Истории с Бракки

Как-то вечером Сила подкидывает Асоке очередное испытание. В виде Кэла, который стоит у окна, видимо, задумавшись и забыв, что раздет до пояса. У Асоки взгляд зацепляется неотвратимо за его плечи, скользит ниже по широкой спине. Ее окатывает жаром от одного воспоминания, как ощущалась эта спина под горячими, нетерпеливыми пальцами… а как — под губами? Мысль дерзкая, но настолько соблазнительная, что эти самые губы начинают ныть. Асока сглатывает, кровь приливает к щекам с невероятной скоростью. И она идет к нему медленно, не отводя взгляда, словно загипнотизированная. Останавливается вплотную. Для начала как можно мягче прижимается к спине, обвивая руками. Напряжение тотчас распирает его плечи, ощутимо задевает каждый позвонок — но затем постепенно спадает, исчезает от ее нежного все хорошо, это я в Силе. Асока его не винит — у самой этот рефлекс до сих пор не прошел. Все ее мысли заняты лишь его кожей у самых ее губ, и она осторожно прижимается ими куда-то к основанию его шеи. Потом чуть выше. И еще. — Сока… — хрипотца в его голосе и руки, жарко стиснувшие ее собственные, безошибочно дают понять, что она все делает так, как нужно. И Асока продолжает, подбираясь к тому месту, где начинают свой рост буйные рыжие лохмы, и снова спускаясь к плечу, а затем — к лопаткам. Она не спешит, каждое прикосновение смакует, теряясь в плеяде ощущений — своих и его. У него кожа мягкая и бархатно-теплая под ее губами. Она не пропускает ни одного изгиба, ни одного выступающего позвонка. Мысленно чертит из золотистых нитей Силы карту его тела, находя такие чувствительные места, о которых он, возможно, и сам не подозревал до этого момента. Он словно бы весь из солнечного света, пронизан им изнутри и снаружи, будто бы солнце когда-то не устояло тоже и вдохнуло сияние в каждую его веснушку. Губы и кончики пальцев горят невыносимо от малейшего соприкосновения с ним, и жар этот постепенно разливается по всему телу. Комбинезон становится угрожающе тесен. Кэл не выдерживает наконец и разворачивается к ней. Пронзительная зелень его зрачков затуманена, дыхание тяжелое и рваное, а Сила так явно расцвечена всеми оттенками его желания, что Асока едва ли не задыхается от разрывающей, захлестывающей нежности. Она дотягивается до его губ, неторопливо ведет кончиком пальцев по контуру. А затем накрывает их своими — и он тотчас отвечает даже слишком жадно, хватая ее в объятия. Асока вцепляется в него, скользит руками там, где еще пару мгновений назад путешествовала губами — она не хочет упускать ни единой возможности чувствовать его. В процессе Кэл каким-то образом успевает расстегнуть ее комбинезон и стянуть до талии, но ее это мало волнует, и только еще жарче, еще невыносимо нежнее становится, когда ее обнаженная грудь прижимается к его груди. Асоке кажется, что его губы созданы для того, чтобы их целовать. Асоке кажется, что оторваться от него — задача даже более невозможная, чем пресловутый баланс Силы. как они оказываются на кровати, она уже почти не помнит. Она шепчет его имя искусанными, исцелованными губами. Выгибается навстречу — чтобы ближе, ближе, настолько, насколько это возможно. Слизывает капельки пота с пылающей кожи его шеи и ключиц, до красноты прикусывает, пока он движется внутри нее, ее продолжение, ее неотъемлемая часть. ее рыжее безумие. и единственное солнце ее жизни.