Флавий Филострат «Жизнь Аполлония Тианского»
***
Порой даже в самых, казалось бы, обычных городках может найтись что-то поражающее воображение незадачливого путника, случайно забредшего в них. Таковыми были Великая Арена в Городе Золотых Башен, руины города вымершей цивилизации вранов в Лок Муинне или Великий Канал в Лан Экстере. Такое место нашлось бы и в Спалле: грандиозный крытый амфитеатр, на сцене которого почитали за честь выступать самые именитые труверы и артисты Севера. Не далее как пять лет тому назад здесь проходил концерт, приуроченный к выходу в свет «Часа Луны» — первого поэтического сборника юного, но талантливого трубадура и поэта Лютика. На две декады ранее здесь же проходили и выступления Грибка, сидевшего ныне в дворянской ложе по правую руку от Коннора, и наслаждавшегося открывавшимся со сцены действом. А на ней шел второй акт премьеры «Стойкой Аэдирнской Девы», новой пьесы прославленного реданского драматурга Виллема Влочнядржени, особенно почитаемого в Лирии и Ривии. В его честь король даже поименовал своего первенца. Действие в ней разворачивалось в одной из бесконечных склок между Темерией и Аэдирном за спорные пограничные земли. Аэдирн безнадежно проигрывал и дела его были чертовски плачевны: шутка ли, если темерцы уже взяли Верген и вовсю осаждали Венгерберг! Однако почти павший под ударами врага Аэдирн воспрял когда в дело вступила худородная девица из предместий Махакама, что с малых лет обучалась таким краснолюдским навыкам и премудростям как бой на топорах, ковка брони, шахтерское ремесло, и, конечно же, питие пива. Никто не мог одолеть девицу из Аэдирна в честном бою, однако прославленная темерская разведка решила сама попробовать найти на строптивицу управу: престарелая жрица Мелителе предсказала им что сила воительницы сокрыта в ее девичестве, лишившись которого, она потеряла бы свою невиданную мощь. На сцене как раз разворачивалась тайная операция темерцев: юный разведчик чудом сумел одолеть Аэдирнскую Деву в состязании по распитию вина и готовился раз и навсегда избавить ту от источника ее могущества. Молодой актер со сцены возглашал:Над чистотой девицы торжествуя, Родной стране исправно сослужу я! Темерский патриот обязан жить любя Темерию… Но главное — себя!
Несмотря на кульминационный момент в повествовании, Койон не выдержал и задал вопрос вертевшийся у него на языке уже долгие часы. — Так как же оно так вышло? — Обратился он к Коннору, имея ввиду завершившийся вчера суд, исход которого порядком поразил весь город. Хотя он ожидал что Коннор сумеет справиться с нелегким делом, однако результат ввел его в ступор: подобное, по словам самого андроида, не мог предвидеть даже он. — Ах, если бы знать… — задумчиво улыбаясь начал свой рассказ Коннор.***
— Нет, нет, нет! Это совершенно никуда не годится. Давай, юный Гастон, я верю что ты можешь лучше. Коннор уже второй час пытался стать воплощением Цезаря: он одновременно изучал планы поместья, в котором развернулась большая часть событий восстания, слушал доклады Грибка и Койона, которым он поручил различные задания по сбору столь необходимой в кратчайшие сроки информации, а также наставлял шестнадцатилетнего Гастона Броссарда касательно того как ему следовало бы давать показания. Времени было мало и ему требовались найти как можно больше информации о событиях связанных с предстоящим судом ведь потрать он недостаточно времени на подготовку и о малейших шансов свести дело хотя-бы к ничье можно смело забывать. Ситуация осложнялась еще и тем, что королевские дознаватели вверх дном перевернули поместье Броссардов, камня на камне не оставив от всех мало-мальски важных внутренних помещений: вся мебель была разломана или вынесена наружу, семейный архив сожжен, полы, стены и потолки сильно повреждены, как если бы кто-то пытался искать в них тайник топором. Коннору потребовалось срочно отыскивать прислугу, работавшую в поместье до его разгрома, чтобы те давали ему описания содержимого комнат и помогали чертить планы комнат с расположением в них утвари, каковым оно было до полного разгрома здания. И ладно бы только это, так Коннору пришлось на утро следующего дня тащить эти планы в ратушу, дабы при поручительстве Мэвы и некоторых из проводивших в поместье обыск следователей ему могли их заверить и признать подлинными. Впрочем, здесь удача Коннора почти закончилась. Оказалось что по делу практически не имелось улик, подходивших для презентации в суде: почти все мало-мальски подозрительное умудрились растащить королевские «ищейки». Должно быть, что этот чертов Регинальд не придумал ничего лучше чем в ожидании расправы уничтожать Броссардово имущество… Но Коннор был вежливым андроидом и предпочел бы не говорить вслух что он думает об умственных способностях короля Ривии… Впрочем, возможно тот таким образом пытался избавиться от любых путей Броссардов к спасению. В отчаянии, Коннор начал готовиться к исполнению запасного плана, по которому он и не пытался бы доказывать невиновность восставшего семейства, а просто устраивал в нем раскол, натравливая одних Броссардов на других, тем самым пытаясь убедить суд что предателями была только половина семейства, а значит имеет смысл казнить только их, сохранив их «внутрисемейных» врагов в живых. Для этого ему и нужно были внуки главы семейства, чтобы создать им образ притесняемых семьёй. Младшего Гаскона ему так и не удалось отыскать, однако с его старшим братом он был удачливее. Гастон Броссард был просто квинтэссенцией понятия «повеса». Он был красив, удачлив в охоте, силен, однако в семье к нему относились с пренебрежением, поскольку он постоянно волочился за какой-то девицей из простонародья. Она, конечно, была хороша собой, но так как богатого приданного за ней не водилось, то и семью сей союз не устраивал, а потому Гастон почти не выходил из опалы, вечно просиживая штаны в одной из таверн. В нем никто не видел угрозы, и его даже не озаботились искать королевские дознаватели, так что Коннору удалось найти юношу довольно легко. Сложнее было отделаться от надоедливого низкорослого толстяка, что явно более чем восхищался молодым Броссардом, но Коннор справился и с подобной неприятностью. И вот сейчас он тренировал Гастона давать такие показания суду, что у короля наверняка возникло бы чувство что тот незаконорожденный: государю явно мало было убить Броссардов, он наверняка хотел бы их также унизить. А что было бы для средневекового дворянина унизительнее, чем ублюдок без капли твоей крови, носящий твое имя и владеющий твоим наследством? Гастон сначала не желал сотрудничать, оскорбившись подобным планом, однако после разъяснительной беседы он все же решил что любит жизнь несколько больше чести, и принялся старательно заучивать заготовленные Коннором показания. В самый разгар подготовки, раздался стук в дверь. Распахнув ее, Коннор увидел гостя, увидеть которого он надеялся, но в приход которого почти не верил. Этим человеком был поверенный короля Ривии, молодой граф Рейнард Одо, с которым Коннор ранее встретился в ратуше, когда пытался отыскать уцелевшие улики. Графу еще не перевалило за тридцать, однако его виски уже слегка тронула седина от постоянной мороки в виде идиота-короля, решившего спихнуть на своего любимца все тяготы и ответственности правления. Надо ли говорить что Рейнард был отнюдь не в восторге от желания короля устроить из мести спектакль, однако на этот раз, обычно всегда прислушивавшийся к мнению графа Регинальд предпочел игнорировать попытки Одо объяснить что подобная затея ни к чему хорошему привести не может. — Заходи, я уж боялся что ты не почтишь нас своим присутствием, — обратился к Рейнарду Коннор. — Скажи, тебе удалось достать то, о чем я тебя просил? — Да, но случилось нечто из ряда вон. Регинальд засомневался в «компетентности» городского судьи и решил что я подойду на эту роль лучше. — Что-то ты не выглядишь особенно довольным, — отметил андроид, — я ожидал что возможность решить дело цивилизованно тебе по душе. — Если бы все было так просто… Регинальду одного моего вердикта будет недостаточно: ежели король останется при своем мнении по итогам тяжбы, а мы оправдаем старика, то уже нам голов не сносить. Ну да что же это я, ведь не только об этом тебе сообщить пришел. Я проверил имевшиеся у следствия объекты, и парочку мне даже удалось спасти… — Постой, это все конечно прекрасно, но спасти? Что ж там вообще произошло то? — Демьян по прозванию Цернадупа случился вот что! Да чтоб эта магова срань жиром своим захлебнулась! — Еще мгновение назад спокойный Одо вдруг взорвался от негодования. — Этот шакал уже цельну неделю как распаляет государя, рассказывая тому все новые небылицы про бесчинства кобелиного рода. А его величество из-за этого пустобреха уже еле сдерживается чтобы не приказать прирезать мятежничков еще до суда. Я все никак в толк не возьму зачем ему это вообще может быть потребно… Выгоды своей он с того вроде не имет. — И что, он приказал уничтожить все объекты изъятые из поместья? — Приказал. — И ему это с рук сошло? — Как же не сойти? Он же придворный чародей при Регинальде, уж давно на него влияние имеет. Даже выбил себе право быть обвинителем на процессе… Чем больше думаю об этом, тем более подозреваю что кажущаяся ненависть его к Броссардам, напускной должна быть. Он явно что-то поимеет с падения семейства, но что конкретно… не разумею… Коннор и сам не знал зачем придворному чародею короля Ривии была нужна смерть Броссардов, но было маловероятным то, что тот приложил бы так много усилий к падению бывших правителей Спаллы, без какой-либо строго определенной цели… Что-же это ему еще предстояло выяснить. — Ты говорил, что что-то тебе все же удалось спасти, — попытался вырвать графа из мрачных дум андроид. — Да, все верно, есть кое-то. — Сразу же встрепенулся Одо, и начал перечислять Коннору, — есть несколько объектов, показавшихся мне подозрительными. Например, Большая Печать дома. Ее оттиск должен был бы быть на всех документах дома Броссардов, однако произошло нечто странное: при обыске нам не удалось найти ее. Как и многих старых бумаг семейства, а ведь это было первоочередной целью: из них мы могли бы понять кто был с ними в сговоре — не могли же они и вправду сами восстание поднять, без союзников, это же полный бред! Однако бумаги как в воду канули. — Погоди-ка, в ратуше мне говорили, что они отправляли письма соседям, с целью найти сторонников уже после поднятия мятежа. — Я тоже слышал, но не поверил бы в это: слишком глупо, просить о помощи кого-то когда уже погрузился в пучину — никто не хочет чтобы его утянуло на дно вслед за тобой. Но такие письма есть, однако никто на призыв не ответил. С другой стороны, у графа Колдуэлла я взял кое-что, повергшее меня в ступор. Поверь, тебе тоже будет интересно. С этими словами он протянул Коннору лист бумаги, на котором были нацарапаны несколько строк. — И что же это? Здесь написано, что если получатель сего удовлетворит прошение писавшего, то давняя обида может быть решена в его пользу. Кто еще пользуется примитивным шифром Цезаря в наши дни? Тем более что пишет все от руки! Этот дурила бы еще печать поставил… — Этот дурила — старик Броссард. Но это не оригинал. То письмо хранится у Колдуэлла, я просто переписал текст под его диктовку. Колдуэлл говорит что «давняя обида» это пара спорных деревень на границе его с Броссардом владений. Он утверждает, что письму уже пара месяцев. Говорит что отказал. — В это можно поверить. Он мог вообще не упоминать о подобном для собственной безопасности. Так Броссарды и в самом деле планировали восстание? — Выходит что так, однако самое интересное впереди: завтра сторона обвинения предъявит те письма с просьбой о поддержке в полном составе… — Дай угадаю, среди них есть и письмо к Колдуэллу. — Именно так. Зачем им писать ему повторно если тот уже отказал? — За тем, что одно из писем явно подделка. Однако зачем так глупо подставлять Броссардов, если знаешь о том что те все равно восстают? Или требовалось привлечь их наверняка? — Возможно, но это еще не все. Печать нашлась. — Разве она не была потеряна вскоре после взятия поместья? — Коннора все больше удивлял факт того, как быстро в поместье нагрянули войска, что задавили бунт еще в зародыше, заодно прикончив трех сыновей старика Броссарда при штурме. Как они так быстро смогли добраться до изменников? Или они знали заранее и выжидали в засаде. — Была, однако маг заявил что ее предъявят завтра, вместе с письмами. — И никто кроме самого мага ее не видел. — Никто. — Понятно. Что-то еще будет со стороны обвинения? — Только пара слуг что якобы слышали о том, как Броссарды строят козни. И ответное письмо племянников графа, что соглашались оказать поддержку. Единственное, пришедшее в ответ на эту глупую рассылку с призывом. — Оно тоже было утрачено? — Нет, его нашли сразу, едва поместье взяли под контроль. И, разумеется, эта бумага тоже доберется до суда невредимой. — Казалось, сей факт причинял почти физическую боль Рейнарду. — Не стоит отчаиваться. Уверен, мы и эту неприятность будем в состоянии обернуть себе на пользу. Необходимо лишь разгадать замысел противника и заставить его с разбегу нырнуть в ту выгребную яму что он для нас заготовил. Что нам известно об этом Цернадупе? — Он давно служит Регинальду, уже почти две дюжины годков. Жирный как порося и повадками схож, но льстив и обольстителен, и оттого в фаворе у его величества. Родом из Аэдирна, что любит показывать, цепляя броши с их шевроном на любую свою одежду. Страстный поклонник как Вечного Огня, так и Лебеды, что, как по мне, престранно. Хотя и огнепоклонник, однако никогда не притеснял Старшие Расы. Женщин на дух не переносит, но число шлюх что курсируют меж его покоями и борделями в Ривии поболее числа кораблей что за тот же срок заходят в гавань Новиградскую. Постоянно чешется и страдает от одышки, надо думать из-за веса. Чистоплюй каких поискать. Вечно видит повсюду грязь и боится замараться, отчего за ним постоянно ходит слуга с тазом воды и мылом для постоянных омовений рук, что он производит прежде чем взять что-либо в них, или же сразу после того как что-то потрогал… — Начал перечислять Рейнард, пока Коннор внимательно прислушивался, надеясь выцепить важную информацию. Спустя несколько минут, когда граф Одо закончил описывать придворного мага, он вновь обратился к андроиду: — Есть еще кое-что что необходимо прояснить прежде чем начнется заседание. И тебе, и Цернадупе разрешено устраивать перекрестный допрос свидетелей, а также предоставлять суду вещественные доказательства для рассмотрения. У тебя их не имеется в наличии, однако по твоей ухмыляющейся роже видно, что ты задумал что-то провернуть и с тем что принесут они. Внимательно запомни и расскажи это своим свидетелям: во время дачи показаний они обязаны положить руку на Книгу Вечного Огня и держать ее неподвижно на ней, до самого окончания признания. За этим будут внимательно следить. Считается что сместивший руку или убравший ее преждевременно — лгут. Поскольку ты владеешь знаками, то тебе, как и всем способным к использованию магии наденут двемеритовые браслеты. Они не сковывают движений, но зато не позволят использовать магию в зале суда. Из оружия допускается иметь только церемониальный кинжал, мечи придется сдать. Ну, вроде это все. Ты уже готов заявить список свидетелей защиты? — Конечно. Прежде всего, я хотел бы заявить старого постельничего Броссардов и старшую служанку из их поместья. — Постельничего я знаю. Он лет десять назад еще служил при короле, но оставил должность по старости. Регинальд его любит и обижать не станет. А вот как ты служанку убедил пойти на это дело, я не представляю… Коннор предпочел умолчать. До этого он отрепетировал с ними их речи и разобрал возможные вопросы, что могло задать следствие, а также то, как следовало бы на них отвечать. Обоим он заплатил по золотой гривне, а также пообещал, что если не будет им места в Ривии, то он примет их в своем поместье близ Виковаро… Которое никогда не существовало, а потому Коннору было слегка неловко обманывать честных тружеников, но он счел что благоприятный исход дела важнее… Что не значило что он бросит тех на произвол судьбы в случае своего провала. Кто знает, возможно в Боклере найдется пара мест? — Хорошо. Еще свидетели будут? — Разумеется, Будут еще трое. Колдуэлл, что расскажет о записке. Затем юный Броссард внесет свою лепту. А следом за ним, еще один, пожалуй главный для разрешения вопроса в мою пользу. Могу я просить тебя об услуге? Пускай мои свидетели выступят первыми. — Не знаю что ты задумал, но надеюсь, что ты действуешь руководствуясь разумом, а не наитием. Но, да, я могу это устроить. Не расскажешь мне, что это за главный свидетель такой? Видный дворянин, достойный доверия? Глава гильдии? Может, даже сам горный король Махакама? — слегка улыбаясь поинтересовался Рейнард. — Гораздо лучше, — заговорщицки усмехнулся Коннор, — один весьма осведомленный продавец капусты…***
— Лау Цонкапа я, — представился маленький сухонький офирец в зеленой чалме и кремовом халате. По его сморщенному лицу казалось что он и сам рос на той же грядке что и его товар. — Капустою торгую. Это было еще мягко сказано. Хотя сам Цонкапа и считал себя обычным торговцем капусты, однако в его активах были четырнадцать ресторанов и около пятидесяти харчевен по всему Северу, а также членства в торговых гильдиях Порт Ваниса, Новиграда, Цинтры и Альдерсберга и жалованное безземельное дворянство в Цидарисе. Коннор случайно застал чем-то разъяренного престарелого капустного магната пока изучал местность вокруг поместья Броссардов. Изначально Коннор не хотел чтобы офирец участвовал в процессе, однако, ввиду непредвиденных обстоятельств, у него созрел план, для исполнения которого ему и требовалось участие данного индивида. Суд проходил так как он и планировал, за исключением, пожалуй нескольких моментов. Коннор полагал что Регинальд и Мэва будут исполнять роли арбитров на суде, однако король предпочел общество обвинителя, и восседал по правую руку от обливавшегося потом Демьяна Цернадупы, который, казалось бы, уже начал терять терпение, хотя заседание началось не более часа тому назад. За время оное, сторона обвинения успела высказать протест против участия ведьмака в суде, который был отклонен ввиду благородного происхождения достопочтенного Коннора аэп Дэйты, который не проходил процесса мутаций и избрал ремесло ведьмака из-за рыцарского обета, обязавшего его «находить и истреблению подвергать тварей непотребных, монстрами именуемых». Разыграв карту паладина, Коннор начал убеждать присутствовавших на процессе дворян (а, надо сказать, не отягченных благородством на заседание не пускали, и потому Койону и Грибку не удалось попасть в число наблюдателей) в исключительной бескорыстности своих намерений: ведь в конце концов, он не стребовал с Броссардов ни единого коппера. Пока. Но Коннор верил в принцип реципроктности, а значит и в то что в конце он стребует свое с выживших Броссардов. И пусть те только попробуют не заплатить… После чего прошел допрос первых трех свидетелей со стороны защиты. Первой была служанка. Она была нужна только лишь для того чтобы заверить суд в точности предоставленных Коннором планов поместья, что пригодится ему в дальнейшем. На этом ее функции кончились и она сошла с кафедры. Следом выступал Гастон. Своей слезливой речью, написанной и поставленной Коннором, ему удалось разжалобить сентиментальную половину суда, что даже в случае провала замыслов андроида обеспечило бы ему если не свободу, так выживание и легкие условия заключения. История тронула даже Регинальда, хотя, возможно, это был «легкий бастардный подтекст», оставленный Коннором на всякий случай. Завершал подготовку сцены блистательно выступивший граф Колдуэлл, чьи показания посеяли зерна сомнения даже в королевском сердце. Демьян все ярился и пыхтел от негодования: чертов выскочка мешал ему начать долгожданный процесс забивания гвоздей в крышку гроба дома Броссардов. Он пробовал возражать против того что первыми выслушивают его оппонентов, не давая его свидетелям выступить, но к его неудовольствию Мэва и Рейнард отказали в удовлетворении его требования. И вот теперь защита выпустила на сцену какого-то оборванца! Он попытался надавить на Регинальда, дабы тот вмешался и прекратил этот фарс, однако один из прислужников короля начал тихо, но быстро и решительно отговаривать его от опрометчивых действий, поскольку «если владелец вашей любимой капустерии решит покинуть Ривию, не видать вам, ваше величество, более столь возлюбленных вами хереса с капусткой». Так что уже водрузившему руку на священное писание огня торговцу было позволено продолжить. — Уважаемый господин Цонкапа, где вы были в ночь восстания? — В ресторации своей, знамо. Да только речь не о той ночи пойдет, господин судья. — В таком случае извольте объясниться. — Я желал бы держать ответ за события предшествовавшие сему урочному часу. Случилось оное за неделю до. Мне как раз груз капусточки отгрузили… — Извольте избавить нас от подробностей вашего ремесла, — не выдержал Одо. — Дык я к тому и веду, господин. Было це на складе моем. Захаживал я, значитца, капусточку мою проведать, как вдруг вижу я воров непотребных. — Нервно продолжал старик-офирец, с каждым словом заводясь все больше. — Расселися на складе моем, да разговоры ведут о том каковую пакость они удумали супротив Кобелей, значитца. Но я их шуганул знамо, да так что те так и припустили прочь… И уси по моей капусти! — Говорите по делу, или не говорите вовсе! — Раздраженно высказал старику Рейнард. — О деле и говорю. Одного из паскудников оных я сразу распознал, вон он сидит! — Торговец капустой указал трясущемся пальцем на одного из молодых барончиков, сидевших на стороне обвинения. — Я,. — поразился тот, — да как ты смеешь, паскуда черномазая! Да в тот день на балу отплясывал. Делать мне нечего, кроме как по овощебазам хаживать! — Это серьезное обвинение: проникновение и плетение заговоров. — Обратился к старику Коннор. — Вы утверждаете что смогли легко опознать одного из них. — Верно, полная луна ярко светила в ту ночь. — Ложь! — Не выдержал барончик. — Месяц был! Не полная! — Вы готовы подкрепить ваше утверждение… — Клянусь честью своей, что я был на балу, а с неба тускло светил месяц! — Господин Аргайл, будьте добры рассудить нас, — обратился к сидящему на два яруса выше него королевскому астрологу Коннор. Барончик моментально стушевался и прикинулся предметом интерьера. Коннор в ответ на это улыбнулся. Это даже победой считать было нельзя. Он не сомневался что тот вообще не причастен к делу, однако ему нужно было слегка потянуть время. Торговец капустой попытался высказать еще что-то, однако раздраженный король приказал вытолкать того из зала. Когда двое стражников уже готовились оттаскивать старого офирца от кафедры, а новый свидетель защиты, постельничий, водрузить руку на Книгу Вечного Огня, раздался оглушительный хруст, за которым последовал звук падения. Взгляды всех людей в зале суда обратились к Коннору, который внезапно скрылся за кафедрой, чему послужила подломившаяся ножка у стула. — Господин защитник, вы в порядке? — Вежливо поинтересовался у него граф Одо. — В полном, господин судья. Пострадала только моя гордость. Но забудем об этом. Кажется, господин постельничий желал дать показания. — Отвечал Коннор, дожидаясь когда ему подадут новый стул. — Не ожидал увидеть вас на этой вакханалии, мой любезный Хагги, —ласково обратился к престарелому постельничему Регинальд. — И я счастлив вновь лицезреть вас, ваше величество. — Улыбнулся в ответ постельничий, приготовившись дать показания. Однако ему это не удалось. Его яростно отпихнул от стойки окончательно взбешенный Демьян, что был настолько раздражен, что аж не озаботился как следует закончить омовение рук в любезно поднесенном слугой тазу. Он яростно хлопнул ладонью по Книге Вечного Огня и начал свою гневную тираду: — Хватит с меня этого мерзотного фарса. Я думал ты можешь звать себе дворянином и законником — обратился он к Коннору, однако ты притащил в зал суда сборище вшивых вагрантов! Курва, как же я зол! Слушайте все! Я пред ликом богов и людей, Лебеды, Мелителе и Вечного Огня обвиняю тебя паскудный выродок, Коннор из Виковаро, гнустным фигляром, а всех твоих прихлебал позорными лжецами. Пред Волей Огня свидетельствую я, что имею я доказательства вины Броссардовой, и доказательства те опровергнуты быть не могут! Клянусь что все сказанное этими свидетелишками есть ложь и гнустный поклеп. Я требую их немедленного изгнания из суда, ибо истинно говорю, правды в их наветах не сыскать! — под конец разъяренный маг перешел почти на поросячий визг. Демьян желал продолжить давать показания, однако непредвиденное событие вмешалось в ход событий: внезапно, книга на кафедре и его рука, лежащая на ней, скрылись в столбе пламени…