***
Сара просыпается на диване в гостиной своего дома. Плед с её коленей сполз на пол, шею противно защемило. Сердце тоже. Сжимая танзанитовое колечко, девочка ещё раз закрывает глаза и вспоминает заботливый лазуритовый взгляд Моринга, ей становится спокойнее. Хотя бы немного. Шериф Никсон в то утро всучил девочку почти за шкирку в руки родителей, Сара увидела первые мамины слёзы за долгое время. Миссис О`Нил всё обнимала её и просила, чтобы дочурка никуда больше никогда не уходила так надолго. Девочка поклялась ей в этом мысленно, скрестив пальцы за спиной. С тех самых пор время текло мучительно медленно. Кошмары терзали её треснувшее без Тёрнера сознание каждую ночь, иногда, совсем редко, сменяясь на короткие встречи во снах с Морингом. Пожалуй, из всей её новой жизни выдуманный друг был лучшей частью. От Майкла никаких вестей не приходило, от его семьи — тоже. Пару раз приходил Дерек. Сара прогоняла его, бросаясь в друга-теперь-уже-почти-инвалида вазами и подушками, она не хотела его видеть. Девочка почти уверена, что она ненавидит Никсона всей своей крохотной душой. Он сломал то, что ей нравилось. Он забрал у неё Майкла и уютную, тихую жизнь. Оставил боль и кошек, скребущих по углам расколотого сердца. Будь он проклят. Пару дней назад её пригласили на дебильное судебное заседание, касаемое обвинений Майкла. Сара знала, это — её шанс, чтобы увидеть его ещё хотя бы раз. Она безумно переживала, понимая, придётся отвечать на сложные вопросы прокуроров. Успокаивало одно — Вишня и Дядя писали в мессенджерах, что тоже вызваны на заседание — они такие же свидетели, как О`Нил. В одной лодке с сильными Драконами ей наверняка удастся выжить и всех победить. Она размажет Никсона и его отца по стенке, потом вызволит Майкла и никогда больше не оставит его. Нужно только немного подождать.***
В ночь перед заседанием Саре не удалось сомкнуть глаз. Она всё смотрела и смотрела в потолок, прокручивая в голове раз за разом происходящее. Было ясно — если она уснет, проснётся с утра после страшных кошмаров и будет не в состоянии адекватно реагировать на вопросы и обвинения суда. Только часовая стрелка переметнулась за семь, в комнату на цыпочках зашла миссис О`Нил. Она застаёт Сару сидящей на подоконнике, кривит губы в неестественной улыбке и тихо подаёт голос: — Переживаешь? — Чёрт, она издевается. Как можно не переживать? — Люк хмурит брови, не глядя в сторону женщины. Сара качает головой, чтобы успокоить наверняка трясущуюся от тревоги миссис О`Нил. Нервозность и её мама — синонимы. — Хорошо. Собирайся, — женщина покидает комнату, оставляя девочку наедине с придуманным Морингом. Парня в комнате не было. Он казался Саре, существовал в её голове, да и только. — Мне даже немного обидно, — говорит он шёпотом, валяясь на заправленной кровати О`Нил. — Пока ты жила у Майки, я был тебе не нужен. А сейчас — нате… Ладно, готов тебя простить. Наденешь мою любимую блузку? Сара сквозь судорогу улыбается Морингу и меряет комнату шагами, доходя до шкафа. Аккуратно выуживает из него идеально выглаженную ещё вчера чёрную рубашку с широкими манжетами и кружевными воротничками. Следом — юбку-карандаш и полупрозрачные колготки. — Да, то что надо! Разнесёшь зал суда своими красивыми ножками, — Люк хихикает и отворачивается, позволяя девочке переодеться. — Я буду с тобой, не переживай. Выходит на свежую улицу после пустого завтрака — в рот ничего не залезло. Сара выудила баночку вишнёвой колы из дверцы холодильника, в пропахшей мужскими духами машине матери она делает пару глотков шипящего напитка. Старается не обращать внимания на трясущиеся руки и не смотреть в сторону миссис О`Нил. Сара надеется, что сегодня днём она вернётся домой в машине Майкла. Молчит об этом. Как и обо всём другом. — Милая, скажи мне… — мать вдруг прерывает затянувшуюся тишину. — Этот мальчик, Тёрнер, никогда не обижал тебя? Я знаю, ты уверена, что он ни в чём не виновен, но… Джонат… Мистер Никсон не может ошибаться. От злости девочка сжимает баночку колы так, что несколько капель падают на её покрытые мурашками бёдра. Мама говорила с ней об этом чуть ли не каждый гребанный день. Исход всякий раз один — Сара бросала женщину одну в комнате, поднимаясь в свою и громко хлопая дверью. — Ну, тихо, тихо, — вкрадчиво шепчет Люк с заднего сидения. — В твоей маме говорит не здравый смысл, а последствия романа с Никсоном. Моринг до чёртиков прав. От этого ярость не уходит. Сара отчаянно качает головой, смеряя мать клокочущей внутри глаз злобой. — Ладно. Как скажешь, — миссис О`Нил сдаётся, заглушая мотор. — Выходи, мы приехали. Сара поднимает глаза, через лобовое стекло наблюдает за возвышающимся над ней зданием полицейского участка. Спирает дыхание, в животе бурлит тревога, виски стискивает. — Эй, глубокий вдох. Мы справимся!***
— Ты посмотри, сколько всех собралось… Тусовка века, — шепчет Люк на ухо, когда Сара оказывается на скамье свидетелей. — Господи, что с ногой Стеф? Ты видишь? Девочке больно смотреть в сторону темнокожей подруги. Её некогда красивое, тонкое лицо теперь искажено поперечными шрамами. Она сидит на другом конце зала, держит в руках костыли. Как говорил Никсон, нога не операбельна. Сара нечаянно ловит на себе её карий пристальный прищур, подруга хмуро улыбается и поднимает кончики пальцев вверх — приветствуя смутившуюся О`Нил. Она ни разу не навещала её в госпитале. — Не вини себя. К ней всё равно бы не пустили врачи, — слова Люка где-то позади звучат совсем не утешающе. Сара окидывает зал быстрым взглядом — проклятый Никсон тоже здесь, Кэнди с ним — оба в сопровождении родителей. Вишня и Аарон — чуть поодаль, они сожалеюще улыбаются Саре, когда она находит их глазами. Бобби и родители Майкла сидят ближе к креслу судьи — они почти подсудимые. Девочка не видит глаз миссис Тёрнер, но знает, их пронзила невероятная тоска. Знает, мистер Тёрнер несколько дней не брился — на его лице неосторожная щетина. — Будешь грызть себя совестью, я уйду, — она знает, Люк обязательно хмурит густые брови позади неё. Чувствует на своей ладони мокрые пальцы мамы, Сара неаккуратно убирает руку. Вздрагивает, услышав, как распахиваются главные двери. — Ох, чёрт. Почему они здесь? Мистер и миссис Моринг выглядят, как всегда, опрятно и ухожено. Вместе с лощеной женщиной в помещение попадает тяжёлый аромат дорогого парфюма. Они ни на кого не смотрят, занимают место, противоположное семье Майкла. Это они выдвинули иск? Сара ничего не понимает. Ещё раз оглядывается через плечо, ловит глазами безупречно уложенные пушистые рыжие кудри. Адель выглядит более, чем хорошо. Вот кто пришёл сюда с конкретными целями и желанием выиграть джекпот. Сара не знает, зачем Моринги здесь, но она уверена — уйдут они победителями. Девочка неуклюже перебирает в пальцах подол юбки, она не готова ни к чему. Вся её шаткая решимость готова была полечь на кладбище несбывшихся надежд и желаний. Она пытается занять глаза, пока ни судья, ни прокуроры, ни Майкл не появились в судебном зале — разглядывает лепнину на высоком потолке. Здесь холодно. Или ей кажется? — Только не расплачься. Я и сам хочу, — вдруг шепчет Люк, в ответ на его слова девочка поднимает глаза и видит — из двери возле кресла судьи выводят широкоплечего, небритого и растерянного юношу. Сердце падает в пятки. Слёзы стелют глаза. Она проиграла. Конвой грубо сажает Майкла где-то сбоку от судьи, достаточно близко к его семье, чтобы миссис Тёрнер вдруг громко заплакала. Приходится сжать ладони в кулаки, чтобы ощутить танзанитовое колечко отчётливее — оно придаёт хоть каких-то сил. Сара не сводит глаз со парня, что-то говорящего матери, конвой одёргивает его. Разговаривать им нельзя. Миссис Тёрнер всхлипывает, её хрупкие плечи обнимает муж. — Его не кормили что ли? Смотри, как исхудал, — замечает Моринг, Сара не может ничем ему ответить. Она пальцами стирает слёзы со щёк и вдруг ловит на себе хвойный взгляд Майкла. Он искал её глазами. Нашёл и бодро улыбнулся, будто всё хорошо. В ответ улыбается ему почти так же бодро, только плачет. — Эй, Сара! Отставить слёзы. Нужно встать, вошёл судья. На не разгибающихся ногах девочка поднимается. Судья — мужчина. Он недолго обсуждает что-то с появившимся из ниоткуда прокурором, затем обводит присутствующих строгим взглядом. — Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста, — после слов судьи на не сгибающихся ногах девочка опускается на холодную скамью. — Судебное заседание объявляется открытым. — Ну, сейчас начнётся жаришка. Не дрейфь, Сара. Из монотонного монолога мужчины девочка узнает, что авторы искового заявления — Моринги. Ничего не становится понятным. Не сводит глаз с сосредоточенного Майкла, Сара старается следить за ходом дела и вслушиваться в слова представителей суда, сконцентрироваться тяжело. Её губы мелко дрожат. Дыхание успокоить не получается. Ад пуст. Все черти здесь.***
Майкла обвинили в трёх вещах. Шериф Никсон и его уже знакомый Саре противный дружок рассказали суду во всех подробностях о том, какой наркотик, в каком количестве, когда и где нашли дома у Тёрнеров. Они упомянули о резко взлетевшем количестве попадающих в больницы наркозависимых, о повышенном уровне преступности в Сентфоре и о деятельности Чёрных Драконов. Сара видела, как сжалась челюсть Аарона на последних словах Никсона. У банды будут проблемы. Раньше они сохраняли нейтралитет в отношениях с правоохранительными органами, не лезли в дела друг друга. Заявление Никсона — начало противостояния, почти войны. Сердце девочки обливается кровью. Следующие говорили Моринги. Высокая, статная женщина не брезговала называть Майкла «бандитом» и «идиотом», за что судья трижды высказывал ей своё недовольство. Казалось, богатой дамочке до этого не было дела. Миссис Тёрнер с каждым новым словом матери Адель и Люка угасала, бледнела и тряслась. Конвой подал ей стакан воды. Затем ещё один. — Ни для кого в этом зале не секрет, что мой родной сын, Люк, покончил со своей жизнью этой осенью, — от строгости и спокойствия тона миссис Моринг Сару бросило в холодный пот. Она ненавидела, когда такие слова произносили вслух. — Стало известно, что Бандит Тёрнер спровоцировал кончину Люка. Он продавал ему свою… поганую дрянь. Саре хочется встать и уйти. Она видит в печальных глазах Майкла ярость. Это неправда. Люк не был наркоманом. Тёрнер ничем не торгует. Он относился к юному Морингу в тысячи раз лучше, чем его собственные родители. На похоронах из семьи Люка плакала только Адель. Жизнь рыжей девушки, жизни друзей и Майкла, жизнь Сары была надломлена уходом Моринга. Жизни всех присутствующих на суде, кроме его родителей. Они не выглядели так, будто их сломило горе. Идиоты. Идиоты. Богатые идиоты. — Я ничего не употреблял, — шёпот Люка за спиной. — На основании вскрытия, — от слов женщины Сару передёргивает, — в крови моего сына нашли приличный след наркотических веществ. Тех же, что были найдены мистером Никсоном в доме Тёрнеров. Вот, медицинское заключение. — Упс. Похоже, употреблял. Кажется, что очередной кошмар О`Нил стал реальностью. Те глупости, которые вырывались из грязных ртов Никсона и мамаши Моринг заставляли девочку дрожать от ярости. Хотелось, чтобы они все навсегда перестали разговаривать. Как перестала говорить она. Хотелось кричать на весь судебный зал, что это неправда. Майкла оклеветали. Богатые идиоты Моринги лишились лучшего, что было в их поганой семейке — светлого, добродушного и милосердного Люка. Теперь они очерняют его память. Идите к чёрту. Лжецы. Саре резко поплохело, когда её доселе сидящая рядом мать поднялась с места и отправилась к кафедре, у которой только что закончила вещать чёртова Моринг. Лицо Майкла преобразилось, он скривил брови и исподлобья посмотрел на девочку со всем непониманием, на которое он только был способен. Сара отправила ему такой же взгляд. — Скажите, миссис О`Нил, действительно ли подсудимый похитил вашу дочь, Сару? Насколько мне известно, последние несколько недель она жила в доме семьи Тёрнеров. Девочку украли из больницы, верно? — Это ложь. Ты ушла сама, так ведь? Сара? Руки дрожат. — Верно, — голос матери кажется девочке адским скрипом, как мелом по доске водят. По спине бегут мурашки. Что же она делает?.. Майкла обвинили в трёх вещах. Он наркоторговец. Он убийца. Он похититель. У Сары был другой приговор. Все вокруг — лжецы. Наглые лжецы. Ничего не понимающие, искажающие факты лжецы. Она поднимается на ноги и размахивает руками. Судья просит конвоя успокоить О`Нил, незнакомый мужчина рывком сажает Сару на скамью, сжав её плечо до судороги крепко. Опрос свидетелей сводит её с ума сильнее. Сначала Адель долго рассказывает присяжным о том, как трепетно и нежно она любила брата. Рассказывает о том, как Майкл недолюбливал Люка. Затем слова Кэнди, Стефани, Никсона — все, как один обвиняют Тёрнера в смерти Люка. Вспоминают произошедшее на день рождения юного Моринга. — Что вы, блять, несёте? Сраная ложь, это всё — сраная ложь! — в сердцах выкрикивает Майкл, за что получает выговор судьи и угрозы на досрочное прекращение дела не в его пользу. Вишня и Аарон тщательно открещиваются от обвинений, касаемых наркотиков. Пытаются доказать, что это — неправда. Говорят о том, что Чёрные Драконы никак не связаны с торговлей веществами. Их слова разбиваются об доводы прокурора насчёт найденного пакета с дурью прямо с комнате Майкла. Всё тщетно. Когда Сару, измученную ложью и обвинениями, растерянную, дрожащую, вызывают к кафедре, чтобы она дала показания, сил больше нет. Она всё время смотрит на разбитого происходящим Майкла, он утратил способность на возражения. Взлохматив каштановые волосы пальцами, он уставился в мраморный пол и едва дышит. Хочется убежать. — Мисс О`Нил, мне известно о вашем гм… недуге. Отвечайте на вопросы односложно — кивком, — предупреждает судья даже не обращающую на него внимания девочку. Она смотрит только на Тёрнера. Молчит. Чувствует холод пальцев Люка на своём плече. Танзанитовое кольцо с ней, она справится. Может быть, если повезет, она всё наладит. Сейчас разобьёт их ложь своей правдой. Кивком. — Вы состоите в романтических отношениях с подсудимым? — Какая разница? Это имеет влияние на ход дела? Сара, они все здесь — конченые придурки. Кивает. «Да». — Вам известно о его делах, касающихся торговлей наркотическими веществами? — Вздор. Полнейший вздор. Сара, врежь этому мудаку по его чугунной башке. Качает головой. «Нет». Скрещивает руки. «Нет. Нет. Нет». — Подсудимый действительно похитил вас из городской больницы до того, как ваше лечение было окончено? — Чушь. Ты сама убежала с ним. Всё обоюдно. «Нет». — Но последние недели декабря вы провели в доме Тёрнеров? И ваши родители были не в курсе происходящего? «Да». — Возможно, подсудимый угрожал вам? Сара, вы можете быть честной перед судом. Скажите, если он применял насилие по отношению к вам. «Нет». «Нет». «НЕТ». — Пойдём отсюда, милая. Предлагаю украсть Тёрнера и сбежать. Поедем в любимую забегаловку, напьёмся айс-кофе и вишнёвой колы.***
— Помнишь, как у Ахматовой? «И упало каменное слово на мою ещё живую грудь…» — Люк старается утешить Сару. Выходит хреново. Она плачет. Сбежав десять минут назад, после чёртового приговора «виновен» из судебного зала, она спряталась в каком-то замызганном углу коридора. — «Ничего, ведь я была готова». Ты правда думала, что пронесет? Скажи, Сара? После обвинений моих родителей, дебила Никсона, наших милых друзей. Никакие слова не помогли бы тебе доказать невиновность Майкла. Смирись. «Справлюсь с этим как-нибудь». Хотелось влепить полупрозрачному Морингу пощёчину. Он говорил правду, практически в первый раз за сегодня в здании участка была произнесена вслух не тупая ложь, не выдуманная клевета. Это режущая истина. Легче не становится даже от цитирования Ахматовой. — Мне тоже жаль. Его родителей в первую очередь. Ты слышала, как громко зарыдала миссис Тёрнер? Наверное, ей тяжелей всего. Милая, она этого не заслужила. Люк будто схватил её сердце и крепко сжал, выжимая из него кровь. — Видела глаза Аарона? Я его, конечно, не люблю, но Драконы точно развалятся. Начнутся постоянные проверки, казино прикроют… Бедный. Это не похоже на слова поддержки. Потому что никакого Люка рядом с ней нет. Сара одна, она копается в своих мыслях и корит себя за происходящее. Моринг умер. Майкла посадят. Всё из-за неё. Если бы она могла говорить, попробовала бы опровергнуть всю ложь… Из-за неё, из-за её прощения и поцелуя с Никсоном Дерек и рассказал всё отцу. Адель зла на Сару, она готова сделать всё, чтобы навредить ей. Все они - в ярости. Из-за малышки О`Нил. Виновата Сара. Виновата во лжи, в боли, в несправедливости. — Майки хотел стать спортсменом. Что теперь будет со сборной? Вряд ли его оставят капитаном… Судимость — это тебе не шутки. Мне жаль, Сара. У парня нет шансов на хорошее будущее. Ей жаль. Горит грудная клетка, в ней зреет новый узел страхов и переживаний. Новые кошмары. Новые угрызения совести. Пахнет гарью. — Думаешь, мама тоже виновата? Да, ты именно такие мысли прогоняешь в своей несчастной головке. Не терроризируй её, Сара. Майкл бы не стал. Она волновалась за тебя. Не смей её обижать, хорошо? — голос Люка почти сходит на нет. Девочка чувствует на своих плечах его холодные руки. — Не снимай колечко, хорошо? И верь, что всё будет хорошо. Я навсегда с тобой. Моринг растворяется в её сознании, О`Нил так и остаётся плакать одна на промерзлой плитке коридора участка.***
Возвращается домой глубокой ночью, застаёт маму плачущей на диване. Сара заходит домой тихо-тихо, разувается и медленно подходит к залитой слезами женщине. Видя дочь, миссис О`Нил рыдает громче, она бросается на шею Сары и мочит черную рубашку. — Я так переживала, родная… — всхлипывая, бормочет она. — Господи, мне очень жаль, что твоего Тёрнера… Я не думала, что так выйдет… Солнышко, я всегда буду с тобой. Сара обнимает мать в ответ. Она не хочет быть виноватой в чем-то ещё. Достаточно. Пускай хотя бы миссис О`Нил перестанет ронять слёзы. Девочка сделает всё, чтобы больше мама не плакала. Мама не виновата. Моринги не виноваты. Никсон не виноват. Гребаный суд не виноват. Виновата малышка О`Нил.***