Сара
В тот день над Сентфором сгустились серые, почти чёрные тучи. На промерзлую, не покрытую снегом декабрьскую землю сыпал мелкий дождь. Небо плакало. Оно накрыло мрачный город плотным куполом и не думало отступать, чтобы пропустить солнечные лучи в царство ураганов и тумана.
Одетая в чёрные пальто и платье, Сара пряталась от моросящей влаги внутри машины Майкла. Несмотря на то, что парень перед уходом забыл включить печку, холода О`Нил не чувствовала. Как и всего прочего. Она не накрасила глаза. Взяла с собой желтоватый ситцевый платочек. Не знала, имело ли это смысл — мать напоила с утра плачущую девочку седативными и аспирином, дала с собой бутылку воды. Сара к ней не притронулась, кинула в бордачок и пепелила глазами дом Тёрнеров. Где-то двадцать минут назад Майкл зашёл внутрь, чтобы переодеться. Девочке хотелось всячески избежать разговоров с другими людьми о сегодняшнем мероприятии. Она знала, миссис Тёрнер обязательно стала бы жалеть её, жалеть Люка и всех вокруг. Пришлось бы пить ещё успокоительных, а их стоило оставить в кармане до приезда на кладбище. Сара тихо выжидала парня в ледяном задымленном салоне.
С утра по нервам в голове били ноты сонат Бетховена. Их Люк играл не реже, чем Шуберта, Шопена и Рахманинова. Сара плохо разбиралась в классической музыке. Пока не встретила Моринга. Тот обладал уникальным умением всё, что он любит и ценит, прививать другим как данное. Сейчас, заиграла бы по радио ноктюрн на фортепиано, девочка стала бы выть от боли. Никакой больше классической музыки. Никогда. Она не хочет ничего слышать.
Узнает, что Тёрнер вернулся по запаху — салон пронзает хвоя и мыло. Обычно Майкл резок в своих движениях — он всегда уверен в себе. Сейчас иначе. Его будто посадили в клетку. Приземлившись на водительское кресло парень ещё долго смотрит в лобовое стекло и молчит. Нервно сглатывает. Вздыхает. Щелкает по панели управления — включает печку. Кладёт что-то Саре на колени, она опускает глаза.
— Круассаны от мамы. — О`Нил скормит их воронам. — И
валокордин.
— Я уже завтракала, —
валокордином. Сара бросает сверток в бардачок к бесполезной бутылке воды. Сегодня в горло ничего не лезет. Как может лезть? Кашляет в ладонь, бросает взгляд на часы — сверхъестественно рано, не пробило семи утра. Затем девочка смотрит на Тёрнера. Он в чёрных, солнцезащитных очках. Хмурый, как небо снаружи, коротко выдыхает, заводит тихий мотор и кладёт руки на руль. —
Стой.
Сара накрывает его пальцы своими и сжимает их, она ловит на ладонях едва ощутимую дрожь. Знает, что как только машина тронется с места, пути назад не будет.
Это начнётся. Майкл замирает, почти не двигается, затем свободной рукой поднимает тёмную оправу с переносицы.
— Ещё не поздно сказать Морингам, что мы не приедем, — он заведомо спокоен. — если ты не хочешь…
— Ты и сам не хочешь, — шепчет девочка в сердцах. Майкл устало вздыхает. В его размариновых глазах сверкнуло не по-доброму.
— Не хочу. Я
всего этого не хочу, Сара. И буду счастлив остаться сейчас дома, — сиплый голос парня приобретает нотки раздражения. Он сжимает челюсть. На острых скулах вдруг задёргались желваки. — Будь так добра, чёрт возьми. Решай сама.
От обиды в глазах больно защипало.
— Спасибо, — девочка отворачивается от Тёрнера, начинает перебирать в пальцах танзанитовое кольцо. — Поехали.
Молча он возвращает очки на переносицу, шумно выдыхает и давит на газ — машина трогается с места, круто развернувшись. Разгоняется до высокой скорости. Сара автоматически вжимается в холодное сидение и жмурится. Страшно. Мимо проносятся неразборчивые очертания чужих домов, мотор громко жужжит, доходит в истерике до исступленного визга. Взгляд на Тёрнера. Он, поджав губы, выражает полное спокойствие — держась за руль одной рукой, везёт их прямиком к воротам Ада.
— Издеваешься? — Саре хватает дыхания на одно слово. Майкл жеманно фыркает, свободной ладонью приглаживает лохматые волосы и давит на газ сильнее. Обида мешается в горле с пожирающей скорбью, Сара благодарит вселенную и фармацевтов за изобретение успокоительных. Выуживает из кармана пачку валокордина, глотает пару таблеток, не запивая, и громко прочищает горло. — Останови, я пойду пешком.
— Не смеши меня, — отвечает Тёрнер в той же грубой манере, зажимая сигарету губами. Но скорость сбавляет до терпимой, теперь машина не норовит вонзится в первый столб на повороте. Люк никогда так не делал. Он был мягок и смешлив. Ни разу не импульсивен. Сара отворачивается к окну и украдкой вытирает слёзы с мокрых щёк. Не зря она не накрасила глаза.
Она знает, отчего Майкл
такой. Знает, почему на нём солнцезащитные очки в пасмурный день. Чувствуя, как мысли гаснут под натиском действий успокоительных таблеток, девочка понимает — он в ярости. В проклятой скорби. Он не может позволить себе слёз, как это делает Сара, поэтому злится. Пускай.
Спустя десять молчаливых минут их чёрная машина тормозит у возвышающейся под грозным небом церкви. Крест сверху застелил густой туман. Похож на дым, Сара чувствует удар в солнечное сплетение от нервов. Слепо оглядывается и видит — несколько других машин, Сара узнает в паре из них автомобили семьи Морингов, здесь же и машина отца Никсона. Дерек не говорил, что придёт на похороны. Бобби, например, отказался.
И крошке О`Нил стоило. Гонит прочь навязчивые мысли.
Оба молчат, собираясь с мыслями. Тёрнер бросает быстро законченный окурок в форточку.
— Извини, — вдруг выдыхает он, вытащив ключ зажигания из скважины. В его руках тихо брякнул брелок.
От седативных Сара готова простить кого угодно: закапывая обиду глубоко внутрь себя, девочка хило улыбается. Берёт чёрный зонт с заднего сидения и вылезает под холодный дождь, тихо молится про себя. Каждый шаг — трудность. Майкл напоследок усыпляюще целует её висок, он становится весь твёрдый и отстраненный, такой, каким никогда прежде не был.
Аромат ладана и скорби встречает их двоих в церкви. Сара отчётливо чувствует, как закупорились все её артерии. Кровь отлила от головы, та закружилась. Девочка на карусели, несётся на проклятой пластиковой лошадке в объятия кошмаров. В мир, где Люк Моринг умер, не дожив до восемнадцати — в блядскую реальность.
«У тебя в глазах — Тихий океан, Люк! Ты продал душу дьяволу за них?» — говорила она ему.
Сейчас Тихий океан смотрел на девочку с фотографии, перевязанной чёрной лентой. Сара знает, Люк ненавидел этот снимок. Он здесь слишком серьёзный — таким его видели родители и незнакомцы, но не друзья. Не похож на себя. Разве только глазами — бесконечно всё понимающими, честными и принимающими любую правду. Они смотрят на О`Нил в кошмарах каждый чёртов день. Рёбра сдавливает.
Сара старается обходить глазами взгромоздившийся на пьедестале гроб. Не получается — он массивный, вычурный, покрыт лепниной и наглухо прибит крышкой сверху. Страшно думать, что внутри дебильного ящика лежит Люк. Вокруг снуют люди — большинство из них девочке незнакомо. Какие-то крутые верхушки, наверняка, знакомые богачей Морингов. Одноклассники Сары тоже здесь. Их всех Люк недолюбливал, считал идиотами — какого хрена тогда они забыли на его похоронах? Идите. Идите прочь, ублюдки. Это не очередная тусовка за счёт Морингов.
Проваливайте.
Они занимают место на отдалённой от других лавке, Сара не хочет встречаться ни с одетой в траур миссис Моринг, ни с её напыщенный мужем. Ни тем более с Адель, о чём-то переговаривающейся с родителями. Девочка надеется, что никто не заметит её здесь. Хочется забрать очки Майкла и нацепить их на себя. Отличный ход, Тёрнер.
— …золотой был парнишка, такой светлый! — чужие голоса звучат наперебой, Сара едва различает в массе идиотских реплик какие-то особенно идиотские.
—
…и где их семья живёт теперь?
—
…слышала? Говорят, в пожаре замешан старший Тёрнер.
—
…никак не могли поделить шлюшку из Балтимора между собой…
Сара сжимает кулаки до боли. Она опускает глаза вниз, на мраморную плитку, чтобы не обнаружить распускающую слухи суку и не разбить ей лицо.
«Шлюшка из Балтимора». Мерзкое клеймо.
— Не обращай внимания, — Майкл замечает нервные движения О`Нил, он кладет ладонь на её бедро. Он был прав. Стоило остаться дома. Люк понял бы её. — Это просто выблядки. Они ничего не знают.
Вонь ладана мешается с гарью, Сару обдаёт горячим потоком запаха пепла. Всё её тело пронзает судорогой.
— Привет, — это не голос очередной идиотки, Сара поднимает глаза и видит перед собой две фигуры. В сердце отчего-то звякнуло. Почти целиком перевязанные бинтами, на девочку по-доброму сочувствующе смотрели две пары знакомых глаз. — Как вы?
Кэнди, как обычно, светится теплом и милосердием. Её былое красивое лицо сейчас наполовину окутано белыми лоскутьями, оно серьёзно пострадало… Бедная Нельсон.
— Сносно, — бурчит в ответ Майкл, он интуитивно убирает ладонь в карман чёрной куртки и ёжится. Сара знает, ему стала неуютной компания её друзей. Ей тоже по-своему неловко. Тяжело смотреть на покрытого ранами Никсона, когда сама О`Нил сумела отделаться несколькими синяками и лёгкими ожогами.
Хочется рассказать друзьям, как ей жаль, что всё это случилось. Сара пытается найти нужные слова, чтобы не обидеть их. Взглядом невольно ловит на себе прожигающий изумрудный — Дерека. Мальчишка выглядит хуже, чем когда-либо. Он переживает смерть Люка так же тяжело, как сама Сара. Ей знакома скорбь в его потухших глазах. Знакомо то, как он поджимает губы и прячет дрожь в руках под рукавами чёрного свитера.
— Прошу вас, садитесь… — в зал проходит низкорослый священник в нарядной рясе, он призывает толпу разбрестись по лавкам. Друзья оставляют Сару и Майкла на последней, они обещают, что успеют поговорить после процессии, и спешат вперёд, к шерифу Никсону. — Огромное горе постигло нас и привело сегодня в эти стены под Господом…
Дежурная речь священнослужителя выводит Сару из себя не меньше, чем сплетни идиотов вокруг. Он говорит то, что принято говорить. Превращает смерть Люка в фарс, размахивает каким-то дебильным ведёрком над гробом. Сердце останавливается, Сара жмурится. Она ненавидит церкви. Ненавидит ложь и лицемерие, ненавидит сейчас этого идиотского старика в сверкающих одеяниях. Ненавидит пустые слёзы всех сидящих вокруг индюков. Делают вид, будто им жаль. Будто отсутствие Моринга как-то повлияет на их тупые, бессмысленные жизни.
Глядя в синие глаза на фотографии, Сара просит Люка, чтобы он
простил её.
***
Когда фарс с прочтением молитв кончается, и большинство идиотов покидают пропахший свечами зал, чтобы продолжить строить из себя жертв на кладбище, О`Нил поднимается со скамьи и утирает слёзы рукавом.
— К нему можно подойти. Ты хочешь? — спрашивает Майкл тихо-тихо, ему тоже тяжело дается вдыхать скорбный кислород.
— Хочу, — на выдохе бросает девочка и неспешно приближается к страшному, огромному гробу. Она может разглядеть фотографию подробнее. Теперь два глубоких, полных спокойствия и обвинений глаза прожигают Сару сильнее. Люк смотрит так, будто он её ненавидит.
Она не знает никаких молитв наизусть, может только повторять бесконечно: «Прости его, Господи. Прости его, Господи.»
«Прости меня, Господи. Аминь».
— Он теперь в Раю, да? — спрашивает она одними губами. Девочка никогда не отличалась религиозностью, и в сказки о загробной жизни она не верила… Но знала, что Люк верил. — Бог ведь забрал его обратно, на небеса?
— Не сомневайся, — отвечает тем же безжизненным шёпотом Майкл. Он кладёт ладонь на дрожащие плечи О`Нил, спокойнее не становится. Пожар внутри не удастся потушить ещё долго.
***
Маленькое кладбище Сентфора встречает гостей запахом свежескошенной травы и разлагающихся тел. Дождь не прекращался, наоборот, он усилился и размывал грязные дорожки.
Майкл и Сара замыкали колонну из идущих к месту захоронения чёрных людей. Здесь девочке поплохело сильнее, чем в церкви. Колени тряслись от холода и тревоги, мокрый ситцевый платок так и норовил выпасть из дрожащих пальцев в лужу грязи. Майкл осторожно держал О`Нил её под локоть, не давая ей упасть. И слава Богу. Иначе она бы никогда больше не встала.
Чувствуя, как нарастает темп волнений, девочка тянется ладонью за пачкой валокордина. Она почти достаёт спасительную таблетку. Подскальзывается. Роняет баночку на сырую землю. Чёрт… Идёт дальше, дальше, дальше.
Видеть огромный, заколоченный гроб среди других могил тяжелее, чем на пьедестале в церкви. Рабочие, одетые в чёрные комбинезоны люди, закрепили его на месте, куда планируют опускать тело Люка. Рядом — гора земли, в ней копошатся дождевые черви. Сара гонит прочь мысли о том, как эти самые паразиты проникают под крышку гроба и… Её чуть не выворачивает наизнанку. Голова раскалывается, тело не слушается девочку.
Она в Аду.
Уши отказываются слышать речь ещё одного священнослужителя, стоя поодаль от основной массы людей, Сара старается побороть в себе дробящий кости ужас. Она цепляется за локоть Майкла сильнее пальцами и больше не может плакать. Глаза высохли.
Исступленно визжит Адель — она рыдает громче всех остальных. Её плач бьёт по нервам Сары, девочка хочет схватиться за виски, лишь бы они не лопнули. Крик девушки сливается с ором ворон, со свистом ветра и стуком дождевых капель о поверхность зонта.
Полуслепыми глазами Сара обнаруживает, что вперед других
якобы скорбящих идиотов вышла седая, статная женщина. Узнать в ней мать Люка сложно, девочка едва справляется. Разглядывает её пустой взгляд, аккуратно подведенные карандашом губы. Почему миссис Моринг выглядит так… безупречно? Словно приехала на приём к королевской семье. Сара сплёвывает в сторону, рвано выдыхая скопившийся в лёгких воздух.
— …Люк был чудесным мальчиком. Музыкальным, всё с первого слова понимающим. Его манерам можно было позавидовать, — доносится до оглохших ушей О`Нил. Скрипящий, твёрдый голос миссис Моринг царапает стенки черепа. Пускай она заткнётся. Люк не хотел, чтобы мать говорила что-то на его похоронах.
— …у него было много друзей. Спасибо, что вы все пришли сегодня проститься с моим милым сыном, — она обращается вовсе не к Саре и Майклу. Обводит глазами идиотов-одноклассников, никогда не знавших Моринга близко. Собственная мать не знала его ни на йоту. Она врёт. Ничего не понимает. Лживая, богатая дура.
— …Люк собирался заняться антиквариатом, повторяя наши с Роджером успехи. Жаль, что он так и не станет взрослым…
Ложь. Люк мечтал стать учителем музыки, хотел преподавать детям сольфеджио. Хотел дарить свет, а не возиться с идиотским дорогим мусором. Он презирал деятельность родителей. Не признавал в богатых людях своих родственников, почти отказывался от них.
Если в смерти Люка и виновата О`Нил, то уж точно не меньше, чем его проклятые родители. Она ненавидит их. Ненавидит всех идиотов вокруг. Ненавидит. Ненавидит. Пускай все уйдут. Она останется здесь одна, будет бесконечно долго стоять рядом с гробом и молиться о том, чтобы Люк простил её. Никто другой здесь больше не нужен.
— Сара, всё в порядке? — над ухом звучит шёпот Майкла, он сильнее сжимает локоть девочки. Она молчит, не может ему ответить. Продолжает пепелить глазами идиотку Моринг.
Скоро женщина покидает место у гроба, становится рядом с другими членами семьи. Ей подают платок, жестом мисис Моринг отказывается — ей нечего им вытирать. Она не проронила ни слезы.
Двое рабочих спускают ящик под землю. Сара задыхается. Она перестаёт чувствовать своё лицо, оно мокрое — совсем не от дождя. Не видит ничего. Не слышит визга плачущей Адель. Слышит другое — глухой стук земли о деревянную крышку.
По очереди, каждый из присутствующих присыпает горстью грязи гроб. Сара знает, ей придётся идти тоже. Под осуждающих шёпот она, крепко держась за руку Тёрнера, подходит ближе к глубокой яме. Смотрит вниз и ужасается,
неужели Люк останется там?
Это всё неправда. Гасите свет, спектакль окончен.
— Я знаю, ты притворяешься, — шепчет девочка. — Это всё очередная шутка, правда?
Она не замечает, как начинает кричать. Пугает остальных присутствующих, Сара падает на колени перед ямой и кричит, кричит так, чтобы чёртов Люк её услышал. Она не чувствует, как Майкл отчаянно пытается поднять её обессилевшее тело за локти. Плачет.
Плачет и кричит, задыхается от сжавшей сердце боли. По лицу идёт судорога. Губы немеют.
—
Вылезай! Хватит притворяться, Моринг! Поднимайся, блять!
Пальцами загребает землю. Бьёт руками по сырой грязи, пачкается. Царапает ногтями щёки. Сара ничего не чувствует. Ей не холодно, не мокро, не страшно. Больно. Поднимаясь на ноги, отталкивая от себя Майкла, девочка в упор смотрит на ошалевших гостей. Она не видит их сквозь мутную пелену слёз и грязи. Видит два синих глаза перед собой. Слышит шёпот Моринга над ухом. Ощущает его ладони на своих.
— Уходите! Вы все, прочь! Шоу окончено! Нарыдались?!
Кричит не своим голосом. Она дёргает плечами и плачет. Ни о чём не думает. Загребает горсть земли, бросает её в лица идиотам вокруг. Пускай уходят. Тупые выблядки. Им нечего здесь делать. Замечает озабоченные лица Дерека и Кэнди, друзья осуждают Сару за её слёзы. Замечает отрешённые глаза Майкла совсем рядом с собой, он просит девочку прекратить. Она не может. Она останется здесь, с Люком, навсегда.
Ноги перестают слушаться, когда Сара пятится от протянутых к ней навстречу рук Тёрнера. Подскальзываясь, она перестает чувствовать землю. Не понимает, что происходит. Струи дождя обжигают лицо. Пытаясь ухватиться ладонями хоть за что-то, девочка летит вниз. Она падает.
Спину ломит, грохот глушит. Привычный мир дал трещину. Её святое счастье лопнуло. Просто исчезло, оставив после себя удушающий ужас. Больше не получается дышать. Сара отчётливо чувствует, как в груди сворачивается большой-большой ком, он сжирает её покой, сжирает её радость и улыбки. Обращает былое в нули, нули, нули.
Неужели Люк мог просто уйти? Как его светлый образ мог потеряться в дыму и пламени? Такие, как Моринг, не умирают, нет. Они остаются рядом навсегда, держат, чтобы не дать упасть. Он был землей, был, и исчез. Бросил Сару в вакууме, где нельзя говорить и слышать. Забрал с собой всё, что девочка любила. Оставил одно прожигающее кожу кольцо с танзанитом.
Это не
его похороны. Это
её погребение. Сара О`Нил, улыбчивая и счастливая девочка, скоропостижно покинула мир добра и света. Её навсегда окунули в чернь реальности, оставили давиться дёгтем. Грязь льётся по её глотке в лёгкие, разрывает грудь, ломает ребра. Время остановилось.
Сара смотрит на густое, чёрное небо над головой. Оно не пускает солнца внутрь. Не разрешает жить так, как можно было раньше. Крупные дождевые капли стучат по лбу и губам девочки, заставляют её замолчать. Оставляют её, немую, бороться с кошмарами и страхом. Люк ведь сейчас там? На небесах. Смотрит на неё синими глазами и прощает. Прощает ведь?
Скажите. Дайте ответ.
Дайте ответ.
***
