Бренда не в курсе, как она не сдержалась в границах ученицы; Мишель зацепила, может, подолом платья выше колена, выше рамок приличия. У нее глаза — ни больше, ни меньше — кошачьи, взглядом стрельнула и весь агрессивно-красный спектр эмоций Бренды обдала мягким-профессиональным спокойствием.
Мишель входила в зал и Бренда поднимала глаза к потолку, надеясь поблагодарить Бога за возможность быть ведомой, но видела только следы баскетбольных мячей, — признак того, что в этом зале они явно не первые.
Мишель, — шелково прошлось по всей длине языка и остановилось на самом кончике, и Бренда сложила молитву с языка в ложбинку между грудей собственной богини.
Библейская картина — то, как шелк простыней застрял между узловатых-длинных пальцев, как ладонь накрылась белесыми-мелкими волнами волос.
Бренда проложила нежную дорожку до самого священного лона — благими намерениями до самого Ада, — щекотно прошлась вздохом по чувствительной коже бедра; она уберегла свою богиню от осквернения собственной грубостью, но легко толкнула под набат своих слов, мол, ничего такого, не думай, что нужна мне теперь; одноразовой молитвой сняла грехи с себя.
Синяки, освященные нежностью пальцев Мишель, не заживали, бил только сильнее по совести растерянный вид расстроенных-раскосых глаз.
***
Похоть — главный грех Бренды: это то, что погубит ее и то, что теплой негой разливается ее удовлетворением. Ее грех — ее своеобразный наркотик.
То, как Бренда смотрит — и то, как Мишель счастливой случайностью одаривает ее столкновением взглядов, — и то, как она напивается нежно шепчет, мол, согреши.
То, как Бренда жмется к Мишель сзади — сродни предсмертной исповеди: отчаянно и задыхаясь своей искренностью.
Их последнее свидание на крыше — последний день начала жизни Бренды. Шелест листков поцелуя прозвучал похоронным маршем их — бедной, не успевшей плечи расправить — любви.
И, Бренда уходит тогда, когда считает нужным; тогда, когда остается нужной. Она — сама себе Иуда, сама себе предательница.
Остается свербить в уголках раскосых глаз, — скорее богемной злостью Мишель, нежели жалостливой опечаленностью.
ты спросила про любовь, и ты хочешь знать ответ,
мне с тобой повезло, а тебе со мной — нет.
