Считай вслух

Сара В больнице воняет инъекциями и хлоркой. Вам известен этот запах, он незыблемо стоит во всех медицинских учреждениях. В кабинете невролога ещё отчего-то душно и тесно. Саре приходится расстегнуть верхние пуговицы блузки. Это провоцирует седого, хрипящего врача то и дело падать глазами ниже ложбинки ключиц девочки. Ей всё равно. Мама держит сидящую на кушетке О`Нил за руку, ладонь женщины влажная. Саре осточертело слушать занудства старичка в халатике. Мысли занимал только завтрашний визит к Тёрнеру. Для мамы же все пройденные процедуры: мрт головного мозга, сдача крови на гормоны, бесконечные консультации с врачами, были чем-то сокрально-важным. Она успокаивалась каждый раз, когда анализы оказывались отрицательными. Мать тряслась над немотой Сары больше, чем сама девочка. — У вашей дочки мутизм. Психогенный, — подытожил бородатый спец по головным болячкам. «Круто. Теперь я могу свалить?» Сару раздражало, как он разговаривал с матерью. Будто девочки не было в кабинете. Будто она перестала не только разговаривать, но и слышать. Пустое место. Ещё и жарко, безумно жарко… — Господи… — для женщины два идиотских слова стали диагнозом похлеще онкологии. — И что же делать? Это не лечится? — Ну как не лечится? — прокряхтел доктор, смеясь. Сару передёрнуло. «Он до чертиков похож на педофила, » — подумала она и застегнула блузку до самого горла. Заметила тень разочарования на лице старика. Воротник уколол шею. — Не должно лечится. Вследствие психической травмы ваша дочка решила, что не хочет больше разговаривать. Это вполне нормально, учитывая род ранения. Никаких неврологических патологий выявлено не было, поэтому всё ясно… ПТСР. «Можно попроще, мистер я-пугаю-пациенток-тупыми-терминами?» Мамино лицо побело от ужаса. Она ненавидела аббревиатуры. Тем более медицинские. — Чего-чего?.. — её тонкая ручка мелко задрожала, губы распахнулись в немом ужасе. — Посттравматическое стрессовое расстройство, — усатый псевдо-педофил уставился в печальные глаза Миссис О`Нил. — Направлю вас к психотерапевту, он выпишет нужные таблеточки, и ваша девочка снова заболтает. «Круто». «Теперь я могу свалить?» Ей правда всё равно. Сара привыкла не разговаривать. Это не вызывало дискомфорта, нужные люди понимали её без слов. Майклу иногда было достаточно одного взгляда. Маме и отцу — улыбки или оскала. На остальных плевать. Ухмыляющийся старикан сильно раздражает её. Он хитро щурит глаза всё время, даже когда заполняет направление к мозгоправу. К ещё одному врачу О`Нил тоже не хочется, её порядком измотали консультации. Если вдруг психушечный окажется очередным престарелым педофилом, она не выдержит. На самом деле, её молчание было плюсом в таких ситуациях. Она просто не разговаривала с выбивающими из неё информацию врачами, отчего встречи заканчивались раньше. Перед визитом к психотерапевту отчего-то немножко тряслись поджилки. Не хотелось, чтобы к ней в голову нагло залезали. Сара не произнесёт ни слова. Она молча выдержит нудное врачебное бормотание, обнимет переживающую матушку и забьёт на те таблетки, что он выпишет. Да, так всё и случится.

***

Прямо перед кабинетом стало не по себе. Педофил не поскупился и направил О`Нил к, видимо, какому-то классному доктору. В зале ожидания здесь играет приятная музыка. На журнальном столике — пиалка с крошечными леденцами. Сара пальцами выуживает дюжину вишневых: один за другим, пока мама не одёргивает её резким словом. Ловко забрасывает карамельку в рот и старается успокоиться. Здесь не пахнет хлоркой. Несмотря на это, всё равно как-то тревожно. Сара набивает карманы косухи добытыми сладостями и смотрит на перебирающую в пальцах подол юбки маму. Переживает. Девочка протягивает карамельку женщине и улыбается. «Не волнуйся. Я уже в порядке». Мама хочет, чтобы Сара снова заговорила. Её желание, к сожалению, одиноко. Пока Майкл за решёткой, ей некуда больше выезжать, кроме как на редкие свидания с ним. А дома речь не нужна. Нужны объятия родителей и горячий кофе, сваренный мамой. — Мисс О`Нил? — из кабинета выходит надушенная сладким парфюмом девушка. Секретарша. — Проходите. Мама поднимается следом за Сарой, но сотрудница клиники останавливает её жестом. — Прошу прощения, Миссис О`Нил. Я вызову вас после индивидуальной консультации непосредственно с Сарой, — ого, сервис. Девочка чувствует, как на секунду ей становится легче. Она надеется, что в одиночестве мать не перенервничает. Это ненадолго. Кабинет в минималистичном стиле. Одинокий стол, пара закрытых шкафов из дорого дерева, обитый бурой кожей диван. Никакого запаха хлорки или шприцов. Здесь витает другой аромат — приятный, так пахнут богатые мужчины. Видимо, мозгоправ не так плох, каким представлялся Саре. Секретарша просит девочку немного подождать на диване, та не против. Забрасывает новую вишнёвую карамельку в рот и рассасывает её. Сладко. — Привет, Сара, — бархатистый голос выбивает из размышлений. Правда не так плох. Высокий брюнет, на щеках — опрятная небритость. Пахнет древесным парфюмом. Красив и галантен, девочка ощущает, как на щеках проступает румянец. Это он залезет к ней в голову и выпишет какие-то таблеточки? Чудно. Он приземляется в кресло напротив девочки и смотрит в неё так, как обычные люди не смотрят. Проницательно, заглядывая в каждый удалённый уголочек души. Саре становится не по себе. — Меня зовут Роберт. И я хочу тебе помочь. Он не говорит глупостей. Спрашивает у Сары о том, что произошло. Она сначала не поддаётся, отвечает ему мысленно «пошёл к чёрту». На маркерной доске, предоставленной ей, не пишет ничего. Съедает ещё один леденец. — Красивое кольцо. Редкий камень… Топаз? Он разбирается в минералах? Или только делает вид? Протягивает девочке жилистую ладонь, на одном из тонких пальцев — резной перстень с большим самоцветом. Кроваво-красный камешек, необычный, с мелкими прожилками внутри. Не рубин. Не гранат. Какой тогда? «Мой — танзанит». — быстро выводит слова маркером. Роберт улыбается, Сара с интересом разглядывает перстень. — «А ваш?» — Турмалин. Сувенир с Мадагаскара, в том году отдыхали там с семьёй. А твое танзанитовое счастье откуда? Это кажется Саре увлекательным. Она вспоминает, как проводила первые ночи за рассматриванием звёздного неба внутри своего кольца. Ей казалось волшебством — как осколок космоса может уместиться в крохотном камешке? Магия, не меньше. Внутри турмалина Роберта тоже было что-то отнюдь не поверхностное, глубже, чем просто интерес к симпатичной ювелирке. «Подарок от…» — прежде, чем закончить, Сара колеблется. — «лучшего друга». Мужчина спрашивает о друге. Спрашивает о том, что случилось, и Сара не может не писать. Все врачи, с которыми девочка имела дело, уже были наслышены о произошедшем. Роберт же делал вид, будто ничего не знает. От этого О`Нил расписывает ему все подробнее, насколько это возможно. Хочется рассказать. Ртом. Губами. Хочется плакать. — Ты считаешь, что виновата? — спрашивает мужчина вкрадчиво. Сара кивает. — Это не так. Жмёт плечами. Её не переубедить. Виновата. Аксиома. — Сара, — его бас ласкает слух. — То, что тебе пришлось пережить, многих людей выбивает из себя. Они теряются, понимаешь? Моя работа — сделать так, чтобы с тобой такого не произошло. Я помогу тебе. Девочка сжимает кольцо с танзанитом, глядит вглубь турмалина на перстне. — Всё в порядке, мы будем встречаться раз в неделю. Назначу тебе таблетки, и ты перестанешь видеть кошмары. Всё наладится, — он продолжает говорить очевидное, но Сара отчего-то верит. Вдруг захотелось говорить. Сказать Роберту, что она верит ему. И что она обязательно будет пить любые сраные таблетки, которые он пропишет. Вспоминает о том, что ближе к вечеру за ней должен заехать Аарон — уже сегодня они навестят Майкла. Саре хочется рассказать ему о том, что её вылечат. Они будут жить спокойной жизнью — купят дом у леса, будут круглыми сутками курить там красные Мальборо и пить колу. Тёрнер будет желать ей «доброго утра», и Сара, наконец, ответит ему тем же. Вслух.

***