом к себе. Заплаканная, с потёкшей тушью, с видом брошенного котёнка. — Ён-и, ответь честно, я тебе нравлюсь? Он уже знал ответ, тот только что промелькнул в её глазах, которые она отвела в сторону. — Нам нельзя быть вместе. Хосок предпочёл проигнорировать эти слова, сказанные шёпотом. Он потянулся ближе, чтобы захватить её губы своими. На губах не ощущался вкус алкоголя, зато остатки апельсинового блеска — очень даже. Хосок знал, девушка таким никогда не пользовалась. Она любила более розовые оттенки с ягодным вкусом, вся её косметичка была завалена всеми оттенками этого цвета — губные помады, блески. Значит это осталось от другого человека. Чон рыкнул, одной рукой открывая бардачок и выуживая оттуда салфетки. Отстранившись, он аккуратно взял её за подбородок одной рукой, а второй стал вытирать губы, едва прикасаясь, но стараясь смыть всё. — Лучше бы ты мне потёкшую тушь вытер, раз взялся за это. Чеён шмыгнула носом, понимая, что успокаивалась. Снова внутри морской шторм сменился штилем. Хосок снова его укротил. — Я ревнивый, Ён-и. Очень. Чон облизал свои губы и сжал салфетку в руке. Выйдя из машины, он подошёл к ближайшей урне и выкинул её. Розэ осталась сидеть на своём месте, явно не собираясь вставать. Хосок открыл дверцу машины и залез с головой внутрь так, что их носы с девушкой столкнулись. По телу Чеён будто разряд тока прошёлся от этого прикосновения. Чон смотрел ей прямо в глаза, пока расстёгивал ремень безопасности, а заодно вытащил ключи. Второй разряд пришёлся на низ живота, когда Хосок снова поцеловал её, легко пройдясь губами около уголка ближе к щеке. Он прикрывал глаза, когда каждый из последующих чмоков приходился на нежную кожу, и открывал, стоило отстраниться немного. Ему нравилось смотреть, как у неё от этого дрожали ресницы, как она часто моргала, будто пытаясь снять наваждение. Хосок потянул её за собой, вытягивая из машины, при этом держа одну руку у неё над головой, чтобы она ненароком не ударилась. Захлопнул дверцу и, нажав на ключах блокировку, припал к её губам. Сейчас нужно было пройти мимо охраны со спокойными лицами, но оторваться друг от друга было сложно. Чеён хотелось вжаться в Хосока, раствориться в нём. Он море, где всегда господствует штиль, а она хочет быть русалочкой, для которой он единственный дом. В квартире, разрешая себе вольность и слабость, Пак уверенно снимала с уже бывшего друга чёрную атласную рубашку и пробиралась ладошками к ремню джинс. Хосоку же сносило крышу. В его голове он уже встречал с ней утро, обнявшись и держась за руки. — Мне нужно умыться, Хо. — Думаешь, — в перерывах между поцелуями шеи и ключиц, всё дальше спускаясь вниз Хосок, казалось, задыхался от чувств, — мне не всё равно? Ты и так… красивая… в любом виде. — Дурак. Увидишь же утром — испугаешься. Чон только смеялся, пока девушка нехотя вырывалась из объятий. А когда у неё получилось, убегала с писком в ванную, потому что Хосок с хитрой ухмылкой подобрался сзади и ткнул пальцами в бока. Какая же всё-таки Чеён чувствительная. Мужчине оставалось только диву даваться, какая она неженка. Умывшись, Пак подняла голову и увидела в отражении Чона. Мужчина подошёл ближе, упираясь бёдрами ей в район копчика, а руки ставя по бокам о края раковины. У Чеён от такого вида сжалось всё внутри. Она никогда не видела его таким, пусть даже и в зеркале. — Ён-и, — шептал ей на ухо Хосок, прижимаясь всё ближе, а руками проходясь вниз по её бёдрам, — тебя донести или начнём тут? Этой ночью Пак решила быть любимой. Только сегодня. Будет целовать, и стараться доставить ему как можно больше удовольствия. А поплакать и уничтожить всё она успеет и завтра.* * *
— Уже семь месяцев прошло, хён постоянно спрашивал о тебе, между прочим. Чонгук отпил кофе из своей чашки и якобы незаметно гладил Минни по коленке. Нет, он вообще ни разу не палился. Особенно, когда губы растягивал в самой счастливой улыбке, обнажая кроличьи зубы. — Прек-ра-ти. Минни поднесла к горлу голосообразующий аппарат и по слогам произнесла всего одно слово, но внутри у Чеён стало теплее. Ниша уже спокойно проговаривала слова, но всё это происходило медленно. К тому же голос отдавался компьютерным призвуком, что, несомненно, было прискорбным обстоятельством в такой ситуации. Зато многие не уставали говорить обеим девушкам, как их голоса похожи. Минни купила аппарат сама, запретив это делать порывавшемуся Чонгуку. Когда у неё стало получаться выговаривать не просто слоги, а целые слова, они с Гуком начали записывать для Чеён ответы на сообщения в видео и аудио формате. Сердце кровью обливалось каждый раз, но так же выползала и счастливая улыбка. Чеён была в туре, выходя на связь только с Минни, умудрившись заблокировать контакт Хосока на телефоне и во всех социальных сетях. Она считала, что так будет лучше. — Вы такие милые, — Пак прикрыла рот ладошкой, засмеявшись. Чонгук вернул взгляд к Розэ и поджал губы. — Не игнорируй мои слова, — он прищурился, а Чеён только отвела взгляд, ухватившись за чашку. — Может, объяснишь, что у вас с Хосоком произошло? — Перестали общаться, — Розэ пожала плечами, делая глоток чая. — У него всё хорошо? — Несколько месяцев как начал встречаться с девушкой, её Реббека зовут. Она меня бесит. Гук надул губы, словно обиженный ребёнок и уткнулся в чашку. — Рада за него. Надеюсь, он счастлив. Она честно в это верила. Зато он жив. А та ночь навсегда останется у неё в памяти, как самое прекрасное, что у неё когда-либо было. — Онни, вы ведь лю-би-те друг друга. Чонгук посмотрел на свою девушку, а затем перевёл взгляд на Пак, ища подтверждения словам. И нашёл, когда Чеён опустила глаза и, поджав губы, улыбнулась. Ни Минни, ни Чон не понимали, почему эти двое истязали себя. Они приняли нейтральную позицию, не желая вмешиваться, поэтому оставалось только тихо вздыхать и смотреть со стороны. Входная дверь квартиры открылась довольно резко и громко. Чонгук даже поднялся, закатывая рукава толстовки, готовясь ринуться на защиту. — Розанна Пак, я знаю, что ты дома! Немедленно выйди в прихожую! Чеён судорожно выдохнула, надувая щёки выходящим воздухом. — Простите, ребята, — Чеён немного поклонилась. Пак и Минни поднялись следом за Чоном. Розэ зашагала в сторону прихожей, где её ждал совсем нежданный гость. — Вот ты где, несносная девчонка! А ну объясни, что это ещё за шутки такие? Давно Чеён не видела маму. Женщина тыкала в неё пальцем, пытаясь пристыдить дочь, но Розэ спокойно смотрела на неё. — У меня гости, мама. Давайте они сначала уйдут, и тогда вы продолжите меня отчитывать. Госпожа Чхве изменилась в лице, натягивая добродушную улыбку. Минни подошла к Чеён, сжала её ладонь ненадолго и пошла обуваться. Не забыв поклониться перед женщиной, ребята вышли из квартиры. Напоследок, уже за спиной госпожи Чхве, Чонгук показал знак телефонной трубки. — Я внимательно тебя слушаю. Стоило двери за спиной закрыться, женщина сложила руки на груди и неприязненно посмотрела на дочь. Такое отвращение в её глазах Чеён видела впервые. — Хотите чай или кофе? — Ха, — женщина закатила глаза, — не прикидывайся заботливой! Ты обо мне совсем не думаешь. Почему мне звонит директор и сообщает, что ты не собираешься подписывать повторный контракт? Ты хоть видела, какие там условия? Чеён вздохнула. Уже приблизительно полтора месяца с ней пытались заключить повторный контракт. СМИ только и пестрили новостями, что ведутся переговоры. Вот только на самом деле их не было, девушка не хотела ничего подписывать. — Видела. Мне снова нужно будет петь то, что я не хочу. Никаких вольностей. Простите, мама, но я своего решения не поменяю. Ноздри госпожи Чхве стали шире, а нахмуренные брови образовывали чуть выше переносицы складку. Раньше Чеён никогда не перечила матери. — Да что ты понимаешь? Ты вообще видела суммы, которые они предлагают? — Я собираюсь подписывать контракт с другим агентством, мама. Чеён ощутила жжение в районе скулы, куда пришёлся удар ладони. Унизительно. — Я столько времени потратила на твою мечту, а ты… — Мою мечту? — Чеён поджала губы на секунду, стараясь остудить пыл. — Я хотела стать писательницей. — Ты хотела угодить своему отцу! Хотела, но не так, чтобы для этого становиться певицей. Но эти слова стали триггером для девушки. — Я лишь хотела научиться петь, как ему нравилось. Это вы привезли меня в Корею на прослушивания. Это вы сказали, что так я смогу снова поговорить с папой. Прошло уже пятнадцать лет, — голос Розэ срывался на крик, а в глазах скапливались слёзы, — я выиграла огромное количество наград, выступала на самых больших площадках, но так ни разу и не поговорила с отцом, как вы мне обещали! Женщина отреагировала на её истерику довольно спокойно, лишь закатив глаза. — Будто твоего отца волнует наша семья. Он довольно долго мне изменял, создавая образ идеального муженька и папаши. Сейчас у него другая семья и, насколько мне известно — он там счастлив. О твоих успехах он знает, уверяю, но сам ни разу тебе не набрал. — А может вы просто запретили ему это делать? Розэ взмахнула руками. Горло сдавило от слёз, а в лёгких жгло, словно вулкан взорвался, и теперь там растекалась лава. — Может и так, но это всегда было только ради тебя. Это могло помешать тебе полностью сосредоточиться на карьере. Чеён с открытым ртом наблюдала, как госпожа Чхве прошла мимо неё в направлении кухни. Девушка не понимала, как это вообще могло произойти с ней. — Розанна, сейчас мы должны успокоиться. Завтра ты подпишешь повторно контракт и всё станет, как прежде. И да, не хочу, чтобы ты общалась с этой парочкой, — женщина поморщилась. — Они плохо на тебя влияют. Особенно эта девчонка. Как ты могла начать общаться с немой. Мерзость какая. Чеён стало трусить от злости. Почему она говорила такие вещи? Минни ведь не виновата в том, что потеряла голос. Это вина Розэ. Что бы там не говорила ей та ведьма, которую она снова встретила в больнице, Пак знала, что виновата. — Я годами терпела унижения со стороны комментаторов. Всегда считала, что у меня есть цель. Хотела хотя бы поговорить с отцом. Думала, что так и ваши надежды оправдываю. Я всегда делала только то, что мне говорят. — Зато потом выпустила третьесортный лирический альбом. — Он лидировал в более чем сорока странах мира, это рекорд! Именно с этим альбомом я собирала стадионы по два, а то и три дня подряд в одном городе! Именно он стал знаковым в моей карьере, потому что там я наконец-то открыла себя, а не послушала кого-то! Мама, пожалуйста, услышьте меня. — Тебя уже весь мир услышал! — Женщина подошла ближе к дочери, заглядывая в глаза. — Ты думаешь, кому-то из них нужна твоя искренность? Да плевать они на это хотели. Пойми, наконец, это бизнес, ты должна приносить деньги. Творчество сейчас не в почёте, а уж тем более раскрытие себя, как ты выразилась. Поэтому прекрати рыдать и слушай мать! Я лучше знаю, как тебе жить! Госпожа Чхве развернулась к дочери спиной, возвращаясь на кухню. Чеён услышала, как женщина мыла посуду. Говорить больше ничего не хотелось. В голове, казалось, телевизор потерял приём и теперь только шипел, раздражая. Внутри образовалась пустота. Девушка быстро обулась, проверила мобильник, который она перед этим сунула в карман джинсов, и вышла из квартиры. Возвращаться домой не хотелось. Она бы позвонила Минни, но девушка сейчас была с Чонгуком и мешать их идиллии Розэ совсем не хотелось. Минни. Чеён судорожно просила в голове прощения, называя себя самой настоящей идиоткой, которая пошла на поводу у собственного эгоизма. Кому она и что смогла доказать? Никому и ничего. — Минни, как же я хочу, чтобы всё вернулось на свои места. В голове всё ещё стоял шипящий звук, который теперь, казалось, включили на полную громкость. Люди оглядывались, узнавая Розэ, но всё так же не решались снимать. Только смотрели и тыкали пальцами. Противно. Да и поделом ей. — Девушка, осторожно! Чеён обернулась на крик, но в глазах зарябило от яркого света. Она ведь шла по тротуару.* * *
Хосок сидел в ресторане с Реббекой, нервно притопывая ногой в ожидании. Буквально двадцать минут назад он набирал Чонгуку, приглашая его и Минни посидеть и пообщаться. Он знал, что несколько дней назад Чеён вернулась в Сеул после мирового турне. Как же он скучал по ней. Тогда на утро он проснулся в пустой квартире. Хосок ощущал себя в дешёвой дораме, когда нашёл на тумбочке записку, где чётко говорилось, чтобы он забыл её и перестал искать. Конечно, он этого не сделал. Но бросить компанию просто не мог, особенно, когда один из последних контрактов сорвался, и ему пришлось разребать все эти завалы, поэтому пришлось повременить с поездками вслед за любимой. Ему казалось, что его знают уже все цветочные магазины мира, потому что он постоянно делал у них заказы, узнавая через свои каналы, в каком отеле остановилась Чеён. Несколько месяцев назад он снова встретил Реббеку. Он до конца не верил всему, что происходило и как так вышло, но зацепился за одну фразу девушки, сказанную ей будто невзначай: «Ты был ценой её успеха и популярности. Она всю жизнь хотела быть любимой и известной миллионами. Ты же не хочешь всё это разрушить?». Нет, не хотел. Он смотрел каждую видеозапись, разглядывал каждую фотографию, видя, насколько девушка счастлива. Наконец-то. Он убивался несколько недель, съедаемый этой мыслью, пока они с Реббекой не пересеклись ещё раз. — И каким образом я должен выполнять свою задачу «цены»? — Влюбись в меня, Чон Хосок. Хосок успокаивал себя мыслью, что так делал лучше для его маленькой Чеён. И всё же в голове крутилась мысль по её приезду встретиться и всё обговорить. Если она правда хотела бы именно этого, он оставит её в покое. Но в голове не укладывалось, как она могла бы променять его на славу.Один в каное — Пообіцяй мені
В его голове даже сейчас была она, а не сидящая напротив Реббека. Девушка подняла бровь, смотря за плечо Хосока, откуда с настенного телевизора крутили фрагменты общедоступной записи с крайнего концертного тура Розэ. Демо-версия ещё невыпущенной песни. Сколько же было комментариев с желанием услышать её в студийной записи.«Сейчас выключат воду, И я снова не успею смыть грех, вчерашний грех. Он мою свободу рассечёт пополам, Швырнет к ногам, к твоим ногам. Это мир вещей, а вещи больные! И ты уже здесь, в том хоре! Иди на голос мой».
— Хён, Реббека, добрый вечер. — Здрав-ствуй-те. Хосок повернул голову и ярко улыбнулся. Слава Богу, они уже здесь. Мужчины обнялись в дружеском жесте. — Вы ведь были у неё? Как она? — Хосок спрашивал шёпотом, еле слышно. — Не очень хорошо. К ней приехала мама и закатила скандал прямо с порога. Хосок поджал губы и сжал кулаки. Чёрт. В этот момент у Минни зазвонил телефон. Девушка улыбнулась, замечая имя подруги. — Да, — она поднесла аппарат к шее, радуясь возможности разговаривать. Но улыбка потихоньку сползала с лица. — Да… что?.. Чонгук. Чон повернул к ней голову и принял протянутую трубку, а девушка облокотилась рукой на спинку стула, ощущая, как скапливались слёзы в уголках глаз. Реббека прищурилась, наблюдая за картиной. — Минни, что такое? Тебе плохо? Принести воды? Хосок потряс за плечи Нишу, пытаясь привести девушку в чувства. — Хён, — мужчина оторвался от девушки, посмотрев на Чонгука. — Чеён сбила машина.«Пообещай мне, пообещай мне, Что, всегда будет гореть свет в твоём окне. Пообещай мне, пусть даже не сбудется, Что «завтра» немедленно и неотвратимо состоится! Пообещай мне…»