Пустые кошельки

Асу очень красноречиво стонет в трубку Никайдо.  — Солнце, сделай перерыв, — советует ему она. Рису печатает в общем чате: «ЫАААААААААААААА БЛЯЪЪЪЪЪЪЪЪЪЪЪТТТ», и его все понимают. У Асу трещит голова, а еще безумно болит задница. Он еле ходить может. Его хватает только на то, чтоб склониться и проблеваться в тазик. До туалета он дойти не в состоянии. Он даже не помнит, как они дотаскиваются домой. Наутро он просыпается с гнездом на голове и с телом, покрытым пятнами синяков и царапинами, воняющим потом и мускусом, больным и уставшим. Но довольным, что приятно удивляло. А еще в голове крутилось дурацкое «Кровокрас». Если он не ошибался, так звали того парня, чье лицо Асу никак не мог вспомнить. Только его безразмерную серую толстовку, шершавые ладони и острые ногти. И гигантский член. Отлично расставленные в жизни приоритеты, очевидно. «Завтра зачет», — пишет Ной в чате их группы. Никайдо громко орет в трубку. Асу слабо хнычет. И вот так уже почти два часа. Завтра у них зачет у Эна, который слыл самым строгим преподом. Асу даже не открывал тетради с лекциями. Он совершенно ничего не помнил о системе линейных алгебраических уравнений, и вспоминать не желал. Самое главное, Асу точно знает, что он придет туда и попросит кого-нибудь объяснить ему все это кратко, но никто этого не сделает. Почему? Они все невероятно тупые. Никайдо обычно соображает только на ходу, у Рису в голове опилки, Айкаву чудом не отчисляют, Тринадцатый не может связать и двух слов, Докуга маленький и злой, Нацуки излишне гиперактивная, Ной его недолюбливает, а других и перечислять не стоит. Жизнь никогда не была легкой для него, верно? В следующие часы Асу мокнет под холодным душем, пьет кофе с лимоном, сжирает кучу разнообразных таблеток, бьется головой об стол, хватается за волосы, орет в стену, рыдает и блюет, блюет, блюет… Все это одновременно с адской зубрежкой конспектов, в которых он понимает через слово свои каракули. Нельзя винить воду, что от сахара хочется пить. И от сушняка тоже. Будильник прозвенит в шесть. Ему остается спать два часа и тридцать четыре минуты. Асу не плачет. Это просто капли с мокрых волос. *** Когда он просыпается, то чувствует, как его кричащая во все горло душа пытается покинуть почти мертвое тело. Асу долго пытается понять, почему из щетки не выдавливается паста, почему кружка до сих пор пуста, а банка с кофе наполнена кипятком, и почему дверь никак не хочет закрыться, если он отчаянно пихает в нее брелок. Жизнь все еще такая сложная и опасная. Асу уверен, что достоин похвалы, ведь он сам вышел из дома и ничего не взорвалось при этом. На улице прохладно, и от этого ему становится легче. Голову это освежает, и Асу хоть немного просыпается, а также почти полностью отходит. В колледж он приходит почти свеженьким, просто выглядит бледнее обычного.  — Асу! — весело машет Никайдо, когда замечает его, поднимающегося по лестнице.  — Здравствуй, — он преодолевает огромное количество ступенек и улыбается в мучениях. Все находят его улыбку очень теплой, потому что все вокруг по-прежнему глупые.  — А-а-асу! — налетает на него Рису. Асу чудом удается не упасть, и он уже это считает за победу, потому что когда на кого-то напрыгивает такая огромная туша и не сносит с ног это уже удивительно. Рису — исполин с татухами на глазах, бесполезный кошак, ебнутая на голову белка. Когда он наскакивает на человека, то это сравни локомотиву на полной скорости.  — Если ты продолжишь орать мое имя, когда я не отошел после пьянки, то я выкину тебя в окно, — осведомляет его Асу от доброты душевной. Он любил Рису, иначе бы тот уже летел с третьего этажа.  — Вы пили? — Тринадцатый пялится на них круглыми глазами. Асу красноречиво закатывает глаза, потому что студенты только этим и занимаются. Возможно, если бы он не был таким тупым, то они бы его брали с собой, и Тринадцатый бы знал о том, что они пили. Но он все еще безмозглый еблан. Асу рад, что Айкава отпихивает его подальше. Наверное, Тринадцатого стоит похоронить после сдачи зачета, потому что Айкава размером с Боинг и нет шансов, что тот выживет после такого толчка. Зачетная неделя сплошной отстой.