Считай вслух

Сара В понедельник, на следующее после Рождества утро Сара и Майкл отправились в лес пешком. Девочка предусмотрительно наполнила термос чаем с гибискусом, она потуже затянула шарф и отвесила легкую затрещину по макушке Тёрнера — чтобы он сменил кожаную куртку на что-то более путное. Красный пуховик идеально подошёл. Парень то и дело ворчал, что не отказался бы остаться дома, валяться в кровати весь день, жевать попкорн и смотреть кино — тщетно. Её старенькие полусапожки проваливались в глубокие сугробы. Сара упрямо шагала по снежной гуще, шмыгая носом и краснея от усталости. Пробираясь вглубь засыпанной пургой чащи, она ловила пшеничными волосами солнечных зайчиков и фотографировала еловые ветки на телефон. К обеду Майкл тоже вошёл во вкус, он перестал пыхтеть от недовольства и решил позабавить себя игрой в снежки. Одержал победу несколько раз. Затем проиграл — Сара зарядила белым комом прямо в его лицо. Повалил девочку в сугроб, она беззвучно хохотала и задыхалась от счастья. Вернулись домой вечером насквозь мокрые — от снежных горок, снежных ванн, снежных поцелуев и объятий. Миссис Тёрнер устало качала головой и поила их сладким чаем со свежим яблочным пирогом. Горячий душ, пуховое одеяло. Во вторник Сара проснулась посреди ночи от жара — её лихорадило. Сперва насмешливо, потом обеспокоенно Майкл каждые сорок минут спрашивал девочку о самочувствии. Они наконец провели день за просмотром телевизора — О`Нил попросту не могла подняться с постели. Ноги ломило, голова трещала по швам, в груди горело. Она хрипло кашляла и сморкалась в салфетки. — Дурочка, — фыркнул Тёрнер единожды, забирая из подмышки девочки горячий градусник. Он поил её чаем с малиновым джемом и укрывал тёплыми пледами. Болеть не было проблемой. В среду девочка пошла на поправку. Она наконец развернула залежавшиеся подарки. Майкл уехал по делам с Аароном и Вишней, девочка знала об этом. Ничего страшного. Разрывая упаковку подарка от Тёрнера, она улыбалась, покашливая. Аккуратно сложенная вчетверо зелёная толстовка. Сара глубоко вдыхает — пахнет домом. Снимает свою домашнюю майку, облачается в подарок и смотрит на себя в узкое зеркало. Отчего-то кажется, что ничего лучше она никогда больше не наденет — изумрудный оверсайз свитшот — её максимум. Хорошо. В четверг Сара чувствует, что выздоравливает. До вечера она помогает миссис Тёрнер в приготовлении печенья — раскатывает шоколадное тесто. Вместе с Бобби с помощью стаканов превращают тонкий пласт в круглые кусочки, отправляют сладости в раскалённую духовку. Выпивают по банке вишнёвой колы, достают готовые румяные печенья. Бобби пробует первый — обжигается, смешит этим Сару. Майкл просыпается к вечеру, он отказывается от чая и выходит на крыльцо, О`Нил проскальзывает на улицу за ним. Выкуривают одну сигарету на двоих, так честно. Сидя на коленях Тёрнера, девочка замечает планирующие откуда-то сверху белые хлопья — пошёл снег. Майкл глубоко втягивает сладкий дым, выдыхает. Его и так впалые скулы проваливаются сильнее, глаза сосредоточенно застревают на мигающем угольке. Они молчат, слушают дыхание друг друга и мерзнут. Сара неуклюже протягивает дрожащую ладошку к ладони парня, они тут же сцепляются в замок.Чувствует, как холодный кончик носа Майкла тычется ей в шею. Хочется рассказать ему, как сегодня Бобби просыпал муку на пол и весь в ней измазался. Или про то, как в детстве Сара упала с велосипеда и разбила себе локти, у неё даже остались шрамы. Она бы обязательно начала шептать о том, что не знает, почему, но успела полюбить их тихую уютную жизнь. В пятницу они приезжают в гости к Драконам. Аарон по-старому зовёт её Оленёнком, жадно стискивает кашляющую Сару тяжёлыми руками. Вишня поздравляет девочку с Рождеством и дарит коробку с какао — говорит, что у него крутейший вкус дорогого рома. До ночи они сидят у костра на кладбище автомобилей, здесь много людей. Многих Сара не знает — но она не чувствует себя чужой. Драконы добры к ней, её трепетно любят, как младшую сестрёнку каждый — и вечно хмурый Бурый, и строящий из себя интеллигента брат Вишни. Она пьёт пиво из холодной жестяной банки, беззвучно смеётся над шутками парней. Ей не страшен их огонь. Пламя Драконов не обжигает, не заставляет кожу пузыриться и плавиться — оно ласкает жаром. Приятно пахнет влажными дровами. В субботу пока Сара и Майкл ещё не успели отоспаться после полуночных посиделок на свалке, в гости заявляется Дерек. Как обычно рассеянный, полный добра под толстыми линзами Бобби радушно пускает Никсона и даже угощает его горячим шоколадом. — Привет, Сара, — пока заспанная, полудремющая девочка спускается на кухню в пижаме, зеленоглазый друг старается улыбнуться ей максимально по-доброму. Её как током ударяет. Хочется пнуть Бобби в живот, что же с ним такое… Мать Тереза. Всех пригреет, всех простит, всем нальёт горячих сладких напитков. Наверное, это выглядит глупо, но О`Нил стремительно разворачивается и бегом следует наверх — в комнату Тёрнера. Там безопасно. Её губы никто не уколет враждебным поцелуем. Никсон окрикивает девочку: — Стой! Я пришёл, чтобы извиниться… — ага, супер. Могла бы она говорить, послала бы проклятого Никсона к чёрту и попросила бы никогда больше не пересекать порог этого дома. Она всё же останавливается. Смотрит в полное сожаления лицо парня. Когда он успел стать для неё отрицательным героем? Они ведь были друзьями. Поддерживали друг друга, помогали в школе, болтали по телефону до ночи… До Майкла Никсон был для неё практически единственным близким парнем, помимо Люка. Моринг шёл вне классификаций. Он бы простил Дерека. Сара вспоминает лазуритовые глаза, тут же гонит их прочь. Переступая через себя, О`Нил спускается на первый этаж и садится напротив Никсона, не глядя на него. Она рассматривает свои ногти и готовится выслушать неуклюжие слова. «Ну давай. Извиняйся, » — говорит её уверенный стан. — В общем… Передай и Тёрнеру тоже. Я вспылил и немного сожалею об этом. Не надо было мне… так делать, — он не может подобрать нормальных слов, оно и понятно. Как ещё назвать поступки Дерека, чтобы это не обожгло слух? «Так» подходит. — Ну что? Мир? Протягивает маленькую сухую руку навстречу Саре, она смеряет короткие ногти Никсона взглядом. На его костяшках ещё не зажили стёртые ранки. Кровоточат. Дерек ковыряет корочки. В его духе. Долго думает, прежде чем ответить на рукопожатие. Крепкое, мальчишское. Бобби от радости аж взвизгивает, обнимает обоих друзей по очереди и счастливо вздыхает. — Я схожу в туалет, хорошо? — спрашивает Дерек, блестит глазами и удаляется вверх по лестнице. Пускай. В воскресенье ночью вдвоём катаются по морозному, молчащему Сентфору на машине Майкла и слушают напевы инди-рок-групп. Сара вдыхает зимнюю свежесть, кутается в тёмно-зелёную толстовку, танцует плечами и пьёт красное вино из горлышка бутылки. Терпкое. И губы Майкла в поцелуе тоже терпкие. Она свободна от всего. Ей так это нравится. Они возвращаются домой за полночь, Тёрнер постоянно фыркает от смеха — он разувается, хватает девочку на своё плечо и несёт наверх по лестнице. Она беззвучно хрюкает, от этого хохотать хочется сильнее. Сидя на свежих простынях, они играют — целуют друг друга по очереди. В щёку. В кончик носа. Под мочкой уха. Подушечки пальцев. Ресницы. Впадинку между ключицами. Скулы. Пульс на запястье. Ребра. Тазовые косточки. Губы. Губы. Губы.

***

Сара давно не просыпалась ранним утром. Её организм начинал работать сносно исключительно после десяти, ещё лучше, если она выбиралась из объятий тёплого покрывала около двенадцати. Любящая сон всей душой, девочка называла себя совой и не ошибалась. Для неё просыпаться в школу — настоящая пытка. Хорошо, что больше не приходится подвергать себя подобным мучениям. Тем не менее, что-то заставило её распахнуть глаза, когда утренние сумерки ещё не сменились зимним прохладным сиянием солнца. Часто дышит. Ловит капли пота на лбу. Слёзы — под ресницами. Снова чёртовы кошмары. Находит свои ладони дрожащими. Пытается контролировать тремор, Сара переполняется небывалой тревогой. Она не может справиться с собой сейчас. Как в бреду поднимается с кровати и тихонько ходит по скрипучему полу. Тёрнера нелегко разбудить, она не волнуется за спокойствие сна юноши. Обнимает свои плечи, меряет быстрыми шагами комнату. Дышит, дышит, дышит. Смотрит на настенные часы — стрелки едва переметнулись за пять утра. Слишком рано. Сара держится за голову, стискивает виски пальцами, пытаясь унять пульсирующую боль. Её всю трясёт в такт с бешеным сердцебиением. Нужно открыть окно. Сара проникает за глухие занавески к окну, распахивает дверцу и дышит, дышит, дышит. Пальцами поднимает с наружного подоконника пригоршню талого снега, протирает льдом лоб и щёки. Они горят. Всё горит. Тише, тише, тише. Воды. Тихонько выходит в коридор, семенит ногами до кухни. В голове отбивает ритм хлещущая по артериям кровь. Наполняет стакан прохладой, осушает его в один глоток. Ещё стакан. Кажется, становится легче. Пальцы больше не пляшут танго вне желаний О`Нил. Спокойствие льётся по венам вместо адреналина. Задерживается глазами на оконной раме, девочка наблюдает за дышащей мёртвой тишиной улицей. Ещё совсем рано, выходные — в такое время жители Сентфора не гуляют по проспектам. Только если отчаянные владельцы собак. Сегодня иной случай. Сара удивляется, когда краем уха ловит грохот затихающего мотора. Это недалеко — как будто совсем у дома Тёрнеров. Соседи, может? Когда сил хватает выглянуть в окно к главному входу, О`Нил узнает — не соседи. Белое старое корыто с выключенной мигалкой сверху — машина шерифа Никсона. Сара наблюдает: он выходит из салона, с ним ещё один сонный полицейский. Ведут пса на поводке. Со всех ног девочка бежит в комнату Тёрнера. Спотыкается на лестнице, больно ударяется подбородком. Из губы сочится бордовая кровь, стирает её тыльной стороной ладошки и бежит, бежит, бежит. Проламывает дверь, падает на кровать и шевелит спящего Майкла. Сара толкает его руки и ноги, умиротворенный парень ворчит под нос что-то. — Чего? Чего? — его голос по обыкновению хрипит. О`Нил не успокаивается, она стаскивает Тёрнера с постели за руку. — Блять, Сара. Что случилось? Тянет его к окну в коридоре. Шериф Никсон и его бравая компания почти подошли к парадной, Сара с презрением ловит движение мужских рук у идиотской шляпы. — Старик Никсон? — Майкл наконец приходит в себя, он хмурится и кривит брови. — Какого черта он здесь забыл? Который час вообще? Тревога клокочет в горле Сары, она кашляет и боится. Ловит хвойный тяжёлый взгляд своим, пугливым, предвещающим беду. Дверная трель стреляет по нервам девочки дробью. Настойчивый звонок. У неё сейчас лопнут уши. Обнимает пахнущую мылом и хвоей шею Майкла, она чувствует, что дело не ладно. Он притворяется, будто всё нормально, но тоже понимает — утренний визит Никсона не к добру. Что-то случится. — Кого к нам занесло?.. — на зевке спрашивает мистер Тёрнер, выбираясь из спальни. Он поправляет домашний халат, не спеша спускается по лестнице и отвечает на каждый новый залп трели, — да сейчас, сейчас. Я иду. Саре хочется запереться в спальне с Майклом и никого не впускать в их покой. Вместо этого она следует за ним вниз. — Там полиция, — парень догоняет отца, тот морщится. — Никсон. — Прости Господи, чего ему не спится? Неужели нет работы у мужика? — бурчит в ответ и открывает дверь. — Доброе утро. Напуганная О`Нил наблюдает за происходящим из-за спины Майкла, она кладёт руки на его лопатки и тихонько молится, лишь бы шериф не принес в её счастье проблем. Мужчина в дурацкой шляпе бесцеремонно сует в нос отца какую-то бумажку. — Ордер на обыск. Напарник с собакой пробираются внутрь дома, пачкают вычищенные до блеска полы грязью с ботинок и лап. Миссис Тёрнер хватит удар. — По какому случаю? — голос отца Майкла звучит, как через стекло. Происходящее напоминает Саре один из её кошмаров. Сплошная ложь. Лай сверху. Визг маленькой женщины — миссис Тёрнер. Грохот, шорох и шум. — Ваш старший отпрыск обвиняется в распространении и хранении наркотических препаратов. Ночью в участок поступила анонимная информация об этом. — Что? — рвано выдыхает Майкл. Мышцы его спины под дрожащими ладонями девочки напрягаются. Он разворачивается к ней, всё ещё стараясь сохранять спокойствие. Заводит её за стенку рывком, тянет за руку, на кухню. Сара испуганно таращится на удивительно мягкие ветки елей под ресницами юноши, Майкл наощупь находит её ладони своими и прижимает к губам. Она знает, он напуган. Наркотические препараты? Не может быть. Глупости. Её мысли озвучивает мистер Тёрнер. Лай сверху становится громче, яростнее. Следом — топот грубых подошв по ступеням, вниз мчится напарник Никсона. Сара проваливается в яму своих страхов. Ей не на что опереться. — Есть, сэр, — краем глаза О`Нил замечает перевязанный черной изолентой пакет в руках неизвестного мужчины. Когда наступит утро? Можно очнуться от кошмаров раньше, чем положено? Проснуться в поту до того, как станет смертельно больно. Сара близка к отметке «10» по шкале боли. Её сердце мечется по грудной клетке, сжимается и дёргается от судорог. — Это неправда, — шепчет Майкл. Его лицо трогает тень испуга. — Сара, мне важно, чтобы ты знала. Неправда. Ошибка идиотов. Его лицо в её глазах размывается, из-за пелены слёз девочка ни черта не видит. — Вы сошли с ума? Майкл не из тех парней, которые занимаются такими делами, — мистер Тёрнер повышает тон. Сара не выпускает ладоней парня, она вжимается в них со всей силы, будто сможет всё изменить. Она знает, что произойдёт сейчас. «Пожалуйста, не отпускай меня». — Где он? — грохот баса Никсона обрушивается на неё лавиной. — И малышка О`Нил? Я слышал, она живёт в вашем доме. Её нужно вернуть матери. Перед глазами — чернь, когда Никсон цепкой хваткой вонзается в её запястье. Мир переворачивается с ног на голову. Напарник шерифа заламывает руки Майкла, тот и не собирается сопротивляться. — Ваши предъявы — наглый пиздёж, — парень плюется словами. Сара вырывается, она извивается и хочет броситься отсюда прочь. К костру Драконов. В лесные сугробы. В тот рождественский вечер, она, чёрт возьми, хочет есть фаршированную индейку тоннами, лишь бы шериф и его тупой дружок ушли. Миссис Тёрнер кричит. Сара тоже готова завизжать. Их разводят в разные машины. Сара толкается и пихается, она дёргает локтем и плачет. Пусти, Никсон! Не смотри на неё. Брось её. Разреши остаться здесь, где счастье и свет. — Не вырывайся, Сара! Давно пора домой. Твой дружок — наркоман, понятно? — тремя предложениями доводит её до точки кипения. Дёргается, она будет сопротивляться до последнего, до того, как её нечаянно грубо пихнут в отнюдь не полицейскую машину. Сара знает, это личная тачка Никсона. Она дёргает за дверную ручку, вываливается на сырой асфальт, разбивает колени. — Дура, вернись. Встаёт на босые ноги и бежит от пыхтящего корыта Никсона к полицейской машине его напарника. Из салона на неё смотрит Майкл, Сара ладонями припадает к заиневшему стеклу. Пустите. Он отчаянно пытается открыть дверцу изнутри, она — снаружи. Пустите. Больно. Её ловит за шкирку пахнущая луком рука Никсона. Немой визг срывается с губ О`Нил, она таращится полными слёз глазами на удаляющуюся в сторону участка полицейскую машину. Оборачивается на дом Тёрнеров — мама Майкла громко плачет в плечо отчаянно размахивающего руками мужа. Её крики сливаются с пульсом внутри головы Сары. Она сейчас сойдёт с ума. Просто рехнется, перестанет существовать нравственно. Её душа разобьётся в лепёшку. Снова её пихают в салон машины Никсона. Сара даже не пытается утереть слёз с лица, она пробует снова выйти на ледяную улицу, на этот раз дверь заблокирована. Перед глазами — костёр хвойной тоски. Горит в лёгких. Нос забивает запах гари — не выдуманный, О`Нил поднимает голову и видит на сидении спереди до жути знакомую русую макушку. Дерек разворачивается к ней и серьёзно смотрит в душу. Не смотри. Это он. Проклятый Никсон. Сара пытается свести душу с телом воедино, она успокаивает дыхание и смотрит в болотистые, полные гнилой травы глаза малыша Никсона. Его нос ещё раскроен кулаками Майкла, не зажил. Корочки струпьев на шее заставляют О`Нил задыхаться. Её стошнит прямо сейчас. Она не может держать руки при себе. — Сара, приди в себя. Так должно быть, — скрипучий голос Дерека царапает барабанные перепонки. Тяжесть в голове перекрывает все другие ощущения. Это всё ещё сон? Пальцами хватается за израненную, тонкую шейку Никсона. Он больше никогда не вздохнёт. Сара не прощает его. Пусть дышит собой — вонью сгоревшей плоти и ужасом, пускай забудет, чем пахнет кислород. Стискивает сильнее, сильнее. Пускай в последний раз визгливо заорет и навсегда заткнётся. Его глаза закатываются, лицо краснеет, дёргается от спазмов. Так нужно.

***