За краем Вечности

      Непогода миновала и больше не подбиралась к нам, благодаря чему судно летело на всех парусах. К Тортуге мы подошли под шум вечернего прибоя и вопли чаек. Гавань встретила «Черную Жемчужину» звуками вечного праздника, зазывающими голосами торговцев и быстрой гитарной музыкой.       На палубу я поднялась, сгорая от нетерпения: как никак, это не простой остров, а легендарная столица пиратства. Я решительно собиралась сойти на берег, но, когда судно зашло в бухту, желание тут же исчезло, и улыбка сползла с лица. Представшая картина оказалась намного красноречивее кадров фильма: на берегу творился такой хаос, будто мы попали в муравейник. Только вот все «муравьи» в нём были агрессивные, пьяные и неадекватные.       — Что такой кислый вид? — возникший из ниоткуда Тим положил руку мне на плечо. Я вздрогнула от неожиданности, чуть не выронив раздобытую в сундуке моей каюты подзорную трубу с треснутым стеклом.       — Господи, Тим! Перестань появляться аки черт из табакерки, иначе я с ума сойду! — выдохнула я. Пират ответил довольной усмешкой. Я опять обернулась к берегу и покачала головой: — Я решила, что останусь на корабле.       — Ты что! — в запале воскликнул парусный мастер. — Побывать на Тортуге и не побывать… на Тортуге…! Да это немыслимо! Пойдёшь с нами!       — Тимми, а моё мнение не важно? — я скептически выгнула бровь.       — Нисколько, — сощурился он. — Простоим мы здесь недолго, а значит, я должен успеть показать тебе главные прелести острова.       «Печальна участь того, кому неведом дивный тонкий букет жизни на Тортуге…» — вспомнились легендарные слова. В конце концов, один раз живём, решила я. Почему бы не согласиться на «романтичную» прогулку по острову? Если присутствие в обществе пьяных пиратов и портовых шлюх станет слишком утомительно, я всегда смогу вернуться на корабль.       — Так и быть, — ответила я.       — Прекрасно! — обрадовался Тим. Парень уже собрался направиться по своим делам, но я остановила его, схватив за рукав рубашки.       — Погоди… Ты сказал, что мы простоим здесь недолго. С чего бы это? Вы прибыли на Тортугу не ради веселья, а с какой-то конкретной целью? — осенило меня. Тим неловко поджал губы и качнул головой:       — Это дело капитана, — и ушёл по своим делам.       «Так, значит… Джекки всё же что-то задумал», — на губах заиграла хитрая улыбка. Я оглядела палубу в поисках капитанской треуголки. — «Так и знала, что этот пройдоха замышляет новую авантюру и не собирается никого в неё посвящать».       Заметив Воробья у самого бушприта, я незаметно прокралась на полубак. Джек, по-хозяйски положив руки на планшир, наблюдал за городом. Вероятно, выискивал среди береговой толпы своих подружек. Во всяком случае, сейчас он казался абстрагированным от остального мира.       Вдруг возникло неуместное, детское желание подурачиться, подшутить над капитаном «Жемчужины». Я подкралась к Джеку сзади — так, чтобы тот ничего не заподозрил — и, задвинув подальше адекватность, вдруг прыгнула рядом с ним, с громким криком:       — Бу!       Реакция не заставила себя ждать. Только вот она противоречила всем ожиданиям. Джек преспокойно обернулся ко мне с таким видом, будто спрашивал, каково это, быть рехнувшейся? Я на миг замерла, а потом глупо расхохоталась. Джек красноречиво изогнул бровь, ожидая окончания моего приступа.       — Джек, — я кое-как уняла порыв и хлопнула рукой по планширу. — Что ты задумал, Джек? Я преодолела временной разрыв в три столетия, чтобы быть не в деле? Ну уж нет…       — Не многого ли ты хочешь, цыпа? Я тебя почти не знаю, но уже должен выдавать свои планы?       — Как ложиться ко мне в одну постель — это ты сразу! — я упёрла руки в бока и выжидательно замерла.       — Во-первых, ты драматизируешь. У нас ведь ничего ведь не было… хотя, жаль, — Джек грустно вздохнул, за что получил немой упрёк. — Во-вторых, я тебя опасаюсь — прилетела из XXI века, всё обо мне знаешь, да ещё и на людей кидаешься с этим «Бу!». Ну, а в-третьих, ведёшь себя подозрительно…       — И в чём же это заключается?       Джек воровато огляделся и чуть наклонился ко мне:       — Слишком любопытная, — шепнул он. Я понимающе ахнула. Вот оно что, боится Воробушек, что я кому-нибудь выдам его тайны… Не доверяет кому попало…       Джек отстранился и вернулся к созерцанию города. Молча смотреть на капитанскую спину мне надоело уже через полминуты, и это стало поводом для продолжения дискуссии:       — Может, это ты слишком скрытный? — предположила я, но молчание служило мне ответом. Воробей лишь сделал несколько шагов в сторону. Я принципиально осталась стоять на месте. — И куда ты пошёл? — внезапно в воду рухнул якорь и туча брызг окатила меня с головы до ног. «Чёрт!» — прошипела я, неприязненно поморщившись. — Джек! Хватит играть в молчанку! — и зашагала к нему.       — Мы, оказывается, играли в молчанку? Значит, я выиграл, — под усами засветилась карикатурная улыбка. — Что ж, если тебе так будет спокойнее, у меня назначена здесь встреча, — Джек смерил меня подозрительным взглядом, затем круто развернулся и сошёл с полубака.       — Встреча? — повторила я, направившись за ним.       — У тебя отличный слух, дорогуша! — Воробей остановился у фальшборта и с напускным усердием принялся затягивать шкот.       — А с кем? Джек, — я встала рядом, но пират снова отвернулся и пошёл по своим делам.       — Эй, вы, с вас запас провизии и, — обратился Джек к нескольким матросам, — ром.       — Джек, с кем у тебя встреча? — я подоспела за секунду до того, как Воробей невозмутимо направился к гакаборту.       — Гиббс, проследи за судном, пока не вернусь.       — Да, кэп!       — Джек, ну ответь! — взмолилась я.       — Спустить шлюпки! — прозвучал громогласный приказ Воробья, после чего тот зашагал с кормы. Я уныло поплелась за ним. Наверное, со стороны было смешно наблюдать, как мы кружим по палубе, но никто не подал виду.       — Джек, ну с кем у тебя встреча? С Барбоссой, с Элизабет, с Тиа Дальмой, с Тигом?       Воробей резко повернулся ко мне, так что я еле успела затормозить, и поставил точку на дальнейших расспросах одним лаконичным «нет». После чего оставил меня наедине с неудовлетворённым любопытством и криками чаек.       Но не успела я как следует возмутиться, как меня под руку подхватил Тим.       — Идём! — парень потащил меня к лодке, что уже билась на волнах о борт.       Ничего не осталось, кроме как повиноваться. Я проводила взглядом Джека, что-то обсуждающего с мистером Гиббсом, пока Тимми спускался в баркас.       — Ну ты идёшь?       Я взглянула вниз. Тимми с несколькими матросами уже покачивались в лодке, ожидая меня. Я подавила вздох и спустилась по штормтрапу в шлюпку — от моей поступи она закачалась, и я нелепо взмахнула руками, чуть не нырнув в воду, благо, Тим вовремя ухватил за руку.       Гребцы взялись за вёсла, лодка заскользила к берегу. Вечер медленно нависал над городом, солнце плыло к горизонту, но до наступления темноты была ещё пара часов. Тим что-то самозабвенно рассказывал, рисуя руками в воздухе причудливые фигуры, но моё внимание полностью захватил причал. Шумный город грохотал выстрелами и отдалённым звуком драки откуда-то с соседних кварталов, щебетал голосами куртизанок и торговцев.       Едва шлюпка стукнулась о пристань, жалкие остатки позитивного настроения вытеснило понимание, что ничего хорошего меня тут не ждёт — повезёт ещё, если никто случайно не пристрелит. Пираты зацепили швартов за кнехт и выбрались на причал, а Тимми подал мне руку.       — Такой благовоспитанный, — театрально пропела я, принимая пиратскую помощь.       — Конечно, — в голосе Тима мелькнули нотки удивления. Повадки, манеры общения — всё это выдавало в нём человека культурного общества. Так что же могло заставить его уйти в пиратство? Зов приключений? Жажда свободы? Или дело в том, что «дух пиратства у него в крови и с этим ничего не поделаешь»?       В глубь города мы шли, петляя узкими улочками и огибая стороной пьяные драки — а последние встречались почти в каждом квартале. Один раз я чуть не рухнула носом в землю, поскользнувшись на подозрительного вида луже. Два раза угодила сапогом в коровью, простите, лепёху. Три раза нетрезвые горожане пробовали приставать ко мне, но как только им в грудь утыкался пистолет в руке Тима, сразу отступали.       В некоторых переулках вонь стояла такая, будто туда ходили справлять нужду все жители города. Всё это вызывало у меня немыслимое удивление такой самозабвенной любви пиратов к этому порту.       — Тим! Если то место, куда мы вынуждены идти по такой… помойке, не оправдает ожиданий — я тебя придушу, — выдохнула я, презрительно отшатываясь от пребывающего в прострации бомжа. — И кстати! — я возмущённо остановилась. — Ты даже не сказал, куда мы идём!       — В таверну, — секунду помедлив, ответил парень. Видимо, моё лицо сделалось столь безрадостным, что он поспешно добавил: — В лучшую таверну на Тортуге!       — Нет, Тим, — я прикрыла глаза и покачала головой. — Лучшая таверна, это та, до которой не надо тащиться полчаса по бомжатнику. Что там может быть такого хорошего, чего нет в других?       — Ром лучший и бабы симпатичные, — гаркнул один из матросов «Жемчужины», прошествовав мимо.       — Вот оно что! — я вскинула голову. — Тимми, ты решил, что мне тоже захочется спиться и… — я придирчиво скривилась, — присоединиться к этим бабам?       Тим смущённо качнул бровями. Похоже, выводы были чересчур поспешными: этот малый не был приверженцем моральных устоев, иначе сообразил бы, что вести даму в такое место — плохая затея.       — Держи, так тебе будет спокойней.       Я удивлённо уставилась на протянутый мне пистолет. Рукоять была украшена тонким узором, свет фонаря матовым блеском ложился на гладкий тёмный ствол, дуло хищно чернело. Рука с трепетом приняла оружие. Настоящий пистолет мне довелось держать впервые в жизни, и внутренний голос справедливо заметил, что с моей «удачливостью» я могу нечаянно застрелить саму себя. Или ещё хуже — кого-то другого. Словно в ответ на мои мысли, прозвучал голос Тима:       — Не бойся, пока он на предохранителе, не выстрелит.       Я благодарно улыбнулась. Пистолет прикрепился к поясу. Я вздохнула, отклонилась от летящего в мою сторону булыжника (видимо, местные жители таким образом выражают свою симпатию) и вновь поплелась за пиратами. Те отлучились от нас на несколько метров, поэтому пришлось поспешить, чтобы их догнать. Впрочем, шли мы не долго: внезапно несколько наших матросов затормозили, и я едва не ткнулась лбом в спину одному из них. Навстречу нам, раскинув руки, шёл плешивый мужчина, по обе стороны к которому жались растрёпанные чумазые девицы.       — Старина Бенни! Сколько лет, сколько зим! — громыхнул возглас. И далее последовали крепкие мужские объятья. Я заранее отпрыгнула в сторону, чтобы не оказаться в их центре, иначе меня задушили бы в порыве радости и не заметили.       Пока все пираты, включая Тима, радовались встрече старого знакомого, я стояла рядом, сложив руки на груди. Пытаться разобрать их разговор было занятием тщетным: слова звучали со всех сторон одновременно и сливались в кашу.       Я глубоко вдохнула запах сырости и облокотилась спиной о стену, чувствуя себя так же, как в далёком детстве, когда по пути из магазина мама встречает свою подружку и тебе приходится полчаса стоять рядом и ждать, пока они не наговорятся. Главное — изображать из себя предмет мебели — иначе разговор обязательно переключится на тебя и обсуждение потенциальных женихов.       У пиратов было точно так же, и путь в таверну прервался на неопределённый срок. И дёрнул же меня чёрт отправиться с ними! Сидела бы сейчас в каюте на «Чёрной Жемчужине», листала бы какую-нибудь книжечку и спокойно дожидалась возвращения капитана Джека Воробья.       Но от безрадостных мыслей меня отвлекла знакомая фигура, мелькнувшая в проулке. Я подалась вперёд, вглядываясь в темноту. Небезызвестная треуголка юркнула на соседнюю улицу. «Джек?» — удивилась я. — «Неужели идёт на ту самую встречу?». Любопытство захватило разум.       Убедившись, что никто из пиратов, увлечённых беседой не обращает на меня внимания, я шагнула в проулок и глянула за угол — капитан спокойно шествовал по улице, но вскоре замер, глянул по сторонам и шмыгнул за соседний дом. Пришлось поспешить, чтобы не потерять его из виду. Бежать по безлюдной улице, подсвеченной фонарями, было легко и радостно, словно я вырвалась из плена. Чувствуя себя шпионом, я следовала за Джеком, пряталась за телегами, скрывалась в тёмных углах до тех пор, пока кожаная треуголка не мелькнула в последний раз — и скрылась за перекошенной дверью. С губ сорвался вздох: затянутая паутиной вывеска гласила: «Таверна «Кровавый парус».       Что ж, таверна, так таверна.       Я подкралась к светящемуся окну, но стоило мельком глянуть в него, как пришлось мгновенно отпрыгнуть в сторону и вжаться в стену: прямо за стеклом, у стола вальяжно развалился на стуле Джек, напротив которого восседал какой-то мужчина. Дыхание сбилось, тревожно затряслись руки. Они не заметили меня? Что со мной сделает Джек, если узнает, что я за ним шпионю?       Из-за оконного стекла голоса доносились приглушённо, но при должном старании различить обрывки фраз было возможно. Уняв дрожь в коленях, я осторожно высунула нос из-за оконной рамы. Свет свечи дрожал на серьёзных пиратских лицах. Людей в таверне было мало, изъеденные плесенью стены нависали тяжело и мрачно, а непомерно большая люстра покачивалась на затёртой верёвочке и грозила в любой момент разбиться о головы посетителей.       Капитан Джек Воробей зажимал в руках большую кружку, прожигая внимательным взглядом собеседника. Кстати, о собеседнике… Брови поползли наверх, когда я разглядела его незаурядную внешность. Прореженные сединой длинные тёмные дреды, стареющее лицо, широкополая шляпа с дырами от пуль, массивные перстни на искривлённых пальцах — всё это выдало в нём его — хранителя пиратского Кодекса, и по совместительству, отца Джека.       Капитан Тиг, угрюмый и суровый, взирал на сына свысока, и весь его вид говорил о том, насколько он важная персона.       — Так, значит, амулет? — подытожил Тиг, в задумчивости скребанув ногтем по столешнице. Ответом ему послужил кивок. — Оставь эту затею, Джекки, — наконец, продолжил он. — Не приведёт тебя это к добру.       Джек ответил тихо, но вкрадчиво, не отрывая прямого взгляда от собеседника. Расслышать его слов мне не удалось, но аргумент был весомый, так как Тиг изменился в лице, выпрямился и долго оценивающе смотрел на сына.       В воцарившейся тишине моё дыхание казалось слишком громким. Тиг повернул голову к окну, словно почуял чужое присутствие, и я поспешно пригнулась. Тело, прижимающееся к холодной кирпичной стене, онемело, взгляд застыл на паутине, свисающей с оконного отлива. Голоса зазвучали нескоро, и всё это время казалось, словно кто-то наблюдает за мной. Опять заглянуть в стекло я рискнула только когда послышался ответ, приправленный оттенками недовольства:       — Нассау.       — Нассау?       — Помнишь Стивенса? — от этих слов Джек поморщился, словно его ударили. Тиг продолжил так же холодно, как и начал: — Да, тот самый. Кристиан Стивенс, у которого ты тогда…       — Можешь не напоминать. И что же, тот дневник до сих пор у него?       Что-то с силой рвануло за волосы и отшвырнуло меня от окна. Я инстинктивно охнула, приземляясь на спину. От удара из горла вырвался хрип. Взгляд уткнулся в чьи-то черные сапоги у самого лица, пополз выше, по темной одежде и остановился на чёрном мешке, надетом на голову, как у палача. Из прорезей в ткани грозно сверкнули чёрные глаза.        Я только и успела, что увернуться — за миг до того, как в то место, где секунду назад была моя голова, вонзился кинжал. Мозг выдал лишь обезумевшее «Маньяк!», а я уже вскочила на ноги. «Кто это? С чего решил напасть?» Личность в костюме палача, среднего роста и телосложения, медленно выпрямилась. Клинок в его руке хищно блестел, остриё кровожадно глядело прямо мне в грудь.       — Стойте! Вы меня с кем-то спутали! — я вскинула руки, попятились назад. — Я вам ничего плохого не делала! — вступать в подобные разговоры, когда на твою жизнь посягает убийца, совершенно бесполезно. Маньяки редко нападают на кого попало и, как правило, знают жертву в лицо. Но учитывая то, что я нахожусь в этом мире без малого четвёртый день, причина нападения была загадкой.       Ноги так и подрывались сорваться с места и нести меня во весь опор, прочь от рокового переулка, но я заставила себя не делать этого: нельзя поворачиваться к врагу спиной, нельзя терять из виду!       «Срочно успокоиться! Не поддаваться панике! Вдох… Выдох…» — твердил внутренний голос, — «Вспомни основы самообороны…»       Кинжал взметнулся вверх.       «Была не была!»       Я поднырнула под руку мужчины, перехватила его запястье и шибанула кулаком по сухожилию. Нож выпал из ладони и звякнул о мостовую; носок сапога пинком отправил его в сторону. В мыслях громыхнуло ликующее «Всего-то!», а в ответ ему правое предплечье пронзила ноющая боль: маньяк заломил руку за спину. «Чёрт!» Воображение нарисовало красочную иллюстрацию: он достаёт из-за пояса второй кинжал, или того хуже — саблю — и насквозь пронзает обездвиженную жертву. Эта фантазия заставила действовать.       Я наугад шибанула его пяткой в колено и бросилась бежать.       Громыхнул выстрел. Прямо передо мной деревянная табличка с названием таверны подскочила и пошла ходуном: пуля пролетела в миллиметре от виска, отсекла тонкую прядь волос и угодила в вывеску. Я отпрыгнула в сторону, прячась за телегой с сеном. Еле успела пригнуться, как новая пуля прошла сквозь стог и просвистела над головой.       Внутренний голос шепнул, что я сама себя загнала в ловушку: позади стена, впереди телега. Стоит высунуть нос, и его тут же отсечёт пуля. Звать на помощь? Не услышат. А если услышат, не отреагируют. Это ведь Тортуга.       Пальба прекратилась. Может, у него закончились пули… или он просто ждёт, когда я решу, что опасность миновала и высунусь из укрытия? Он поступал умно: не стал близко подходить к убежищу своей жертвы — вдруг она неожиданно выпрыгнет и всадит нож ему в горло?       И тут меня словно встряхнули. Разум просветлел, и вспомнилось то, что в самый нужный момент вылетело из головы. Холодный гладкий пистолет лёг в ладонь. Как можно было позабыть про подарок Тима, когда он был так важен?       «Или убьёшь ты, или тебя», — прозвучало эхом в голове. Выбор оказался не сложным.       Я выскочила из-за телеги, палец лёг на спусковой крючок — но он не поддался и выстрела не последовало. Зато маньяк снова начал пальбу. Пришлось в спешке нырнуть в укрытие. «Что такое? Почему не стрельнуло?» И тут в голове отчётливо прозвучали слова Тима: «…Не бойся, пока он на предохранителе, не выстрелит…» Я хлопнула себя по лбу.       Осторожно положила палец на рычажок предохранителя, и напряглась, словно пистолет может взорваться в руках. Раздался закономерный щелчок. Сердце отсчитало несколько глухих ударов.       Я вынырнула из-за телеги и, не целясь, спустила курок. От неожиданного грохота заложило уши, отдача заставила руку предательски дрогнуть. Далее последовал звук бьющегося стекла, звон осколков по мостовой и чьи-то возбуждённые голоса: маньяк успел пригнуться, и пуля разворошила то окно таверны, за которой Джек вёл переговоры со своим отцом.       Я повторно вжала палец в спусковой крючок, но вместо выстрела в пистолете что-то щёлкнуло, и мне пришлось снова прижаться спиной к телеге. «Ну вот и всё, это конец — у меня закончились пули». И предаваясь отчаянию, я сжалась в комочек, готовясь встретить свою судьбу.       Зазвучали громкие голоса — но это было отнюдь не пение ангелов. Голоса реальные и до боли знакомые. Затем чьи-то каблуки стремительно зацокали по мостовой, постепенно затихая в ночной глуши. Неужели появившиеся люди спугнули маньяка?       Я откинула голову на бортик телеги и прикрыла глаза. Тяжело сглотнула и издала измученный стон на выдохе. «Неужели всё закончилось?»       Но отдышаться и прийти в себя после шока мне не дали. Требовательный, вопрошающий голос прозвучал прямо над ухом:       — Оксана?       Пришлось открыть глаза. Надо мной, чуть нахмурившись и скрестив руки на груди, возвышался Джек. Его эмоции трудно было разобрать — недовольство ли это, удивление ли, сочувствие ли? — но весь его вид — от позы до выражения глаз — требовал объяснений. Однако всё, что мне удалось сделать, это снова прикрыть глаза и шумно вздохнуть.       Пусть думает, что хочет. Возможно, теперь тонкая грань доверия между Джеком и мной разрушена окончательно, но в данный момент это казалось до смешного незначительной мелочью жизни. После того, как меня чуть не убили, уже не страшно услышать, что скажет Воробей о том, что я за ним шпионила.       — Что за люди нынче пошли? Слышат краем уха… Видят краем глаза… А потом додумывают остатком мозга.       — Что? — я нашла в себе силы раскрыть глаза и взглянуть на Джека. Тот снисходительно покачал головой, приукрасив лицо умильной улыбкой, и протянул мне руку. Робко, словно ожидая удара, я положила свою ладонь на его и поднялась с земли.       — Я же говорил, что не надо совать свой хорошенький носик куда не следует? — продолжил Джек. — Вот и настигла тебя кара.       — Джек, я знаю, что ты сейчас подумал. Но клянусь! У меня и в мыслях не было шпионить! Я просто…       — Шла мимо и оказалась здесь совершенно случайно, я угадал? — перебил Джек. Я с трудом протолкнула ком в горле и отвела взгляд. — И чем же, позволь узнать, ты так не угодила тому парню? — Воробей кивнул в сторону той улицы, где, видимо, скрылся маньяк.       — Не знаю… Но ведь на Тортуге часто бывают подобные переделки? — я кинула на капитана полный надежд взгляд.       — Ну, — философски протянул Джек. — Если ты ничем не насолила человеку, он не станет тебя убивать. Если, конечно, это не пьяная драка в таверне, а ты не просто подвернулась под руку.       Джек озвучил мои мысли. Маньяк был решительно настроен убить меня — и если бы пуля не угодила в окно таверны и не привлекла капитанское внимание, у него бы непременно это получилось. Что-то едкое, маленькое заскреблось в душе, подсказывая, что это далеко не последняя встреча с тёмной личностью в костюме палача.       — И долго ты будешь изображать само воплощение несчастья и вины?       — Пока ты не дашь мне знать, что в этом больше нет необходимости, — я кисло улыбнулась. Воробей сочувственно качнул головой и взял меня под локоть.       — Пойдём, мисс Неудача…       …На корабль мы пришли, когда небо уже украсила золотая россыпь звёзд, и город засветился, словно стайка светлячков — вдоль берега зажглись бесконечные ряды светящихся окошек. Бледный силуэт луны едва заметно проступал сквозь облачную дымку, ветер приносил на причал беглые отзвуки музыки и отдалённые голоса. Холодало.       Палубные доски «Чёрной Жемчужины» приветливо скрипнули, когда мы поднялись на борт. Судно пустовало: выход в море был назначен только на утро, и матросы проводили ночь на суше.       Вопреки ожиданиям, проводив меня на корабль, Джек не вернулся на берег, а закрылся в своей каюте под предлогом какого-то важного дела. Я же отправилась в свою комнату и устроилась на койке, обхватив колени руками. Невидящим взглядом смотрела в стену и раз за разом прокручивала в голове последние события. Вопросов накопилось целое море, и я копошилась в собственных мыслях в попытках отыскать ответы:       «Тёмная Личность» — я решила называть странного маньяка именно так — надел на голову мешок палача неспроста: он не хотел, чтобы его лицо узнали, а тем более, запомнили. Обычный псих, для удовольствия убивающий жителей пропащего острова, не стал бы морочиться подобными мерами осторожности, значит, цель была конкретная, и этой целью являлась именно я. Или… он сделал что-то ещё более страшное и решил избавиться от находившихся неподалёку возможных свидетелей.       А Джек? Тот тоже хорош! Тайная встреча с отцом, разговоры про Нассау… Вспоминая подслушанный разговор, я не могла не отметить, с какой осторожностью капитан Тиг рассказывал сыну об этом; как сурово предупреждал, что затея не приведёт к добру. Воробей определённо угодил в очередную передрягу. «Что сулит беду Джеку Воробью выйдет и нам боком», — всплыли в памяти небезызвестные слова.       Я соскочила с кровати. Дверь скрипнула, выпуская меня на палубу. Лёгкий ветерок взлохматил волосы и забрался под рубашку.       Из щели под дверью капитанской каюты сочился дрожащий свет. В ответ на мой настойчивый стук из комнаты Воробья донёсся шорох, возня, а затем косвенное разрешение войти:       — Кто там ещё? — голос Джека не был сердит, скорее немного расстроен. Я беззастенчиво ввалилась в каюту с твёрдым намерением добиться своей цели… почти любыми способами.       — Это я.       — Вот как? — Джек оторвался от карты. Чёрные глаза лукаво сверкнули, выражая приятное удивление от ночного визита барышни. — И что же привело тебя сюда? — промурлыкал капитан, медленно поднимаясь из-за стола, подобно дикому коту.       Шаг навстречу. Я спокойно выдержала взгляд Воробья и холодно, безапелляционно заявила:       — Ты должен научить меня владеть оружием.       — Должен? — Джек подавился усмешкой.       — Это твой долг, как джентльмена. Или ты выполняешь только те желания дам, которые дарят удовольствие тебе самому? — взывать к пиратской совести за отсутствием таковой — дело бессмысленное, и капитан Воробей в очередной раз это подтвердил. Чётко, нагло и вкрадчиво:       — Именно.       Я скорчила раздражённую физиономию. Иной раз, в своём настоящем мире я бы покорно вздохнула и удалилась, чтобы не досаждать человеку. Но здесь, похоже, навязчивость — жизненно необходимое качество.       — Тебе нужно «волшебное слово»? Ну хорошо. Пожалуйста, Джек, научи меня владеть оружием.       Воробей улыбнулся одним уголком губ. Было в этой улыбке что-то коварное и дьявольски-хитрое. Джек приблизился ко мне. И хотя ответ ещё не прозвучал, я уже практически слышала его.       — Убеди меня.       Я прищурилась, протянув многозначительное «Хм-м». Джек, видимо, принял молчание за согласие и растянул на губах по-кошачьи довольную улыбку. Но я безжалостно разрушила все его разгоревшиеся желания одной звонкой пощёчиной. Воробей обиженно отпрыгнул назад и не успел выдать возмущённое «Эй!», как я выхватила его же саблю из ножен. Клинок молниеносно уткнулся ему в грудь. Возмущённый взгляд капитана так и требовал объяснений; и я их охотно предоставила:       — Я хоть фехтованием не владею, но тело саблей пронзить смогу.       Джек разочарованно причмокнул, словно убедившись в моей неадекватности.       — Ничего ты не поняла. Я имел в виду совсем иное, — понуро проворчал Воробей.       Но не успела я вдоволь наиграться победной ухмылкой, как пиратские глаза вновь подсветились коварством. — Ну если уж ты решила пойти на кардинальные меры, мне самому тебя придётся убедить кое в чем…       — «Мягко или скорее жёстко?» — процитировала я.       — Кому как, — в руке Джека появился пистолет. Щёлкнул предохранитель и черное дуло направилось мне в голову. — Весомый аргумент?       — …Да, — пропищала я. Воспоминания о перестрелке с Тёмной Личностью заставили меня содрогнуться при виде оружия, глядящего мне в лоб, и я покорно протянула Воробью саблю.       — То-то же, — Джек вернул пистолет на предохранитель и убрал за пояс. Усы приподнялись в довольной ухмылке. — Конечно, этот поступок опрометчив, но дерзость твоя похвальна.       — Да неужели! Я слышу не упрёки и наезды, а настоящую похвалу от самого капитана Воробья! — я театрально подняла глаза к потолку и взмахнула руками.       Джек вернулся за стол, снова уткнулся в карты и больше не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Пришлось долго стоять у него над душой, уперев руки в стол, и ожидать, пока он соизволит поднять на меня взгляд. Но его моё навязчивое общество совершенно не смущало, и он продолжал феерично меня игнорировать.       — Джек, ну пожалуйста, — наконец, не выдержала я. — Или ты хочешь, чтобы меня убили при первом же абордаже? — ответ последовал не сразу. Джек поднял на меня тяжёлый взгляд и долго смотрел, будто оценивая, как много хлопот его ждёт.       — Давай так: если сможешь меня чем-то удивить… Тогда я подумаю, — Воробей вальяжно откинулся на спинку кресла.        Я задумчиво поджала губы. Вдруг в голове лампочкой зажглась гениальная идея.       — Что ж, нет так нет, — я с понурым видом отступила к двери. Джек недоверчиво выгнул бровь, в ответ на что я махнула рукой: — Да расслабься, я поняла, что ты ни за что не согласишься… М-да, значит, как-нибудь обойдусь и без фехтования…       — А я думал, ты не отстанешь… — последовал неторопливый ответ.       — Ты удивлён?       — Ещё как удивлён! — Джек прихлопнул в ладоши. Я в мгновение ока оказалась у его стола.       — А теперь учи меня фехтованию! — торжественно объявила я. Джек непонимающе сдвинул брови. На беззвучный вопрос я ответила через несколько секунд, с издёвкой растягивая слова: — Я тебя удивила! А значит, выполнила условие!       На мгновение капитан оторопел.       — Пиратка, — прозвучало одобрительно, и очень непривычно. Я буквально ощутила, как от гордости зарделись щёки. На губах дрогнула улыбка.       — Так значит, это да? — робко поинтересовалась я. Воробей чуть заметно кивнул.

***

      Обещанное обучение началось со следующего дня, когда «Чёрная Жемчужина» вышла в море. Моё знакомство с Тортугой не заладилось, поэтому, когда город остался за кормой, я ощутила такое облегчение, будто скинула с плеч целую гору. И теперь запряжённый в паруса ветер толкал судно к неведомым мне горизонтам — разумеется, мне так и не выпала честь быть посвящённой в капитанские планы.       В то прохладное утро я стояла у гакаборта и наблюдала за длинным пенистым следом, остающимся на воде за кораблём. «Кильватер», как сказал Тим.       Внезапно что-то холодное, острое коснулось спины. Я обернулась и встретилась взглядом с Джеком. Вернее, с остриём его сабли.       — Решил меня убить? Ах нет, мы же вчера договорились начать прохождение курса молодого пирата…       — Что-то ты не в духе, — Воробей склонил голову на бок, в сомнении опустив клинок.       — Всё в порядке! Просто не люблю, когда в меня без предупреждения тыкают саблей, — отозвалась я.       — Враг тебя не будет предупреждать, а молча насадит на клинок. Всегда — всегда! — нужно быть готовым к нападению, даже среди своих знакомых. Не витать в облаках и ожидать возможной атаки в любой момент и с любой стороны.       — Это похоже на паранойю, кэп, — хохотнула я и оперлась о планшир. Корабль скрипнул, словно поддакнул моим словам.       — Скорее на желание жить, а не стать похожим на кабанью тушку, насаженную на вертел.       — Так научи меня! — неслышно шепнула я. «Научи жить», — эхом отозвался внутренний голос. Я тряхнула головой, откидывая пряди волос и продолжила громче: — Приступим, кэп?       Вместо ответа Джек отвернулся от меня и крикнул:       — Гиббс! Дай свою саблю!       Старпом поднялся на корму и протянул клинок с богато инкрустированным эфесом. Кисть руки скрылась под широкой гардой, по форме напоминающий лист папоротника. Сабля оказалась тяжела, отчего оружие постоянно «клевало носом». Воробей отошёл на середину квартердека, клинок в его руке высокопарно взвился вверх.       Он давно привык — к тяжести оружия, к мозолям на ладонях, к звону металла. Мне тоже придётся привыкнуть. Если, конечно, своим обучением я не выведу Джека из себя настолько, он целенаправленно пригвоздит меня к мачте.       — Подними саблю, — скомандовал капитан, с азартом поигрывая мышцами на плечах, словно дикий зверь, готовящийся к броску. — Вот так. Теперь отведи левую руку назад, а ещё лучше — убери за спину, чтобы у врага было меньше шансов ее задеть. Отлично! А теперь запомни. При нападении используется передняя кромка клинка. Защищаться следует более крепкой стороной. Главное — знать, когда и куда должна пойти твоя сабля, уметь предугадать действия врага. С этого всё и начинается. Драки надо отрепетировать, чтобы во время настоящего боя ты знала все возможные исходы и выпады противника. Разучивая драку на саблях, ты повторяешь ее, пока не запомнишь все самые важные и козырные приёмы. Добиться скорости, молниеносной реакции и заглушить эмоции холодным расчётом — вот первые правила, без которых твои взмахи шпагой будут походить скорее на брачный танец пеликана, чем на достойную борьбу.       Джек гонял меня по палубе, как собака кота. Удары сабли я отбивала с огромным усердием, а редкие атаки казались мне настоящим прорывом. В отличие от меня капитан Воробей вёл свою партию жёстко. В этом бою я вполне могла бы лишиться нескольких пальцев. Вероятно, Джек делал это специально, чтобы я сразу осознала, что ждёт меня в битве и приложила все усилия.       — Ты не так безнадёжна, как кажешься, — мы прервали бой, чтобы перевести дух. Я согнулась пополам, тяжело дыша и язвительно прохрипела, оттирая пот со лба:       — Спасибо!       — Но простых махов шпагой недостаточно. Нужно уметь наносить удары, если хочешь победить, а не просто растянуть время. Один из несложных, но действенных приёмов — контратака. Во многих случаях противник раскрывается при атаке, делая выпад или удар. По крайней мере, его рука становится вытянутой. Да и положение клинка во время удара предсказуемо. В такой момент нужно поразить противника в руку или корпус, уклонившись от его атаки или парировав ее. Весь смысл контратаки во времени. Она должна быть нанесена в самый подходящий момент с максимальной скоростью. Также важно учесть ещё кое-что: поединок двух людей одного роста и телосложения на одинаковом оружии — достаточно редкая ситуация. Как правило, у тебя или у твоего противника более длинная сабля. Длина оружия имеет огромное значение при выборе техники. В самом начале поединка нужно оценить, кто имеет преимущество в этом аспекте. Если ты выше, и твоё оружие длиннее, чем у противника — ни в коем случае не сближайся. Используй это преимущество, держись на дистанции, на которой он не может тебя атаковать, а ты его — можешь. Если же преимущество не на твоей стороне, придётся навязывать ближний бой, что тоже хорошо — короткое оружие значительно манёвреннее на малой дистанции. Постоянно наступай.       Я мучительно старалась разложить по полочкам в голове многочисленные правила. Казалось, что сейчас мозг взорвётся и забрызгает палубу. Как же всё непросто! В кино фехтование казалось интуитивно-понятным делом, но в реальности оно было сложной наукой. Наукой, которую я обязана постигнуть в кратчайший срок.       — Во многих случаях может пригодиться финт — это обманное движение, ложная атака. Существует бесчисленное множество различных финтов, но достаточно уяснить общий принцип их применения. Суть ложной атаки — внушительное начало, расслабление в полёте и прекращение движения с изменением траектории в конце. Предположим, ты решила провести финт, имитирующий удар в плечо справа. В отличие от настоящего удара, клинок пойдёт справа налево значительно ближе к твоему телу. Смена траектории выполняется поворотом кисти. — Сабля в руке Джека ринулась на меня справа, и я рефлекторно подставила лезвие в блоке, однако наши оружия не соприкоснулись, и клинок Джека, описав небольшую дугу, остановился в миллиметре от моего левого плеча. Единственное, что я смогла, это моргнуть и сделать неловкий шаг назад. Джек хмыкнул:       — Вот видишь? Неопытный фехтовальщик не сможет отличить финт от атаки и вложится в защиту, открывшись для удара слева, который тут же будет нанесён. Более опытный противник может успеть защититься от атаки или даже понять, что первое движение было финтом — но никто не мешает сделать два или три финта, нанеся атаку в самый подходящий момент, — закончил Джек.       У меня голова шла кругом: Воробей слишком бегло проговорил элементарные «основы» науки, и сразу приступил к объяснению техники. За один день усвоить такое количество информации было невозможно. Неожиданный крик заставил подскочить на месте:       — Защищайся! — и Джек тотчас нанёс новый финт. Я только и успела, что отпрыгнуть. Вот, зараза! Воспользовался эффектом неожиданности! Это ведь было самым первым правилом — не зевать и быть готовым к атаке в любой момент!       Беготня по палубе продолжилась. Несколько раз моя сабля была выбита из руки, предплечье украсилось лёгкими царапинами. Но упорство и жажда овладеть этой нелёгкой наукой заставляли меня снова и снова поднимать клинок и идти в бой. За обучением наблюдали почти все матросы, каждый мой неумелый выпад сопровождался их смехом и нелицеприятными репликами.       Для Джека же всё и вовсе казалось игрой, возможностью развлечься и похвастаться своими навыками. Но играя с ним в эту игру, я раз за разом замечала, что на душе становится спокойнее: фехтование оказалось отличной «разрядкой» и лекарством от тревожных мыслей. Более того, несмотря на требовательность, Джек прекрасно умел разрядить обстановку шуткой или эффектной репликой. Он заряжал своей энергией — рядом с ним хотелось смотреть на жизнь с оптимизмом.       Пошли дни. Каждое утро, когда солнце поднималось над горизонтом, начинался учебный день. Я будто снова вернулась в институт: пары по фехтованию, морским терминам, а во время отдыха — географические знания: Джек охотно рассказывал истории о своих похождениях, и я внимала мельчайшим подробностям.       Мои обязанности, как помощника кока тоже никто не отменял — готовка обеда была ежедневной отработкой проживания на корабле. Одним словом, свободного времени у меня было крайне мало, и дни летели незаметно.