Яблони в цвету

София была пьяна. Он, впрочем, тоже был нетрезв, поэтому двигались они странно, не по прямой дороге, а проулками. Каким смешным должно было быть зрелище - но никто не увидел, кроме, наверное, пары случайных прохожих, которые, впрочем, могли ничего подозрительного и не заметить. Они остановились совсем рядом с тем местом, куда он попал в первый момент. Нетвердой походкой девушка направилась к подъезду. У самой двери граф приобнял ее и ущипнул за шею. Вспыхнули фиолетовые огоньки. София пискнула, но протрезвела. - Если что, позвони мне - он вынул из ее кармана телефон и обрадовавшись, что он кнопочный, быстро вбил короткую последовательность цифр, а затем вернул его на место. Она растерянно кивнула и вошла внутрь, а он остался на улице. Мимо него прошла какая-то девушка в плаще, толкнув его и извинившись. Он не заметил ни ее, ни ее слов - так граф был погружен в собственные мысли. Но ему не суждено было долго мечтать - зазвонил его собственный телефон. - Папа, ты где?! Мы с ног сбились тебя искать! - неумолимо прозвучал взволнованный голос дочери. - Все хорошо... Я скоро буду. - грустно и нежно прошептал он в трубку. *** Всю ночь его терзали мысли о ней. Они были приятными, полными ожидания и восторга. Он не ходил - летал, все удивлялись его приветливости и услужливости. Он как будто бы помолодел. Но иногда он задумывался о пьянчуге, которого он встретил и о семье девочки. Это были мысли, вызывавшие его хладнокровие - но вместе с ними он думал о том, как, всё-таки, приятно быть влюбленным. Он не мог дождаться вечера, а пока удивлял весь замок своей деятельностью. Только когда уже расцвело и он давно с дурацкой улыбкой лежал в постели, его снова обволок нежно-розоватый, словно лепестки яблоневых цветов, наполнявших сейчас мир, туман. В нем, тихо шурша платьем, ходила женщина. На этот раз она вышла прямо ему навстречу. Он как наяву был ошарашен и счастлив: это была она. Та единственная, которую все ждут, нарядная как невеста, подошла к нему сама. Он не знал, игры ли это его памяти или он видит все воочию. Но он был в той степени счастлив, в какой не был уже давно. Что-то освободилось в нем недавно, и било как фонтан. - Мы связаны раз и навсегда, - говорила она. Так знакомо говорила. Так знакомо улыбалась. - Такая связь создаётся раз на всю жизнь... - раздался звенящий звук, как будто цепь упала на пол. Марта переплела свои пальцы с его, и он увидел соединённые наручники на их руках. Она уткнулась в него лицом, обняла... и исчезла. Не минуло и шести часов, как он бросился лететь в Бухарест. Во время полета он горько жалел, что не узнал ничего о Софии, кроме ее имени. Поэтому ему ничего не оставалось делать, кроме как начать поиски с той улицы, куда он прилетал вчера. Все так же мигал огоньками бар и качали ветками розовые яблони. Он спустился туда - но разговаривающего с ним вчера там не было. Выйдя на улицу, граф почувствовал, что что-то не так. Пройдя в арку дома, ту же, что и вчера, он ясно почувствовал аппетитный запах - запах свежей крови. Словно мешок, на залитом лунным светом асфальте лежал человек. За ним светились в лучах ночного светила две мокрые колеи. По запаху - не скажешь иначе и по мятой засаленной одежде он узнал своего вчерашнего собутыльника. Граф перевернул безжизненное тело: грудная клетка была сплющена и сломлена. Но его вчерашний знакомый ещё дышал. ... Выходите! Вы что, не слышали?! - кричал санитар. У двери в покой мялась с ноги на ногу женщина. Она была едва ли не бледнее самого графа, простуженная, оборванная, жалкая, но все ещё самоуверенная. Сам он стоял в темном углу, где до него плохо доходил свет ламп.