В Каэр-Морхен

      Хотя Геральт отчаянно жаждет тишины, Геральту абсолютно точно неинтересно, что же там случилось на пиру в Вызиме, у Геральта мигрень от постоянной болтовни, хотя у ведьмаков и мигреней не бывает, но...он благодарен Лютику. Да, возможно теперь нужно прокормить два рта, следить за обоими — поэт, несмотря на свой вроде бы зрелый возраст, ведет себя как импульсивный подросток и не многим отличается от Цири, а ещё его бесконечный трёп, но... Но теперь, когда малышка просыпалась от кошмара с криком, бард первый кидался к девочке, обнимал, гладил по пепельным волосам и что-то ласково шептал. Лютик пел колыбельные, чтобы Цири быстрее засыпала, с притворным ворчанием отдал ей свою подушку, когда девочка посетовала на боль в шее. Однажды, возвращаясь с охоты, Геральт увидел, как бард учит Цириллу плести венки из полевых цветочков — ромашек, васильков, иванчая и ещё каких-то желтеньких цветков, названий которых ведьмак не знал. Он смотрел и не узнавал: девочка, раньше молчаливая, с вечным затаенным страхом в блеклых глазах, а теперь румяная, смешливая, сверкает изумрудными глазками и что-то быстро лопочет. Теперь по-настоящему живая. И потому Геральт лишь ворчит, когда Лютик с пронзительным визгом вылетает из чаши, убегая от безобидного струвняка. Потому же только недовольно хмыкает, когда бард, оступившись, плюхается в лужу и в брызгах грязи теперь сумки, Плотва и ведьмак с Цири. А вечером Лютик показывает юной княжне пряные травы, с которыми и похлёбка, и чай, и даже жареный над костром кролик будут не хуже изысканных цинтрийских деликатессов. Цирилла впитывает знания, как губка, слушает внимательно и легко отличает ароматную мяту, мать-и-мачеху, лесную пижму и ромашку среди обилия лесных трав. Геральт не так хорош в общении с детьми, а учительствовал в Каэр-Морхене он ещё меньше, но показывает Цири приемы самообороны. Учит девочку обращаться с ножом и наносить быстрые и болезненные удары, показывает, как убежать от превосходящего по силам соперника. Он бы и Лютика научил, но бард отказывается, говорит, что руки музыканта не способны держать грубый нож, а мозоли и вовсе помешают играть на лютне. Геральт хмыкает, но не настаивает. Они все дальше углубляются на север, а на горизонте видны полупрозрачные силуэты гор.