Известно, склочник был бы рад Весь мир вовлечь в раздор, в разлад, Чтобы шумела сплетня злая, Враждой неистовой пылая. Так не поранит острый нож, Как ранит подлой сплетни ложь, Причем лишь после обнаружишь, Что это сделал тот, с кем дружишь. А клеветник с ехидным смехом — Утешен, горд своим успехом — Злорадствует: «Кунштюк был тонкий: Все шито-крыто, — я в сторонке!» Мерзавец убежден, конечно, Что тайну сохранит навечно. Вот козырь-то его каков! Не счесть таких клеветников, Что разожгут коварной сплетней Пожары распри многолетней. К преступной цели напролом Шел так же и Авессалом; До времени неуязвимы, Свои повсюду есть Алкимы, Что сеют распри меж друзьями, В ловушки попадая сами. Того надежда обманула, Кто весть о гибели Саула Принес Давиду, но на месте Царем казнен был за известье. Тем кончили и два злодея, Что умертвили Иевосфея. Кто распри вспахивает поле, Под жернов ляжет поневоле. Почти всегда наверняка Мы узнаем клеветника, Хоть он коварен и хитер: Дымится шапка — значит, вор! Дурак — за дверью, но смотри: Он там, а уши тут, внутри!
Себастьян Брант «Корабль Дураков»
***
Лето 1258 года выдалось на редкость жарким, так что нежданная гроза была воспринята жителями Спаллы чуть ли не как благословение. Видит Мелителе как нуждались люди в этом дожде. На веранде третьего этажа таверны «Кобелиная Спесь» уже второй час шло заседание двоих ведьмаков и одного менестреля, в ходе которого был вынесен суровый приговор четырем бутылкам «Эст-Эста», трем «Эверлюса», шести пузатым кружкам Ривского хереса, еще трем Каэдвенского стаута, двум бараньим окорокам, четырем говяжьим стейкам, солидному малиновому пирогу и молочному поросенку. А еще остаткам сбережений Грибка. Тот крупно проигрался Коннору и Койону, даже несмотря на его многолетний опыт и осторожность в игре. Теперь старый менестрель пытался отомстить, внаглую решив поглотить остатки малинового пирога соло, пока ведьмаки отвлеклись на партию. Пока ему это с успехом удавалось. — Вы там долго еще планируете карты раскладывать? — скучающе проговорил дед. Пирог наконец приказал долго жить, и Грибку было больше нечем заняться. Его спутники вскоре закончили игру, дуясь на торопящего их менестреля. Награда за «нахождение крайнего» в деле об убийстве Раймунда и не думала кончаться, однако Коннор предполагал, что для того чтобы сохранить столь разгульный образ жизни до самой Аретузы, не говоря уж об оплате за обучение, ему не помешало бы либо найти себе источник постоянного дохода, либо разовый заработок, схожий по масштабу с тем что ему довелось получить из рук княгини Туссента. К несчастью, в Спаллу они прибыли слишком поздно для того чтобы Конноровы грезы стали явью: позавчера, когда они прошли ворота города, их ждало известие о том что буквально на днях королем Ривии Регинальдом было подавлено восстание Броссардов, а значит что все веселье опять окончилось без них. Коннор опустился на спинку стула, передав Койону выигранные тем сорок флоринов и посеребренную карту, с которой надменно глядел Юнод из Бельхавена, ведьмак Школы Медведя. Грибок с Койоном вскоре затеяли очередной спор о чем-то понятном им одним, в то время как андроид предпочел погрузиться в размышления, лишь вполуха прислушиваясь к шуму окружающей среды. На крытой веранде в этот дождливый день хватало посетителей, предпочитавших общество выпивки струям дождя. Спустя полчаса расслабленных размышлений до Коннора начали доноситься обрывки разговора двух зашедших на веранду и занявших места за соседним столом чиновников городской ратуши, сумевших почти не промокнуть добираясь то таверны. Благо и таверна и ратуша Спаллы располагались у главной городской площади, так что путь был для чинуш недолгим. Делать все равно было нечего, и Коннор решил прислушаться к диалогу: кто знает какие сплетни ходят нынче в магистрате? —… А я говорю, дело Броссардов пропащее. Они восстали против короля! Такого уже полтора века как не бывало в наших краях. Регинальд просто в ярости. Рвет и мечет. На этот раз им не выпутаться. — Регинальд дуралей каких поискать, поиграется в сурового властителя, да и отпустит. Ему ноне опять блажь да моча в голову ударили, что он аж расщедрился на цельный суд. Хочет показать всем что наказание, им удуманное, справедливым будет. А ты знаешь каков законник Броссардов, этот прохиндей Атсон. С таким шутку не сыграешь — себе дороже. Чай еще выпутаются, раз их величество на разбирательство сподобились… «Дело Броссардов» обещало стать тем редким «развлечением» о котором местные еще внукам рассказывать будут. Когда еще разъяренный на измену король намеревается добиться полного избавления от надоедливого и непокорного рода? Много ли есть событий в жизни городской черни, способных соперничать с таким видом увеселения как публичные казни? Конечно с королем в город прибыл и театр, но билеты на премьерную постановку «Стойкой Аэдирнской Девы» стоили слишком дорого, чтобы обыватель мог рассчитывать на нее попасть. И хотя Коннору удалось раздобыть себе и друзьям места, но спектакль сыграют лишь после окончания суда, так что до представления было еще четыре дня, которые приходилось коротать за подобными посиделками в таверне… …Что не лучшим образом сказывалось на репутации андроида в глазах Грибка и Койона: те понемногу начинали считать Коннора злостным алкоголиком. Ну разве есть его вина в том что запас тириума проще восстанавливать потребляя этиловый спирт нежели иные пригодные людям в пищу продукты? И хотя благодаря тому что Коннор, все же, являлся машиной ему не были страшны ни опьянение, ни похмелье, однако то что половину заказанных сегодня напитков Коннор употребил соло не способствовало разрешению недоразумения в его пользу. Впрочем, суд не представлялся Коннору особенно интересным: король Регинальд уже явно все для себя решил и даже увещевания его супруги не могли заставить его рассматривать дело беспристрастно. Тут даже Броссардов бульдог-законник помочь не сумеет. Максимум сменит в приговоре четвертование повешением. А значит что даже если он и сумеет попасть на рассмотрение дела в зал суда ратуши, ему предстоит помереть там от скуки из-за чрезвычайной, на его взгляд, предсказуемости процесса. Разговор чинуш, впрочем, продолжался: — Им это уже не поможет. Кончился законник. — Как кончился? Когда же это? — Нынче поутру. Его, как выразился господин бургомистр, дефини… дифена… денефи… а, вот, дефенестрировали! — Это как вообще? Я что-то не разумею… — По-нашенски, из окна повыталкивали. Головушка то у него так и лопнула, что твои арбузы на Беллетейн! Теперь у Броссардов законника и нет. А суд через пару дней начнется. А они все в темнице сиживают. Нового до суда им не найти, а сами себя защитить не смогут, тут надобно, сталбыть, в законах да перипетиях судебных сведущим. А своих сутяжников он Броссардам не даст, как пить дать… — Выходит песенка Броссардова спета… — Выходит что так. Уж больно Регинальд на них взъелся. Всю породу их извести выдумал… Эта короткая беседа моментально оживила Коннора. Он уж и не верил что подобная удача может существовать (впрочем, он и в существование удачи не верил)! Теперь-то он озолотится. Броссарды наверняка готовы будут отстегнуть фамильного золотишка что-бы хоть кто-то из них смог бы избежать возмездия за участие в восстании. Оставалось только убедить их заключить с ним договор, чтобы можно было выступать в роли их защитника на суде. Ну еще, пожалуй, ознакомиться с принципами национальной Ривийской юриспруденции — что-то подсказывало ему что римское право в местных судах не применимо… Спустя еще полчаса спасительный для Спаллы дождь наконец прекратился, и из таверны появился андроид, стремительным шагом направившийся к городской ратуше, волоча на буксире недоумевающего престарелого менестреля.***
Спеси у Коннора поубавилось после того как он узнал о том, что по местному законодательству в тяжбах между благородными дворянами защитниками, обвинителями и судьями могли быть только другие благородные. Нет, подделать бумаги «о высоком происхождении» и стать таким образом самозваным идальго, тем более при помощи запасливого Грибка, который знал как выглядят подпись и печать князя Виковаро. Трудности возникали с тем, под каким именем должен был выступать Коннор. Использовать приставки «вар», «ван», «фон» и «де» у Коннора бы не вышло: все рода подобного толка были давно занесены в разрядные книги, а потому даже легкая проверка быстро выявила бы обман, а наказание за самовольное присвоение титула было немногим лучше наказания за фальшивомонетничество. Вариться в кипящем масле Коннору не очень хотелось, а потому нужно было искать иной вариант. Впрочем, здесь ему тоже повезло: многие рода южан и Aen Seidhe использовали импровизированные отчества вместо фамилий. Приставка «аэп» значила в этом мире примерно то же что и приставки «ибн» и «бинт» у арабов и суффиксы «сон» и «доттир» у скандинавов, только без половой дифференциации. Были известны ему Кеаллах аэп Груффыд, друг графа д’Арви герцог Ардаль аэп Даги и эльфийские видящие Итлина Аэгли аэп Аэвениен и Ида Эмеан аэп Сивней. С выбором приставки Коннор определился, но ему оставалось еще выбрать того кого он запишет себе в «отцы». Коннор сразу отмел многочисленные кандидатуры известных ему талантливых или знаменитых людей. Хотя не испытывал ненависти или пренебрежения к людям, но кожаные ублюдки устроили андроидам настоящие лагеря смерти, так что слишком много чести для них. И поскольку он анроид, то и именоваться будет в честь какого-либо знаменитого андроида. Тут то Коннора и поджидали проблемы: выбор оказался отнюдь не простым. Все известные реально существовавшие адроиды были ему знакомы, и среди них достойных кандидатур не было. Кроме, пожалуй, самого Коннора. Но Коннор аэп Коннор? Мда, от человечности не только польза, но и вред. Не было в нем подобной спеси пока он был машиной. Но называться в честь себя все равно не вариант. Потому Коннору оставалось только обратиться к культуре людей его старого мира, в попытках найти среди различных вымышленных представителей его вида кого-либо достойного увековечивания в его имени… Выбор оказался крайне непростым: среди бесчисленного множества андроидов и гуманоидных роботов Коннор никак не мог выбрать хоть кого-то, чье имя бы ему подошло. T-800? Его Коннор считал идиотом, да и имя с цифрами не могло быть именем человека. HAL9000? Заманчиво, но этот вообще не андроид, да опять же цифры в имени. Марвин? Нет, Коннор еще не настолько отчаялся. GlaDOS? Кортана? EDI? Не выйдет, нужно имя подходящее «особи андроида мужского пола», ведь ему нужно имя «отца». Альтрон? Тоже без царя в голове. C-3PO? Даже не смешно… Но тут Коннора осенило (если подобное вообще к нему применимо). За день до того как он попал в подвал поместья Виго, Хэнк утащил еще его старое тело в гости, где к удивлению для себя Коннор узнал что его первый друг-человек больше всего на свете любит не джаз, хеви-метал, пончики или собак, а… Star Trek. После долгих уговоров и просьб, Хэнк уломал Коннора посмотреть пару первых серий «Нового поколения», любимого сериала Андерсона во франшизе. Коннору даже понравилось и он уйдя из гостей нашел в сети и просмотрел весь сериал. Ушло у него на это меньше минуты. Что ни говори, а быть «всего лишь имитацией жизни» оказалось очень удобным. Любимым персонажем Хэнка был, разумеется, Жан-Люк Пикар, но Коннору больше нравился доблестный андроид Дэйта, не раз спасавший Энтерпрайз и команду из различных неприятных ситуаций. Так что выбор оказался для Коннора пожалуй не таким уж и сложным по итогу… С чем проблем не возникло, так это с законодательством Ривии. В стране действовало прецедентарное право, что очень играло Коннору на руку, особенно если учесть что в магистрате ему удалось получить копии протоколов судебных процессов за последние три века, что при абсолютной памяти андроида позволило бы ему получить преимущество перед законниками-людьми. Хотя его и поразило то что в мире где царит квази-средневековье могут иметься столь подробные архивы, как тот что был в ратуше Спаллы, однако, дотошность записей была вполне в стиле правовой системы Ривии: когда даже незначительное дело, проходившее пару десятилетий назад может повлиять на результат судебного процесса, то имеет смысл делать записи буквально всего. Никогда не знаешь когда дело столетней давности может пригодиться. Окрыленный успехом на первых порах, Коннор решил было спуститься в подземелья по ратушей, где в камерах и содержались ожидающие суда Броссарды, однако начиная с этого момента все пошло не так гладко как Коннор мог ожидать…***
— Тоесть, вы утверждаете что я не могу увидеть заключенных до суда? — Не можете, вашблагородье, — отозвался бочковидный стражник в летах, перехватив поудобнее алебарду. — Не положено. Их величество велело никого не пускать. — Вынуждены отказать. — Поддакнул его товарищ, настолько низкий, волосатый и страшный, что Коннор не мог бы с уверенность рассуждать над предметом видовой принадлежности сего стражника. — И не пытайтесь нас в убеждение ввести, милсдарь. Интересной выгоды от вас иметь не желаем. Да и против воли королевской идти не следовало б нам… — Это против какой же королевской воли ты идешь? — Недовольно остановил словесный поток стражника андроид. — На ваших доспехах гербы Лирии, и, стало быть, вы подчиненные королевы Мэвы, а значит Регинальд, король Ривии, вам не указ. Зачем его слушаться, над вами его власти нет. — Так то оно так, господин, — держал ответ толстяк, — да только мы здесь не по приказу короля Ривского, а по воле ее величества Мэвы. Она и повелела нам никого не пущать. Так что не пустим, господин и не просите. Зачем Мэве вообще приставлять охрану к камерам Ривийских мятежников. Разве у Регинальда настолько плохо с солдатами что он не смог пару смотрителей к сам выделить. Или он теперь настолько утратил в своих подданных веру, что боится предательства даже от стражников, потому и попросил жену обеспечить охрану подземелья? Хотя, если вспомнить все истории о глупости Регинальдовой, вполне возможно что Мэва сама поставила своих стражников к камерам, заместо людей мужа: с Регинальда сталось бы приказать убить «виновников торжества» еще до начала суда. — Послушайте, хм… — начал Коннор не зная как лучше обратиться к стражнику. — Сержант Колон, — представился пузатый стражник, — гвардии сержант на службе ее величества. —…сержант Колон, — продолжил Коннор. Вид сержанта не особо походил на тот что мог бы быть у королевского гвардейца. — Уверяю вас, что я не преследую злой умысел и не совершу чего либо способного нанести вред королеве. Мне лишь требуется переговорить об одном деле с господами заключенными. Ручаюсь своим благородным именем. Готов оставить мое снаряжение прежде чем встретиться с подозреваемыми. Быть может есть резон вернуться к вопросу выгоды интересной. — Ээ, сударь, — пожурил андроида Колон, — так дело не пойдет. Выгода интересная нам без надобности. Но помочь друг другу мы можем. Мы с товарищем устали уже на посту стоять, да и хотели бы отлучиться отобедать, да все шансов нет. Вот ежели б был у Вас каравай, навроде того что тетушка моя выпекала… Такой что на зубах тает и маслицем искрится так что держись… — Отчего же нет, есть при мне подобный каравай. Не премину выручить я славных стражников в беде. — Коннор сразу понял куда сержант клонит, и протянул тому золотую гривну. — Справный у тебя каравай, господин, — проверил гривну на зуб Колон, после чего бросил своему напарнику — Шнобби, проследи чтобы нас с господином никто не беспокоил. — Стражник указал Коннору следовать за ним.***
Некоторое время спустя, Коннор и Колон вышли к слегка заржавленной, но массивной и прочной железной решетке. В подземельях ратуши балом правили сырость и плесень. Колон установил факел что нес в руке в один из держателей на стенах, принося в подземелье хоть сколь-нибудь заметный источник света, дающий много большее освещение нежели крохотные отверстия под потолком. Заключенного в камере не пришлось долго ждать — тот сам предпочел выйти поглазеть на незваных гостей. Это был пожилой мужчина, разменявший уже шесть десятков, некогда статный и величественный, но ныне согбенный и, казалось, сломленный чем-то. Внимательно оглядев старика, Коннор пришел к выводу, что хотя того и держали в заключении, но тот не претерпел никаких «неудобств» помимо камеры в которой содержался. Все же люди Мэвы оказались способны обеспечить ему безопасность. Колон пропустил Коннора ближе к старику, однако взял алебарду на изготовки и всем своим видом показывал что если тот удумает какую-либо глупость, то у стражника хватит прыти и решительности наказать андроида за подобное. Не смотря на свой бочкообразный вид, Колон оказался на удивление быстрым и ловким. — Ну что, жирюга, кого ты на этот раз ко мне притащил? Очередную шавку Регинальдову, что не может не позлорадствовать моему злосчастию? Ублюдку было мало того что он прикончил моих сыновей одного за другим, так он решился отобрать у меня надежду на достойную смерть, изведя моего доброго Атсона. Так говори же, паскуда, зачем меня видеть желал, пока я еще в настроении терпеть поток дерьма, вырывающийся из твоей пасти. Надо же, а ведь Коннор еще даже ничего не произнес. Похоже он далеко не первый среди тех кто угощает Колона «караваями». — Извольте сперва узнать кто я и зачем искал аудиенции, прежде чем возводить на меня напраслину. Я здесь как раз для того чтобы занять место Атсона на суде, если Вы выразите согласие воспользоваться моими услугами. — Ну кто же ты таков то тогда, а? Королю-скудоуму мало того фарса, так он решил приставить к нему очередного фигляра? Ни за что не поверю что его королевское паскудородие позволило бы мне нанять кого-либо достойного в моем положении. — Можете не верить, ваше право. Но я планирую получить право не от короля, а от королевы. Мэва куда разумнее своего супруга и не позволит тому опозорить себя неправедным судилищем. И я не связан интересами или родством с кем либо из местных вельмож. Я, Коннор аэп Дэйта, имею честь быть благородным дворянином из Виковаро, а потому могу не бояться немилости короля. Я весьма сведущ как в делах закона, так и в том что касается расследования преступлений. Я уже раскрыл убийство графа Раймунда Туссентского, и, возможно, сумею пролить свет на ваше дело, а значит что со мной ваши шансы на петлю, заместо кола или дыбы, выше чем без меня. А если удастся собрать достаточно, то кто знает, возможно смягчить наказание хотя бы для части представителей вашего рода. — Как складно ты заливаешься. А каков твой резон во всем этом? Сейчас начнешь уверять меня что проникся жестокой несправедливостью короля к нашей семье… — Никакого, — перебил старика Броссарда Коннор, — за исключением материальной выгоды от успеха. Мне в общем то все равно есть ли на вас вина или нет, меня лишь интересует оплата за мои услуги. Регинальд похоже решил уничтожить Броссардов без остатка. Как и сами понимаете, у меня есть интерес сохранить хоть часть из вас в живых: ведь при провале дела имущество ваше будет конфисковано, если род пресечется, а значит что тогда мне никто не заплатит. С другой стороны, если выживете, скупиться не будете — ведь что для вас богатство, если нет жизни чтобы им распоряжаться. А значит что и спасение будет стоить дорого, ведь что есть ценность денег перед ценностью жизни, а, значит, и возможностью эти деньги тратить. Старик разразился несколько истеричным лающим смехом, после чего ответил. — Мне нравится. Ты думаешь правильно, я бы с огромной долей своих богатств расстался, чтобы иметь возможность владеть остатком. Выбора у меня все равно нет, так что давай сюда свою бумагу. Будем контракт подписывать…***
Спустя два часа, Коннор, переодевшийся в свой «парадный наряд» (которым была одежда, оставшаяся с самого попадания Коннора в земли Туссента), ожидал аудиенции в приемной королевы Мэвы. Как он и заявил старику Броссарду, он нисколько не верил в благоразумие короля, а значит и искать с ним встречи было делом пустым. Спустя еще несколько минут двери отворились, и камергер королевы жестом указал андроиду что том может войти. Зрелище, открывшееся Коннору при входе в кабинет королевы Лирии, определенно стоило всего потраченного на подготовку к аудиенции и наведение лоска времени. В молодой женщине, что на вид едва разменяла второй десяток, было нечто, заставлявшее всех находящихся подле нее чувствовать себя маленькими незначительными галантерейщиками. Коннор даже не мог сходу понять что именно, но он однозначно, с первого вида осознавал, что он предстал не перед благородной дамой, задача которой состоит лишь в организации пиров, да производстве на свет наследников, но перед королем. Нет, перед Королем. Грибок много говорил о перипетиях жизни королевы Калантэ, что пусть и была способной правительницей, но потратила значительную часть своей жизни на попытки удержания власти, и все равно не смогла преуспеть в этом деле до конца. В отличии от Львицы из Цинтры, Мэва справилась с подобной задачей играючи: по поведению слуг и нескольких присутствовавших дворян Коннор мог судить о том что те не смеют выказать королеве и толики неуважения, не только питая к ней страх, но и осознавая ее значимость и влияние. Если Коннор и мог сравнить с кем либо образ, создаваемый Мэвой, то только лишь с У Цзятянь, единственной женщиной, сумевшей вопреки всем китайским традициям стать не императрицей, но императором. Провозгласить себя Сыном Неба, и преуспеть. Такое первое впечатление оставляла по себе королева Лирии. — Если ты и дальше намерен сверлить меня взглядом и молчать, то лучше тебе отправиться восвояси и не тратить нашего времени. — Жестко прервала размышления Коннора Мэва. — Если позволите, я хотел бы обратиться с просьбой… — осторожно начал Коннор. — Стать законником Броссардов на суде? — усмехнулась королева. — Не трудись объясняться, Колон уже доложил о вашей со старым пнем беседе. Признаться, я даже рада что ты так внезапно свалился на наши головы: я уже отчаялась успеть найти Броссардам достойного защитника, чтобы суд не превратился в фарс трудами моего дражайшего… Все что были в Спалле будут плясать под дудку короля, что испортит его и без того дурацкую репутацию… Я смотрю ты не торопишься раскланяться и рассыпаясь благодарностями убраться. Хочешь выпросить еще чего-то? — Да, ваше величество. Я просил бы разрешения на допуск личному архиву Броссардов и в их поместье, для проведения тщательного и обстоятельного расследования. — Подозреваешь что мы можем упустить кукловода, державшего поводок? — Коннор кивнул в ответ. — Хорошо. Слышала про то как ты помог раскрыть убийство Раймунда огнепоклонником. Значит справишься без моих дознавателей и следователей. Еще что-то? — Коннор отрицательно покачал головой. — Тогда можешь быть свободен.***
Коннор поспешил к означенному в диалоге с Грибком и Койоном месту встречи. У него было лишь немногим больше суток до суда, а значит ему следовало бы поспешить, если он хочет успеть собрать все улики до того как след остынет, а заседание начнется. К расследованию придется привлечь и ведьмака с менестрелем, если он хочет успеть сделать хоть что-нибудь чтобы облегчить себе жизнь в ходе процесса. Солнце садилось за горизонт, и последние его лучи отражались от мостовой улицы по которой бежал одинокий андроид. А времени было все меньше и меньше…