Карма буквально означает «поступок» или «действие», а в более широком смысле — универсальный принцип причины и следствия, действия и реакции, который управляет всей жизнью. Если мы сеем добро, мы пожнем добро, если сеем зло, мы пожнем зло.
***
Дафна лежала в постели, делая длинные, рваные вдохи. Сегодня утром боль, казалось, прошла; по крайней мере, спазмы и кровотечение прекратились. Однако ноющая боль в сердце была постоянной и варьировалась от легкой до сильной. Алекс только что уехал в больницу, оставив ей на завтрак большую чашку кофе, антидепрессант и несколько тостов с изюмом. Она криво усмехнулась, вспомнив его усилия. Он был совершенно растерян, отчаянно пытаясь исправить то, что было сломано в его жене. Но, несмотря на все свои медицинские знания и годы обучения, он не смог помочь. Девушка села в постели, переждав несколько минут, пока пройдут волны тошноты и головокружения. Она знала, что ее тело просто привыкает к вертикальному положению после столь долгого пребывания в горизонтальном. Она провела пальцами по спутанным волосам, представляя, сколько времени понадобится, чтобы привести их в приличный вид. Она осторожно встала, пережидая очередной приступ головокружения. В конце концов оно прекратилось, и она подошла к окну, раздвинув шторы, чтобы впустить солнечный свет. Из окна открывался великолепный вид, и она вздохнула, наслаждаясь красотой восходящего над городом солнца. Это было ее любимое время суток, когда большая часть мира спала, а телефоны не звонили. Она любила выпивать первую чашку кофе, откинувшись на шезлонге, стоящем напротив окна. Это было ее время, когда она могла заниматься своими делами без постоянных помех, просматривать свое расписание, вводить и удалять информацию в свой Blackberry и вообще делать все необходимое, чтобы сделать свою жизнь более организованной. Она проверяла электронную почту, отвечала на все, что требовало ее внимания, а затем шла в ванную, где долго и неторопливо принимала ванну. Ей потребовалось некоторое время, чтобы приучить себя принимать ванну, потому что она всегда предпочитала душ. Сидеть в ванне — это было то, что она никогда не могла вынести. Это было скучно и слишком долго; она никогда не понимала, чем это так привлекательно, пока не пошла на курсы по управлению стрессом и временем, где ей посоветовали этот способ, чтобы сделать свой день более терпимым. Сначала она отказывалась от этой идеи, но даже Алекс решил, что ей стоит продержаться еще несколько дней, чтобы посмотреть, не научится ли она любить это занятие, и в конце концов она научилась. Теперь она не могла представить себе, как можно начинать свой десятичасовой рабочий день без принятия ванны. Для снятия стресса и напряжения Алекс каждое утро играл в ракетбол. Он всегда выходил из дома в пять часов и после быстрой поездки в спортзал, который был при больнице, но не являлся ее частью, делал тридцатиминутную растяжку и легкую гимнастику, а затем встречался со Стивом Аткинсом, кардиологом и другом, для ежедневного матча по ракетболу. Они сблизились, когда много лет назад вместе проходили практику в Нью-Йорке и в итоге получили должности в одной и той же больнице, здесь, в Питтсбурге. И Дафна, и Алекс знали, как важно делать что-то для себя; находить время в своем напряженном графике для своего тела, чтобы выдержать изнурительный темп своей медицинской карьеры. Операции Алекса обычно занимали от девяти до двенадцати часов за один раз. Это само по себе создавало огромную нагрузку на организм, в сочетании с осознанием того, что в твоих руках находится мозг человека, и одно движение ножом может означать разницу между хорошо прожитой жизнью и навсегда потерянной. Пациенты Дафны отличались тем, что их требования к ней были полностью психическими, и они могли буквально высосать ее досуха, если бы она позволила им это сделать. Она приучила себя оставлять проблемы позади, не брать домой ничего, кроме своего тела, чтобы у нее оставалось достаточно сил для того, чтобы быть рядом с Алексом и наслаждаться их браком. Они проводили вместе не так уж много времени в день. Максимум восемь-девять часов, шесть из которых уходили на сон. Несмотря на это, они оставались близки. Они были друзьями задолго до того, как стали любовниками, и эта часть их брака была для них самой важной. Они разделяли многие идеологии и могли часами говорить за ужином или сидя перед камином о том, что видели или делали каждый день. Никогда не было неловких моментов молчания, все было совсем наоборот. Для Дафны стало откровением, что у них с Алексом может быть такое общение и близость. До замужества ее самым близким другом и доверенным лицом был Джастин, и она никогда не думала, что сможет найти другие подобные отношения. Ее эпизодические романы на протяжении школьных лет всегда были с мужчинами, которые не могли ответить на простые вопросы, не говоря уже о том, чтобы поговорить по душам о чем-то серьезном. Она уже почти решила, что все гетеро — это кучка неандертальцев с нулевыми навыками общения, кроме как «сильнее, да, детка» и «передай кетчуп». Но, к счастью, Алекс Черни вошел в ее жизнь и доказал, что она совершенно не права. Он был прекрасным собеседником, но, что еще важнее, отличным слушателем. Они смеялись над одними и теми же вещами, что было неотъемлемой частью их отношений, поскольку Дафна считала, что без юмора жизнь слишком мрачна. Ему нравилась ее способность понять ситуацию, обойти всю чепуху и сказать все как есть. Оба они не были рады дуракам и чаще всего были довольны своим выбором новых друзей и знакомых. Когда Алекс впервые встретил Джастина и Брайана, он был немного насторожен. Он никогда не общался с геями, кроме как в качестве пациента, и не знал, чего ожидать. Тот факт, что лучший друг его жены был геем, стал для него полной неожиданностью, но в знак уважения к ней он поклялся смотреть на все непредвзято и воздержаться от суждений, пока не узнает их получше. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что оба мужчины были исключительными, независимо от их сексуальных предпочтений. Дафна знала, что Алекс интересуется, о чем они с Джастином разговаривают, всякий раз, когда видит ее разговаривающей с ним по телефону. Трудно было объяснить историю и близость тому, чья жизнь вращалась вокруг учебы, оставляя очень мало времени для общения и друзей. Годы становления Алекса прошли в изоляции, потому что все люди, с которыми он учился в школе, были намного старше его; это единственная отрицательная сторона того, что он был вундеркиндом. Он не знал, каково это — делиться переживаниями и секретами с особенным другом. Он не мог понять близость Дафны и Джастина, но уважал ее и никогда не пытался вмешиваться. Дафна стояла перед зеркалом в ванной и рассматривала свое лицо. Она выглядела не так уж плохо, подумала она, учитывая, что уже несколько дней не делала никаких процедур по уходу. Ее волосы, конечно, были безнадежным случаем, растрепанные вокруг лица в виде дикого афро, которые так и просились на хороший шампунь, расческу и утюжок. Она решила, что сегодня приложит усилия и попытается вернуться к полунормальному состоянию. Она стянула через голову ночную рубашку и бросила ее в корзину для белья в углу. Она снова осмотрела свое тело, ища любые признаки недавней потери. Ее грудь все еще была полной, но для того, чтобы прийти в норму, ей понадобится еще несколько недель. Она никогда не была очень грудастой, но беременность придала ей приятную полноту, которой ей будет не хватать. В остальном она выглядела по-прежнему стройной и подтянутой, живот упругий и плоский, нигде никаких признаков целлюлита и рыхлости. В свои тридцать три года Дафна вполне могла сойти за молодую женщину лет двадцати. Забавно, но она никогда не делала ничего особенного для этого… шумиха косметического мира и все средства, которые должны были сохранить молодость, были совершенно напрасны для нее. Вся ее косметика состояла из мыла, воды и масла Olay. Это было все. В ее косметичке были тени для век, тушь для ресниц и несколько блесков для губ — минимум, если не сказать больше. И все же, несмотря на отсутствие тщеславия и всех его атрибутов, она была потрясающей молодой женщиной. Ее кожа была безупречна, зубы идеальны, глаза — жидкие лужицы коричневого ириса, которые показывали все эмоции без лукавства и притворства. Сегодня утром глаза, смотревшие на нее из зеркала, показывали всю боль и страдания, через которые она прошла за последние несколько месяцев. Она заставила себя отвести взгляд и подошла к ванне. Она включила краны, отрегулировав их так, чтобы получить правильную смесь горячей и холодной воды, а затем села на маленькую скамеечку и стала ждать, пока она наполнится. Дафна сделала еще несколько глотков кофе. Он был уже довольно теплым, но ее это не волновало — в эти дни ничего вкусного не было. Она пила кофе, надеясь, что это запустит ее мозг и заставит двигаться. Она взглянула на часы, висевшие на стене над комодом, и увидела, что с момента ее пробуждения прошло почти сорок минут. Джастин позвонил вчера вечером и сказал, что придет сегодня рано утром; она знала, что у нее есть еще около часа, прежде чем это произойдет. Он обещал принести ее любимые булочки с корицей из «Син-На-Бун» на Либерти-авеню в надежде, что это пробудит аппетит, который словно пропал. Она почти не помнила, как звонила ему в первые часы после выкидыша. Она знала, что в тот момент была в отчаянии и обратилась к самому близкому другу, надеясь, что он все исправит. Алексу и так было больно; она не хотела обременять его своим горем, поэтому свалила все на бедного Джастина, который даже не знал, что она беременна. Сегодня утром ей предстояло разобраться с ним и его третьей степенью и объяснить, почему она ничего не говорила о своих прошлых беременностях или о том, что они даже пытались завести ребенка. Девушка надеялась, что он не будет ругать ее за то, что она ничего не сказала раньше. Она действительно была не в настроении выслушивать его проповеди и тем более объяснять в мельчайших подробностях все, через что ей пришлось пройти. Она знала, что ей будет полезно поговорить об этом; именно это она говорила своим пациентам каждый день. Это была важная часть процесса исцеления, однако у самого доктора были проблемы с исцелением. Она ожидала, что Джастин в конце концов заставит ее рассказать все, это было в его стиле, а она всегда в итоге делала то, что он хотел. Почти через тридцать минут она убрала фен и еще раз посмотрела в зеркало. Ее волосы все еще были дикими и объемными, но теперь они были чистыми, блестящими и не спутавшимися. Дафна собрала их в хвост, вместо того, чтобы пытаться выпрямить плойкой. Она была достаточно измотана. Накрасив губы, она нанесла немного блеска и румян, надеясь, что это убедит Джастина в том, что она на пути к выздоровлению. Независимо от того, что она чувствовала внутри, снаружи выглядела, по крайней мере, чертовски хорошо. Девушка вернулвсь в спальню, переодевшись в спортивные штаны и футболку с надписью «Психика». Наконец, она спустилась по круговой лестнице в гостиную и принялась ждать звук зуммера, оповещающего о приходе Джастина. Ровно в восемь тридцать позвонил портье и сказал, что Джастин уже поднимается. Дафна стояла у открытой двери и готовилась к появлению друга, который сам по себе был силой природы. — Привет, Даф, — сказал Джастин, как только дверь лифта открылась, и он увидел стоящую в ожидании девушку. Дафна улыбнулась, заключая Джастина в объятия. Они прижимались друг к другу несколько минут, пока Джастин не отстранился, заглядывая ей в глаза. — Ты в порядке? — Жить буду, — ответила она. — Я принес тебе завтрак, — неуверенно произнес блондин, не зная, в каком она настроении. — Я вижу. Заходи… Давай сделаем кофе и насладимся тысячей калорий на один кусочек, — сказала она, улыбаясь. Они переместились в кухню, и она подошла к кофеварке, чтобы приготовить еще один кофейник. Джастин внимательно следил за подругой; его художественный взгляд подмечал каждую деталь ее тела, осматривая ее, чтобы убедиться, что она действительно чувствует себя лучше. Наконец, когда ее приготовления были закончены, они сели за круглый стол у окна и стали ждать, пока сварится кофе. Джастин принес коробку с ролами с корицей, а Дафна держала в руках тарелки и вилки. — Хочешь поговорить об этом? — спросил Джастин. — О чем тут говорить? Я была беременна, теперь нет. — Брось, Даф. Я знаю, что тебе было нелегко. Тебе не нужно быть храброй передо мной. Он продолжал смотреть на девушку, с любовью и заботой отражающимися в чертах его лица. К его огромному удивлению, неожиданно и без всякого предупреждения по лицу Дафны начали течь слезы. — Хей, — сказал Джастин, протягивая руку и касаясь ее лица. — Пожалуйста, не плачь. Я не хотел расстраивать тебя еще больше. — Дело не в тебе, Джастин. Это гормоны сходят с ума в моем теле. Прости… я остановлюсь через минуту. Дафна наклонилась к небольшому выступу позади Джастина, на котором лежал телефон и коробка с салфетками. Она взяла коробку и принялась вытирать слезы. — Прости, — сказала она снова, извиняясь за тело, которое вышло из-под контроля, превратив ее в то, что она всегда презирала, — в эмоциональную развалину. — Не извиняйся, не надо. Плачь сколько хочешь, Даф, — нежно обняв ее, произнес Джастин. От услышанных слов у нее словно прорвало плотину, слезы хлынули нескончаемым потоком, переходя в рыдания. У Джастина разрывалось сердце, потому что он не знал, как это исправить. Все, что он мог сделать, это обнять ее еще крепче, бормоча слова, которые ровным счетом ничего не значили. — Тебе станет лучше, Даф, — мягко сказал блондин. — Твое тело исцелится и станет сильнее, и вы с Алексом сможете попробовать снова. — Нет, — сказала Дафна между рыданиями. — Я не хочу пытаться снова; я не могу пройти через это еще раз. — Все будет хорошо, — сказал Джастин, не совсем понимая, о чем он говорит. — Вы, ребята, скоро станете родителями, и через несколько лет вы даже не вспомните обо всем этом. Отстранившись от друга, Дафна посмотрела на него со слезами на глазах. Ее глаза выдавали всю ту боль, которую она пыталась скрыть. — Этого никогда не случится, Джастин, все не так просто. — Почему? Врачи сказали, что ты не сможешь выносить ребенка? — Это просто слишком сложно, слишком много нужно сделать. — Эй, ну же, Даф, расслабься немного. Разве это может быть трудно? Тебе просто придется попробовать еще раз. Ты всегда говорила мне, какой Алекс замечательный любовник; это просто даст тебе больше поводов для марафонского секса. Что может быть лучшим стимулом? Это заявление вызвало новый виток рыданий и еще больше слез. Джастин был потрясен. Он даже не представлял, насколько тяжелым было ее душевное состояние. — Дафна, остановись, пожалуйста, — умолял Джастин. — Этого не случится, Джастин. У нас с Алексом никогда не будет ребенка. — Почему? — снова спросил Джастин. Дафна отстранилась. Она встала и подошла к окну, язык ее тела мгновенно изменился с беспомощного на яростный. — Этого никогда не случится, Джастин, потому что Алекс бесплоден, — повернувшись к нему спиной, произнесла она. — Он что?! — Ты не ослышался… он стерилен. — Но ты же была беременна? — уточнил Джастин. — Да, — ответила Дафна. Она повернулась и посмотрела на него. Грустной Дафны больше не было. Перед ним стояла взбешенная женщина. — Я была беременна, благодаря чуду современной науки, достижению, которое очень вовлечено и очень инвазивно, и это не то, что я действительно хотела бы обсуждать с тобой или с кем-то еще! Джастин смотрел на подругу, слишком ошеломленный, чтобы говорить. Он совершенно не мог подобрать слов, что было для него непривычно. — Я понятия не имел, Даф, — сказал он. — Никто не знал, — ответила она. — Никто не знает, даже наши родители. — Но ты говорила мне, что он прекрасный любовник… что у вас всегда был потрясающий секс? — Я сказала, что он стерилен, Джастин, а не импотент! — Дафна посмотрела на Джастина, как на полного идиота. — Мы трахаемся как кролики… эта часть работает отлично. Он просто стреляет холостыми! — О, — сказал Джастин, осознав свою ошибку. — Могу я что-нибудь сделать? — спросил он. — Нет, ты ничего не можешь сделать, — горько рассмеялась Дафна. — Разве что, — добавила она, глядя блондину в глаза, — ты готов пожертвовать свою сперму? Они оба смотрели друг на друга в шоке! Джастин не мог поверить, что она только что сказала это. Дафна тоже.