***
Тсукишима правда старался не заснуть. Его уже несколько раз выводили из полудрёма, тыкая каждые пять минут хрен знает для чего. Сегодня стресса получено больше, чем обычно. Хочется простого человеческого — поспать. Комната Кея — одно из уютнейших мест, где он побывал, а кровать самая мягкая и удобная. Но вместо наслаждения комфортным сном Тсукишима получает очередную ненужную трату энергии на протяжении двух дней. Сейчас основной состав группировки собрался в кабинете Укая. Большинство было в курсе случившегося, а некоторые по-прежнему оставались в непонятках. Ямагучи не понимал смысл сбора, так как сидел на кухне; Хината просто сидел на баре, беседуя с клиентами, а не с Кагеямой. Иногда разговоры Кагеямы и Хинаты заканчивались разбитыми бутылками и носами (и не всегда их). Тихо цыкнув, Тсукишима сел в одно из кожаных кресел и закинул ногу на ногу. Он чувствует, что скоро вырубится и никогда не проснётся. Вечно радостный и довольный Шоё грохнулся на подлокотник рядом с Кеем. Все пришли.Вроде как, Кейшин успел связаться со старшим Укаем и выяснить. По нему видно — старик нагрузил его снова, что в очередной раз стало проблемой из прошлого. Именно эти проблемы заставляли Главу вечно вздыхать и думать, сильно хмурясь. Без понятия, почему между Некоматой и Укаем игры не остались в древнем двадцатом веке. Не молоды, что же сказать. Тем более, кое-кто уже покинул свой пост. Н-да, одни сложности.
В центр кабинета вышел его владелец, пряча руки в рукава кимоно. Он впервые за долгое время распустил свои осветлённые волосы и выглядел потрёпанным. — В общем, я отвлёк вас от работы, так как нам надо обсудить кое-что важное. Буквально три часа назад к нам забежал человек из Некомы, чуть не убил Тсукишиму, но был сразу пойман. По правилам нашего заведения, он отыгрался, и мы его отпустили, знатно потрепав. — Вообще-то, у меня всё было под контролем, — сказал Кей, откинувшись на спинку кресла. — Ага, конечно, — опроверг Укай и продолжил. — Короче, все знают, что Некома, так сказать, один из наших косвенных союзников из-за старых связей, поэтому пришлось разбираться, какого хрена к нам вторглись. Оказалось, это очередные невесёлые игрища. Старик сказал, что нужно ехать в Киото. — Уо! Мы все поедем?! — воскликнул Хината и подорвался с места. —Да кто такую креветку возьмёт?! — Нишиноя хлопнул по спине младшего, чтобы тот успокоился, и горделиво выпрямился. — Ты же только второй год здесь! Игры стариков очень опасны! — Но, Ноя-сенпай! — Хината, Нишиноя, — прикрикнул Даичи, грозно смотря на двоих, заглушая смешок Танаки. — Надо заканчивать. Кхм, поедет весь основной состав, но можно отказаться. Нужны люди, которые останутся с казино, — Кейшин сел за свой тёмный деревянный офисный стол. — Или… Такеда-сан всё ещё в городе? — Вроде как, да, — подтвердил Сугавара, — Но он в прошлый раз попросил, чтобы вы лично к нему обратились, а не кто-то из группировки. — Будто у меня есть время… — Укай устало потёр переносицу и протяжно выдохнул. — Хорошо. Только обсудим ещё пару моментов и закончим на сегодня.***
Итог долгой дискуссии был таков: Глава умчал на другой край города, где было более скромное заведение Карасуно, чтобы обговорить некоторые моменты с Такедой; билеты на самолёт куплены на завтра. В Киото будет сидеть старший Укай и возьмёт под контроль группировку — только мысль об этом вызывала волнение. Тсукишима сел на край своей хвалёной постели и прикрыл глаза. Приятная тяжесть всего тела велела лечь на спину, но надо первым делом раздеться. Кроссовки полетели в сторону по серому ковролину. Встав напротив зеркала, Кей снял очки и положил их на прикроватную тумбу, где лежали пачка сигарет, пластиковая баночка с неизвестными таблетками и серебряные часы. Уставшие глаза бегали по силуэту напротив. Он снял с себя водолазку и застыл, пялясь на отражение. Тёплый свет маленькой лампы, висящей над изголовьем кровати, падал на бледное худощавое тело. Но картину портил противный ожог на правом плече. Он, подобно скверне, извилисто покрывал ключицу и часть грудной клетки, спускаясь немного на лопатку. Стиснув зубы, Тсукишима снял водолазку и кинул на кровать. Снова это чувство отвращения к самому себе вызывало прилив злости к виновнику ран. Если Кей разобьёт во второй раз, Укай вычтет из его бюджета в два раза больше стоимости самого зеркала. Он устало грохнулся в постель и прикрыл глаза, стараясь успокоиться и расслабиться. Сеансов сегодня не было. Значит, все должники не смогут отыграться. Значит, тот потный дядька забудет, что такое жизнь. Группировки опасны, а игры с ними — ещё больше. Они заберут все твои деньги и прежнюю жизнь. Тсукишима почувствовал это уже в двенадцать: любящая семья, правда, без отца, прекрасные оценки в школе, светлое будущее — всё это пропало из-за чёртовой рулетки. Чёртов отчим, чёртовы азартные игры, чёртова мафия. В Японии запрещены казино, но это не останавливает преступников, которые устраивают игорные залы в подвалах собственных зданий. Он помнит запах прогнившего дерева, дешёвого табака и ужасной сырости, хитрые взгляды злых дядь и вспотевшую мужскую ладонь, которая стискивала тонкое запястье мальчишки. Это было относительно давно, но даже незначительные вещи застряли в памяти, угнетая ставшего таким же монстра. Но Кей другой монстр: он бы не проиграл чужого ребёнка мафии и не довёл бедную мать до психического расстройства, хоть он и ломает жизни десятков людей в день, жульничая в играх. А может он и сделал так, если бы на кону стояла его голова? Тсукишима сам путался в этом и не знал, как решить эту головоломку. Сжав пододеяльник под собой, Тсукишима заснул.***
Без пятнадцати час дня. Пришлось прождать достаточное количество времени, чтобы Некомата умерил свой пыл в одиночестве и в спокойном тоне принял Куроо. Он же переоделся в чёрное кимоно, уложив непослушные волосы назад, и был готов ко всему. Чёлка не скрывала его уставшие глаза, которые хранили раскаяние. Самоуверенность погубила. Пройдясь ещё раз гелем для волос по непослушным прядям, Тетсуро закрыл баночку и сделал вывод, что похож на офисного планктона. Он оглядел лицо в карманном зеркале и встал с футона, бросая аксессуар на него. Четвёртый этаж был немного больше предыдущего, но комнаты невероятно маленькие. Только помещение оябуна являлось больше всех на этом этаже. Это единственное заведение, где Некомата находится в каких-то сорока квадратных метрах. Куроо думал, что когда он станет главой, то не будет так жаловаться на тесноту, как старик. Как бы, ему и в маленькой девятиквадратной комнате комфортно. Куроо вышел в просторный коридор, где столпился основной штаб, который находился в этом городе. Остальные, в основном, управляют на родине и там. Глаза молодняка и вполне взрослых дядек следили пристально. Конкуренция разожгла некий огонь внутри Тетсуро. Он просто обожал показывать свою уверенность и превосходство над ними, хоть среди конкурентов и были близкие. Например, Яку, который был не против стать оябуном. Но эта конкуренция между ними была более братской.Надеюсь, что они не рассчитывают на моё место… Пусть подавятся. Я не намерен отступать, пока уверен в себе.
В конце коридора стоял представитель небольшой, но очень известной за счёт своего безумия, банды — Бокуто. Иногда Куроо завидовал тому, что Котаро позволяет себе многое и живёт в своё удовольствие, нежели он. Тетсуро встал напротив двери Ясуфуми, взявшись за ручку, и вошёл в помещение, впуская остальных. Некомата сидел прямо напротив двери в позе лотоса и не показывал ни одной эмоции. Сглотнув ком в горле, Куроо сел прямо посередине комнаты. Остальные окружили их и тихо наблюдали, ожидая чего-то фатального. Все-таки приёмыш должен был рано или поздно поплатиться за некоторые косяки. — Тетсуро, надеюсь, ты понимаешь, зачем все эти люди собрались здесь? — подал сильный голос Некомата. — Да, понимаю. — Я тебе с самого начала говорил, что твоя гордыня обломится, если будешь таким неаккуратным. Я дал тебе разрешение на управление всеми членами группировки не просто так! А ты самоуверенно заявил, что справишься в одиночку, но с некоторой помощью Кенмы… — старик затих. — Но, Некомата-сан… — Куроо резко побледнел. — Молчать, Тетсуро! — прервал Ясуфуми, хмурясь. — Это была твоя первая серьёзная оплошность, которая могла дать ещё одну трещину между нашими отношениями с Карасуно. Я не могу оставить это безнаказанным. Это неуважение ко всем членам группировки. На некоторых лицах оказались усмешки. Давление смотрящих хитрых глаз вызывало тревожность в Куроо. — Я не буду исключать тебя из нашей семьи… — Некомата достал из рукава кимоно чёрный футляр из дерева. — Я давно твёрдо решил, что именно ты — мой наследник, — и открыл его, показывая сталь кинжала танто. — Клади ладонь.Только не говорите, что он собирается это сделать…
Секунды стали часами. Тетсуро медленно поставил руку, расставляя пальцы далеко друг от друга. По лбу скатилась капля пота. Медленно взгляд Куроо менялся в ужасающийся шок. Он получал пули в своё бренное тело, чувствовал разную боль — от болезненных кровавых сеансов тату до глубоких порезов, но это совсем другое. Человек, который растил его на протяжении всей жизни, как отец собственного сына, Некомата своими руками лишил фаланги пальца. Это было быстро за счёт остроты кинжала и опыта оябуна, но, казалось, прошла вечность. Глубоко внутри Тетсуро вопил, а в реальности громко промычал от боли. Тишина прервалась шумом толпы. Кровь хлынула и испачкала татами со сталью оружия. Ясуфуми и Куроо встретились глазами: в одних читался ужас, в других печаль. Не выдержав, Тетсуро простонал от боли. Стоящий за спиной главы Манабу подошёл к младшему и стал быстро перевязывать мизинец левой руки, который истекал кровью. Кто-то из окружающих был поражён, кто-то разочарован, так как ожидал большего. Только лица Яку и Бокуто выражали чистейшей воды шок и беспокойство. — Уведите его, — произнёс напоследок старик, встав твёрдо на ноги. Первым к Куроо подбежал Бокуто и взял под локоть, поднимая друга, который шипел под нос. Ноги подкашивались, поэтому Тетсуро еле смог встать. Переглянувшись с окружающими, Яку потянул парней вон из помещения. Всё-таки беспокойно находиться с таким количеством головорезов в одной комнате.***
— А! Яку! Какого чёрта ты творишь?! — проорал Куроо и резко поднялся со стула, дуя на мизинец левой руки, будто станет легче. — А ты зачем орёшь?! — Яку нахмурился, смотря на Куроо с укором. — Хм, даже не знаю! Может, ты мне сделал сейчас больно, а?! — Куроо-сан, Яку-сан, успокойтесь, — Акааши устало потёр переносицу и усадил Тетсуро обратно, слегка толкнув ладонью в чужую грудную клетку. — Куроо-сан, нам важно сейчас обработать и замотать до лучших дней. Больно, но это нужно. Через минуту уговоров Яку смог всё-таки обработать остаток от пальца. Мизинец был обмотан в несколько слоёв бинтом, но не особо выделялся на фоне других пальцев. Тетсуро долго сверлил взглядом стену, не обращая внимание на слова ободрения от Котаро, который ухал прямо перед носом присутствующих в комнате. Бокуто был явно не к месту — слишком он яркий и позитивный сейчас. Стукнув по пёстрой белой макушке рядом лежащей книжкой, Мориске наконец почувствовал некое облегчение. Сейчас надо было дождаться, когда Некомата позовёт для обсуждения дальнейших действий, и хотелось бы провести время ожидания в тишине. Так как мебели здесь было мало, Яку и Котаро стояли, пока Акааши сидел на сложенном футоне, а Куроо на очень старом деревянном стуле.Так, Некомата не исключил меня, значит, всё не так уж и плохо. Всё равно мне эта фаланга не особо нужна. Хотя, чем меньше будет пальцев, то… Блять, предки гении просто. Если не смогу устойчиво держать оружие, то меня прикончат в мгновение ока. Но я же ещё с оружием дружу не очень хорошо. Дерьмо.
Сейчас Тетсуро чувствовал каждую клетку своего тела. В кимоно было невыносимо жарко — это отразилось на том, что он ещё больше покраснел от напряжения. Захотелось просто лечь на футон и проспать максимум два месяца. Отметив состояние будущего главы, Мориске покачал головой и открыл небольшое окно. Неожиданно тёплый воздух занёс свежесть в пыльную комнату, развевая тонкие шторки. Пахло весной. От знакомого аромата Тетсуро даже приободрился и глянул в сторону улицы. Солнце грело и ярко светило, ослепляя. Хоть что-то светлое. Яку растрепал уложенные чёрные волосы в прежний беспорядок, слабо улыбаясь. Постучав два раза в дверь, Манабу вошёл в комнату с серьёзным выражением лица. В его руках был сложенный белый платок.