***
Первые ростки появились лишь на четвёртый день, когда Мэзуми смогла почти точно нанести свой первый удар по манекену, на что Одзаки лишь одобрительно кивнула, прикрыв глаза. Накахара смог заглянуть лишь на второй день, так как появились неотложные дела по работе. Он также желал выслушать наблюдения старшей сестры на счёт воспитанницы Дазая и о её успехах. Тогда-то в голове Коё созрел план, который бы мог сработать. На счёт физической подготовки она не переживала, так как могла бы просто «вбить» это в девочку, однако с психологическим и моральным аспектами была проблема. Одзаки знала, что Ямадзаки уважала её, но мало кто оказывал на Мэзуми моральный авторитет, вернее Коё подозревала лишь одного человека в лице её собственного воспитанника. Ямадзаки не то чтобы расцветала при внимании Чуи к ней, тем не менее невооруженным глазом было видно, что что-то между этими двумя было. Не симпатия, нечто более глубокое и огромное. Одзаки бы назвала эти чувства младшей сестры к братику, который бы обязательно защитил и поддержал. В свою очередь старший брат бы действительно оберегал свою сестренку и спасал от невзгод. Было между ними что-то уникальное и непривычное для мафии, что могло бы заставить Ямадзаки послушаться Накахару. И если бы Чуя слегка бы подтолкнул Мэзуми к обрыву, дальше бы она полетела без преград. Прошло около недели проживания Ямадзаки у Коё. Жара действовала как-то отупляюще на Мэзуми. Развалившись на скамейке в придворном саду Коё, она никак не могла собраться с мыслями. Девочка понимала, что от неё хотели все, но совсем не знала, как им это предоставит. Но действительно ли это так? Стирая пот в десятый раз за пять минут, девочка вновь ушла в свои мысли. Мэзуми обманывала себя и окружающих много раз. Она знала, что от неё хотели, но не желала этого делать. Убивать — столь тяжкий грех, Ямадзаки считала, что её шкаф со скелетами просто не подходил для столь ужасного преступления. Да и как это… убить человека? Пускай, не столь невинного, но всё же живого настоящего человека. А может всё же рискнуть? Мэзуми вздрогнула от этой мысли, что горячей печатью отпечаталась где-то на корке мозга. Это немыслимо, но в тоже время это то, что от неё все хотели. Ямадзаки резко подскочила с насиженного места. Ветерок, что до этого прогуливался по саду, нарушая покой листьев на деревьях и без конца шелестя травой, запрыгнул на её плечи и игрался с мокрыми от пота прядками. Мокрая и жирная кожа с надеждой подставлялась под касания ветра, но тот тут же уплывал к растениям. Ямадзаки напряжённо думала на счёт этого вопроса. Какого это… убить? Что она могла бы испытать в первые минуты после убийства? Страх? Ужас? Отчаяние? Девочка никогда не задумывалась над этим всерьез, так как отнятие жизни у человека было для неё худшим поступком в этом мире. Но, чисто гипотетически, что Мэзуми испытала бы в это мгновение. Подскочив с насиженного места, она поняла, что нужно поспрашивать у других ответ на этот вопрос и потом уже сделать для себя выводы. Бросив искрящийся золотой взгляд на вечереющее небо, наблюдая за переливами нежных красок ближе к горизонту, где уже наполовину скрылось солнце, девочка направилась искать ответ на волнующий её вопрос.***
— Коё-сан, а что вы испытали, когда первый раз лишили жизни человека? — Ямадзаки спросила свою временную наставницу на следующий же день, решив не тянуть с поиском информации. Ведь, возможно, ответы опытных людей помогли бы ей принять верное решение. — Что? Что я испытала? — Одзаки была удивлена, однако в чём-то даже обрадована вопросом. Слышать такой каверзный вопрос из этих детских уст, заглядывая в невинное золото любопытных глаз, Коё в первую минуту впала в стопор. Однако Мэзуми всё же размышляла на счёт своих будущих действий в мафии, а это не могло не радовать. — Это очень необычное чувство. Твоё тело и разум словно накаляются, как только что выкованное оружие, а после ты погружаешься в какую-то пучину и твоё виденье мира словно испаряется, вместe с пылающим жаром. Ты отпускаешь законы природы и, наконец, вступаешь на кровавую тропу, которой следуешь до конца жизни. Свернуть в неё можно только в пропасть, окончательно сходя с ума. — Вы боялись, когда в первый раз убили? — решила уточнить девочка, переваривая ответ девушки. — Это не страх, это что-то более вязкое и острое. На сегодня, я думаю, мы могли бы завершить нашу тренировку, — как-то мрачно проговорила Коё, стоя к Ямадзаки спиной. Одзаки незаметно для себя нахмурилась, слишком вдаваясь в подробности своего первого убийства. Тогда она была совсем другая, такая неопытная, слабая и наивная. Прям как Мэзуми… От этой мысли хотелось грустно улыбаться. Опытный убийца всегда должен помнить, с чего он начал, чтобы никогда не повторять ошибок прошлого. — Могу ли я отправиться в главное здание мафии сегодня? — тихо подала голос Мэзуми, боясь лишний раз встревожить наставницу ещё сильнее. Видимо зря она затеяла этот опрос. — Да, иди, будь осторожна и возьми с собой нож, — ответила Одзаки и в тоже мгновение скрылась за раздвижными дверьми. Ей было о чём подумать.***
Ямадзаки шла по улице, обдумывая слова Коё и её поведение в этот момент. Какое-то внутреннее чутье, выработанное способностью, не давало покоя. При ответе на вопрос Одзаки была сама не своя, но чем мог быть вызван такой скачок настроения? Как только увидела главный штаб мафии, Мэзуми почти запнулась. Стоило ли ей делать это? Куча сомнений растягивали сердце, как тесто, мешая продолжить путь спокойно. По-своему ненавистная «М» на входе служила большим катализатором для волнения. Возможно, Ямадзаки могло повезти и его не было на месте. Хотя удача бы ни за что не была бы к ней так благосклонна. Прикрыв глаза и выдохнув, Ямадзаки постаралась уверенным шагом войти в здание, направляясь прямиком во второе по неприязни место — кабинет Осаму. Большое количество мужчин в чёрном подозрительно озирались на девочку. Теперь на неё не смотрели как на совсем чужую, но и доверия и добродушие в их лицах не чувствовалось. Ямадзаки ненавидела основное здание мафии за большое количество людей. В этих стенах витала жестокость, завистливый шёпот за спинами и вечная критика, а на верхних этажах почти всё это затихало, но просыпался страх перед верхушкой мафии. К кому к кому, а вот идти к Мори у девочки вообще не было желания, ни грамма. Впрочем, к Дазаю тоже не хотелось направляться, но она понимала, что он, как её наставник, явно мог ответить на этот вопрос. Ну или просто выгнать её, не желая видеть. Девочка обхватила себя руками, сутулясь и без конца озираясь по сторонам. Она уже привыкла к пренебрежительным смешкам за её спиной, главная её проблема могла быть где-то рядом — Акутагава. Эту фигуру она не желала видеть больше тех двоих вышеперечисленных. Не хватало ещё драки в главном штабе, где мог находиться Огай, если только вновь не отправился с Элизой за покупками. — Мэзуми? Непривычно видеть тебя здесь в одиночестве… — раздался знакомый старческий голос, выводя одарённую из размышлений. — Х-хироцу-сан! Здравствуйте… Я искала Дазай-сана… — резко обернулась Ямадзаки, тут же задирая голову. Рьюро был достаточно высоким по сравнению с ней, однако к нему девочка почти не питала страха, лишь уважение как к взрослому опытному человеку. Мужчина редко видел воспитанницу Осаму, поэтому каждый раз отмечал всё новые и новые изменения. Она росла, в чём-то умнела и медленными шагами шла к становлению привлекательной леди, однако, красотой она вряд ли могла завоевать себе хорошее место в мафии, а о её «успехах» Хироцу знал не понаслышке. — Хироцу-сан, могу я задать вам вопрос? Помните ли вы, что испытали, когда первый раз убили человека? — осмелилась спросить девочка, взволнованно хлопая глазками. — Очень смелый вопрос для тебя, Мэзуми… Не зная тебя, я бы не ответил. Опытный убийца всегда должен помнить, с чего он начал, чтобы никогда не повторять ошибок прошлого, — начал пожилой мужчина, жестом приглашая свою юную собеседницу пройтись. — Что же касается первого убийства, у каждого есть незначительные отличия, однако в этом здании тебе несомненно назовут такие состояния, как ужас, апатия и даже предсуицидальное состояние. — Но что на счёт вас? — не выдержала потока относительно сложных слов, Ямадзаки не услышала главного. Они вышли на балкон, и их тут же встретил прохладный вечерний ветер, обдувая не на шутку. В нём уже чувствовалась осенняя пора и грустные какие-то тоскливые завывания. Скоро должны покраснеть клёны и прочие деревья. Закатное солнце уже почти не грело, зато луна въедливым пятном виднелась на небе. — Вечно вы куда-то торопитесь, молодёжь, — как-то тяжко вздохнул Рюро, закуривая сигарету. Иногда ему действительно было не понять эту слишком буйную юношескую спешку и амбиции. — Что же касается меня, то я не многим отличаюсь от остальных. Я тоже испытывал страх, неверие в происходящее. Как я уже сказал, люди, как правило, реагируют одинаково на убийство. Совесть, человечность, высшая сила давят на убийцу, практически разъедая. — Мафиози сделал затяжку и призадумался. Его лицо почти не выражало никаких эмоций, кроме глубокой и медленной задумчивости. Какая-то надоедливая мысль всё вертелась у него в голове, требуя чего-то. — Если хочешь услышать по-настоящему необычные ответы, то тебе надо спросить тех, кто там, — как-то небрежно показал вверх Хироцу, намекая на верхушку мафии. — Их ответы, без сомнений, помогут тебе определиться в себе. — Спасибо вам, Хироцу-сан, — скромно поклонилась Ямадзаки, ещё раз глянув на фигуру пожилого мужчины. Было в нём всё-таки что-то особенное, что бы он не говорил. Он суровый воин, но у Мэзуми создавалось впечатление, что ему точно не чуждо что-то человеческое и даже доброе. Какая-то искра блеснула в глазах у девочки, и она, попрощавшись с Рьюро, направилось в место, от которого шли мурашки по коже — кабинет Осаму. Дорога к кабинету наставника чем-то напоминала путь в пыточную. Чем ближе место назначения, тем меньше людей. Ей было зябко от каждого шага, что вёл её прямиком к этой несчастной двери. И пускай она была здесь не так часто, неприязни от этого не уменьшалось. Кабинет Дазая ассоциировался с его личной крепостью, где время останавливалось, и в мире действовали другие законы. Хотя, такое же явление наблюдалось в любом месте, где так отчетливо пахло Осаму. Где каждый завиток напоминал о нём. Таких мест в мире немного: его кабинеты в здании мафии и дома, комната наставника и пыточная. И пускай в предпоследнем Мэзуми никогда не была, лишь мельком видела, когда Дазай входил к себе и обязательно закрывал дверь, но она была уверена, что в том месте всё было буквально пропитанно Осаму. Она не видела его достаточно долго, хоть это не самая длительная их разлука. Ямадзаки никогда не могла определиться, что испытывала в эти моменты: облегчение, тревогу, свободу. Все вышеперечисленное, но в то же время ни одно из них. Она попросту не могла объяснить себе свои чувства, потому что их было слишком много, и они были такие же сложные, как и человек, который их вызывал. То, чего Мэзуми в нём боялась, было слишком много, но, думая над тем, что ей в нём нравилось, девочка как-то неожиданно для себя краснела. Ведь в такой фигуре, как Дазай, она находила даже это. Сначала в голову лезли мысли, что Ямадзаки уже не совсем здорова, однако, наблюдая за Осаму, нельзя было не испытать к нему симпатию. Он был таким сам по себе, мог влюбить себя намеренно, потому что ему так выгодно, и плевать, что ты потом будешь брошена и растоптана.И тем более плевать, если изначально такой типаж парней не был в твоём вкусе. Он мог измениться намерено, новую маску ему надеть было не так сложно, к тому же играть на чувствах людей выгодно. Мэзуми пришла в себя, когда уже мялась у кабинета наставника. Но что же на счёт неё? Она же уж точно не любила Дазая? Это же было очевидно. Она слишком боялась и сжималась при его присутствии, однако каждый его ядовито-нежный жест вызывал трепет. Хотя может это просто особенности нового «периода», через который она проходила. Та информация вылилась на неё как снег на голову только почему-то совсем не вовремя. Ямадзаки постучалась в холодную тёмную поверхность двери и тут же начала ждать ответа. Дазай по другую сторону как-то неверяще оторвался от документов. Он чуток к звукам, а это «тук-тук» было по-своему уникально. Краткое «Входите» донеслось только спустя минуту, и Мэзуми вошла во «владения» исполнителя, его кабинет, почти обитель. — Мэзуми? — удивить Осаму тяжело, но сейчас он действительно был удивлен. Воспитанница явилась к нему сама без приключений или происшествий. Вот что и впрямь не верилось. Он восседал в другом конце кабинета, который был больше комнаты девочки раза в два точно. Если не три. Кругом было уже по канонному темно, но глаза привыкли по дороге сюда. Правая рука босса вальяжно откинулся на спинку стула, отрываясь от документов. — Здравствуйте, Дазай-сан! — из-за волнения Мэзуми, наоборот, прикрикнула, тут же поджав губы, испугавшись. — Я-я тут думала кое о чём… и хотела у вас кое-что спросить, — мялась Ямадзаки, стараясь не встречаться взглядом с наставником. Осаму всё так же выжидающе молчал, но взглядом подталкивал девочку к действиям. Спрашивать или не спрашивать? Мэзуми уже стояла перед ним, уже сказала, что хотела что-то спросить, но, ох, божечки, как же холодно и страшно от взгляда наставника. Она уже спросила двух взрослых и опытных людей про это. Значит, и Осаму сможет спросить. — Какого это — убить человека в первый раз? — от нахлынувшего волнения, Ямадзаки даже зажмурилась и сжала кулачки. Всё, теперь назад дороги нет… Сначала шла какая-то мрачная тишина, а после озорливый и даже долгий смех юноши. Одарённая распахнула глаза и с опаской наблюдала за смеющимся наставником. Это так… не похоже на него. смеяться, радоваться — слишком непривычные действия для Осаму. — Ты пришла сюда… только чтобы спросить у меня это? — отдышался Дазай, даже положив руку на живот. Будь у него глубокие раны, они, несомненно, раскрылись бы сейчас. — Что здесь смешного? — как-то смело спросила воспитанница и тут же прописала себе мысленную затрещину. Она что совсем забыла, каким может быть Осаму? — В вопросе ничего, — спокойно начал отвечать Дазай с лёгкой улыбкой, — однако в том, что его задала ты и даже специально пришла сюда ради ответа, это меня позабавило. — После этих слов наставник поднялся со своего места, и в Мэзуми резко проснулся страх, так как наставник поменялся в лице мгновенно. Такое бывало, лишь когда он был зол. Тревожный звоночек проснулся лишь сейчас, но бежать-то было поздно. Юноша преодолел расстояние между ними в каких-то жалких три шага, хотя оно казалось огромным девочке. Лишь бы не наказывал, этого Ямадзаки боялась больше всего. Но вместе со страхом, она всё же желала узнать ответ на свой вопрос. Дазай как-то странно посмотрел на воспитанницу, словно что-то обдумывая. Эти глаза смотрели на него слишком ядовитым любопытством и таким привычным страхом. Однако этот взгляд начал проявлять осознанность и даже малую долю твердости. Она чего-то хотела и шла к этому. Осаму уже давно понял, что Мэзуми теперь уже на пути в становлении взрослой. То, что она испытывала сейчас, уже почти стёрлось из памяти Дазая, так как это было слишком давно, превращаясь в серую дымку чего-то далёкого. Ему уже были чужды переживания, через которые проходила Ямадзаки, потому что он проходил их огромными шагами, двигаясь вперёд. — Сначала чувствуешь покалывание в области горла, после чего в нём образуется ком, больше похожий на острый камень, — начал Осаму, неожиданно обхватив тонкую шею воспитанницы, проводя большим пальцем вверх-вниз, немного надавливая на щитовидный хрящ. — После этого колющее и тянущее чувство спускается куда-то сюда… — опускаясь к бешено бьющемуся сердцу, холодными пальцами мафиози очертил линии острых выпирающих ключиц девочки. — А-а что потом? — боязливо спросила Мэзуми, сжимаясь от столь близкого контакта с наставником, наблюдая за его ладонью, что покоилась около груди, напротив её сердца. — А как ты думаешь? — запуская озорливые пальцы второй руки в черные волосы, Дазай неслабо сжал их, заставляя Ямадзаки смотреть прямо на него. Девочка стиснула зубы и шумно проглотила слюну. Исполнитель заметил, как тряслись её длинные реснички, как лапки напуганного насекомого. — Может быть… возможно… ммм… отчаяние?.. — не спуская глаз с наставника, предположила одарённая, уже готовясь к чему-то плохому. Руки Осаму неожиданно впились в щёки воспитанницы, чуть приподнимая её голову, кончиками вновь зарываясь в гладкие пряди. Сам Дазай наклонился, вчитываясь в напуганный взгляд девочки, от чего-то вдруг улыбнувшись. Чувствуя ровное дыхание юноши у своего лица, Ямадзаки по рефлексу хотела вцепиться в ладони наставника, но руки замерли, когда она заглянула в глаза, вернее глаз… Он блестел безумным холодом, а зрачок как-то жутко сужался, когда правая рука босса чуть щурил глаза. Мэзуми почти не дышала, грудь поднималась и опускалась больше по привычке. — Я почувствовал отчаяние и боль… Такую ужасную, режущую и тянущую. Боль от несправедливости, что я не был на его месте… Что он наконец-то освободился, а я ещё обречён на мучительные и бесполезные скитания в этом мире, — произнёс Осаму, оценивая реакцию воспитанницы. От его голоса то в жар бросало, то в холод. Девочка задыхалась под давлением мафиози, но и взгляд отвести не смела. Дазай словно гипнотизировал, манил, как что-то запретное и опасное. — Что думаешь по этому поводу? — Данный ответ… несомненно можно было услышать только от вас, Дазай-сан, — Мэзуми ответила первое, что пришло в голову, не желая затягивать молчание. Наставник от этих слов только издал лёгкий смешок, убирая ладони с щёк воспитанницы, но как-то с слишком ювелирной аккуратностью погладил её по спине, чуть приобнимая, пройдясь средним пальцем по позвонкам девичьей спины. — Пошли, провожу тебя, всё равно хотел развеяться, — тут же отстранился от девочки Осаму, направляясь в сторону выхода. От него всё также странно пахло жасмином…