Ойкава ненавидел просыпаться по утрам, потому что его пробуждению всегда сопутствовала боль в глазах и ощущение отсутствия мозга: и спинного, и головного. На будильнике у него стояла некогда любимая «Toxic» Бритни Спирс, но теперь он просто ненавидел эту песню с первой и до последней строчки. Однако этим утром он проснулся ни от света, раздражающего слизистую, ни от «baby, can't you see», а от того, что он, видимо, упал. С чего? Пока непонятно.
Тоору зажмурился, попытался перевернуться на другой бок и почувствовал, как что-то маленькое и твердое неприятно уперлось в кожу. Вздохнув и все-таки приоткрыв один глаз, Ойкава увидел перед собой диван. Ага. Прикольно. Тоору привстал на локтях и огляделся. Под ним были фишки, какие-то карточки, деньги из монополии и пара филиалов Макдональдса, которые он вчера безжалостно выиграл у Синдзи. Отлепив несколько фишек от плеча, Тоору похлопал себя по лицу. Очевидно, он уснул на диване и свалился с него, пока спал. Диван этот ужасно твердый и вообще не предназначен для сна, все тело болит ужасно, состояние хуже обычного. Ойкава громко зевнул и встал с пола, который, кстати, с подогревом! Приятненько. Можно было и остаться в принципе.
Ойкава осмотрелся. Это была комната Куними. Ну да, они же вчетвером вчера остались у Акиры в комнате погружаться в атмосферу двухтысячных. Капитан выглянул в окно: вроде еще рано, сколько вообще времени? Ойкава огляделся в поиске часов. Ага, шесть утра. Раненько.
«А Куними, оказывается, ранняя пташка, неплохо, — подумал Ойкава и потер ноющую спину. — Мы же вчера, вроде, убирали монополию? И кто вообще все так разбросал? Как же Куними повезло, что у них есть такой заботливый я. Если бы на моем месте был Ива-чан, они бы убирали всё сами».
После того, как все фишки были сложены, Тоору вышел из комнаты и тут же почувствовал запах чего-то вкусного. Акира готовил завтрак и, судя по всему, довольно неплохой.
— Доброе утро, Акира-ча-ан ~, — Ойкава вошел на кухню, потягиваясь и разминая руки. — Что готовишь?
— Доброе, Ойкава-сан, — Акира выглядел немного измотанным, кажется, он только что закончил утреннюю тренировку. — Готовлю омлет, ничего другого не пришло в голову.
Ойкава одобрительно промычал в ответ и снял фартук с вешалки.
— Давай помогу, вместе быстрее, — Тоору направился к холодильнику за яйцами, параллельно завязывая на себе милый фартук с зайцами. — Ты вообще во сколько проснулся?
— В половину шестого. Не спалось как-то, — Куними взглянул на Ойкаву. — А вы чего так рано?
— Твой диван не очень-то гостеприимен. Я проснулся, потому что грохнулся с него. Знаешь, как болит? Ужасно! — шатен с наигранной болью потер поясницу и скорчил недовольную мину. — И, кстати, сколько раз я тебе говорил: не выкай. Что за привычка? Я же не такой дед, как Ива-чан!
Акира немного замялся, разбивая яйцо над сковородой. В белок попала скорлупа.
— Да, извини, постоянно забываю, — Куними попытался вилкой вытащить скорлупу, но ничего не выходило. У него явно дрожали руки. Брюнет шумно выдохнул и упёрся руками в столешницу. Желток медленно расплывался, белок поджарился по краям. Ойкава потянулся к скорлупе и вытянул ее ногтем. Акира укоризненно посмотрел на него. Мол, чего лезете, семпай, грязными руками в еду?
— Ну что? Я мыл руки! — Ойкава поднимает ладони, на которых красуется пыль от пола, следы от красного маркера и пара крошек.
Куними приподнимает бровь, оценивая размеры катастрофы:
— Антисептик на раковине.
Ойкава побежденно кивает:
— Розовенькое полотенце — гостевое.
Куними кивает уходящему Ойкаве и поворачивается к плите. Яйцо сгорело. Класс. Сковорода чувствует себя явно нехорошо.
— Киндаичи тебе, кстати, вазу разбил недавно, — кричит уходящий Ойкава.
— А? — Куними отрывается от созерцания своего творения. — Каво?
Ойкава потом еще долго смеется с взъерошенного Киндаичи, разбуженного криками Куними, и виновато вытаскивающего осколки вазы из-под кровати, которая, кстати, была подарком сестре Акиры. Это стало весьма отягощающим обстоятельством. Громогласное «Ютаро, ты труп!», разбудившее весь дом, команде запомнится надолго. Бодренько.
***
Завтракала команда в тишине. Половина из них еще не отошла ото сна, Кьетани в принципе всегда молчал, Яхаба ковырялся в тарелке, не особо выражая ни желание есть, ни желание говорить, Куними пассивно-агрессивно злился, Ойкава о чем-то задумался, Киндаичи чувствовал себя виноватым.
— Куними, я не знал, что ты умеешь готовить, — Киндаичи натянуто улыбнулся. — Причем, очень вкусно!
— Ага, — согласился Яхаба, не съевший и кусочка.
— Не подлизывайся. Большую часть приготовил Ойкава-сан, — Акира сурово посмотрел на Ютаро и уткнулся обратно в свою тарелку.
— Он преувеличивает, — Ойкава улыбнулся. — Давайте не будем ссориться из-за какой-то вазы.
— Куними-чан, она несла какую-то особенную ценность? — меланхолично спросил Яхаба больше для приличия, чем для удовлетворения своего интереса.
— Шигеру, — Кентаро оторвался от поглощения омлета и мрачно уставился на Яхабу. — Ты есть собираешься?
— А что, волнуешься? — съязвил в ответ Яхаба. — И какого черта ты меня по имени назвал?
— Не хочу выбрасывать в окно потом твое бездыханное тело, — ответил Кентаро и встал из-за стола, проигнорировав второй вопрос.
У Яхабы дернулся глаз:
— По-твоему, это нормально: говорить так? Я просто не хочу есть, мы вчера вечером по тарелке супа съели! У меня желудок маленький, знаешь ли.
Кьетани скрипнул зубами и сжал кулаки. Киндаичи, почувствовав атмосферу, неловко заерзал на стуле.
«Ощущение, будто мы здесь лишние…», — подумал он.
Ютаро кашлянул и неловко встал, задевая рукой тарелку. Белые осколки разлетелись по полу.
— Жри нормально, иначе ты так и останешься таким дохлым, — гаркнул Кьетани и ушел.
Куними посмотрел на разбитую тарелку из нового сервиза. Шел второй день. Убытки росли.
***
День начался весьма… Необычно. Совместная жизнь уже принесла свои плоды: Кентаро зависал в комнате у Куними, почитывая комиксы хозяина комнаты. Оказывается, Кентаро с детства с ума сходил по DC; они с Куними даже нашли общие темы, долго обсуждали взаимоотношения Селины и Бэтмэна, на чем они их вертели, спорили, какой Робин лучше: Дик или Дэмиан; в итоге сошлись на том, что Тим мудак. Яхаба дулся в своей комнате и пересматривал «Шопоголик» с Ватари, Матсукавой и Ханамаки, чтобы отвлечься. Киндаичи гуглил стоимость ваз, потом способ быстро заработать, собственно, предложения ему как-то не понравились, поэтому Ютаро немного подумал и решил погуглить, как собрать машину времени, по итогу отчаялся и решил поиграть в Ферму. Ойкава сел за математику, Ивайзуми между подходами (спорт, спорт, спорт) пытался объяснить Тоору непонятные ему темы, но все было тщетно, потому что мозг Тоору улетал, как только разгоряченный Хаджиме подходил к нему. Что это было? В борьбе между похотью и математикой, очевидно, побеждала похоть. Ивайзуми, заметив замешательство Ойкавы, как-то странно улыбнулся и ушел делать свои отжимания, оставляя Тоору один на один с грязными мыслишками, логарифмами и тупостью.
Так бы они и провели весь день, сидя по комнатам, если бы Матсукава и Ханамаки вдруг не решили, что нельзя тратить целый день так скучно и нужно чем-то заняться вместе, тем более, когда в коллективе такая напряженная атмосфера.
— Нельзя все так оставлять, — Ханамаки стоял посреди гостиной, с гордым видом вещая сидящим вокруг него. — Поэтому предлагаю сыграть в…
Матсукава изобразил барабанную дробь.
— Мафию! — Ханамаки гордо скрестил руки на груди, готовясь слушать похвалу в свою сторону.
— А? — Яхаба вскинул брови.
— Не знаю, Ханамаки-сан, мне кажется, это будет неинтересно, — Ватари пожал плечами и вздохнул.
Первогодки согласно закивали. Ойкава с Ивайзуми переглянулись и поняли, что нужно брать ситуацию в свои руки.
— А мне кажется, что это хорошая идея, — подал голос Хаджиме. — У нас достаточное количество игроков, и карточки для игры я видел у Куними в комнате, так что, почему нет? Это поможет расслабиться.
— Ива-чан прав, — Ойкава скрестил ноги на диване и улыбнулся. — Это хороший способ узнать друг друга получше и повеселиться. Ну как, вы за? Иначе мы будем играть с Ивой-чаном вдвоем!
— Ладно, раз семпаи так говорят, — неуверенно согласился Киндаичи.
Ватари кивнул, улыбнувшись:
— Если я буду мафией, то я точно уделаю семпаев!
— А мы че, не семпаи, что ли?! — Ханамаки нахмурился и бросил неодобрительный взгляд на первогодок.
— Пойду за картами схожу, — сказал Куними и поднялся с места.
— И я с тобой! — Киндаичи тут же побежал за ним.
— Не подлизывайся.
— Да кто подлизывается?! Мы же друзья, Куними-чан ~
Ханамаки фыркнул и уселся рядом с Ойкавой. Тот, в свою очередь, наблюдал за Яхабой и Кьетани, которые вели себя, как обычно, сидели далеко друг от друга и даже взглядами не пересекались. Но Кьетани был мрачнее, чем обычно, а Яхаба хотел казаться равнодушным, но актер из него, ну, мягко говоря, посредственный. Ойкава вздохнул. Как женатая пара в ссоре, ей богу.
Куними и Киндаичи вернулись быстро. Ютаро был какой-то озадаченный. Он в принципе выглядел глуповато местами, но сейчас его будто задачи по химии заставили решать или что-то в этом духе. Ивайзуми задумчиво посмотрел на них, но зацикливаться на этом не стал, оглядел еще раз всех, вздохнул тихо и решил взять на себя роль ведущего.
— А ты не хочешь поиграть? — Ойкава взглянул на Ивайзуми в недоумении. — Ты же любишь такое.
Второгодки и первогодки удивленно посмотрели на аса команды. Хаджиме улыбнулся как-то заговорщически и ткнул Ойкаву в бок:
— Ну-ка не выдавай мои тайны, Дуракава.
Тоору поднял руки в примирительном жесте и усмехнулся:
— Ладно-ладно, Ива-чан, как пожелаешь.
Матсукава и Ханамаки переглянулись с пониманием и ухмыльнулись.
— Я хочу быть ведущим! — Такахиро плюхнулся на ковер, скрещивая ноги. — Ивайзуми, вы же с Ойкавой хотели поиграть. Тем более, я предложил, стало быть, мне и вести ~
Ивайзуми только хмыкнул, присаживаясь рядом, и отдал карты Ханамаки. Тот, в свою очередь, подчеркнуто небрежно начал тасовать, как бы говоря «смотрите че умею». Такахиро такой Такахиро.
Вся команда села в круг.
— Итак, правила игры всем известны: есть несколько ролей, — Ханамаки быстро перебрал карты в руках. — В нашем случае, это две мафии, один врач, один коп, одна любовница, один маньяк и два мирных жителя. Мафии действуют ночью первыми: просыпаются, по-быстрому решают, кого замочат и скрываются, затем просыпается маньяк, он самодостаточный убийца, которому какие-то там напарники не нужны, он быстренько делает свои делишки, и, что примечательно коп не может его выследить, кто знает, в каких они там отношениях. Любовница, ох, любимая наша путана, она играет за мирных и каждую ночь выбирает счастливчика, с которым будет заниматься своими грязными делишками. Нужно запомнить: если любовницу убивают, то и тот, с кем она наслаждалась жизнью, будет убит. За все удовольствия надо платить, так сказать. Так-с, собственно, коп ночью узнает у ведущего, кто является мафией путем простого тыка и пытается направить голосующих днем на убийцу, врач лечит: он может быть законченным эгоистом и вылечить себя, но только два раза, или, жертвуя своей безопасностью, исполнить свой долг! После первой ночи голосование не проводится, вы просто можете обсудить происходящее и выдвинуть предположение, кто здесь чужой среди своих.
Ханамаки оглядел всех на признак понимания в глазах и кивнул сам себе, выпрямился, пафосно вскинув брови и, спрятав улыбку за серьезностью (футболка с человеком-пауком этому, конечно, очень поспособствовала, ага), начал вести игру.
— Что ж, начнем, — Такахиро последний раз перетасовал карты и принялся раздавать. Ойкава оглядел лица других, свою карту же трогать не спешил. Ивайзуми посмотрел, но в лице не изменился, положил обратно и оглядел остальных.
Кьетани нахмурился. Яхаба бросил на него взгляд и подумал: «Ясно, мирный. Так недовольно хмурится, сразу понятно, что роль неудачная. Не умеешь ты блефовать, Кьетани». Киндаичи старался держать лицо, но смущенная лыба ужасно его выдавала. Ивайзуми подметил: «Скорее всего, любовница». Ойкава пробежался по лицам остальных: Акира прекрасно скрывал свои эмоции (их не было), поэтому понять, блефует он или нет, было невозможно, Матсукава равнодушно осматривал других, Яхаба был сосредоточен и, видимо, получил неплохую роль, Ватари прикусил губу и спрятал карту под ногу. Эх, учить их еще и учить.
«Ага, тоже что-то интересное» — подумал Ойкава и взглянул на Ивайзуми. Тот также посмотрел на него. Они едва заметно кивнули друг другу.
— Итак, все увидели и запомнили свои роли. Теперь… — Ханамаки таинственно прикрыл глаза и продолжил. — Город засыпает…
Команда улыбнулась и все закрыли глаза.
— Город спит непробудным сном, никто не смеет открыть свои тяжелейшие, Яхаба, веки. Мафия просыпается, — Ханамаки открыл глаза и осмотрел круг.
Куними и Ивайзуми открыли глаза.
— Прекрасно. Познакомьтесь и сделайте ваш выбор сообща.
Куними кивнул Ивайзуми и задумался. Хаджиме, в свою очередь, ответил на приветствие и оглядел комнату. У Ватари, кажется, было что-то важное. Скорее всего, это коп, врач или маньяк. Ивайзуми задумался и глянул на Ойкаву.
«Или?»
— Мафия, ваше время истекает.
Ивайзуми посмотрел на Куними и указал взглядом на Ватари. Акира согласно кивнул.
— Прекрасно, мафия сделала свой выбор и теперь может заснуть, — Ханамаки довольно потер ладони. Ему явно происходящее доставляло удовольствие. — Теперь просыпается любовница и планирует свои непотребства.
Кто-то икнул, но тут же закрыл рот рукой. Послышались смешки.
— Тихо! Попытайтесь быть сдержаннее, — Ханамаки красноречиво взглянул на Киндаичи. — Любовница… точнее, любовник, выбирает себе партнера на эту ночь.
Киндаичи немного смутился, но, справившись с эмоциями, указал на Куними.
Ханамаки улыбнулся и протянул:
— Хорошо-о, любовник выбрал свою жертву, теперь он засыпает, и просыпается маньяк.
Яхаба открывает глаза и устремляет свой взгляд на Кьетани.
«Если я убью Кентаро сразу, то все догадаются, что это я?» — Шигеру немного поразмыслил и решил выбрать по считалочке.
«Кагоме-кагоме…» — палец Яхабы останавливается на Ойкаве. Он поджимает губы. — «Прости, Ойкава-сан. Я вынужден…».
Шигеру указывает на Тоору, и Ханамаки кивает.
— Маньяк сделал свой прекрасный и ужасающе мучительный выбор, теперь он засыпает. Просыпается доктор: спасет ли он кого-то из двух убитых или предпочтет обезопасить себя?
Синдзи открыл глаза, уверенно осматривая круг. Вытерев о шорты немного вспотевшие ладони, он остановил свой взгляд на Ойкаве. Ватари немного подумал и кивнул в сторону капитана.
— Хорошо-хорошо, — Такахиро ехидно ухмыльнулся. — Доктор сделал свой выбор, он засыпает. Просыпается коп.
Кьетани открыл глаза. Он был недовольнее, чем обычно.
«Коп? Че, реально? — Кьетани был явно не рад получить роль, в которой нужно так много думать, поэтому выглядел он мрачнее тучи. Лучше бы это был мирный, честное слово. Кентаро выдохнул, пытаясь сконцентрироваться. Он посмотрел на Ойкаву, который сидел рядом с ним и чему-то лыбился. — Я не слышал никаких звуков с его стороны. Но чего он так лыбится?»
Кьетани подумал немного и кивнул на Ойкаву. Ханамаки отрицательно покачал головой.
— Итак, коп сделал свой выбор и засыпает. Город просыпается.
Все участники открыли глаза.
— Итак, повестка дня такая: убит Синдзи Ватори, — Ханамаки печально разводит руками и поворачивается к убитому. — Твое последнее слово?
Синдзи поджимает губы и выдает:
— Я был врачом и исполнил свой долг с гордостью! — парень сжимает кулаки и драматично смахивает слезу с века, отправляясь за чипсами.
— И-и он прав! Именно благодаря такому врачу, как Ватори, Ойкава, на которого нацелился маньяк, остается жив! — Матсукава и Ханамаки гордо хлопают. — Любовница проводит ночь с Куними и лишает его голоса на этот день, видимо, ему было
очень и очень хорошо.
Ханамаки не удерживается и подмигивает Акире, Киндаичи давится воздухом и ужасно сильно палится, но все усиленно делают вид, что ничего не поняли и вообще не заметили. Каждый делится своими размышлениями.
Ойкава наклоняется к Ивайзуми и шепчет тихо:
— Мне кажется, мафией могут быть Яхаба и Куними. Их ничего не задело и по лицу Яхабы видно, что он пытается что-то скрыть. Куними спокоен, как обычно, но он сосредоточен и размышляет. На него не похоже. Хотя, с другой стороны, он может быть и копом.
— Яхаба точно либо мафия, либо маньяк. Он любит подобные роли, у него всегда глаза горят, когда он их отыгрывает, — Ивайзуми отвечает также тихо, мягко прислоняется к плечу Ойкавы и делает вид, что задумывается. — Куними, скорее всего, коп. Либо он специально делает задумчивый вид, чтобы выйти из игры.
Ойкава усмехается:
— Ну да, это же Куними-чан.
Ивайзуми улыбается и отодвигается назад. Не хватало еще, чтобы Ойкава вычислил его по движениям.
Ханамаки громко хлопает в ладоши.
— Как мы помним, после первого дня голосование не проводится. Итак, все всё обсудили и готовятся ко сну, — Ханамаки снова таинственно прикрыл глаза. — А теперь, город засыпает… Просыпается мафия.
Ивайзуми и Куними открывают глаза. Акира выгибает бровь в немом вопросе. Ивайзуми погружается в размышления.
«Самым выгодным убийством сейчас является убийство любовницы, потому что убито будет два человека. Очевидно, что любовница — это Киндаичи. Куними он вряд ли второй раз выберет, а выбирать меня он засмущается, так что мы в безопасности».
Ивайзуми посмотрел на Куними, встретился с ним глазами и перевел взгляд на Киндаичи. Акира, видимо, понял ход его мыслей и кивнул.
Ханамаки весело прищурился, наслаждаясь своей позицией ведущего:
— Мафия сделала свой выбор и уже пакует свои сумочки, заметает следы преступления и сбегает. Просыпается любовница.
Киндаичи уже спокойно отреагировал, свыкся с ролью.
«Так… Кого выбрать? Если мыслить логически… Да как блин тут мыслить логически?! Выбрать Ойкаву-сана или Ивайзуми-сана стыдно, Матсукаву-сана стремно, Яхабу или Кьетани вообще трогать не хочется, их, глядишь, и убьют скоро, а Ватари уже выбыл. Да почему так сложно?! Какого хрена в этой игре думать надо? — Киндаичи тяжело вздохнул. — Наверное, если я снова выберу Акиру, то это будет неожиданностью, а это, по идее, хорошо? Я обману соперников и застану их врасплох. Да, как в волейболе!».
И Киндаичи, гордый своим открытием и абсолютно уверенный в своем триумфе, снова указывает на Куними.
Ханамаки едва слышно хихикает: ну да, ему-то за этим наблюдать одно удовольствие, других игроков этот смешок заставил застыть, в ожидании вердикта.
(прим.автора: Киндаичи, прости, что делаю тебя таким тупым)
— Ну, что ж, — Ханамаки намеренно тянул, наблюдая за лицами игроков. — Любовница сделала свой неоднозначный выбор и может уводить свою жертву в темный уголок.
Киндаичи передернуло от жутковато-приторного голоса Ханамаки.
— Теперь просыпается маньяк. Кого же он выберет? — в голосе Такахиро явно слышались саркастические нотки. Яхаба открыл глаза и раздраженно посмотрел на него, а потом быстро ткнул пальцем в Кьетани, который сидел напротив, и отвернулся, закрыв глаза.
Ханамаки лукаво улыбнулся и хмыкнул.
— Маньяк, не колеблясь ни секунду, выбрал свою жертву. Коп, твое время настало.
Кьетани медленно открыл глаза и оглядел всю комнату.
«Когане-когане» — Кьетани стал пальцем пересчитывать игроков, на что Ханамаки подумал: «Так вот что их с Яхабой сближает». Эта игра становилась все интереснее и интереснее.
Палец Кентаро замер напротив Куними, парень повернулся к ведущему, не желая совершать больше никаких телодвижений.
Ханамаки улыбнулся снисходительно и кивнул, даже как-то гордясь за второгодку. Тот, в свою очередь, даже просветлел и сжал кулак в победном жесте. Такахиро хотел хлопнуть себя по лбу, но сдержался и продолжил вести игру.
— Итак, коп сделал свой выбор, — Ханамаки выдержал паузу. — И, кстати говоря, правильный.
Как он его сделал, ведущий говорить не стал.
«Тц», — промелькнуло у Ивайзуми.
«Неужели», — подумал Куними.
— Все выборы сделаны, город просыпается, — Ханамаки скрестил руки на груди, собирая все произошедшее в одну картину. — В общем, у меня печальные новости для вас: убиты аж трое.
Матсукава приподнял брови, кажется, опасаясь за свою сохранность. Его состояние, в общем, понимали все.
Ханамаки оглядел круг, посмотрел на расслабившегося и просто наблюдающего за игрой Синдзи, проследил реакцию остальных: Кьетани снова помрачнел, Яхаба закрыл глаза, Ойкава и Ивайзуми не изменились в лицах, но было видно, что им не все равно, Куними, судя по лицу, думал «да когда ж это все кончится», а вот Киндаичи было действительно интересно, как оценят его
ход гения. Что ж, с него и начнем.
— Все началось с того, что Киндаичи, видимо, перешел дорогу не тому человеку, — Ханамаки драматично сузил глаза. — И мафия решила его убрать. По-тихому. Однако, Киндачи, очарованный красотой Куними, снова провел с ним ночь. Надеюсь, они ушли счастливыми из этого мира…
Ютаро виновато посмотрел на Акиру, перед которым косячил уже второй раз за день. Куними, казалось, было все равно.
— Ваши последние слова, ребята?
— Это было забавно, — Куними заправил выбившуюся прядь за ухо. — Но напряжно.
Ханамаки не ожидал ничего другого от Акиры:
— Это в твоем духе, Куними-чан. Ну, а ты, Киндаичи? Как тебе?
— Это было интересно! Правда, роль… — Ютаро замялся и немного смутился.
Тут в разговор вмешался Ойкава:
— Это очень многофункциональная роль, если к ней подходить стратегически. Правда, ее функции бывают разными, и иногда она может играть на стороне мирных, а иногда на «черной» стороне города. Это очень коварная роль, поэтому одна из моих любимых.
Ивайзуми рядом хмыкнул, видимо, подумав о чем-то своем, и Ойкава без слов отвесил ему затрещину. Хаджиме в ответ только рассмеялся.
Ханамаки, в свою очередь, продолжал описывать обстановку:
— Также, маньяком был убит Кьетани. Твое последнее слово?
Кентаро на удивление спокойно воспринял свой проигрыш и сказал:
— Я коп. Куними был мафией.
Игроки воодушевились:
— Неплохо, Цепной-Пес-чан, — Ойкава похлопал Кьетани по спине и скосил взгляд на Ивайзуми.
«Ага, понятненько. Так значит, Ива-чан?»
— В игре осталось четверо: Ойкава, Ивайзуми, Матсукава и Яхаба. Могу сказать, что силы равны: здесь два мирных, маньяк и мафия. Обсуждение началось, — Ханамаки скрестил руки на груди и прислонился спиной к креслу.
— Я думаю, что Яхаба мафия, — Матсукава решил высказаться первым. — Сколько за ним наблюдаю, он все время ерзает и вообще какой-то подозрительный.
— Очень аргументировано, Матсукава-сан, браво, — Яхаба вяло похлопал.
Ивайзуми решил, что нужно спасаться и поддержал Матсукаву:
— Думаю, Иссэй прав.
Но Хаджиме перебили.
— А я думаю, что нет, а, Ивайзуми-сан? — как-то нехорошо сказал Ойкава. — Обманывать нехорошо.
Ивайзуми выдохнул, проводя рукой по волосам.
«Ну постоянно все обламывает, Мерзякава».
— Дело в том, что Ива-чан, переговариваясь со мной, на мое предположение о том, что Куними-чан и Яхаба-чан мафия, поддержал версию того, что Яхаба — мафия, но Куними он не посчитал ни мафией, ни маньяком. Обычно он подозревает всех, не исключая меня, но в этот раз спокойно общался со мной, что означает, что он либо коп, который сразу проверил меня, либо что он и есть мафия. Но коп уже выбыл и Акира все-таки оказался мафией.
Матсухава задумался, пытаясь переварить все сказанное и, наконец, выдал:
— Думаю, это звучит правдоподобно и логично. Я голосую за Ивайзуми.
Ивайзуми скосил на него недовольный взгляд, мол, быстро ты переметнулся.
Киндаичи вдруг выпрямился и хотел что-то сказать, но Такахиро опередил его, громко шикнув:
— Трупам слова не давали!
Киндаичи обнял подушку и пристроился рядом с Куними, который уже где-то раздобыл попкорн и поглощал его с завидной скоростью. Киндаичи тоже полез в миску, но его ударили по руками. Блин, злится еще.
Яхаба из соображений собственной безопасности согласился с Ойкавой и отдал свой голос за Ивайзуми.
— Прекрасно, — Ханамаки включился в обсуждение. — Ивайзуми, твое последнее слово?
— Мерзякава, ты бы так на математике мозг напрягал, — Хаджиме хотел было щелкнуть Тоору по носу, но получил подушкой по лицу.
Ханамаки рассмеялся, одобряя выпад Ивайзуми.
— Итак, победили мирные! — Такахиро похлопал пару раз с важным видом, к нему присоединились остальные. — Ивайзуми действительно был мафией, мирными были Ойкава и Матсукава, а Яхаба, очевидно, маньяк.
Матсукава усмехнулся:
— Прям как в жизни.
Яхаба устрашающе клацнул зубами в ответ, но тоже улыбнулся. Наконец, игра закончена, и можно было расслабиться.
Ханамаки растянул широкую лыбу и уже потирал ладони:
— Ну что, еще партейку?
В него сразу полетело несколько подушек и громогласное:
— НЕ-ЕТ!
***
На часах было уже два часа дня, и вся команда дружно потащилась на кухню, отыскивая что-нибудь съедобное, вроде чипсов, запариваемого рамена или еще чего-то подобного. Однако, Ивайзуми был не согласен.
— Никаких чипсов, закусок и прочего, — громко сказал Хаджиме голосом, не терпящим возражений.
Ойкава, только отыскавший свои любимые маслины в холодильнике, удивился:
— Чево? — сразу видно, капитан.
Через полчаса роли были распределены, вода кипела, по кухне разносился стук ножей и шипение масла.
Матсукава самозабвенно кидал сосиски в кастрюлю, приговаривая:
— Плывите сосиски, сосиски плывиски, летите сосиски…
Ханамаки снимал это на видео и смеялся в голос за кадром, отчего съемка выходила ужасно всратой, но таким было каждое видео, которое он снимал. Так что, ничего удивительного.
Ойкава, как самый компетентный в готовке, контролировал процесс, по крайней мере, искренне пытался, и с переменным успехом утаскивал что-нибудь вкусненькое со стола. Правда, потом получал от Ивайзуми по макушке, мол, аппетит пропадет и нормально Тоору не пообедает.
— Ива-чан, ты что, моя мамочка?
Ивайзуми моментально помрачнел:
— Чего?
— Понял-понял, ай, Ива-чан, как ты можешь уродовать такое красивое лицо?!
Так и проходила их готовка: что-то подгорало, кто-то (читать как Ханамаки и Матсукава) снова дурачился и косячил. Ханамаки все-таки уронил свой телефон в раковину, и теперь он благополучно сушился в рисе, а Тахакиро молился всем богам, что его новенький айфон выжил. Но было весело и, главное, никого не тяготила атмосфера, даже Яхаба с Кьетани не хотели сожрать друг друга.
После сытного и вкусного обеда все все-таки потащили различные снеки с кухни в гостиную, потому что по плану у них был совместный просмотр чего-то. Чего именно — никто пока не знал. На этот раз решили просто собраться у телевизора. Ойкава, ожидаемо, уселся рядом с Ивайзуми. С ними же рядом сели Матсукава и Ханамаки, Яхаба втиснулся к ним. Кьетани и Синдзи устроились в креслах, а Куними и Киндаичи притащили себе подушек и одеял, по итогу, заняв самое выгодное и удобное место в центре. Полистав список новеньких популярных сериалов, парни остановились на «Половом воспитании».
— Пейзажи красивые, — заметил Ватари.
— Да, то-олько пейзажи, — усмехнулся Яхаба.
Синдзи кинул в него попкорном, Шигеру посмеялся и показал язык в ответ.
Сериал впечатлял, и у каждого было свое мнение на его счет.
— Мне нравится Эрик, — подал голос Ойкава. — Он яркий и интересный персонаж, за ним интересно наблюдать.
Ивайзуми наклонился к нему и тихо проговорил:
— Так и скажи, что тоже хочешь такую же рубашку.
Ойкава улыбнулся и шутливо ткнул его в бок.
При виде огромного количества членов различных форм и образов, Матсукава и Ханамаки пришли в восторг:
— Бро, это наш будущий дом!
— Ты читаешь мои мысли, бро! Стоп, ты предлагаешь мне жить с тобой, бро? — Матсукава, кажется, прослезился от умиления.
— А ты согласен, бро? — и Ханамаки тоже.
— БРО-О! — закончилось эти дураковаляния криками «уединитесь!» и бросанием попкорна.
— Придурки, — изрек Яхаба, внимательнее остальных смотрящий сериал и быстрее всех поглощающий попкорн. — Блин, если серьезно, прикиньте, ваша мама — сексолог. Это… Странновато.
— Да, наверное на уроках профориетанции неловко, — подал голос Ватари.
— В этом нет ничего такого, — возразил Ивайзуми. — Все, что говорится в этом сериале — важно и про всех, вас эти проблемы стороной не обойдут.
— Ага, но все-таки неловко, когда твой дом завешан картинами половых органов разной интерпретации, — ответил Синдзи.
Ивайзуми усмехнулся:
— Не поспоришь.
Вся команда была увлечена сериалом, серии следовали одна за другой. Парни были поглощены сюжетом, героями и их историями.
— Ну все-таки Джин очень классная. У актрисы явно талант, — сказал Яхаба, увлеченно наблюдая за происходящим на экране. — Героиня такая интересная и притягивает внимание: одна профессия чего стоит.
— Ага, — согласился Синдзи.
— Меня зацепила история Адама и Эрика, — включился в разговор Ойкава. — Их динамика просто нечто! Это необычно.
— Знаете, на кого Адам похож? — вдруг произнес Киндаичи.
Все вопросительно посмотрели на него.
— На этого, как его… Лысого из Карасуно! Страшного такого, как же его…
— Танака-сан? — подсказал Ойкава. — Ну, внешне они с Адамом правда похожи. Но Танака-сан более открытый. Адам же ущемлен и закрыт, он запутался в себе и своих чувствах, и никакой поддержки он не получает.
Он глубже, чем кажется.
— Страшный ты человек, Ойкава, — вклинился в разговор Матсукава. — Так легко анализируешь поведение людей, не хочется с тобой дружить ~
— Хей, ты дошутишься! — Тоору попытался ударить Иссэя подушкой, но тот уклонился, и капитан попал в Ханамаки. Такахиро не остался в долгу и потянулся, чтобы отвесить Ойкаве щелбан, но промахнулся и упал на Иссэя.
— БРО, ТЫ НЕ ДЮЙМОВОЧКА, СЛЕЗЬ С НОГИ! — вопил Матсукава, пытаясь скинуть со своих коленей тушу Ханамаки.
Ойкава отбивался от Такахиро, пытался найти защиту в лице Ивайзуми, но только получил оплеуху в ответ, и поэтому вынужден был защищаться сам. Ивайзуми пытался угомонить всех троих, но получалось фигово, и он уже был готов прибегнуть к глобальному насилию.
Наблюдающие эту картину кохаи три раза подумали о том, не допустили ли они ошибку при выборе своего жизненного пути. Куними в сотый раз пожалел, что его родителей нет дома и что он вообще имеет дом. Рядом сидящий Киндаичи не мог выбрать сторону, за которую ему болеть, Яхаба просто увеличил громкость, стараясь не обращать внимание. Его примеру последовали и Кьетани с Ватари.
«Цирк», — промелькнуло в мыслях у всех пятерых.
Тем временем, на часах уже было девять часов, и ребята начинали восьмую серию.
— Принесите еще мармеладок и колы! — попросил Ойкава уходящих на кухню Матсукаву и Ханамаки.
— Кому мармеладки? — удивленно выгнул бровь Иссэй.
— Иве-чану, — ухмыльнулся Тоору. — Предпочтительно мишки.
— Есть, капитан! — Иссэй шутливо отдал честь и скрылся в арке.
Ойкава плечом жмется к груди Ивайзуми, как будто невзначай.
«Если бы ты мне помог, мы бы ушли отсюда быстрее», — послышалось со стороны телевизора, и команда снова погрузилась в сериал.
«Ты родился сволочью или стал таким из-за отца?» — у Ойкавы на подкорке отпечатывается, и от этих слов неприятно так сразу становится, да так, что хочется спрятаться с головой.
— О МОЙ БОГ, ОН ЕГО ПОЦЕЛОВАЛ! — вдруг вскрикивает Киндаичи.
На его крик живо примчался Ханамаки, рассыпая несколько мармеладок по пути:
— Кто?! Кого?!
Команда была взбудоражена таким поворотом событий. Киндаичи смутился и закрыл лицо подушкой, Яхаба молча всматривался, как нездорово-завороженный, Куними спокойно улыбнулся такому повороту событий. Ойкава вновь включился в просмотр. Ханамаки плюхнулся рядом с Ойкавой, протягивая миску с мармеладками Ивайзуми, который пялился на экран, пытаясь переварить происходящее. Он явно не выкупал, с чего все случилось так резко. Позже подошел Матсукава, и послышалось шипение пенящейся газировки.
— Это было… Неожиданно, — Ватари обнял свои колени и улыбнулся. — Но круто.
Ойкава оглядел команду и выдохнул. Он знал об этом повороте в сюжете, и ему была интересна реакция ребят, и она, вроде как… была хорошей? Он почувствовал спокойствие.
А позже он чувствовал, что вот-вот будет рыдать прямо здесь и сейчас, на плече Ивайзуми (не такая уж и плохая идея, а?), и, в общем-то, его настроение разделяли все. А все дело в чертовой концовке первого сезона!
— Его родители… — всхлипнул Киндаичи. — Это так нечестно, неправильно! Несправедливо! Куними, скажи!
Куними в это время обнимал Киндаичи, стараясь успокоить его, и на вопрос неоднозначно пожал плечами:
— С одной стороны, его отец и правда дурак какой-то, с другой — Адам тоже дурак. По-своему.
— Но он не виноват в этом! — встрял Яхаба, который, хоть и не плакал, но был явно взволнован. — Он просто старался привлечь внимание. Он запутался и не знал, как поступить… Не знал, как правильно! Он не плохой человек… Просто сошедший с пути. И Эрик стал бы опорой и поддержкой для Адама, если бы тот только позволил.
Кьетани, сидевший напротив Яхабы в кресле, внимательно смотрел на него. Не злым и пугающим взглядом, а заинтересованным. Он
слушал и соглашался с его словами. Когда Шигеру закончил, он хмыкнул и насмешливо вскинул брови, мол, да ладно? Но говорить ничего не стал. Что у него там на уме? Непонятно.
— Гляньте, второй Ойкава растет, — насмешливо протянул Матсукава. — Прямо жутко становится, вы так хорошо это все понимаете ~
Ойкава вновь хотел кинуть подушку в ответ, но Ивайзуми, который помнил, чем это в итоге закончилось в прошлый раз, не дал ему это сделать и, убрав подальше подушку, поднялся с дивана.
— Уже поздно, давайте по комнатам и спать.
— Но еще десять, Ива-чан, — Ойкава поднял голову и потянулся к подушке. — Мы еще успеем пару серий посмотреть!
Ивайзуми нахмурился и отобрал у Ойкавы подушку, обнимая ее. Выглядело одновременно мило и смешно.
— «Пара серий» продлится до трех утра, и режим будет сбит, Дуракава, я тебя знаю. И пошли уже, разговор есть.
— А? — Ойкава похлопал глазами и пошел за Ивайзуми, все-таки по пути кинув в Матсукаву подушкой. — Ива-чан, что за разговор? Неужели ты наконец хочешь признаться мне в любви? Ну, неудивительно, я же такой красавчик!
Ивайзуми цыкнул и отвесил Ойкаве затрещину, на что Ханамаки и Матсукава одобрительно зааплодировали и загалдели:
— Молодец, Хаджиме-кун!
***
Ойкава закрыл дверь и сел на диван, скрестив ноги.
— Так о чем ты хотел поговорить, Ива-чан?
Ивайзуми остановился напротив него, нахмурил брови и скрестил руки на груди:
— Ты где спал этой ночью вообще? Почему не вернулся? Жажда настолько замучила?
Ойкава мысленно хлопнул себя по лбу: он же совсем забыл об Ивайзуми! Но внешне он улыбнулся и ответил:
— Ты так волнуешься, Ива-чан, как мамочка или муж…
Хаджиме закатил глаза. Наверняка подумал что-то вроде «О Боги, за что мне это все».
— О Боги, за что мне это все, — вот, даже вслух сказал. — Ойкава, я серьезно, не валяй дурака. Ты помнишь, что тебе нужно следить за сном, а? Не будь дураком и позаботься о своем здоровье, оно у тебя и так не в самом лучшем состоянии.
Ивайзуми отвернулся и прошел к шкафу, собирая какие-то вещи. Ойкава вскинулся и подумал, что Хаджиме настолько обиделся, что собирается съехать от него. Великий Король площадки?
О нет. Ойкава — король драмы.
— Я в душ, — буркнул Хаджиме, жестом сказал «я слежу за тобой» и вышел.
Ойкава выдохнул и откинулся на спинку дивана:
— Ну я и дурак.
***
Киндаичи и Ватари жили в одной комнате, Куними в своей жил один — оно и понятно, кровать-то тоже одна и полуторка. Но, почему-то, Киндаичи и Ватари всегда зависали с Куними. В его комнате. С утра до вечера. Даже просто молчали они там, все вместе. Так и получалось: жили они втроем. Ватари и Киндаичи было там будто уютнее и спокойнее, рядом с Акирой. А он, в общем-то, против не был, но личного пространства явно не доставало.
Киндаичи разлегся на кровати Куними и зевнул.
— Хей, чем займемся?
Куними завязал хвост на макушке.
— Безудержным сексом, — Куними немного помолчал, наблюдая за медленно бледнеющим, а затем и краснеющим лицом Киндаичи. — С биологией.
Ватари аж икнул. Не привык он к такому Куними. Ютаро задохнулся и кинул в него подушку.
— Акира, ты дурак, — Киндаичи поднялся. — Разве семпаи не говорили отдыхать? Какая биология, ты такой скучный!
Ватари, до этого сидящий в кресле и молча наблюдающий эту картину, заговорил:
— Вообще-то семпаи сказали идти спать, а не сидеть у Куними в комнате.
Киндаичи бросил укоризненный взгляд в сторону Синдзи, мол, ты вообще не помогаешь. Тот лишь пожал плечами в ответ. Это была правда. А Синдзи всегда говорил правду.
— Вот именно, — согласился Акира и направился к рабочему столу. — Так что помоги понять мне тут кое-что.
***
Яхаба собирался в душ. Кьетани, тем временем, сидел в кресле и залипал в комиксы, которые подкинул ему Куними. Добротная такая стопка.
— Только в этот раз потерпи и не занимайся
этим в
нашей комнате, — бросил Яхаба, перед тем, как выйти.
Кьетани рассмеялся:
— Ты даже сказать вслух слово дрочка не можешь, какой
хороший мальчик.
В ответ послышался громкий хлопок двери.
«Да что он себе, блин, позволяет! Боже, ну и дебил…» — думал Яхаба, идя в душ.
Он резко дернул ручку двери ванной комнаты, но она не поддалась. Шигеру постучался и прижался ухом к дереву. Оттуда послышалось глухое «занято!» голосом Ивайзуми.
— Ивайзуми-сан, ты еще долго? — прокричал Шигеру.
— Я только вошел, Яхаба, извини.
— Да ничего!
«Еще как чего! Мне теперь обратно в комнату идти?! — Яхаба вспомнил вчерашний инцидент, но тут же встряхнулся, избавляясь от навязчивых воспоминаний. — Это не только его комната, но и моя! Какого черта я должен торчать здесь?!»
Яхаба уверенными шагами пошел обратно, но его уверенность таяла с каждой минутой, и, подходя к двери, он прислушался:
«Вроде тихо», — подумал Яхаба и вошел.
«Да
твою ж мать» — пронеслось в мыслях Шигеру, и он быстро закрыл за собой дверь, чтобы никто не увидел.
Кентаро все также сидел в кресле, его голова была слегка запрокинута, но глаза смотрели на дверь, прямо на Яхабу, он ухмылялся так победно и развратно, что Шигеру краснел, не то от смущения, не то от злости. Кьетани бесстыдно дрочил. Его рука двигалась в шортах, а ткань натягивалась. Он делал это
прямо перед ним. Ему
действительно было все равно. Складывалось ощущение, что Кьетани ждал этого.
Хотел этого. Яхаба отвернулся. Ему было противно. Желудок сводило, по спине бежали мурашки. Яхаба не понимал:
как он так может?
Кьетани усмехнулся:
— Ты никогда ничего подобного не видел? Мальчик-одуванчик смутился настолько, что аж отвернулся. Может, ты еще сбежишь, а, Шигеру?
Кентаро как-то странно понизил тон, протягивая имя Яхабы. Шигеру вспыхнул.
«Это провокация, это провокация, это провокация… Да пошел он к черту!»
Шигеру повернулся и резко подошел к Кьетани, не смотря никуда, кроме его глаз. Кентаро насмешливо смотрел в ответ. Рука уже не двигалась.
Яхаба замахнулся и ударил его по лицу. Со всей силы своей ярости, передавая всю свою неприязнь, злость и ненависть. Он приблизился к лицу Кентаро, смотря прямо в его ошарашенные глаза, и еле слышно зло прошептал:
— Не смей называть меня по имени, — блондин выдохнул, облизывая пересохшие от ярости и бушующего сердца губы. — Не смей говорить мне, что мне нужно есть, когда мне нужно есть, что мне нужно есть. Ты не имеешь никакого блядского права, Кьетани. Ты просто не можешь…
Кьетани потянулся вперед, сухими и покусанными губами впечатываясь в чужие мягкие и влажные. Кентаро левой рукой обхватил затылок и прижал Шигеру к себе ближе, целуя его с присущей ему грубостью и жесткостью, но не кусая и не принуждая. Яхаба ответил, остервенело впиваясь в чужие плечи. Он целовал его яростно и зло, пытаясь сделать больно. Заменял удары поцелуем. Но потом замер.
«Какого… Что я делаю?!»
Яхаба отшатнулся. Кьетани ошарашенно глядел ему в глаза. Он вытер слюну с губ и уже хотел что-то сказать, но Шигеру быстро вылетел из комнаты.
