***
Следующим утром, когда солнце нехотя пробралось в мрачную пыльную спальню, тихо отворилась дверь, впуская кого-то в комнату, и спящую мёртвым сном женщину разбудила служанка. - Мадам Даллес, Вам письмо. Женщина медленно открыла глаза и поднялась с подушек. Её измученный, тусклый взгляд остановился на служанке. Некоторое время в комнате стояла тишина. - Что?.. - наконец тихим голосом спросила хозяйка. - Вам письмо, - повторила служанка. - Мадам, Вы заболели? Вы неважно выглядите. - Да... Наверное... - тихо сказала женщина, принимая из рук служанки конверт. «Анджелине Даллес» - гласила надпись. Хозяйка чисто механически кинула конверт на стол, погружённая в свои мысли, и легла обратно в кровать. - Принеси кофе и передай в больницу, что я сегодня не приду... - тихо, стараясь не встречаться взглядом с девушкой, сказала женщина. - Но сегодня выходной, мадам. - Ах... Да. Это хорошо... - тихо сказала наигранно больным голосом хозяйка, думая: «По крайней мере, будет меньше подозрений, ведь если бы я не пришла на работу... Но я бы вела себя неестественно, если бы всё-таки даже решилась пойти туда...» - Принести Вам какого-нибудь лекарства? - Нет, просто кофе, - хмуро отвечала, подняв взгляд на служанку, женщина. Вдруг хозяйка вздрогнула. На секунду ей померещилось, что вместо молодой девушки перед ней стоит убитая. Женщина быстро отвернулась к стене. Девушка этого не заметила. Хозяйке хотелось кричать, рвать на себе волосы, но она старательно душила в себе эти порывы, хоть и удавалось ей это с большим трудом. Служанка вышла. «Господи, помилуй! Прости меня за грех!» - словно в помешательстве начала шептать обладательница алых волос, вцепившись ногтями в виски. Шаги девушки в коридоре затихли. В комнате наступила гнетущая тишина. Женщину снова затрясло, как в лихорадке. Через несколько минут служанка вновь вошла в комнату и поставила кружку кофе на стол. Потом девушка подошла к кровати хозяйки. Женщина дрогнула. «Какие тихие шаги! Такие, которыми я стралась подойти...» - пронеслось у неё в голове. В душе лежащей на кровати пробудилась какая-та параноя. Все её мышцы напряглись, будто готовые отразить атаку... Но служанка лишь дотронулась до лба хозяйки и спросила, не принести ли градусник. - Нет... Я просто отлежусь, - тихо отвечала женщина, а потом, натянув на губы улыбку и повернувшись к девушке, добавила. - Я уверена, ничего серьёзного. Можешь идти. Вы всё ещё планируете поехать в магазин вечером? Обладательница алых волос немного помолчала, а потом кивнула. Служанка поклонилась и вышла. Женщина так и осталась лежать в своей просторной одинокой спальне. Хозяйка перевернулась на двуспальной кровати и с тоской взглянула на пустующее место рядом. Острая боль отозвалась не только в душе, но и пронеслась по животу. Женщина нахмурилась, размышляя, а потом резко тряхнула головой, отгоняя всякие мысли. - Нужно отдохнуть... А потом ехать в магазин, как ни в чём не бывало... - прошептала обладательница алых волос. - Всё кончено. Это был первый и последний раз... Мои руки не окрасятся более в этот омерзительный цвет... Цвет боли и жестокости... - женщина закрыла лицо руками. - Всё... Всё...***
Этим вечером на широких улицах Лондона, как и всегда, было многолюдно. Экипажи с цокотом и скрипением носились туда-сюда, прохожие в красивых и не очень одеждах бегали и ходили по своим делам. Мальчишки-газетчики надрывали голоса, размахивая свежим выпуском. - Преступление на улицах Лондона! Сегодня ночью была убита проститутка! Зверское убийство! Выпотрошенное тело... Одна из карет остановилась около мальчика. Из окошка высунулась изящная тонкая рука, обтянутая в короткую чёрную перчатку, и дала мальчишке несколько монет. Мальчик украдкой взглянул на обладательницу изящной ладони с тонкими, прелестными пальчиками, скрытую в глубине экипажа. Когда кучер щёлкнул вожжами, и экипаж поехал дальше, газетчик некоторое время зачарованно смотрел вслед, вспоминая загадочный образ, а потом украдкой поцеловал кончики своих пальцев, к которым прикоснулась тонкая женская рука. Прелестная женщина с алыми волосами, загородившись от всего мира занавесками экипажа, дрожащими руками раскрыла газету и взглянула на заголовки. - Пока улик, указывающих хоть на какие-то приметы преступника, обнаружить не удалось... - прошептала женщина и тихо вздохнула, закрыв глаза. «Я никогда ещё не ощущала себя такой загнанной... Но что за глупости! Кто заподозрит хирурга, тем более, хрупкую женщину в убийстве? - не очень уверенно думала обладательница алых волос, безумно желая верить в это. - Но что меня сподвигло к этому ужасному действию?.. То, что она пришла ко мне делать аборт? То, что она не дорожит тем, чего у меня нет?.. О, стыд и позор мне, грешной! Мой бедный, несчастный муж, будь он жив... Будь мой малыш жив... Ничего бы этого не было! Но почему? Не убивают же одноногие люди тех, кому повезло вторую ногу не потерять?..» «Но ведь двуногие самостоятельно себе ногу не режут из прихоти...» - вдруг нашептал тот самый голос в закоулках разума. Женщина вздрогнула. Нет! Именно такие мысли и довели её... до этого!***
Следующая неделя была затишьем для Лондона. Скотланд-Ярд искал убийцу молодой девушки с весьма мутными занятиями и не очень чистым заработком, но из-за неимения улик потом вынужден был просто развести руками. Дело не было каким-то громким, поэтому особого урона репутации полиции не нанесло. Но в душе одной прекрасной, но невероятно кривой душой женщины, наоборот, не было затишья и в ближайшее время не ожидалось. Она мучилась, изнывала от постоянного страха правосудия, но вдруг перед ней с новой, ужасающей ясностью встала совсем иная преспектива — опорочить фамилии её сестры, племянника, её покойного мужа... Она любила другого всю свою жизнь. Граф Фантомхай — успешный, приятный мужчина, который лишь одними своими тёплыми словами заставил полюбить этот ненавистный алый цвет... Цвет её волос, за которые она себя всегда ненавидела. Но этой любви не было суждено реализоваться — граф выбрал старшую. Обладательница прекрасных алых волос любила только двоих людей в своей жизни — графа и сестру. Она прекрасно помнила своё эгоистичное отчаяние, свою наигранную радость. Каково быть на месте женщины, что оказалась недостаточно хороша?.. Аловолосая старательно старалась задушить эти мысли, притвориться, почувствовать счастье за ближнего... Но эта двойственность мышления будет преследовать её, верно, и за гробовой доской... Её душа стала словно давшее кривизну зеркало. У её любимого и сестры родился сын — чудесный мальчик, Сиэль. Он был живым воплощением их обоих... Это маленькое существо смогло пробудить что-то в эгоистичной, двойственной душе женщины с алыми волосами любовь. Искреннюю любовь к ближнему, но в глубине души она боялась, что это был лишь материнский инстинкт, лишь что-то животное... Она помнила, как встретила своего мужа. Барон Барнетт был искренним, честным и благородным человеком. Лучшего для себя, для измученной странными мыслями девушки, она и не могла желать. Он, словно опытный мастер, сделал всё в её жизни вновь правильным, вновь заставил зеркало души отражать всё лишь в реальном свете. Они ждали ребёнка, она была готова его полюбить, но не успела... Тот день перечеркнул всё кроваво-красной чертой вновь. Карета перевернулась. Погибли все: муж, неродившийся ребёнок... А она осталась жива. Треснутое зеркало, да к тому же кривое. Её единственной отрадой стала семья сестры, но и здесь, когда исчезал Сиэль, этот маленький ангел, её единственная отрада, и появлялись родители, здесь её преследовала боль. Эгоистичная боль — зависть. Желание счастья, что у неё отняли. Но и они... Однажды поместье Фантомхай вспыхнуло, как порох. Все, все они погибли в адском алом пламени — любимая сестра, любимый человек, он! Он! Их дитя! Её дитя! И женщина с кровавыми волосами осталась одна. Осколок кривого зеркала, не имевший храбрости и уверенности назвать себя Анджелиной Даллес. - Да... Именно так... - прошептала, стоя напротив зеркала, женщина с пустыми рубиновыми глазами. - Судьба отняла у меня всё... И моё родное, и названное дитя... А она... Она в тот вечер... - женщина стиснула зубы. - Она считала это счастье, этот дар — мусором! Обузой! Как они могут самовольно говорить, что готовы лишиться зрения, что оно им не нужно, слепому?! Почему я должна мучиться, понимая, что они отталкивают собственными руками, а они — нет?! Отдирать кусок себя, убивать нерождённых детей ради... ради мерзкой низости! Почему я должна смотреть?! - в отчаянии закричала обладательница алых волос. - Почему я заклеймена этим омерзительным красным цветом, а они — нет?! Но... что я могу делать?.. Что я наделала?.. Разве так можно?.. Кто я после этого?.. Разве... могу я зваться после этого Анджелиной Даллес?.. Кто я после этого?.. Женщина тихо шептала это вновь и вновь, отходя к стене. Это был конец рабочего дня. Она только приехала домой и мыла руки в уборной. На столике лежал список девушек, записавшихся на аборт. Женщина невольно нахмурилась, наткнувшись на него глазами, а потом взглянула на своё отражение. Потом задумчивый, измученный взгляд рубиновых глаз упал чуть ниже, на раковину. Хозяйка дома думала не долго. Она вышла в свою спальню и стала искать ножницы. Вскоре она их нашла. Длинные, острые, блестящие. Вдруг усталый взгляд упал на лежащее на столе письмо недельной давности. Женщина вздохнула. - На последок нужно прочесть... - прошептала она. Обладательница алых волос вновь зашла в ванну. Закатала рукава и положила ножницы на столик. Затем женщина громко вздохнула и с изумученным видом начала распечатывать конверт с надписью «Анджелине Даллес». «Кто же я после этого? - продолжало носиться в её голове. - Разве Анджелина Даллес?..» Тут она замерла, прочитав лишь первую строчку. - Дорогая мадам Рэд... Женщина вдруг задумалась. Перед глазами ярко мелькали воспоминания, где всё перечёркивал красный... Цвет, уничтожающий её, сделавший её тем искривлённым, побитым и треснутым осколком... - О, да... - наконец тихо сказала она. - Вот кто я. Я — мадам Рэд... Обладательница алых волос взглянула на ножницы. Некоторое время она думала. Потом вдруг скомкала уже неинтересующее её письмо, отбросила в сторону и налила в тазик воды.***
Алые локоны плавали в тазике, окрашивая чистую воду в кроваво-красный. Тонкие холодные пальцы застегнули бардовую накидку. Губнушка окрасила припухлые губы в цвет кардинал. В зеркальном отражении обладательница красных волос вдруг увидела хитро и игриво улыбающуюся женщину с короткими, стриженными под карэ волосами, красивой фигурой, ярким макияжем и алыми одеждами. Мадам Рэд некоторое время любовалась этой странной женщиной в зеркале, потом вдруг усмехнулась и взяла в руки список пациенток, нахмурив тонкие брови.