***
Время было уже час дня. Тсукишима давно проснулся и уже стоял на балконе. Он редко курит и вообще почти не трогает пачку сигарет, которая всегда была с ним, но сейчас что-то на него нашло. День предстоял тяжёлый, так как Кей встретит человека спустя большое количество времени. Ладно бы просто знакомый, но это же Тендо Сатори, «тот самый мальчишка, вытащивший его из лап смерти». Сделав долгую затяжку, Тсукишима чуть не обжёг свои пальцы и выдохнул дым. Секундное расслабление ударило в голову. Хотелось, чтобы время шло так же медленно, и встреча была не скоро. Лёгкий ветер качал кроны уже расцветающих деревьев и зеленеющей травы, как и вещи на сушилках чужих балконов. Кей покрылся «гусиной кожей» и поморщился от холодка. К утреннему перекуру присоединился Яку со своими тонкими сигаретами. Он хмурился, зажав фильтр в зубах, и выглядел уставшим. Они вдвоём пялились на стену соседнего серого здания из-за неудачного расположения балкона. По улице бегали дети: две девочки и три мальчика. Они носились по пешеходной части, играя с пластиковыми игрушками. Мориске поморщился от радостных криков и тяжело вздохнул. Неприятный едкий дым ненароком попал прямо в глаза, и Яку прослезился, но сразу вытер выступившую слезинку. Кей наблюдал за игрой простых детсадовцев, вспоминая редкие игры со старшим братом. Как раз Акитеру дал азы покера, но эти уроки были такими редкими, так как он и работал, и учился. К сожалению, обстоятельства семьи вынуждали добывать больше денег. Отец-игроман — горе в семье. Неожиданная злость, вызванная к этому человеку, заиграла внутри него. Тсукишима, стиснув зубы, напряг мышцы рук, чтобы сдержать желание что-то разбить. — Н-да, — информативно произнёс Мориске и упёрся локтями в карниз, делая затяжку. — А потом удивляются, что дети пропадают. Они без присмотра бегают по опасным районам, где их могут подобрать какие-нибудь злые люди, и их родители будто об этом не знают. Он это так спокойно сказал, что Тсукишима не сразу услышал его реплику. Голос Яку в тоне никак не изменился, поэтому Кей решил не акцентировать на этом внимание. Мориске выглядел крайне хмурым и недовольным. К нему не хотелось обращаться с какой-то просьбой или просто отвлечь от этих негативных мыслей. К их компании присоединился Лев, высунув голову. Он сильно нагибался вперёд и морщился от табачного дыма, который выдыхал Яку. Когда Хайба громко чихнул от этого, Мориске дёрнулся, испугавшись. Лёгкий хлопок от раздражённого Яку по боку взбодрил Льва сильнее. Тсукишима поправил очки с кончика носа и оглядел с ног до головы русского, анализируя. Потушив окурок о металлический прут лестничной площадки, Кей поднял глаза на светлое лицо с зелёными глазами. Видимо, Лев подумал, что они играют в «Гляделки», и стал неотрывно пялиться в зрачки Тсукишимы. Будто в самую душу заглядывает и пытается что-то разглядеть. Неприятное чувство тревоги и страха сжало его, хотя признаки нервного состояния он не показывал. Кей на один полушаг назад отстранился. Балкон казался ветхим, так как спокойно мог качаться от малейшего шага. Это пугало даже Мориске, который явно не понимал происходящего, как и младшие. — Лев, это выглядит стрёмно, прекрати, — Яку перед чужим носом помахал рукой, и Лев отвлёкся. — Ладно, пойдём уже. Тсукишима, ты тоже. Тетсуро, скорее всего, проснулся, а если нет, я его подниму старым добрым пинком. Яку прошёлся недокуренной сигаретой по подошве своего кроссовка и кинул фильтр на улицу. Первым вышел он. Хайба зашагал следом, но на мгновение обернулся назад и взглянул пристально на Кея. Тсукишиму передёрнуло от его взгляда; плечи сами поджались вверх, а по спине прошла толпа мурашек.Почему он так на меня пялился? Неприятное чувство, конечно, что хочется спрятаться и больше не попадаться на глаза этого… Льва. Но он, вроде как, мой ровесник, считай, всё ещё ребёнок, так почему я волнуюсь и беспокоюсь? Лишь бы так больше не смотрел на меня.
В комнате для персонала поставили старый деревянный стол и пару пластиковых табуреток. На поверхности стола валялись пустые упаковки из-под лапши и снэков, кружки и пластиковые стаканчики, деревянные палочки. Кей брезгливо поморщился от отвращения к этому мусору. Хината и Кагеяма снова спорили на какую-то глупую — думал Тсукишима, — тему. Ямагучи, видимо, застрял на втором этаже. Воздух был достаточно сухим, но всё равно висел не особо приятный аромат женских духов, сильных запах курева и отвратительного мускуса: что хуже — Кей не знал. Он уселся на одну из табуреток, закинув ногу на другую, и скрестил руки на груди. Помещение выглядело не очень уютно. Походило на ту комнату, где Куроо отыгрывался в «Девять» с Тсукишимой, но с удобствами для жизни: холодильник, раковина, шкафчики, стол, стулья и старый кожаный диван. Старая лампочка освещала закрытую от окон комнату. Похоже на какой-то притон. На лестнице появился сонный (и немного злой на Яку) Куроо. На нём не было футболки или кофты, а только спортивные мешковатые штаны и кроссовки. Чёрные волосы спадали вниз и лезли в глаза. Светлые карие глаза оценивающе прошлись по оголённым местам Тетсуро из-под очков. Отличное телосложение: широкие плечи, сильная спина и накаченные руки с торсом. Теперь Кей не удивлялся весу Куроо. Прищурившись, Тсукишима закусил свою тонкую нижнюю губу и потёр подбородок. На смуглой коже красовалась татуировка. Она растекалась по всей спине и ниже, на плечах и предплечьях. На морских волнах прыгали белые и чёрные рыбы кои. Рисунок, видно, наносил искусный мастер. Рыбы были яркими, что говорило о их недавнем появлении под слоем кожи. Разминая руку, Тетсуро сел на кожаный диван вместе со Львом, который сидел смирно и чего-то ожидал. А взгляд Кея не менялся: он с интересом разглядывал Куроо и даже не стыдился этого, судя по виду, но в подсознании давно уже себя осуждал за это.Я не должен удивляться этому виду, я не должен. Но, чёрт возьми, он будто из какого-то голливудского фильма вышел. Сразу видно, что имеет влияние постоянной физической нагрузки. Количество узоров поражает. Куроо, видимо, очень терпеливый, раз продержался под давлением невыносимой боли палочки тебори. Хотя он же будущий глава сильного клана, чего я удивляюсь.
Глаза Куроо и Тсукишимы неловко встретились. Убрав чёлку назад, Тетсуро открыл свой чистый лоб и сонные глаза. На его губах заиграла лёгкая усмешка от такого внимания. — Что-то не так, Тсукки? — спросил Куроо и закинул руки на спинку дивана. — Всё в порядке, — сухо ответил Кей, отворачиваясь. Стыдливый лёгкий румянец заиграл на щеках Тсукишимы. Получилось неловко, по его мнению. Он закрыл половину лица ладонью и упёрся локтем той же руки в свою верхнюю ногу. Из-за выступившего пота очки сползли с переносицы на кончик носа. Рядом с Кеем оказался Акааши, успевший подойти, пока Тсукишима сидел в раздумьях. Постепенно помещение заполнилось людьми, даже Саеко, поднявшись раньше обычного, пришла. О её раннем подъёме говорило сонное лицо без вызывающего макияжа. Яку встал посередине комнаты, скрестив руки на груди. В хмурости бровей и в закрытой позе можно было заметить черты Некоматы. — Через два с половиной часа состоится встреча с Тендо Сатори, — начал Мориске, говоря чужое имя с некоторым омерзением или опасением, Кей так и не понял. — Кто-то останется здесь, кто-то поедет на разведку, а кто-то будет играть ключевую роль и говорить с ним. Думаю, что и так очевидно, кто пойдёт: Тсукишима, Акааши и Куроо, который, пусть только, блять, попробует снова накосячить — и я выкину его в Жёлтое море. — Да что ты с самого утра ворчишь? — Тетсуро выглядел максимально расслабленным, точно ленивый кот. — В этот раз всё будет в лучшем виде. — Мне напомнить, что произошло после этой фразы? — Яку поднял бровь, скептично оглядев Куроо. Куроо боковым зрением глянул на расслабленного Тсукишиму и замолчал, закусив нижнюю губу. Это был удар прямо под дых. — Хайба с Бокуто будут сидеть вместе со мной в рабочем фургоне Карасуно на всякий случай, Сугавара с Козуме будут осматривать периметр места встречи, — закончил Мориске и отстранился к столу, на который сел с краю, свесив ноги. Большинство людей в помещении согласились, кивнув. Но озадаченными выглядели Хината, Кагеяма и Ямагучи, оставшиеся без работёнки. Шоё сразу подорвался с места и недовольно скрестил руки, будто бы злясь. — Почему все участвуют, кроме нас?! Даже Тсукишима в задании играет ключевую роль, хотя он вообще не любит работать! — подал голос Хината, за которого встал Тобио. — Хината, — Кей нахмурил брови, — ты даже не подозреваешь, с чем хочешь связаться. И не забывай, что именно я доброкачественный мост между нами и Шираторидзавой. Шоё не уступал в хмурости и раздражённости. Он цыкнул себе под нос, отвернувшись. Рядом стоящая Саеко обняла Хинату и Кагеяму за плечи и решила увести за дверь с Ямагучи. Естественно, Хината не хотел заниматься действиями внутри Карасуно — ему хотелось каких-то приключений и опасностей, а Тобио почти всегда был там, где и Шоё. Но Кагеяма тоже горел этими же идеями. А Тадаши выглядел тревожно и вообще не хотел здесь находиться. Всё-таки на родной кухне ему всегда было проще. Вчетвером они скрылись из служебного помещения в зал с автоматами.Этот темпераментный дуэт здесь бесполезен. Они уже меня выводят из себя. Мало того, что один упрямый и больно «активный», другой не уступит ему.
Оставшиеся продолжили дискуссию, но обсуждали сами детали. Куроо успевал отшучиваться вместе с Бокуто, Лев осваивал командные действия, Яку и Сугавара пытались в конструктив, пока Акааши, Тсукишима и Кенма молчали и слушали. Последний сидел на табуретке с телефоном и иногда от него отрывался. Кей не мог припомнить свои предыдущие миссии, которые не уступали в масштабах с этой, поэтому старался чётко выстроить их план, не отвлекаясь. Возможно, с утра (ага, конечно, утро) голова должна работать более хорошо, но сейчас там варилась каша, по мнению Кея. Он думал то о татуировке сидящего как барин Куроо, то о Тендо, который в последнюю их встречу чуть не убил его, то о плане, то об Акааши, чья ладонь лежала на его плече, то о причёске Бокуто. У Котаро стали прорастать чёрные корни, которые выбивались из всеобщей пёстрой серебристой композиции. И сейчас он нисколько не думал о том, что говорит Яку, сколько о своих волосах. Тсукишиме уже начал нравиться пофигизм Бокуто в этой ситуации, так как Кей сам не мог взять и забить. Слишком уж опасная работёнка для него и Куроо с Акааши. Выдохнув, Тсукишима прикрыл глаза и попытался морально собраться с духом.***
Куроо устал сидеть в душном фургоне. Почему-то солнце решило хорошенько пригреть именно сегодня. Даже включенный на максимум кондиционер не особо помогал. Шесть человек в одной машине: двое спереди, четверо сзади. Пассажирские места были расставлены друг напротив друга. Громче всех дышал Бокуто, который сидел на месте рядом с водителем в лице Льва. А самым тихим оказался Акааши — он дышал через раз. Тсукишима откинул голову назад, открывая свою длинную бледную шею. По светлой коже стекали капли пота, а кадык двигался с каждым шумным вдохом Кея. Сидящий напротив Тетсуро Яку прекрасно видел, как тот пялится на Тсукишиму, и скептично оглядывал лицо, полное заинтересованности. Заметив взгляд Мориске на себе, Куроо вопросительно поднял бровь: — У меня что-то на лице? — Отвратительно выглядишь, — прокомментировал Яку. Куроо закатил глаза и встал со своего места, тихо ругаясь. Он открыл заднюю дверь и вышел на свежий воздух, сразу убирая челку назад. Сейчас они стояли на парковке одного из обычных маленьких парков, где гуляли простые люди и животные. Под деревьями было прохладно, поэтому там скрывались от весенней жары. Поправив ворот своей синей хлопковой рубашки, Тетсуро повернулся к фургону. Недовольные лица его осудили за внеплановый рывок на улицу. — Уже без пяти четыре. Пойдём уже, — Куроо достал свои солнцезащитные очки из кармана рубашки и надел на свой нос. Кей и Акааши кивнули и вышли с тяжёлыми вздохами. Тсукишима выглядел «как на иголках». Лицо почти полностью залилось краской, но, скорее всего, от духоты в салоне. Кейджи перекинул на свое плечо рюкзак с нужными на всякий случай вещами, как сказал Куроо. — Если что, мы будем тут. Вы, главное, зовите и информируйте, — Яку на мгновение высунул голову и сразу после закрыл двери, зайдя вовнутрь. Трое переглянулись. Акааши, посмотрев на Тетсуро, надел свои тёмные очки. Ветер подул со стороны их спин, что Куроо отчётливо почувствовал из-за влажной рубашки в зоне поясницы. Ткань неприятно прилипала к коже и показывала первые узоры его татуировки. Тем двоим больше повезло, так как они ходили в светлом и тёмном джемперах. — Тсукишима-кун, веди нас, — негромко сказал Кейджи. — Конечно, — Тсукишима кивнул и пошагал первым по асфальтированной дорожке вглубь постепенно зеленеющего парка. Казалось, что самоуверенность Тсукишимы с каждым шагом убавлялась. Это было плохо. Куроо видел Тендо шесть лет назад в первый раз на четвёртой свадьбе Вашиджо. Тот день Тетсуро пытался забыть как страшный сон. Не хотелось вспоминать, как Сатори прямо за столом воткнул нож для мяса в руку родственника невесты, никак не реагируя на вопли вокруг. Теперь Куроо не чувствовал себя стопроцентно уверенным. А Акааши сохранял спокойствие, хотя уголок его губ нервозно дёргался. В парке стоял запах свежескошенной травы и каких-то химикатов для деревьев. Даже птички пели в честь наступившей весны. Они остановились рядом с двумя лавками, стоящим высокими «спинами» друг к другу. Над ними свисала ветвь молодого дуба.Выглядит довольно атмосферно. Хорошее место для встречи, но не для якудза уж точно. Для чего Тендо выбрал именно это место — нам неизвестно. Этот парк никак не связан с владениями Шираторидзавы. Неужели это обычное любимое местечко Тендо? Да не, бред какой-то.
— Сядьте вон на той лавке, я на этой, — Кей сел на более близкую к нему лавочку цвета тёмного ореха. Старшие сели на противоположной и озирались по сторонам. Куроо быстро бегал глазами по прохожим и никак не мог найти красно-рыжую голову с ехидным выражением лица. Вообще они с Бокуто всегда думали, что Тендо волосы покрасил, как Котаро, но было удивительно узнать про их естественное происхождение. Почесав свой подбородок, Тетсуро обратил внимание на то, как Акааши внимательно читает содержимое той самой чёрной папки. Он был на странице с кулоном и постукивал пяткой чёрных кед по асфальту. — Обалдеть, Тсукишима, мать твою, Кей, — сказал резкий и «раздражающий» голос. — Прошло три года! Им нельзя было оборачиваться. Куроо хотел повернуться и снова посмотреть на Тендо, чей голос был полон радости и шока, но он держался и пялился на зелёную траву. — Здравствуйте, Тендо-сан, — ответил Тсукишима. — Я тоже рад вас видеть. — Ты? Рад меня видеть? Брось, — судя по звуку, Сатори сел рядом с Кеем. — В прошлый раз ты больно привязал меня к не очень удобному столу и ударил прикладом, вырубив. Знаешь, у меня кисти после этого невероятно болели! Да и голова раскалывалась потом! — Кхм, — Кей прокашлялся. — Мне приказал Савамура-сан.Как я тебя понимаю, Тендо, как я тебя понимаю. Только меня привязывал уже Даичи, а не этот мальчишка.
— Но я прощаю, — Сатори похлопал по спине Тсукишиму. — Так как не могу злиться на тебя спустя целых три года. — Это так мило и так трогательно, — Тсукишима заговорил в своей привычной саркастичной манере. — Что было, то прошло. Теперь, — короткая пауза, — говори, зачем меня позвал. Времени не так уж и много. Начался короткий пересказ того, что требуется, но от лица Карасуно. Было сказано и про задание от Укая, и про гейшу, и про важность кимоно, о котором не говорил только не знающий его цену. В ответ на каждое предложение Тендо издавал звуки по типу: «угу». Куроо даже расслабился вместе с Акааши, который смотрел на свои ногти и поглаживал заусенец. Но ровно до тех пор, когда Тсукишима закончил. — Вот в чём дело, понятно. Понятно с кимоно, понятно с Карасуно, но при чём тут Некома? — спросил неожиданно Сатори и оказался рядом с Куроо. — Я понимаю, что ты считаешь себя дохуя умным, Тсукки, но то, что ты меня и мою внимательность недооцениваешь, меня раздражает. Сбоку от лавок оказался Сатори с явно раздражённым взглядом. Было видно, как тот начинал злиться из-за постепенно приближающихся бровей к переносице. Шевелюра куда-то пропала, и осталась короткая стрижка под 0.5. Тендо, цыкнув, обратил своё внимание на появившегося рядом Тсукишиму. Акааши закрыл чёрную папку, убрав солнцезащитные очки назад, как ободок, и протянул руку Сатори. Храбрость Кейджи вдохновляла первые две секунды, но по дергающемуся кадыку и капле пота, стекающей по щеке, стало ясно, что тот понимал риск и опасался. — Я Акааши Кейджи, представитель Фукуродани и помощник Куроо Тетсуро, — Кейджи всё-таки смог пожать руку удивлённого Сатори. — На данный момент Некома и Карасуно являются союзниками ровно до тех пор, пока все нужные предметы, включающие в себя кимоно, не собраны. Просим прощения, если вас обидели, но Некоме не важен сам диалог между вами и Тсукишимой, кроме сути. Поэтому мы просто остались в стороне, чтобы проконтролировать представителя не самой честной группировки и не мешать. Теперь лицо, полное тихой злобы, сменилось на скептицизм. А Кей глядел на Акааши то ли с лёгкой обидой, то ли с радостью, что его спасли. Тендо перевёл взгляд на Тсукишиму, прищурившись.***
Тсукишима хотел поскорее закончить с этим. Ему надоело состояние тревожности, что одно неаккуратное слово или действие может спровоцировать цепочку неприятных последствий для троих. Ещё и хищный хитрый взгляд Сатори подливал масла в огонь. Каждое движение давнего знакомого его пугало. Кей знает, что Тендо может сделать в любой момент.За шесть лет он наломал немало дров, находясь «под солнцем». То «случайное» убийство представителя Датеко, то пытки людей, которые не угодили Шираторидзаве, то бесчисленное множество рейдов на более слабые китайские группировки с жертвами. И всего за шесть лет. Я думаю, что некоторые моменты Укай младший опустил.
Рука Тендо оказалась на плече Кея, а тот скривил свои тонкие и потрескавшиеся губы в противной ухмылке. Тсукишима шумно втянул недостающего ему воздуха и неловко улыбнулся в ответ, явно нехотя. — Ну, допустим, что я по доброте своей душевной, — Сатори сжал пальцы, впиваясь ногтями в ткань чужой одежды, — дам вам информацию про это кимоно, которое даст моей группировке много денег, ну и мне достанется неплохая доля. Что мне с этого? Я буду в плюсе только, если ничего вам не скажу. — А если мы предложим круглую сумму денег вам? — Кейджи сжал папку в вспотевших руках. — Если меня спросят, откуда деньги взял, то, боюсь, ото-сан меня не поймёт, — Сатори пожал плечами, прижав бедного Кея к себе. Тетсуро очень тяжело вздохнул, поправив очки, которые Тендо сразу отжал и надел на свой прямой нос. От смены света Куроо прищурился, хмуря брови. Скорее всего, он хмурился от такой наглости, но ничего не мог сказать. Тсукишима ёжился от болючей хватки и понимал, что желания Некомы и Карасуно явно невыгодны представителю Ширатори. Даже рассудительный в любое время Акааши сидел в ступоре. Они смотрели друг на друга молча. Только завывание ветерка и голоса прохожих прерывали тишину. Скривив губы в «обиженную уточку», Сатори посмотрел на брюнетов из-под солнцезащитных линз и будто ожидал ответа и предложений. Дрожь прошла по каждому позвонку Кея от поглаживаний по спине. — А что, если… — начал Тсукишима, но его прервал Тендо. — Ладно, мальчики, раз в голову ничего не приходит, то предложу свой вариант, — Сатори отпустил Кея и раскинул руки в стороны. — По-кер. — Покер? — переспросил Акааши, наклонившись вперёд. — Покер, — кивнул Тендо, — сыграем партию. Если выиграете меня, то дам вам всю информацию, которую я знаю. Посмотрев на Сатори, Тсукишима не скрывал своего шока, как и Куроо, чьё лицо зеркалило выражение Кея. Акааши закашлялся в кулак, но, прочистив горло, спросил: — А если выиграете вы? — Хм-м-м, дайте подумать, — будто Тендо и в правду рассуждал, он потёр задумчиво свой подбородок и спустя пять секунд дёрнулся к Кею, когда «потрясающая» идея пришла к нему. — Вы втроём вступите в Шираторидзаву и будете моими помощниками! Вот этот, — указал на Акааши, — будет моим секретарём, Куроо-или-как-там-тебя будет моим охранником, не зря же банки такие накачал, а Тсукишима… Карие глаза пробежались по вспотевшему и не совсем спокойному лицу. Тсукишима мог и так сказать, что Тендо хотел сказать. Но вспоминать неловкие моменты, которые дали повод Сатори думать о том, что между ним и Кеем есть какая-то искра, вообще не хотелось. Они смотрели точно друг другу в глаза: Кей пытался разглядеть какой-то здравый смысл, остатки того испуганного мальчишки, которого ни во что не ставили, а Тендо хотел почувствовать порцию азарта и чего-то горячего. Куроо прокашлялся в кулак, чтобы прервать неловкую тишину. Несильно оттолкнув Сатори, Тсукишима отошёл ближе к своим союзникам. — Мы переговорим и ответим… — сказал хрипло и несколько агрессивно Тетсуро и отошёл на метра два от Тендо. Тендо спрятал свои руки в фиолетовую кожаную куртку и держал свою самодовольную ухмылку, продолжая смотреть на тех. Он молча согласился подождать. Пройдя по влажным светлым прядям ладонью, Тсукишима шумно выдохнул. Втроём они встали в небольшой круг. Акааши каждые три секунды переминался с ноги на ногу. — Тсукишима, насколько хорош в покере Тендо? — Куроо выговорил имя с долью яда. — Я не знаю, — ответил Кей и поджал губы в тонкую полоску, — но за шесть лет он мог попрактиковаться, учитывая, что игорный бизнес у них входит в топ-3 самых «плодоносных». Послышалось короткое: «блять». Куроо приложил ладонь с бинтом на мизинце ко рту и тихо промычал, будто выпуская пар. Тсукишима опустил взгляд на свои не совсем уже белые кроссовки и в очередной раз вспоминал прошлое.Этот придурок решил пойти так. Он понял, что нам это необходимо, поэтому начинает гнуть цену. Без Сугавары я точно не смогу выиграть… Все четверо понимают, что я шулер в семидесяти процентов случаях. Я могу, конечно, сыграть, но процент победы не так высок. Хотя Куроо и Акааши, наверное, неплохо играют. Они оба думать умеют, но тут ещё и удача играет роль. Плюсом ко всему, Куроо имеет проблемы с невнимательностью. Я не могу точно просчитать, каковы наши шансы.
— У нас больше шансов выиграть, чем у него… — тихо произнёс Акааши, оглядев Куроо и Тсукишиму. — Трое против одного. Нам нужно хотя бы попробовать. — А если проиграем? Некомата-сан меня из-под земли достанет и ещё раз палец резанет! — Тетсуро старался быть тихим. Тсукишима прыснул от смешка в ладонь от неожиданного открытия. Это привлекло внимание Куроо, который фыркнул на него. — А я-то думаю, почему у вас бинт на мизинце, — Кей иронично усмехнулся. — Заткнись. — Если и проиграем, то нас, как минимум, не убьют. Это уже хорошо, — Акааши помассировал левый висок указательным и средним пальцами. — Будто я хочу быть секретарём, да ещё и Тендо-сана… Выдохнув, Кейджи вернулся к Сатори и утвердительно кивнул. Тендо хлопнул в ладоши, радуясь как маленький ребёнок: — Чудно! Поедем в мою резиденцию… — сказал Тендо и повернулся спиной к тем, начиная шагать в сторону другой парковки. — На моей машине, а не в том фургоне. — В фургоне будет поудобнее, — с опаской процедил сквозь зубы Куроо, — да и побезопасней. — Если бы я хотел вас убить, то уже бы это сделал. Удивлению Кея не было предела. Из вечно грустного и запуганного мальчишки получился уверенный в себе парень, которого боятся большие шишки. Будто бы вчера они с Тендо бегали по этому парку, где только-только посадили эти деревья. Будто бы вчера Тендо смотрел на Тсукишиму, как на какой-то лучик солнца, своими большими и искрящимися глазами. Будто бы вчера Тендо ненадолго коснулся губами щеки Кея и сразу же смущённо отвернулся. Как бы больно ни было, Кей вечно его динамил и ставил на уровне хорошего друга. А Сатори на это мог обижаться бесконечно, но всё равно сам остывал и продолжал общаться и болтать. Работу по типу: перенести ящики, украсть небольшую вещь из-под чужого носа, приготовить еду для старших они старались разделить. Тендо, несмотря на усталость, всё время помогал Тсукишиме, который работал медленнее. И Кей признателен этой заботе даже сейчас. Но он всё равно ушёл. Ему до сих пор неизвестно, как пережил это Сатори. Их первая встреча после расставания была три года назад и оставила неприятный осадок у обоих. Был очередной рейд Шираторидзавы на склад Карасуно в Синдзюку. Кей освоился спустя три года в группировке и направился проверять с членами основного состава большое строение, которое напоминало гараж для самолётов. Как же было удивительно видеть Тендо в строгом чёрном цвете и с широкой ухмылкой. Ещё удивительнее оказался мощный чужой пистолет и крепость машины Карасуно. Сказать, что Тсукишима находился в шоковом состоянии, — ничего не сказать. Они еле смогли подавить нарушителей, как и самого Сатори, который брыкался, кусался, пытался выбраться. В итоге Кею пришлось его вырубить. Вспоминая это, Тсукишима и не заметил, как они оказались возле чёрной машины дорогого бренда.***
На задних сиденьях оказались Куроо и Тсукишима. Рюкзак Акааши на его коленях, а он сам — на месте штурмана. Куроо хмуро осмотрел кожаный салон, где пахло «мультифруктом», и остановил взгляд на затылке водителя. Тендо был самим спокойствием и вёл молча. Конечно, они опасались, что тот их везёт на верную гибель, но, если что, за ними ехал фургон с подмогой. Если Сатори ничего не говорит, значит, он особо не против; по крайней мере, так Тетсуро думал. Решив осмотреться по сторонам, Куроо заглянул в окно, где мелькал городской пейзаж, а потом на своих попутчиков. Карие глаза остановились на Тсукишиме, пялившегося в переднее окно.Ахуеть… У него такие худые ноги, по сравнению с моими. Да и вообще он весь как тростинка. Да ему все мои бывшие позавидуют. И плевать, что их всего две. Он вообще ест? Я думал, что Акааши, — худышка, а тут появился ходячий скелет. Хотелось бы спросить, но, если посмотреть, вообще не хочется говорить с ним.
— Ну и как ты решился стать лысым? У тебя в прошлом такая шевелюра была, — Куроо наклонился к водителю. — Не лысым, а бритым под ноль три, придурок, — Тендо посмотрел в зеркало заднего вида, рявкнув на Тетсуро. — Мне просто захотелось. Диалог быстро зашёл в тупик, поэтому Куроо не решился продолжить его, хотя за «придурка» было обидно. Он стал отбивать какой-то обыкновенный глухой ритм ладонями о свои бедра, добавляя ещё мелкие удары носком чёрного кроссовка с красными вставками. Это заметил рядом сидящий Кей и посмотрел на Тетсуро с неким недоумением, а-ля «что вы творите сейчас?» Куроо, натянув свою фирменную усмешку, продолжил и ускорил темп назло Тсукишиме. — Куроо-сан, — шикнул Кей, — прекратите, пожалуйста. — Да что ты паришься? — спросил Тетсуро, но всё-таки остановился, откинувшись на спинку кресла. Тсукишима хмурил свои светлые брови и продолжал прожигать во лбу Куроо дырку. Ему не впервой чувствовать такой пристальный и злой взгляд. В конце концов, Кей последовал чужому примеру и откинул голову назад как в фургоне. Бледная тонкая кожа была будто под натяжением. В голову стали приходить слишком откровенные мысли: легко ли можно оставить, например, засос, или насколько чувствительна чужая кожа, если вообще чувствительна. Тетсуро, снова подперев подбородок левой рукой, пялился на острые черты, хотя в них была какая-то плавность. Откровенные мысли сменились неожиданными размышлениями, неужели Тсукишима может раззадорить его фантазию до таких масштабов? Ответ не заставил себя ждать, поэтому Куроо пришлось смириться, что внешность Кея достаточно привлекательна. А вот характер трудный, но интересный и имеет небольшие черты Тетсуро. Они заехали в гараж пятиэтажного здания. Он ничем не выделялся на фоне других построек, был такого же сиреневого оттенка и с небольшими окнами. Краска трескалась. Гараж оказался просторным и ухоженным, по периметру стояли большие деревянные ящики, а где-то — бочки. Первым снова выбрался Куроо, а следом и остальные. Потолки были под четыре метра, а лампы слишком яркими для Тетсуро, который сразу сощурил глаза. Впереди их чёрной машины стояла серебряная Тойота старой модели; год Куроо не смог определить. Вспомнив об автомобиле, он обернулся на закрывающуюся автоматическую дверь. Она закрывалась прямо перед носом фургона, где сидели Яку, Бокуто и Хайба. Беспокойство сразу улетучилось после того, как Котаро ободряюще помахал рукой, а Мориске постарался выразить поддержку своим поднятым кулаком вверх, пока Лев залипал куда-то вниз. — Вот мы и в одной из трёх точек Ширатори в Осаке, на втором месте по площади, — похвастался Тендо и прошёл к металлической двери. — Пройдём в рабочее пространство. Тсукишима, ты должен помнить. Массивная дверь открылась со скрипом. Тсукишима сразу поёжился. Куроо прошёлся быстро глазами по обеспокоенному Кею. Видимо, на него нахлынули не самые хорошие воспоминания. Будто ему грудь защемило. Тетсуро не мог точно сказать, что сейчас чувствовал Тсукишима. Но хотелось его подбодрить и поддержать. С начала всей миссии он выглядел неспокойно и даже подавленно. Куроо ободряюще похлопал по спине того и подтолкнул вперёд за собой. На это Кей даже благодарно кивнул. Целый этаж был отдан на сплошной склад для огромных ящиков. Где-то стояли большие стальные контейнеры, предназначенные для перевозки на поездах. Пахло сыростью и свежей краской. Потолок под метров шесть. Будто всё это помещение дублирует тот светлый гараж. Примечательными оказались люди вокруг. Их было не меньше тридцати: суровые мужчины-работники с грязными взглядами, редкие девушки в рабочей одежде и, самое печальное, дети разных возрастов. Тетсуро видал всякого, но детский труд заставлял его чувствовать себя не в своей тарелке. Он мог понять эту боль и тяжесть, так как появился у дешёвой аиши и старался выжить каждый день в хрущевках, работая для матери. Мелкие суммы сразу отдавались той, которая даже не занималась его воспитанием и жизнью в целом. Ни спасибо, ни пока.Я не хочу здесь находиться. Блять, нахуя мы сюда припёрлись.
Шумно выдохнув, Куроо прикрыл глаза и продолжал шагать за Тендо. Тот вообще не выглядел таким же подавленным, как они втроём. Акааши сразу прижал к себе чёрную папку и старался держаться подле Тсукишимы. Тетсуро отметил это как защитную реакцию. Странно искать защиту в Кее, который сквозь неприятные и болезненные ощущения шёл вперёд. Куроо так отвлёкся на анализ своих напарников, что не заметил одного из рабочих, столкнувшись с тем. Китаец лет тридцати сразу показал свой злой оскал. По плоскому лицу проходил длинный шрам. Густые чёрные брови нахмурились, а сам он ощетинился. Тетсуро пришлось признать, что он ощутил себя беззащитной девушкой-мышкой. Он быстро шмыгнул от того к Кею. — Джимбо! — заметил громилу Тендо и сразу заговорил на китайском. Каждый слог был чётким и ясным. Он задал тому вопрос и получил сухой краткий ответ. — О, Вакатоши-кун тут, отлично! Спасибо, Джим! Названный Джимбо рявкнул что-то в ответ, но Куроо не мог сказать, что именно, так как китайский не знал. Единственные языки, которыми мог похвастаться Тетсуро, — японский, беглый английский, французский и совсем немного испанский. Конечно, английский и французский его заставил учить Некомата. Информация о присутствии Ушиджимы его удивила. Он частенько видел эту серьёзную гору в Киото на пробежке возле резиденции клана Некомы.Ему, наверное, рядом стоящий сад нравится. Просто я не знаю больше причин бегать по утрам возле нашей территории.
Они оказались рядом с лифтом. Кабина выглядела очень чистой. Внутри стояло зеркало, и Куроо увидел своё хмурое и серое лицо, как и у остальных, но Тендо улыбался во все тридцать два в очках Тетсуро. Тсукишима сразу снял очки, зайдя вовнутрь, и потёр глаза. Кажется, он собирался с духом. А Акааши проскользнул к дальнему углу.***
Лифт оказался совершенно новым. Раньше тут стоял более старый и не блестел так, как этот. Тсукишима протёр запотевшие стекла краем своего джемпера и снова надел его. Перед ним сразу оказалось лицо Куроо в профиль слишком близко для Кея. Он чуть оттолкнул Тетсуро от себя, расширяя личное пространство. Хоть Куроо и стал проявлять себя с лучшей стороны, он всё ещё не вызывал доверия. Тот случай с очками не отпускал Тсукишиму. Они тронулись наверх, Сатори нажал на самую верхнюю кнопку и насвистывал мелодию своего сочинения.Я рад, что мы достаточно быстро оказались в лифте. Ещё минута — и я бы не выдержал. Эти знакомые лица так загнали в угол, даже дышать труднее стало. Побыстрее бы это всё закончилось. Я не могу думать в таких ситуациях. Слишком много неприятных воспоминаний, они перекрывают все хорошие моменты и ложатся друг на друга. Тот Джимбо меня наверняка вспомнил, поэтому покосился. Я помню, как этот здоровяк специально толкал меня и пытался как можно больнее уронить. Прикончить его мало и не за подобные поступки. Даже Куроо стало не по себе от такой гориллы. Ещё этот довольный Сатори. Чёрт возьми, зачем мы сюда припёрлись.
Неожиданно страх перешёл в нервозное состояние. Тсукишима активно кусал свою нижнюю губу, внутреннюю сторону щеки и кончик своего языка. Ладони неприятно вспотели, поэтому он вытер их о свои штаны. Двери открылись с характерным звуком. Почему-то именно сейчас Кей вспомнил случай с Куроо и лифтом в казино. Если бы ситуация повторилась здесь, было бы неловко видеть своё красное и злое лицо через это зеркало. Они вышли из кабины и прошли через высокую арку в тёмную комнату размером двадцать пять на двадцать один. Посередине стоял полукруглый стол для покера с крупье на его законном месте. Сверху свисала хрустальная массивная люстра, похожая на антиквариат. Всё было выполнено в каком-то вычурном красном стиле ампир, и, естественно, присутствовали золотые элементы. Каким бы оябун Шираторидзавы не был ворчливым и экономным на мелочах, он обожал дороговизну в своём окружении. Прекраснейший бархат, массивная мебель из тёмного дерева, картины в позолоченных рамках от вполне известных авторов.Тут, вроде бы, был кабинет Вашиджо. Не думал, что Тендо по нраву такая вульгарность. Выглядит всё, конечно, роскошно, но деньги можно было бы вложить в другое. Хотя о чём это я? У них же этих денег с лихвой.
— Прошу, — Сатори указал рукой на массивный покерный стол, приглашая за него сесть. Переглянувшись, Акааши, Куроо и Тсукишима всё-таки сели в красные кресла. Дилер выглядел слишком молодо, возможно, младше Тсукишимы. Он шустро тасовал карты в своих руках в белых перчатках. Перед ним стояли башенки из фишек. Тендо занял место рядом с Кеем и ехидно оглядел своих сегодняшних оппонентов. Потихоньку, но верно азарт стал нарастать. — Чего такие напряжённые, дорогие гости? — спросил Тендо и упёрся локтями в зелёную поверхность, держа уголки губ вверху. — Да просто впервые сидим в такой отвратительной обстановке и комнате, — ответил Куроо и повернулся в сторону Тсукишимы и Сатори. — Ты только что сказал, что Вашиджо-сама имеет отвратительный вкус? Да ты смельчак… Или глупец? — Тендо, щёлкнув пальцами, отдал команду крупье, и по две карты оказалось у каждого, но ещё и у пятого кресла. — Поумнее многих буду… А твой крупье считать не умеет? — Тетсуро скрытно взглянул на свои карты. — Почему же? — взяв свою пару, Сатори откинулся на спинку бордового кресла. Будто бы это специально подстроено, из одной из двух дверей по сторонам вышел статный мужчина и за ним то ли официант, то ли ещё один крупье. Ушиджима на ходу снял свой тёмно-синий пиджак, поправив воротник белой рубашки, и сел за пятое место. И теперь Тсукишима не хотел терпеть это всё, а просто сбежать. Он, прикрыв ладонью рот, сдерживал вброс эмоций. Куроо и Акааши округлили свои глаза от вполне вероятной, но неожиданной встречи. Если сравнивать Тетсуро и Вакатоши, первый будет немного меньше в размерах и в развитии мускулатуры. Парнишка, который ходил следом, забрал пиджак Ушиджимы и отошёл к Тендо. Выглядел как ребёнок, особенно его причёска «под горшок». — Гошики, принеси, пожалуйста, виски для меня и моих друзей, стаканы не забудь, — Сатори так беззаботно это сказал, пока их крупье переворачивал три карты посередине стола: десятку пик, десятку червей и шестёрку пик. — Почему ты говоришь на японском? — Гошики возмутился на китайском, который Тсукишима немного, но понимал. — Может быть, потому, что я японец? Это так неожиданно и не очевидно, — огрызнулся Тендо на том же японском. — Я тебя не понимаю, Тендо! — достаточно громко произнёс Тсутому, уже психуя. — Ну, — фыркнул Сатори, — пошёл нахуй, значит, я-то тебя отлично понимаю! Уставший крупье, серьёзный Ушиджима, не понимающие эту глупую ситуацию Куроо и Акааши, ничем не удивлённый Тсукишима посмотрели на Тендо, который тянул время. Сатори лишь агрессивно дёрнул руками. Гошики закатил глаза, рыкнув, и скрылся за той же дверью, из которой пришёл. — А что? Он японец и живёт в Японии половину всей своей жизни! Почему нельзя выучить хоть немного! — подобно обиженному ребёнку, Тендо надул нижнюю губу. — Вы могли спокойно ответить на китайском, Тендо-сан, — прокомментировал Тсукишима и взглянул на свою пару карт: десятка крести и валет пик, — хотя уже неважно. Лучше расскажите, как играть будем, и как засчитывается победа. — Молодец, что спросил, — Сатори подтянул к себе башни пяти цветов. — УВ каждой стопке равное количество фишек — пятнадцать, — Тендо взял одну фиолетовую «монетку» и повертел в руке. — Играем как в обычный покер — три партии. В конце игры мы должны посчитать, у кого сколько каких фишек. Если у нас больше в совокупности, чем у вас, то мы выигрываем; если у вас троих, то мы проиграем. — Но вас двое, а нас трое, — Акааши нахмурился, осмотрев всех игроков. — С чего бы? Семи-Семи тоже играет, — Сатори указал пальцем на крупье. Дилер приподнял ладонь с двух своих карт и хитро улыбнулся, подтягивая к себе оранжевую стопку фишек. У Ушиджимы оказался белый цвет, у Акааши — голубой, у Куроо — красный, у Тсукишимы — жёлтый, а у Тендо — фиолетовый. Игра началась. Прошёл первый круг торговли, начиная от Тендо, который кинул одну, а Тсукишима две фишки. Больше всего сейчас Кей боялся, что будет играть машинально, как обычно. Сейчас он максимально концентрировался на картах и своём предчувствии. Иногда шестое чувство творит чудеса. Оно уже его спасало несколько раз, поэтому стоит положиться на него и сейчас, раз выпал такой случай, где нет точной гарантии победы. Ладони снова вспотели. Небольшая горка из фишек оказалась посередине стола. Четвёртая карта перевернулась: валет червей.Ха, уже фулл-хаус. Два вальта и три десятки. Не уверен, что у кого-то получится лучше, но боюсь, поднимать не буду.
Горка стала больше в два раза. Тсукишима посмотрел боковым зрением на своего соседа слева: Куроо нервно кусал свою нижнюю губу и прожигал взглядом фишки. Либо у него плохая пара, либо он пытается заставить всех так думать. Судя по последней игре с ним, Кей хоть немного, но уверен в том, что тот хорошенько думает головой. Снова это будоражащее чувство риска. Оно раздражает, оно заставляет действовать радикально и бездумно. Отвратительно. Хоть Тсукишима ненавидит азарт, но Тендо его обожает. Стоит взглянуть на соседа справа, сразу понятно, почему он выбрал именно покер. Зрачки расширены, дыхание учащённое, а усмешка слишком опасная и хищная. В горле аж встал ком. Шумно втянув воздух в лёгкие, Кей поправил очки. — Повышаю, — сказал серьёзным голосом Ушиджима, стукнув четырьмя фишками. Его голос отдался даже в висках Кея. Это было нехорошо. Куроо слышно и ощутимо стиснул зубы. По его лбу стекла капля пота. Как и дорогой Ушиджима они подняли ставки. Башня стала меньше, это напрягало. Акааши тихо постукивал пяткой в свой ритм, стараясь успокоиться. Их крупье холодно перевернул пятую карту: дама червей. Крупье и Кейджи пару раз стукнули по столу, пасуя. Но остальные игроки переглянулись и скинулись ещё в общий банк. Тсукишима чувствовал стук своего сердца через грудную клетку. Кровь бурлила. Он мог слышать тяжёлое дыхание Тетсуро и тихие смешки Тендо. — Вскрываемся, господа! — радостно произнёс Сатори и кинул две карты, раскрывая их. — Сет из десяток! — Фулл-хаус, — Тсукишима намного менее эмоционально это сказал и показал свою пару. Тендо сразу громко рявкнул на это и снова откинулся в кресло, скрестив руки на груди. На Кея заострили свои взгляды все присутствующие, а сам он пытался подавить ком в своей глотке. В очередной раз ладони пришлось вытереть о грубую ткань джинсов. Взгляд Ушиджимы трудно передать словами: он не показывал недовольства или шока, просто внимательно и холодно смотрел прямо в глаза. Это напомнило их первую встречу, о которой Тсукишима не хотел вспоминать в такой давящей обстановке. Куроо, сжав свободную руку в кулак, перевернул карты и произнёс: — Стрит-флеш. — Что, блять? — Сатори вытянулся на столе перед Тсукишимой, чтобы разглядеть чужие карты. — Да как такое возможно вообще?! Ещё и в первом раунде! — Какого… — Кей чуть поперхнулся воздухом и в тот же момент вернулся в своё прежнее состояние. — Просто не только Тсукки любимец госпожи удачи, — спокойно ответил Куроо, довольно задрав нос вверх и усмехнувшись. — Вообще-то Тсукишима опытный шулер, а не «любимец госпожи удачи»! — Две пары, — Вакатоши грубо кинул карты перед крупье и цыкнул себе под нос. Ушиджима выделялся своим спокойствием и концентрацией на игре. Акааши мог не завидовать, но стрессовые ситуации, как эта, он с трудом переносил. Горка из разноцветных фишек оказалась у Куроо. Будто всё ещё ребёнок, Тетсуро с искренним интересом и увлечением стал собирать башенки разных цветов. Тсукишима не хотел этого признавать, но это его немного умилило.Просто будущий глава крупного клана и преступной группировки собирает башни из фишек покера, от которого зависит, лишится ли он ещё одной фаланги пальца, своего наследства, лишатся ли другие люди чего-нибудь, с невероятным интересом. Как мило, блять, и трагично на самом деле.
Сердцебиение перешло в более медленный темп. В конце концов, у них побольше фишек, чем у Шираторидзавы. Но расслабляться Тсукишима не собирался. Самодовольное лицо медленно «капало» на и так хрупкое состояние Кея. Он не проиграет, он не собирается снова оказаться в этом гадюшнике. Возможно, Тендо был тем добрым и милым мальчишкой, но времена меняются, и меняются они иногда в худшую сторону. Тсукишима поставил малый блайнд в размере двух фишек. Куроо хмуро оглядел тонкие пальцы и уверенный взгляд соседа. Тендо игриво присвистнул. У него нет выбора, Тетсуро поднял до четырёх фишек фиолетового и красного цветов. Прошёл круг торговли, и карманные карты оказались у каждого. Кей посмотрел на свою пару: чёрные восьмерки. Что-то это ему напомнило. Неожиданный флэшбек смутил игрока, что тот поморщился только от всплывшего в глазах потного мужчины.Отвратительно. Не хочу вспоминать это именно сейчас. Он сам был виноват, что пришёл в казино. Никто его не просил в этом участвовать.
Три карты в лице восьмёрки бубен, пятёрки червей и короля пик оказались на столе. Очередной круг торговли. Акааши спасовал и отдал карты. Если так продолжится, они не смогут набрать вместе. Насколько нужно быть неуверенным в себе, что спасовать два раза подряд. Азартные игры раскрывают людей по-новому. Думаешь, что человек уверен и рассудителен, но тут он находится не в своей тарелке. Или персона кажется тихой мышкой, а в игре тот ещё монстр. Фыркнув себе под нос, Тсукишима упёрся локтем в стол и прикрыл половину своего горячего лица. Он чувствовал пылающий лоб и свою немного вздувшуюся вену. — Тсукки, ты в порядке? — тихо спросил Куроо, не отвлекаясь от действий окружающих и крупье, который перевернул четвёртую карту: дама крести. — А? — Кей повернул голову на Тетсуро, но сразу отвернулся, увидев безразличие на чужом лице. — Я в порядке. Просто тут душно… — Вот как. Круг вложений в общий банк мог пройти как по маслу, но ситуация снова повторилась: Ушиджима поднял ставку. Горка была в полтора раза больше предыдущей. Тендо присоединился, а Тсукишима, чертыхнувшись, отступил, как и Семи. Но Куроо со всей решительностью поднял тоже. Вакатоши и Тетсуро переглянулись. Куроо попытался выдавить из себя самоуверенную ухмылку, обнажив один клык. Наблюдая за тем, Кей отмечал всё новые и новые детали. На шее Тетсуро есть две родинки, кадык несильно выпирает; когда он волнуется, его уголок губ дёргается каждые пять-шесть секунд. Чёрные волосы на висках слиплись из-за пота. Если хорошенько присмотреться, за воротом рубашки можно обнаружить один виток татуировки. Тсукишима, осознав, что в очередной раз пялится, повернул голову на стол. Ещё один король стал пятой картой, пока тот бесстыдно изучал чужую внешность. Игроки показали карты. Куроо ощутимо стукнул кулаком по столу, что его башни распались. — Каре из королей, — победно сказал Ушиджима и пододвинул выигрыш к себе. — Молодец, Вакатоши, — радостно произнёс Тендо на китайском и подпёр щеку ладонью. Акааши шумно вздохнул, устало скрестив руки на груди. Он задумчиво потёр подбородок, откинувшись на спинку кресла, и закинул ногу на ногу. Теперь у Шираторидзавы сумма была больше. И за это Тсукишима себя корил: поставил две фишки на малый блайнд. Туго без Сугавары — игра сразу перестала доставлять удовольствие.Если бы из-за этого не зависела моя жизнь, я бы играл более раскрепощённо. Сейчас я не хочу лишний раз рисковать. И так уже накосячил с этим блайндом.
Теперь Куроо кинул первую фишку, Акааши две. Банк пополнился. Третья партия, от которой зависит весь исход. Пульс снова участился. Нервозно взяв карты, Тсукишима проклинал эту госпожу удачу и семёрку крести с пятёркой пик. Плохие карты, заваленная партия. Основная тройка включала в себя десятку, даму червей и шестёрку бубен. Послышалось тихое одинокое «блять». Кей отступил, отдав карты. Они с Куроо встретились глазами, старший был в недоумении и будто ожидал объяснений. А Сатори совсем не тихо хохотнул в ладонь. — Я уже представил тебя в своём пиджаке, Тсукишима, — Тендо поднял ставку и, насколько это было возможно для него, дружелюбно похлопал по коленке. — Лучше не отвлекайтесь, Тендо-сан, — натянув усмешку, посоветовал Кей и хлопнул по наглой руке. Осталось только наблюдать. Сатори прошёлся ладонью по своим коротким волосам и, поджав нижнюю губу к верхней, смотрел на карты. Получилось эгоистично с его стороны отдать узды игры Куроо и Акааши, а самому сидеть и прохлаждаться. Ещё один повод осудить себя. Вообще, как ему казалось, Тсукишима осуждал себя слишком долго и часто. Осуждал за то, что не остановил мать в тот вечер; осуждал за то, что оставил Тендо этому клубку змей; осуждал за то, что вошёл в мир карт, пистолетов и преступлений. Он не мог толком уснуть по ночам, думая о том, что сломал чью-то жизнь, что самодовольно и эгоистично себя вёл в тех или иных ситуациях. Это самокопание проходило долго и травмирующе. Даже сейчас, когда Кей имеет «прекрасную» возможность вернуться в тот ужас, где оставил своего друга, он не перестаёт себя корить. Хотя можно ли вообще считать этого хищника-орла своим другом? Из мыслей вывел голос Акааши: — Ва-банк. — Что?! — Тендо нагнулся вперёд, чтобы разглядеть этого смельчака. — Акааши, что ты… — Куроо приоткрыл рот от удивления. — Так надо. Кадык Кейджи дёрнулся. Он отодвинул в банк все свои фишки. Четвёртая карта являлась королём червей, пятая — пятёркой бубен. В своём подсознании Тсукишима прокручивал возможные варианты событий. Акааши, видимо, выжидал особого момента, чтобы напасть. Тендо, не желая уступать, повторил действия представителя Фукуродани. А Куроо сбросил карты. Вся надежда была на Кейджи, которому не по душе было такое бурное внимание. Он протёр правую щеку рукавом джемпера и кинул на стол свою пару. — Роял-флеш, — на повышенных тонах сказал Акааши, встав с места. О, эта волна облегчения и шока. Куроо подорвался со своего кресла, крикнув: «Да!», и крепко обнял Кейджи. Тендо взял карты Акааши и осмотрел с двух сторон, чуя что-то неладное. Большие глаза прищурились и прожигали взглядом победителей. Тсукишима откинулся назад и сполз чуть вниз, закрыв красное лицо руками. Такое количество адреналина за неделю изнашивало нервные клетки Кея. Колени предательски дрожали, а дыхание медлительно восстанавливалось. На подлокотник кресла сел Куроо и взял за руку Тсукишиму, открывая уставший взгляд. — Тсукки, ещё раз, ты в порядке? — чужая рука достаточно аккуратно сжала тонкое запястье. Тсукишима утвердительно кивнул и постарался улыбнуться, чтобы показать свою радость.