scared to be lonely

      Эшер зарёкся играть в «Правду или действие» ещё во время съёмок «Энди Мак» — обычно было весело в самом начале игры, а потом скатывалось в какое-то дерьмо, нелепые шутки, враньё через каждое второе вращение бутылки и смех — такой, что скулы сводило.       Эшер зарёкся — но сейчас почему-то сидел с Джеком на полу в их номере — пока Грейс, посмеиваясь, потирала ладони, а Джован неуклюже придвигался ближе, отложив наконец телефон — с компроматом, которые при любом удобном случае сливал в сторис. Трудно было не повестись на Грейзерово — да ладно те эши поржём на бутылку сажать не будем обещаю.       Если б, блядь, Эш знал, чем это кончится.       Всё равно что по незнанию купить билет на какое-то полуэротическое кинцо и припереться в зал в ожидании хорошего триллера. Но из кинотеатра хотя бы была возможность свалить — предварительно пофукав и обругав билетёра, — а из номера-то не сбежишь — трусливо слишком.       Эш трусом не был. По крайней мере, он старался себя в этом убедить.       — О’кей, я кручу! — Грейс взволнованно осмотрела всех, как капореджиме в мафиозном клане — настолько комично они расселись вокруг бутылки, как при делёжке бабла, — и уже готова была крутануть бутылку, как Джек мягко перехватил её за запястье. Фултон подняла на него недовольный взор — Эшер знал такой, какого чёрта джек? он назывался. Эш и сам часто смотрел таким на Грейзера — в последнее время чаще.       Потому что какого чёрта Джек недвусмысленно трогал его, блядь. Эш чувствовал себя человеком, на которого скалился соседский ротвейлер — не бойся это он так играется.       Если щипки за задницу от Грейзера вообще можно было считать игрой — и иммунитета против этого у Эша не было — он просто угорал и краснел, как любой интроверт.       — Тока давайте договоримся без дурацких заданий типа «лизни ногу сидящего слева», — Джек как-то оценивающе покосился на Эшера, будто прикидывая, сможет ли это выполнить, если б пришлось, — или «спой песню Глории Гейнер на ресепшене»?       Как бы Эшеру её петь однажды не пришлось — то ли как гейский гимн, то ли как клятву самому себе, что он перенесёт любое дерьмо и не соблазнится — пусть у Гейнер в песне про это и ни строчки.       Джек серьёзно осмотрел их — грозно, как пресытившийся выкидонами членов клана Роберто Манганьелло. Не то этот взор так подействовал, не то слова Грейзера — вряд ли кому-то хотелось лизать чужие ноги, — но Джован закивал, Эш фыркнул, а Грейс примирительно пожала плечами:       — Идёт. — И наконец ловко повернула бутылку — только пара изящных золотых колец стукнула о стекло, будто объявив о начале раунда, или с подобным звуком лопались нервы при таких играх — Эшер не знал, потому что до основного дерьма они не дошли.       Пока что.       Горлышко бутылки из-под дешёвого лимонада, купленного в Walmart Джеком накануне, стыдливо указало на Эша. Ну конечно же, блядь, первым достаётся детям, евреям и гомикам. Эшер вписывался по крайней мере в две категории.       Он напрягся, всматриваясь в задумчивое лицо Фултон — как всегда с неброским макияжем и алыми губами, как у Авы Гарднер. Эшеру показалось, Джеку передалось его волнение — иначе как объяснить, что потёрся о его бедро своим, поёрз       ах да, любые действия Джека объяснить примерно так же трудно, как убийство Чёрной Георгины.       Его бедро тёплое даже жаркое и от волос пахло свежо мартовским ветром он трепал Грейзеровы кудри Эш завидовал хотелось своей рукой зарыться или носом — как они, интересно, пахли у корней.       — Какая самая неловкая вещь, которую ты когда-либо делал? — наконец спросила Грейс, и Эш дёрнулся — всё это время смотрел на Джека, как Дамер на педиков.       У Эшера было просто до-хе-ра таких вещей — пялился на Джека касался Джека пытался шутить с Джеком жил в одном номере с Дже       блядь, не могло же всё вертеться вокруг Грейзера.       — Грейс, блин! — неожиданно воскликнул тот, нахмурившись. — Можно было начать с чего-то типа… э-э… — Джек возвёл глаза к потолку ресницы коснулись густых бровей на лице лукавство — то самое, которое обычно у него появлялось перед дерьмовой шуткой. — «Правда, что ты носишь мешочек с золотом на шее?», например.       Эш помнил, как долго пытался привыкнуть к подобным шуткам — как младшеклассник-очкарик привыкает к тому, что пацаны, обязанные в будущем в старшей школе носить крутые бомберы, его чморят. Сравнение дерьмовое, но Эшер от приколов по поводу своей национальности тоже никуда не денется. Но ладно, иногда это было довольно весело и       те повезло что я не истовый верующий а то упрекал бы что это ты распял христа       это же Грейзер ― а ему, блин, прощалось буквально всё.       Он вдруг подался к Эшеру и мягко похлопал по груди, будто желал проверить тупой стереотип, — но со смехом, вторящим Джованову, отстранился — жаль приятно повеяло свежестью теплом насыщенным весенним воздухом или что там в его кудрях пряталось.       Эш смотрел на них — и был уверен, что Джек прибегнул к агогаи.       — Я полгода занимался балетом, — наконец сказал он. — Когда готовился к мюзиклу «Билли Эллиот».       О, да нет, это не самая неловкая вещь, конечно, — но для Грейс сойдёт. Она этим, похоже, осталась довольна — пока какая-то херня в голове Эша злобно-провоцирующе-предательски скрипела несмазанным колесом в телеге — а ну-ка постой дружочек ты забыл миленький как пялился на джека мм?       Эш обязательно это проанализирует — перед сном, когда будет смотреть в Грейзерову спину у него лопатки торчали сквозь тонкую футболку и лежала складка вдоль линии позвоночника коснуться бы её распрямить — он вздрогнул бы.       мне нравятся твои руки       А Эшер их ненавидел — потому что от стыдливых мыслей они опускались к       — Как здорово, я тоже! — Грейс широко заулыбалась.       — Тоже готовилась к мюзиклу «Билли Эллиот»? — с наигранным недоумением спросил Джован.       — Тоже занималась балетом. — Фултон закатила глаза — без злобы конечно, в этом её типичном ха-ха очень смешно.       Джек вдруг повернул к Эшеру голову — резко, у нормального человека позвонки-суставы захрустели бы, блин. Принялся задумчиво его осматривать-изучать-жрать взглядом — именно что жрать, Эш другое слово не подобрал бы.       — Тут должна быть шутка про растяжку… — Ах вот к чему всё это вело, разумеется. Грейзер своего бы не упустил — вот ещё, блядь, когда слева от него сидел повод для дебильных шуток.       Они переглянулись — и Эшер не удержался от улыбки. Широкой — щёки почти зажгло он знал что Джек обязательно ткнёт в ямочки указательными пальцами они у него тёплые влажноватые — от волнения, наверное, в номере совсем не жарко. У Грейзера что-то особое во взгляде — пряталось под ресницами за бликами растворялось в карих радужках они насыщеннее цвета Galaxy Choc Spread в них и правда целая га-ла-кти-ка.       в детстве я мечтал стать космонавтом       — Ну давай, крути, Эши, — нараспев сказал Джек — в плечо боднул и мягко его прикусил.       Ничего это, конечно, в представлении Грейзера не значило. Он Эша трогал с той же лёгкостью, с какой пастафариане верили в Макаронного монстра.       Эшер крутанул бутылку — благо попало на Джована, а не на Джека. Он бы спросил, блядь, у него такую херню, что Джеку пришлось бы долго метаться — и это нихрена не походило бы на хэллоуинское trick-or-treat? с грохотом Candy Corn в ведёрке в форме тыковки.       Спрашивать что-то у Джована, который порядочно напрягся в ожидании, было не в прикол. Арман не водил Эша за нос, когда говорил о себе, не наебал ни разу, не — тут Господь или какие-то ещё высшие силы его уберегли — пытался его касаться, разве что дружески. А беспокойные-тревожные-торопливые руки Грейзера побывали, блядь, практически везде, разве что не в Эшеровых шта       но они вполне могли добраться и туда, до самой хуёвой остановки.       Эшер неосознанно подёргал край толстовки — однотонной, как у Билли Бэтсона почти, — и задумчиво замычал, возведя глаза к потолку. Не перестал теребить толстовку, пока Джек не прикоснулся к его пальцам ладонью — тёплой и сухой.       — Не могу на это смотреть, — пробормотал он где-то справа — Эшу показалось, что он приблизился, о нет нет нет вот тебе блин и попытка сконцентрироваться. — Ты как будто дро…       — Кого из нас ты бы взял с собой на необитаемый остров? — выпалил Эш, перебив его — что угодно, пусть только не договаривает.       Но в целом вопрос ведь не так уж и плох. Вот с Грейзером он бы точно туда не поехал — там либо со смеху помрёшь, либо от неопределённости, либо от       Эш где-то слышал сто лет назад, что можно затрахаться до смерти. Вряд ли в шоу Опры Уинфри.       Джек будто остался недоволен — мало того вопрос безобидный, так ещё и Эшер взялся его игнорировать, всеми силами пытаясь сдержать улыбку. Выходило дерьмово — примерно как пытаться найти гетеросексуала на Grindr, — потому что Джек — ай! — ущипнул его за тыльную сторону ладони.       — Точно не его, — Джован многозначительно указал пальцем на Грейзера. Тот запротестовал было неразборчивыми восклицаниями, но почти сразу обиженно притих — как мальчишка, понимающий, что сначала по расписанию ужин с брокколи дорогой и не вороти носа!, а уж потом всякое кариозное дерьмо типа Whoppers под повторы Zoboomafoo. — Думаю, Грейс. Да, её.       Эшер знал, почему выбор не пал, например, на него — потому что вас с грейзером разлучить это просто самоубийство а я конечно не юкио мисима.       Он предсказывал шутки-бесконечный-смех — и нисколько не ошибся. Потому что один только Грейзер мог их рассмешить — так, что у Эшера заболели от хохота щёки и уголки губ. Дерьмовое конечно ощущение — особенно накануне экшн-съёмок, — но ради Джека можно и с ним примириться.       В конце концов ему будто стало скучно спустя четверть часа — как малолеткам на сеансе документалки в историческом классе, потому что срать они хотели на джефферсонов-вашингтонов-линкольнов, — и он переключился на более занятную игру. Джек взялся щипать Эшера за руки-ноги-тело-щёки — чуть ли не после каждого вращения замученной бутылки. Если б стекло могло трескаться от количества постыдных вопросов и ответов, а не от вскриков и сопрано Кристин Гёрке, то они бы закончили всё это дерьмо ещё после третьего вопроса.       Эш щипал его в ответ до мальчишеских визгов, будто они малолетки в лагере тухлого штатика, стремающиеся нырнуть в прохладу озера. Он не знал, оставлял ли синяки на руках и теле Джека, — они бы цвели орхидеями на его бледной коже среди родинок и (или?) веснушек Грейзер прятал бы их под лонгсливами снова стеснялся бы переодеваться и шипел бы пиздец как будто выебал.       Грейс в который раз отправила бутылку вращаться вокруг своей оси — долго, всю силу будто вложила. Наконец она остановилась — под выжидающими взглядами всех, в том числе Эша, как шар на рулетке в казино, — и указала горлышком на Грейзера, словно пророческим перстом. Тот задержал дыхание — замер, не шевельнувшись и на миллиметр, и даже не заёрзал в нетерпении. И на лице у него мелькнуло что-то неоднозначное — беспокойство, что ли.       Это вот Эшер удивился — и опять благодарил бога-высшие-силы-ещё-хер-знает-кого, — что ему не досталось ни одного провокационного тупорылого вопроса. Джек, правда, хотел спросить какую-то чушь — когда крутил бутылку, — но потом ляпнул очередную херню — я думал узнать про цвет его трусов но мы в одном номере блин и я знаю какие.       — В кого ты влюблён? — смело спросила Грейс, подперев голову руками.       О, блядь, ну только не это. Эш и сам заинтересовался, но у Грейзера был шанс съебаться от вопроса в пользу задания.       Он коротко усмехнулся — растерялся, пусть и показывать не хотел. Ещё бы — Фултон огрела его этим вопросом с таким же удовольствием, с каким психопат в маске кромсает группу малолеток в слэшере. Джек оглядел её и Джована — и задержал на Эшере взор, настолько, чтобы успела закрасться нелепая мысль, будто       нет, блядь, если только во влажных снах-фантазиях-грёзах. Ну или что там снилось и представлялось людям в подобных случаях — одним ёбля, небось, другим свадьба, арка, пастор, blessed this union и тому подобное, третьим чушь в стилёчке романтических комедий девяностых.       Эшу — ничего из этого. Грейзер просто ему нравился — может, в чуть большей степени, чем должно бы, и это почти достигало слепого обожания.       — Я не буду отвечать, — предсказуемо ответил он после тишины. Сцепил челюсти — о, это бывало редко, — опустил потухший взгляд — шутки кончились, Фултон. Да и гнетущая атмосфера, будто в романах По или Лавкрафта, Эшеру нравилась всё меньше — уж лучше б ржали дальше.       — Тогда — действие. — Грейс беззаботно пожала плечами. — Поцелуй Эшера.       — Чё? — Джек нервно засмеялся и замотал головой.       Вот именно, блин, — чё? О, нет, блядь, неужто Фултон вздумала заделаться Одой Мэй Браун.       — Джек, мы договорились, — с нажимом произнесла она. — Это моё условие, если хочешь продолжать играть.       — Мы договорились не давать дурацких заданий, — напомнил Грейзер — будто даже беспомощно, как влюблённый школьник, симпатичная одноклассница которого отменила свиданку из-за месячных.       Эшу показалось, Грейзер смутился, хотя он меньше всего хотел быть причиной конфликта. Яблоко раздора из Эшера очевидно хреновое — только Грейс, видимо, считала иначе. Джек поёрзал — словно к нему наконец вернулась чувствительность — и поднял на Фултон непроницаемый взор — какой бывает у людей, не желающих смотреть на источник своих бед. Эш виновато прикусил щёку изнутри — он же, блядь, не какой-нибудь щенок, надувший хозяину в тапки, эй.       — Это не дурацкое задание, — заметила Грейс и добавила, вздёрнув брови: — И я ведь не ставила условия целовать в губы.       Ещё бы — если бы, — блядь, Фултон велела ему сделать это.       — Неважно. — Джек коротко глянул на Эшера и криво усмехнулся, словно ему стоило больших усилий сказать что-то вообще. Может, и правда — Эш вот не знал, как реагировать, даже если бутылка указала не на него. А Грейзер худо-бедно пытался всё разрулить — героизм, ничё не скажешь. — Нам с этим придурком в одном номере ещё ночевать.       Эш не знал, нахрена он это добавил — будто никто не был в курсе. Но суть в другом: если б они засосались, то что было бы пос       так, блядь, история сослагательного наклонения не знала — и Эшер гадать не собирался.       — Что ж, тогда мы игнорируем тебя целую неделю, — предупредила Грейс, поднявшись. Джек — следом, за ними — Эш и Джован, будто ассистенты на дуэли Гамильтона и Бёрра.       Эшер попытался утешить Грейзера мимолётным прикосновением ― хотя бы одно из них должно быть мотивировано именно дружескими чувствами, ― но Джек словно не заметил ― шагнул к двери следом за Грейс и Джованом. Видеть Грейзера таким осунувшимся-шокированным-растерянным непривычно ― примерно как Уайнхаус трезвой.       Джек бесшумно выпроводил Фултон и Армана ― только дверь, закрывшись, щёлкнула. Опять вдвоём в одном номере ― если раньше Эшер этому радовался, то теперь напрягся. Неясно, о чём говорить с Джеком, будто погрузившимся в себя, ― ну спасибо, блядь, Грейс, удружила. Эш был старшим ребёнком в семье ― поэтому имел талант находить общий язык с Ави и Лондон Блу и примиряться с их закидонами ― эш не строй из ся папочку ладно? ― а Грейзер совсем другое дело. Руку протяни ― вцепится, как эти дебильные карманные собачки, напоминающие пищащие игрушки для питбулей.       Джек так и застыл у двери, повёрнутый к Эшеру спиной в едва освещённом коридоре ― только бра горели плевком, как всегда в десять вечера. Эш подойти не решился ― тут, блядь, хоть стратегию продумывай похлеще Дюнкеркской операции. Грейзер хуже ядерной бомбы в таком настроении ― хрен обезвредишь, а урона будет больше, чем от атаки Хиросимы.       ― Джек, слушай, забей. ― Эшер вздохнул и всё-таки приблизился. Рассчитывать, что сейчас они снова пристроятся на одной кровати и расслабятся видосами с пранками, было тупо. Ну подумаешь, предложила им Фултон пососа       чёрт, это ведь правда даже звучало как предложение.       и я ведь не ставила условия целовать в губы       ― Да не будут они тебя игнорить неделю, ― примирительно сказал Эш, усмехнувшись. ― Это невозможно. ― Он остановился на расстоянии полутора метров ― показалось, что у Джека шевельнулись плечи не то с раздражением не то недоверчиво не то капризно что это блин за эмоция. ― Невозможно тебя игнорить.       Грейзер неопределённо хмыкнул ― вот теперь точно недоверчиво. Как хмыкают дети, едва почуяв попытку наёбки от взрослых ― если будешь рычать милый вырастут клыки.       Из Эша хороший старший брат ― но вышел бы явно дерьмовый психолог. Хотя бы потому, что он до сих пор не мог разобраться в себе ― нет нет нет троечка по шкале Кинси это обман эй ― и найти к Грейзеру правильный подход. Всё равно что тыкать в варианты ответов в школьном тесте и проёбываться ― два тебе, Энджел, вали на отработку.       Джек повернулся, скрестив руки на груди, ― у него глаза поблёскивали в темноте, как у оцелота в ночных джунглях, Эшера почти заворожило ― он и сам не почувствовал, как инстинктивно сглотнул.       ― Ну а ты? ― с вызовом бросил Грейзер.       ― Что?       ― Те не обидно, Эш? ― И что-то в его тоне Эшеру не понравилось ― ну конечно, блядь, вот это напыщенное эш. Возвращения к тем отношениям, которые склеились у них в январе ― из-за моментальной взаимной симпатии, ― он точно не переживёт.       Эшер покачал головой ― обижаться ему не на что. Было б странно, если бы Джек таки поцеловал его при всех ― радуйся, Фултон, тут тебе два в одном ― и правда, и действие.       Потому что Грейзер наверняка тот, кто целует только тех людей, в которых влюбл       или Эшер просто себя обнадёживал.       Джек чему-то усмехнулся про себя ― будто вспомнил тупую шутку, но озвучить не решился. Выдохнул ― глухо и устало, и Эшеру на минуту показалось, что сейчас он скажет что-то типа ― ладн давай ложиться день херовый ― не самый, конечно, но по шкале херовости от одного до десяти набрал девяточку.       Однако Джек ничего не сказал ― в повисшей тишине шагнул вперёд сократил расстояние и ― вот блядь ― припёр Эша к стене коридора за плечи. Он и сообразить не успел ― думал, что Грейзер просто пройдёт мимо, ха, а он ловчее оказался.       ― Пцелуй-мня, ― неразборчиво выдал он. Пальцы цепкие давящие стискивающие ш-ш-ш почти до шипения ― Эш уже приоткрыл рот, но сдержался, будто по кадыку ребром ладони шибанули.       ― Ч-чё?       Он представлял, как тупо выглядел со стороны, прижатый Грейзером ― мать твою, пацаном, которого чуть ли не о-бо-жал, ― к стене. Как в этих тупых школьных комедиях, когда стройные чирлидерши хотят отпиздить серую мышь, обязанную в финале преобразиться. Эша от аналогии почти помутило ― и он слабо нахмурился.       ― Я должен был крутить бутылку следующим. Сделаем вид, что попало на тебя? ― предложил Джек, птичьи склонив голову к плечу. Так уламывали сыграть партийку в покер ― чтоб потом оставить без цента, штанов и самоуважения. Не не не ― Эш знал, что поддаваться не стоило, толь       у Грейзера во взгляде что-то тягучее патокой обволакивающее тёплое непонятно что ― если уж играть в покер, то только с ним.       В такие моменты у нормальных людей наверняка должно что-то щёлкнуть, импульсом мысли расшевелить язык, чтобы наконец промямлить ― эй чувак давай остынем эт ведь просто прикол да?       Раз уж так, Эш от своей нормальности бессознательно отказывался. Мерзкая херня в голове, которая подначивала признаться Грейс в симпатии к Джеку ещё на первом вопросе, зашипела ― конечно ты ненормальный дорогой разуй глазёнки перед зеркальцем в следующий раз.       О, блядь, они ведь не в шестидесятых, чтобы считать бисексуальность отклонением, верно?       Эш нервно облизнул губы, метнув взор куда-то в сторону ― будто надеясь, что Джек поддастся на уловку а-ля эй кто это у тебя за спиной? Тот ― серьёзно, блин, Эшеру не показалось ― как-то трепетно проследил за этим. После такого взгляда Дуглас трахнул Стоун.       ― Ох-блн-ты-мня-вынждаешь, ― пробормотал Грейзер ― а потом подался вперёд и коснулся его губ своими. Вот так вот просто, кое-как то ли предупредил, то ли предостерёг.       У Джека губы тёплые суховатые шершавые потому что их видимо ненавидит торонтовский ветер либо слишком уж любит Эш ему уже не завидовал ― потому что сам целовал Джека потому что пусть ему завидуют другие потому что ох, мать твою, как у него получалось.       Его дыхание сладко пахло Canada Dry ― ну и пусть зарёкся больше не пить её на ночь, да какое значение это имело теперь ― когда она подслащивала внутреннюю сторону его губ слюну сгустила в приторности язык обваляла ― уже ― вдруг ― разом толкнувшийся Эшу в рот, да как ему за Грейзером успеть, СДВГ-шником хреновым ― шило у него не только в заднице, видно, но ещё и в глотке застряло.       А в таких случаях останавливаются, смущённо глаза отводят и пытаются стереть чужое прикосновение с губ. В таких ― неловких-спонтанных-быстрых, как по хер знает кем написанному дерьмовому сценарию. Эш ему не следовал ― Джек тоже, но стыдливо-пугливо выдохнул в рот ― долго, из лёгких будто весь воздух откачав.       Не мог же он тупую песню Sixpence None The Richer воспринять, блин, буквально.       Грейзер прижался ― несмело, словно сам от себя подобного не ожидая, но останавливаться и панически дёргать за рычаг коробки передач поздняк. На такой скорости можно улететь в кювет, и, по ощущениям, подушка безопасности не раскроется.       Его пальцы беспокойные ― блядь, ну хоть сейчас бы не мешали, ― взялись тормошить что-то у Эша на груди как будто в поисках как будто в попытке за что-то зацепиться как будто ему сорваться страшно ― и надо надо надо за что-то держаться. Эш мягко сжал в ответ предплечья ― чёрт, насколько же тощие, мягкие, прохладные под рукавами футболки с дебильным принтом на него осуждающе хмуря брови глядел Джим Моррисон, типа ― пиздец у вас развлекухи ребятишки вот в шестьдесят третьем такой херни не было.       Грейзера слабо колотило под пальцами ― то ли от того, как он прижимался, то ли от особо верткого движения собственным языком у Эшера во рту ― да его самого, блин, озноб пробил ― от больного в своей сути сочетания неопытности-неумелости-малолетства.       Джек выдохнул, на миг отстранившись, ― мокрые губы припухли у него в глазах что-то терпкое в полумраке слюна такая вязкая что языки еле ворочались а может это просто от удовольствия ― хрен разберёшься. Он наконец нашёл то, что искал ― если б потребовалось, Эшу и грудь, видимо, вспорол бы, ― и потянул его на себя за шнурки толстовки, отступая. Пока наконец не шлёпнулся спиной о противоположную стену, чуть вытянувшись по ней от Эшерова напора.       У него губы с размытым контуром неровным как в детской раскраске блеснули в полутьме от чужой ― или своей? ― слюны. Эшу за это почти ― почти ― неловко насколько вообще может быть неловко пока жмёшься к Грейзеру и       блядь, от него жар такой, что на экваторе холоднее.       Джек ещё будет кивать в ответ на его тупые вопросы ― х-хошь? ― ещё будет чуть ли не плавиться по стене ещё будет цепляться ногами за его бёд       но пусть лучше это приснится ― не сейчас не сейчас не сейчас всё это, не когда он смотрел вот так ― доверчиво, как ёбаная лань, склоняя влюблённой девчонкой голову, позволяя ― правда, как нарнийский принц фавориту или типа того ― Эшу опустить руки ему на талию. Под тонкой ― будто ничего на нём не было ― футболкой рёбра вздымались как у потенциального утопленника тело горело кожа мялась пальцами ― требовательно, на зависть парочкам в начале медового месяца ― пусть, блядь, только попробуют потягаться.       Эшу уже не страшно целовать самому ― Джек слабо зашипел от прикосновения губ на них слюна едва теплилась почти высохла нехер было тянуть пока он по-зво-лял ― пользуйся пользуйся пользуйся. Он доверчиво жался от стены к Эшу ― пока продолжал тянуть на себя за шнурки толстовки сзади капюшон уже собрался пружинистой гусеницей щекотал неприятно затылок.       Р-р-раз ― и Грейзер мягко прикусил резцами Эшерову нижнюю губу ― нехера гадать, с намёком отстраниться. В смешке ― незнакомое хорошего понемножку.       ― Ты нифига не понимаешь намёков, Эши, ― глухо сказал он.       Конечно не понимал. Эш на миг ощутил себя самым тупым человеком в Канаде.       Грейс зайдёт за ними утром ― благо не застанет в одной кровати ― потому что Джек, накануне пристроившийся Эшеру под бок, уже успеет съебаться в ванную.