Седьмая добродетель

- Вот так вот мы и меняемся местами, да? Регицид прямо в комнате был хорош тем, что в него можно было играть по-честному. На одних лишь изворотливости и логике. Простой и не такой запутанный, как востроянское таро, без спешки. Более расслабление, нежели зарядка для ума, но не было во всем Империуме места, где не одобрили бы такое увлечение. - А кого мне еще просить? Можно даже играть на одном спинномозговом чутье, лишь бы каждый ход имел смысл. Вдумчиво снимая с доски очередную фигуру из полированной меди, Эми продолжала иронизировать, тягуче проговаривая каждое слово. - Только меня. Может, у тебя в итоге с рукопашным боем будет получше, чем у меня с этим вашим прицеливанием... Ее удалось увидеть с ножом на арене всего пару раз, но... Она двигалась с ним, да и без него, совсем не так, как другие. Не бросалась с необузданным, наглым натиском, играя на неожиданности. Не рассчитывала холодно по правилам фехтования. Просто била. Много раз, но точно зная куда, не надеясь, что вдруг случайно заденет цель, и била грязно, ни капли не стесняясь добивать лежачих. - Спасибо. - Да не за что. Не ты первая, не ты последняя. Обе не сразу осознали, что ситуация на доске плавно перетекла в финальную стадию. Символично, что сложился редкий случай, когда выиграли обе. - Красиво получилось. Кстати, Эми, а Ры ты тоже учила? Польщенный взгляд. - Конечно. Ее вначале били нещадно. Обзывали дикаркой. Ну я ей и показала пару приемчиков. Кто ими владеет – может разницу в весе и росте не считать. Вот и с тобой заодно поделюсь. У нее есть привычка – очень строго следит за временем. Это к лучшему, опозданий здесь не любят. - Ну что, собираемся? Риторический вопрос, потому что Эмилия уже накидывает мантию. Все просчитано. - Да ты не переживай, ты смакуй занятия, не торопись. Вчера какой-то салага мыл библиотеку тряпками для сортира, так что перемывать будем мы. Вот прямо сразу после нового курса. - Понятно, спасибо ему. Эми знает, что протягивать руку и помогать встать нет особой необходимости, но это приятно. Всегда. - Ну что, поздравляю. Пиромантия. Сегодня. Ну наконец-то действительно полезные занятия. - Говорю один раз. Это зал повышенной опасности. При малейшем неповиновении или небрежности – вон, и без письменного разрешения настоятеля обратно я вас не приму. Это понятно? Во вселенной никогда не бывает много тех, при взгляде на кого кажется, что это и есть будущая версия смотрящего. Себя через много лет. Живого изображения выбранного пути, доказывающего, что это возможно. Элизабет Александра, старший адепт пиромантии, была для Вифании именно такой. - Так точно. Живой Варп во плоти. У других он – часть жизни, какой бы важной ни была, но лишь дополнение к ней. У этой женщины он ощущался так, будто бы никогда не был частью, а и был ею настоящей, спрятанной под испещренной татуировками кожей, выбивающейся из многочисленных просветов в жаростойкой одежде – от перчаток без пальцев до выреза на груди. - Уровень подготовки по моей дисциплине? И еще в ней есть что-то совершенно иное и зловещее, что оттолкнуло бы человека, но псайкера только заставляет всматриваться сильнее. Что-то слегка нечеловеческое. Самую малость извращенное по сравнению с нормой. Вплоть до изогнутой осанки и конечностей, как если бы они не принадлежали сравнительно молодому лицу. - По нулям, госпожа Элизабет? В линзах ее очков отражается свет сотен свечей по периметру зала, пока инструктор изучает документы. - Они издеваются надо мной... Вы в курсе, что вас обеих специально определили ко мне? Ответ ей, как обычно, известен, это мысли вслух, но в случайность и встречи, и сходства, верится все меньше. Не просто так отправили к ней, и вместе, но отдельно от сто двадцать первого, и сейчас, чтобы только... что? - Никак нет. Следом толстый талмуд с грохотом небрежно летит на стол. - Ладно. Краткий вводный курс. Боевые техники пламени Варпа – это испытание вашей чести, четвертой добродетели. Вы должны научиться смирять свои эмоции, использовать ровно столько сил, сколько нужно. К сожалению, здесь есть только один способ обучения. И именно поэтому вы будете непрерывно помнить вот об этом тревожном сигнале... Неприметная серебряная руна на стене, во всю ладонь. - ...который, в случае чего, возобновляет подавители. Если что-то показалось, до всех вопросов бьете по нему. Даже если будете тормозить занятие каждые пять минут, только редкие идиоты будут на вас ругаться. Ну что, готовьтесь и начнем. Ее взгляд чуть задержался на Вифании – так, что той захотелось снова спрятаться за волосами. Но их уже не было – как все, что мешало целиться, и видеть в деталях, они нещадно шли под нож до удобной длины. Александра усмехнулась, уловив мысль. - Правильно сделала что отстригла. Многие здесь убеждались, что длинные вспыхивают моментально. - Самая частая ошибка – будто бы чем больше вкладываете сил, тем лучше. Повторюсь. Ровно столько, сколько нужно. В такт медленно сгибающимся пальцам инструктора, свечи одна за другой гаснут и вновь вспыхивают по кругу. - Пробуй. Тщательно дозируй силы. Безобидное пламя, идущее вкривь и вкось с фитиля на фитиль. Получается неплохо, пока вместе с горячим воздухом от огня Варп идет рябью, вместе с тающим воском по Ту Сторону чадит запах сонного забытья. - Хорошо. Еще. С двух рук. Редкое терпение. Все внимание только на двух учениц, но ни одной попытки поторопить, вбить силой, ни единого поднятия голоса. И передающееся от нее спокойствие отрешает от всего, оставляя только сотканную мыслями нить от руки к крохотному огоньку. Нить, которую можно было нарастить до прозрачного цветка сразу к нескольким фитилям. У Эмили получалось не хуже, но... Скучнее. Раздраженнее. Нетерпеливее. - Как ваши успехи? Ее свечи не гасли и загорались, плавно, по команде – они трепетали, выгорая и шипя. - Я ждала... чего-то более... Подобрать подходящего слова Эми не смогла, но посыл и так был ясен. И именно такой реакции ждала инструктор. - На свечках я обучаю детей от пяти до десяти лет. Поскольку вас даже не удосужились подготовить, мы идем с самого простого. Но раз тебе, Эмили, хочется чего-то более внушительного, рискни повторить за мной. Не торопясь размяв пальцы, Элизабет вскинула одну руку и навела на глубины зала. На десятки мишеней, покрытых различимым даже на таком расстоянии слоем копоти. - Стандартных приемов много, все показывать не буду. Ограничусь двумя. Кто сможет понять, как они работают, не заглядывая в очень специальную литературу, тот большой молодец. В глубинах Варпа видно, как она туда погружается, как впитывает в себя строго отмеренное число ветвей веера волн, как поглощает одной рукой и направляет в другую, как на ладони загорается маленькое солнце. Щелчок пальцев не слышен за искрой, которая мгновенно превращается в отдаленный пожар. Не просто возгорание, не взрыв – поднимающийся к самому потолку вихрь, озаряющий стены до черных теней от любого выступа, проходящий столбом от одного края к другому, оставляя за собой медленно гаснущие раскаленные углы. Исчезающий так же быстро, как и появившийся. Это, возможно, было бы красиво – Эми смотрит, завороженная, на давно погаснувший очаг. - Ну что, попробуешь? Или все-таки сначала свечи? Конечно, ее уже не остановит ничто. Жадно вбирает все, до чего может дотянуться, до дрожи, пока не понимает, что не может удержать больше, и с таким же щелчком высвобождает, куда получится. Впившаяся в стену короткая вспышка пламени, мгновенно улетучивающаяся – не самый плохой исход. - Ты так обед в столовой подогревать будешь! За одышкой Эми даже ничего не может сказать, но ясно думает о том, как может быть полное несоответствие результата затраченным усилиям. - Щелчок это для отвода глаз. Ты пытаешься повторить жестикуляцию, ты не следила. Тратишь энергию, не глядя. Ничего. Научишься. Вновь погрузившись, Элизабет поднесла руку к лицу. Прикрыв глаза, еле заметно подула на средоточие в ладони, обращая его в расходящийся поток огня перед собой. Как армейский огнемет, каким его любили показывать в искусстве. - Главное это интуиция с холодной головой. Здесь быстрая и точная реакция на возникающую опасность куда важнее, чем продуманность тактики. Всегда мощь псайкера ассоциировалась у людей с неконтролируемыми эмоциями. В первую очередь с гневом и страхом, вызывающими неуправляемый кошмар, открывающими врата на Ту Сторону, обрекающими всех вокруг на гибель, и хорошо если сразу. - Разгон частиц воздуха, и собственно вызов пламени из Варпа. У обоих есть плюсы и минусы, но основополагающий принцип тот же. Умеренность. Точное дозирование мыслей. Честь в бою. Теперь достаточно было постоять рядом, чтобы понять, как это примитивное представление далеко от истины. Какая пропасть между ведьмой и обученным адептом. - И нет большей чести, чем убийство врагов Бога-Императора... А еще это очень весело. Твоя очередь. Пробуй. Пробовать не хотелось. Осторожность, сидевшая глубоко внутри, запрещала делать все, в чем нет уверенности. Не было желания... Но было знание необходимости. Это такая же важная часть становления, как любая другая. Подчинить Варп и заставить его делать только то, что нужно. Часть пути к будущему, которое велел ковать Император, знающий о Той Стороне все, повелевающий ею, победивший ее. В глубинах Варпа ждала только тишина. Недвижимый, без единого волнения. Только протянуть руку и отправить его вперед, сосредоточить в одном месте, пока от этой искры воздух не начнет полыхать. Ожидания тяжело не оправдать, когда в них лишь самая малость – хотя бы просто протянуть до нужной точки... И тем страшнее стало, когда он не воспротивился. Та Сторона так тиха, что кажется, будто от нее вновь отрезали – вот только пламя в руках, нежно-голубое, расцветает по-настоящему. Спокойное, слишком спокойное и... послушное. Как бесившийся зверь, который внезапно склонил голову и затих. Мишени впереди стояли не просто так. Маленькое синее светило в руках, рвущееся от текущей в него энергии, нашло их так же легко, как и появилось, и едва оказавшись поодаль, заревело по-полной. Нехотя исполняя приказ, двигаясь от одной к другой, но впиваясь в них по очереди, сжирая горящими челюстями, отыгрываясь за то, что его держали в заточении. Куски ферробетона, не более того – но огонь ненавидел, как живых, и поглощал, сколько мог. А потом в недрах Варпа, в остановившемся времени, зашелестали мысли, даже не голоса. Тихие, из ниоткуда. «Еще это очень весело». Солнечная спираль обволакивает контуры, отдаленно напоминающие людей. «Крови не будет, не остается костей, только пепел». Один из столпов огня вспыхивает до потолка, прежде чем кинуться на новую цель. «Нечему будет гнить и покоиться, когда плоть сгинет в пламени». Сияющая волна раскалывает и сносит хрупкую преграду. «Наперекор судьбам и предрешениям, ибо только мы куем свое предназначение». Схлестнувшиеся в центре, два вала пламени встречаются и сливаются в один. «Ничто не причинит боли, потому что нет боли, и нет страха». Он остается на месте, ждет приказаний, но в отражении Той Стороны он растет. Пока не становится ярче, чем сами вечные огни собора Схоластики. «Сияние. Очистит. Все.» И в этом голубом пламени видно человека. Медленно бредущего навстречу, прижав руки к груди. Вначале, в огне, он кажется уже черным, как уголь, но едва подходит ближе, вынося на себе языки огня, и вместе с тошнотворным запахом горящей плоти проявляется все его тело. На нем давно не осталось сошедшей и покрытой пузырями кожи, только черно-красные мышцы – извивающиеся прямо на костях, меняющие форму от пламени, пока выгорают остатки жира. С такой скоростью, чтобы рассмотреть в деталях. Они догорают и одна за одной обваливаются целыми кусками, истлевая на лету, а под ними всегда есть еще одни. И он молчит. Отголоски того, какой страшной болью должен был исходить человек, облитый прометием, рвутся от него во все стороны, но он не издает ни звука. А боль он чувствует, потому что даже когда кончается плоть и зола сыплется с него, обнажая столь же поглощающие всякий свет кости, его мозг в почерневшем черепе все еще цел. Объятый пламенем скелет, беззвучно протягивающий руку и открывающий челюсть в молчаливом крике, пока не начинает рассыпаться, и от этого, несмотря на вихрь из огня рядом, по телу бежит мороз. - Все! Сгинь! Погасить. Это слишком, так быть не должно, это не свои мысли, не свое видение, такого не было! Огонь утихает так же быстро, как и появился. Едва заслышав крик, едва его пожелали больше не видеть. Просто исчез, вернулся туда, где был порожден, отпустил от себя, не задерживая. Вернул все как было... Кроме того, что не оставил ни одной не обугленной, не раскаленной по краям, поверхности на всем полигоне. - По нулям, значит? Стихло все. Ничего не осталось, кроме рук инструктора Александры, рывком разворачивающих к себе, пока ее глаза не оказываются прямо напротив своих. - Это что за шутки, Романо?! Смесь гнева и... восхищения. Она не в ярости, как можно было бы ожидать. Но она хочет знать, что здесь только что было. Как будто этот ответ Вифании может быть известен хотя бы отдаленно. Это был человек. Не просто образ, нарисованный разгоряченным воображением, не просто ассоциация или символ, как черное солнце. Варп хотел показать, что бывает, когда... Когда огонь из его недр выпускают на волю. Что будет, когда она его выпустит на свободу, и как он будет ликовать, ее глазами наслаждаясь поглощением всего и вся. И все это было чужим. Не созданным своими руками, так не могло быть по повелению души, впервые вызвавшей пламя Той Стороны... И тут стало понятно, почему. Ни о каком «впервые» речи не было. Они знали. Говорили с самого начала, что придется, хочется этого или нет, встретиться с тем, что память хоронила ради своего же блага. Все просчитали, и заставили посмотреть в лицо, в настоящее лицо изнанки своих сил. Всегда точно понимали, какой именно ужас будет таиться в глубинах подсознания и тащить назад. Они хотят завершения шедевра, и им нужен один очень важный штрих: чтобы ученица, встретив свой главный страх, страх перед своим же могуществом, перед его использованием, когда это необходимо, стала собой. - Ты даешь, родная... Пламенная Бетти, чтоб тебя. Эми радуется. Искренне радуется, и никто из них не замечает ничего, для них это так и должно быть. И даже неспособность что-то сказать списывают на что-то другое. Она тоже хочет так уметь. - Эмоции потом будешь выражать, когда тоже научишься. Свободны, обе, на сегодня. Пустота и одинокий холод – единственное, что дает почувствовать себя далеко от пламени. Подавляющее поле только закрепляет их, дает гарантию успокоения. Вода с потолка помогает почувствовать, что безопасность реального мира никуда не уходит. Только после того, как наконец оставили в одиночестве, страх уступает место безразличию. От себя Вифания ждала, что в конце будет рыдать... Но этого не наступило. Незачем, плакать по этому поводу уже доводилось, и это не помогло никому. Варп не просто показал видение, не просто подчинился – он демонстративно выложил свои намерения. Он будет повиноваться, каждой эмоции, каждому движению, каждому чувству, каждой мысли, но взамен он хочет быть больше, чем оружием, силой или источником энергии. Он хочет быть ей. Частью ее, самим сознанием, источником всего. Причиной, а не следствием. Та Сторона знает, что ее боятся. Что пламени Вифания боится, потому что знает, на что оно способно. И поэтому так легко дается ей... а еще так легко выходит из-под контроля, если чувствует страх. Время значения не имеет, и когда уже взволнованная Эмили выбила дверь, не было ни малейшего представления, как долго удалось тут прятаться. - Живая все-таки... Не нужно было особо ей объяснять, что происходит. Догадалась сама, наверное. - Поговоришь со мной? Что у тебя стряслось? За какие заслуги эта доброта? - Помнишь, что Александра сказала? «Это очень весело». Она сказала, что когда от тебя люди мрут, это весело. Едва коснувшись струй, Эми подернулась. Под такой ледяной водой ей не приходилось находиться... Возможно, никогда. - Да, помню. Но она говорила про врагов. Выключила воду, подтянула к себе первое попавшееся полотенце, которое замерзшая кожа даже не чувствует. - Это не весело. Мне не было. Все равно рано или поздно пришлось бы ей рассказать. Там, наверху, уже точно все знают. Вопрос времени был. Поняв это, Эми чуть отсела. - Расскажешь? От подбора слов тут уже ничего не изменится. Нет смысла долго думать. Просто как есть. - Плохо помню. Только то, что рассказывали потом. Они сказали, непроизвольный выброс. Два жилых блока. Память пожалела рассудок, не стала ни сохранять, ни дорисовывать. - И сколько... - Они сказали, шесть сотен. Кто поближе, не успели даже ничего понять. Им повезло... потому что остальных ждал пожар. А ведь тогда еще показывали снимки. Среди просто обгорелых руин – тени на стенах, менее выжженные там, где кто-то стоял. Хотя бы часть умерли быстро, если не мгновенно. Хочется верить. На своем теле, которое пожар пощадил, остались ожоги, напоминавшие о себе много недель, пузыри, молившие их разорвать, и под ними обнаженные нервы, боящиеся малейшего касания. Даже спать с ними было невозможно без мазей и повязок. Что стало с теми, кого огонь не стал милосердно обходить стороной или избавлять от мучений сразу, можно было догадаться. По Эми видно, она ждала чего-то подобного. - У нас тут таких пол-Схоластики, я думаю. Это не ты виновата. Умысла не было, а это... Самое банальное, что можно было сказать, но этих слов от кого-то Вифания ждала больше года. Хоть от кого-нибудь. А теперь они не приносят никакого облегчения. - Вот я тоже так считала. Попробовала забыть про все это. А сегодня попыталась, и оно пошло само. Так легко не бывает, когда ты не хочешь. Понимаешь? - Это к чему? - Что если на самом деле я хочу кому-то причинять вред? Глубоко внутри? Это ведь только верхушка боязни, остальное следует из нее. Но ее придется встретить, иначе она будет накатывать вновь и вновь, пока ее не победят... Или пока она не победит. - Да непохоже. Видела я таких, которые хотят... Нет. У тебя на это духу не хватит. А гнев праведный – перед лицом гибели и не такое устроишь. Я знаю. - Это не все. В огне был человек... То, что от него осталось. Должно было прозвучать так же ужасно, как выглядело, но только проговорив это, стало ясно, насколько эти слова... Не внушают. Ничего. - А вот это уже интереснее. Видение? - Оно хотело, чтобы я его увидела. Что если мне придется... - Отвечу так. Не смей дрогнуть перед Варпом. У нее еще никогда не было такого твердого голоса. Сомневаться во всем, но в это верить беспрекословно. - В смысле? - В смысле, что если Варп хочет, чтобы ты отступилась, значит, есть причина идти вперед. Это тебе еще объяснят, как мне рассказывали и показывали. Давно, еще до прилета сюда. Ни шагу назад, что бы он ни показывал. Особенно когда оно будет давить чувством вины. От кого бы она ни слышала эти слова, они для нее были равносильны Слову Императора. - Но если... - Если ты будешь ему верить, то сама и исполнишь эту чушь. Самоисполняемое пророчество. Если бы ты иногда читала внимательнее, то знала бы. С ее силой, неудивительно было, что она даже не особо напряглась, поднимая сестру с пола, оттаскивая в тепло. - Спасибо. - Не за что. Не верь, не бойся, не проси. Бог-Император хотел бы, чтобы ты не сдавалась и шла вперед, в том числе и со своим даром, когда надо. Это и есть добродетель чести. После первого же горячего глотка стало... не легче, но отрешеннее. Это все было с кем-то другим. Кем-то, кто был до. Раньше. И самое время уже отпустить наконец... Но не забывать. - Лучше? - Лучше, но... Тут все равно нужно что-то сделать. - А я не говорила, что делать ничего не надо. Мы твоего горящего человека предотвратим. На немой, но логичный вопрос Эми улыбнулась. - Когда будешь готова, спросим у лучшего предсказателя в радиусе парсека. - Все ясно. С этого дня стрелять только по мишеням в виде человеческих фигур. Список литературы и прочих произведений искусства утверждать у меня. Все понятно? Еще бы это не было понятно. Все только для своего же блага. Перед глазами будут примеры, которым нужно следовать, и только они. Жестокие и бесстрашные. Они воспитают то, что нужно. Научат не бояться разряжать выстрелы в живых, если такова Воля Императора. Он бы хотел. Он требует. Его нельзя подвести. - Кроме того, я думаю, тебе самое время исповедоваться. Расскажи о своих видениях перед лицом Всеблагого, Всеведущего, и Он укрепит твое сердце. Он защитит. Он не даст оступиться. Пепла бояться глупо. Огонь не более чем свет и тепло. Только неосторожность и беспечность, приближение к нему, позволяют гореть. Только неумение и доверие означают ожоги. - И еще, Романо, прекрати думать, что ты особенная. Не боится Варпа только тот, кто так затуплен, что его не видит, остальные делятся на тех, кто боялся и берегся, и мертвецов. Не буду травить историями тех, кто был до тебя, скажу только, я видела намного хуже, а у тебя все идет прекрасно. - Спасибо, госпожа Фергурина. Она могла бы просто выбить всю глупость, но не стала. - За это не благодарят. Свободна. - Поле снять! Варп не господин, но раб, ибо нет надо мной никакого повелителя, кроме Бога-Императора, и само Море Душ склонится перед Ним, и предо мной, ибо я беру от Той Стороны от имени Его. По воле Его, по позволению Его. - Псайкер это оружие! И чтобы быть оружием, он должен быть готов сражаться. С клинком, без него – ваши руки и зубы будут дырявить сталь, когда этого захочет Император! Сила здесь! Довак картинно ударил себя по груди. - Здесь! Ваше сердце это реактор! Ваш мозг это система наведения! Вы должны без сожаления загонять оружие во врага, потому что иначе вы бесполезные трупы, а бесполезные трупы неугодны Императору! Вам запрещено подыхать, не забрав с собой достойного соперника и не выполнив боевую задачу! Он будет раз за разом гнать на арену до последнего. Пока все ученики не станут равными по силе друг другу, или не погибнут, освободив место для более достойных. И когда его взор снова упал на Вифанию, он думал именно об этом. - Так. Поскольку пускать тебя на кого-то еще неинтересно... Пойдешь с дикаркой. На этот раз швырнули нож. Больше послаблений не будет, это ясно. Рассчитывал, видимо, на то, что своих Ры не будет бить сильнее, чем нужно. - Ну и какого приглашения ждете? Хотят, чтобы по приказу могли бы бить кого угодно. Не глядя ни на что. Есть только то, что надо сделать, а личное мнение по поводу приказа никому не интересно. В своей прозревшей ипостаси Регина это понимает без слов, и не колеблется, начиная нападать, оставляя только возможность закрываться от нее. Никого даже не удивляет, что все заканчивается очень быстро. Все усиленные удары проходят мимо, пока девочка не вскакивает на шею и не обхватывает ее ногами, сбивая на пол, садясь на грудь и сдавливая сильнее. - Ладно, сдаюсь, все, слезь с меня. На мгновение ослабила хватку, пусть весь бой прошел впустую. Даже начала помогать подниматься, схватила за руку, когда Брам рявкнул и потряс кулаком. - Лично тебе сдаваться запрещаю. Будешь драться, пока не вырубишься, или пока не победишь. Заметно, как ее глаза дергаются... жалостью? Печалью? Трудно разобрать, но ей явно страшно. Как будто Ры знает, что не сражаться нельзя, и нехотя сжимает в руке оружие. Не хочет нападать, но должна. Второй раз протекает почти так же, и заканчивается аналогично. Она слишком быстрая, ее поведение не предсказать. Поставив на колени, хватает за шею, традиционный душащий захват. Через пять секунд вдруг доходит, что он не слабеет. В Варпе все заполняет темно-красный, мутный ореол, черные разводы, идущие от Ры. А дальше только срабатывает инстинкт сбить ее с себя – благо прицепившись, она не увернется от локтя со всей вложенной силой. А потом становится ясно, что это... - Да стой, говорю, не так сильно, что с тобой? Это уже не она. Под невинным прежде личиком – рваная тень, сочащаяся злобой. И еще твердым знанием того, что дальше. Вздувающиеся вены на руках, вцепившихся сразу в оба ножа. И Та Сторона заходится криком, веля или остановить ее, или одно из двух. Бояться поздно, но это явно не просто учебная тревога, Море Душ рьяно подсказывает, что нет ничего важнее, чем уйти с пути обоих ударов, вбок, единственное направление прочь от ее ведущей руки. И на фоне всего этого горит интересом, оживлением, устроившийся поудобнее инструктор – он наконец получил что-то, похожее на зрелище. - Регина, это не смешно! Умерь пыл! Ры даже не уходит от ответного выпада, ловит его целиком. Но удерживается на месте, и когда всаживает один из учебных, тупых клинков в ногу, вместе с вскриком по залу прокатывается огненно-желтая волна испуга. Второй нож еле удается остановить на полпальца от горла, таким усилием, что даже боль от проколотой насквозь мышцы на бедре отходит на второй план. Вот теперь она смотрит прямо в глаза, нависнув сверху. Только гнев... и еще самая капля сожаления. Дольше посмотреть не удается, потому что из глубин ее мыслей доносится, что сейчас она выдернет второй нож и всадит снова. На этот раз – под ребра, чтобы наверняка. - Прекрати, ты что творишь?! Не успевает только потому, что ее руку хватает за запястье и тут же ломает одним поворотом кисть Брама. До треска кости, пока Регина не переключается в бешенстве на него и не всаживает клинок со свободной руки куда-то в плечо. Потом в щеку. Когда и это не помогает против массивного катачанца, в глаз, прежде чем Брам ломает ей самой второе предплечье. До всех вопросов. Пока кровь не идет темным пятном по ее светлой одежде, от судорог капая вниз, смешиваясь с той, что течет из кое-как зажатой раны у Вифании на ноге. И все это время Ры молчит. Даже когда треск костей в тишине оказался оглушительно четким, не издала не звука – физически не могла... Но если бы была в силах, все на Той Стороне говорило: она бы не кричала. Она бы издавала рык загнанного зверя, не собирающегося сдаваться. Наверное, произошло бы еще что-то, потому что Варп не унимается, визжит и гонит волну за волной, прочь отсюда, но дальше только две вещи. Оттаскивающие подальше чьи-то руки сзади – и вбегающие в выбитые двери фигуры в доспехах. Пока они не исчезают за спинами пятящихся курсантов, удается только посмотреть в отражающие тусклым красным светом линзы на безликих противогазных масках с перфорацией вместо рта.