Считай вслух

Сара Интересно, о чём думает Моринг, когда смотрит на Сару вот так? Как? Глубоко. Он изнуряет взглядом голубых глаз. Вводит в краску движением зрачков: вверх — вниз. Вправо. Влево. Моргает редко — он не хочет — даже боится — разорвать связь взглядов. Саре вдруг становится тесно, девочка накрывает лицо ладонями. Свет режет глаза. Глаза Моринга режут. — Как себя чувствуешь, Морковка? Его певучий голос разрывает тишину клокочущего сердцебиения О`Нил. Внутри — в животе — клокочут бесы. Это не от чувств. О себе напоминает водка с соком, будь она проклята. Сара обещает себе больше никогда не пить, по крайней мере не приближаться к совсем уж спиртовым напиткам. Слишком дорого обходится это дело. — Как Ди Каприо после крушения Титаника. Люк смеётся. Надо же, малышка О`Нил ещё может кого-то рассмешить. Девочка чувствует чужие пальцы на своих — она пугается. Моринг осторожно убирает ладони Сары с её лица, он задерживается кожей близко к коже О`Нил. Слишком. Девочка лезет в карман платья, хочет спрятаться от касаний Моринга. Удаётся. Ого, здесь что-то… — У меня есть для тебя подарок! — голос прорезается сквозь сжатые стенки горла еле-еле. Сара осторожно достаёт заготовленную зажигалку, прячет её в пальцах. В глазах Люка — океан интриги: он обожает подарки. Обожает сюрпризы. Обожает О`Нил.  — С днем рождения. Люк обводит зрачками изгибы узоров, проходится взглядом по всей фактуре. Он даже не знает, как передать О`Нил словами: зажигалка интересна ему не так, как сидящая рядом девчонка. Объяснять не нужно, Сара и сама это знает. Чувствует, будто ее щипают за щеки. — Что делаете? — это не Люк. Сара сталкивается глазами с хвоей у входа. Еще там Дерек — какой-то неожиданно багровый — и минералка. Оставлять Тернера наедине с малышом Никсоном — не лучшая из идей, почему никто этого не предотвратил? — А? — Зацени подарок! — делится Моринг, кажется, с кем-то одним — то ли с Майклом, то ли с Дереком. Интересом отвечает Тёрнер. Он подходит ближе, Сара слышит его шаги отчетливее собственного дыхания. Молчит. — Это от Морковки, да! Зажигалка. — Вижу, вижу, — Майкл серьёзен. — Ты вроде не куришь. — И что? Крутая штука, — Дерек бестактен, он влезает в разговор. Наверняка ему кажется, что так он поддерживает Моринга. Никсон обожает это: помогать несчастным, оберегать бедняг от злых парней, парировать колкости дебилизмом. — Сара? Люк подмечает, как О`Нил беспокойно качает головой в попытках выгнать чересчур гневные мысли из головы. Еще одна побочка от водочки с соком? В попытках разобраться с собственными демонами Сара не обращает внимания на затянувшуюся паузу. Она не видит, как Люк недовольно ведет глазами по пепельным волосам девочки. Не знает, что он вспоминает ее длинные локоны с сожалением. Помнит, как трепал их в пальцах. Как ненароком касался. Хорошо, что Сара не знает, — она обязательно бы разозлилась еще больше. — Может, поиграем во что-нибудь? — звучит издалека. Хорошая идея. Сара не заметила, как Люку удалось собрать всю шумящую снизу толпу, привести ее в чувство и деликатно попросить ретироваться из особняка, якобы «вечеринка окончена, ариведерчи». Её чертовски восхищало умение аристократов мешать в собственном поведении хамство с вежливостью. Сама О`Нил таким талантом не обладала — святая бедность перла изо всех углов и краев. Собраться решили в библиотеке. Да, у Морингов была даже собственная библиотека — почти блядский Хогвартс. Шкафы, забитые старинными книгами, упираются в потолки. Несколько портретов удивительно похожих на Люка людей — на стенах. Наверное, его прабабушки и прадедушки. Точно не родители. — …почему ушла? — слова Стеф цепляются за ухо Сары, она тихонько перешёптывалась с Кэнди. Подруги сплетничали об Адель. — Поиграла бы с нами, не обломалась. — Вот-вот, у брата-то день рождения. Сучка. О`Нил заочно участвует в обсуждении поведения юной Моринг. Адель не вызывала у нее никаких чувств — от таких, как она, Сара предпочитала держаться подальше. Хорошего человека должно быть много, плохого — мало. — Здорово ведь, что она ушла, — делится наблюдением с подругами, они молча соглашаются. Девушки готовили недо-фуршет для комфортной игры в компании друзей. Они резали кубиками ананас и манго, укладывали мытую клубнику в толстодонные пиалы, пронзали особо аппетитные кусочки шпажками. — Леди готовы? — в библиотеку врывается Люк. Он поправляет волосы ладонью, выглядит слишком счастливым для приближающегося конца вечеринки. Сколько в нем энергии? Хватит на весь Сентфор. Рисует взглядом по круглому залу, считает — сколько кресел есть, хватит ли их для всех. Остается довольным. — Джентельмены? Тёрнер? — На перекуре, — не без презрения отвечает Дерек. Откуда в таком маленьком человечке столько гадости? — Во что играем? — Мог бы предложить вам выбирать: мафия, крокодил, твистер, — Люк вальяжно меряет библиотеку шагами. — Но во-первых: в прошлый раз игра закончилась не начавшись, так долго вы решались. Во-вторых: сегодня мой день, поэтому играем в правду или действие. Сару кольнуло. — Че не в бутылочку, шеф? — Стефани только играет в недовольство, на самом деле ей все равно, во что играть. Для темнокожей подруги и покер на раздевание казался детским лепетом. — Возражения не принимаются, — Люк отказывает, смакуя собственную власть. Он глядит на настенные часы, удивляется движениям стрелок и играет в суетливого. — Теряем время, друзья! Начнем без Тёрнера. Все помнят правила?

***

— Бобби, правда или действие? — Правда. — Расскажи о своей первой влюбленности. В мире есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: огонь, вода и стеснения младшего Тёрнера. Насколько он мог быть непохожим на бескомпромиссного старшего брата, настолько и был. А еще отличался безумной добротой и открытостью. И невероятно мило краснел. За прошедшие тридцать минут игра разгорелась. Бобби успел выпить стопку ликера, рассказать о собственной девственности и настучать Дереку по голове за провокационные вопросы. В Никсоне чувствовался шерифский дух: его вопросы отличались наглостью и бесцеремонностью. Так, в числе пострадавших от едких заданий был Люк, рассказавший о влюбленности в преподавательницу, Кэнди, признавшаяся в поцелуе с одноклассницей, Стеф с её историей о первых месячных. На Сару стрелка компаса зеленых глаз Никсона, к счастью, не попадала. Девочке хотелось верить, что виной этому — несколько трепетное отношение Дерека к ней. Была и другая теория — он приберегал О`Нил на сладкое. Черт знает этих детей легавых. Тёрнер с перекура так и не вернулся. Сара то и дело бросала взгляды на широкую входную дверь — ей так хотелось увидеть в ее проходе знакомый силуэт. Вот сейчас. Сейчас. Бобби кашляет. Другие смеются. Сара кусает клубнику — кислая, напичканная химией. Ей отчего-то не весело. — Кто еще не отвечал? — голос Люка звучит на задворках рассудка. — Ага-а, Морковка… Хотела отсидеться молча? Сара в спешке проглатывает слишком большой кусочек клубники, едва ли не давится. — Нет, конечно, нет. Спрашивайте, — она чувствует себя заколдованной, когда не может отвести взгляда от библиотечной двери. Волнения по поводу приблизившейся очереди нет — спрашивает ведь Бобби. От него подвоха ждать не стоит. Друг наконец перестает кашлять и вытирает мозолистым пальцем проступившие на глазах капли. — Сара, — он начинает слишком уверенно, будто бы заготовил вопрос заранее. — Сперва спрошу: правда или действие? — Действие. Отвечать на вопросы про любимый цвет и знак зодиака не хочется. Пускай постарается выдумать что-то интересное. Глаза — к двери. Пусто. Ай. — Есть для тебя идейка, — Бобби чуточку посмеивается, он еще пару раз кашляет. Сара знает, что друг страдает от астмы — почему он не воспользуется ингалятором? Снова к двери. Какой-то шорох снаружи, может… — Ничего сложного, ам… Поцелуй Люка. — Что? — вопрос принадлежит не одной Саре. Сделать что? Ей страшно смотреть на Моринга — ведь девочка знает, какое выражение лица он принял. Страшно даже оглянуться к двери. — Бобби, твоей пыхалки нет нигде. Езжай домой, — хвоя бьет в дыхание одновременно с голосом — по рассудку. Спасение ли? Сара ненавидит проклятые игры. Она находит в себе силы оглянуться, слепыми глазами видит Тернера в дверях, он одет в излюбленную черную кожанку. Сдергивает ее с плеч, проходит вглубь молчащей библиотеки. Обдает табачным привкусом Сару. Садится чуть поодаль ото всех, забрасывает ногу на ногу. — Вы чего? — Играем в правду или действие, — храбрее всех становится Стефани, она первая сбрасывает с лица тень удивления от решимости младшего Тернера. Проглатывает смешок, прячет пухлые губы в пальцах, но продолжает. — Очередь Сары. — Понял, и? — Майкл еще не в курсе подробностей, он пробегается взглядом мимо О`Нил. Сара знает, при всех он смотреть на нее не будет. Хотя очень хочет — в это ей верится. Или то, что произошло вчера, уже не имеет никакой ценности? Нужна водка и сок. — Бобби загадывает… — Стеф решается продолжить, на полуслове она замолкает. Её перебивает Майкл. По-отцовски строго глядя на брата, он говорит громко и грозно, чтобы тот наверняка прислушался: — Иди домой, малой. Если хочешь, закажу такси — ты уже от кашля давишься, — Сара понимает: Бобби умудрился потерять ингалятор. Не мешал бы холод в ладонях, она обязательно бы опечалилась за юного астматика, сейчас ей не позволяла совесть. Бобби — источник пока что неразрешимой проблемы. — Вот поцелуются Сара и Люк, тогда пойду, — Бобби заканчивает слово кашлем. Подавился бы он. Три тысячи раз подавился.

***

О чем думает Люк, когда смотрит на неё вот так? Он не молит и не просит, лишь с надеждой ждет. Сара знает, он настолько любит, что справится с отказом. Он настолько любит, что не выдержит отказа. Дрожь в пальцах не унимается — и чего это с ней? Сара забывает, как это — целоваться? Коснуться губами. Задышать синхронно. Почувствовать слабость в ногах. Закрыть глаза, открыть — увидеть перед собой дремучую хвою. Пригладить его непослушные волосы. Упереться грудью в грудь, ощутить на шее горячие пальцы. Закрыть глаза, открыть — увидеть перед собой Майкла. Иначе быть не может. Моргает — впереди его надуманно равнодушный взгляд. Тёрнер играет в безразличие, он выдерживает осанку и старается не подавать виду, будто бы ему не все равно. Сара начинает во всем сомневаться — не только в себе, этой веры внутри давно не осталось. Она не уверена, жив ли сидящий перед ней Тернер. Почему он спокоен? Пропускает судорогу по скуле. Нет. О спокойствии и речи идти не может. Актер. — Ну чего вы ломаетесь, как… Сами знаете кто, — Стеф старается разрядить обстановку, с этим также пытается справиться кашляющий Бобби. Чертов дурак. — Встаем, держимся за ручки и целуемся. Ну же! Напор не только от Стеф — от всех вокруг. Сама Сара мечтает, чтобы идиотская игра скорее кончилась. Парадокс: без поцелуя этого не свершится. Целоваться не то что не хочется — не можется. Сара не чувствует коленей. Не чувствует лица. — Я не могу. Люку не удается скрыть сухого разочарования. Он усмехается, не сдерживая себя — тут никак не сдержаться. Всё ясно. Всем всё ясно. Сара до сих пор и не подозревала, насколько друзья всё прекрасно понимают. — Нет такого ответа, — Дерек немногословен. В его голосе дребезжит металл. — Либо целуешь Люка, либо… — Не надо, все в порядке. Давайте дальше по очереди, кто там?.. — Моринг играет в хозяина вечеринки, он сменяет маску равнодушия на радость. — Это игра, вы чего так напряглись все? Саре больно от его интонаций. Больно от его неосознанных шумных выдохов. — Правила для всех одинаковые, — шерифский сынок не отказывается от правил. — Не можешь пойти по действию, переходи на правду. Только тогда вопрос задам я. — Сейчас очередь Бобби, — голос подает Майкл. Его брат кашляет. — Ему нехорошо, пускай отдыхает. У меня есть вопрос для Сары, — Дерек упрямый. Сара боится. Она перестала чувствовать ноги еще несколько минут назад, теперь постепенно отказывают и руки. Кончиков пальцев больше нет. Правды больше нет. Какая чертовщина. — Тогда переходим к следующему, так сказал Люк. Кто на очереди? — Мой вопрос Саре: скажи, О`Нил… — Дерек, заткнись. Перепалка Майкла с малышом Никсоном сворачивает не туда. Сара снова сталкивается лицом к лицу с правдой: она видит во взглядах друзей осуждение. Все они знают, почему девочка отказалась от поцелуя с Люком. Знают, почему сейчас Майкл спорит с Дереком. Знают, что об этом не принято говорить, они знают, почему Люку тяжело поднять глаза с пола сейчас. Никсон тоже знает. Ему нравится пальцем давить на кровоточащую рану. Сыпет соли сверху. Все вокруг всё знают. — Если бы вместо Люка был Майкл — ты бы не отказалась от поцелуя? Не отказалась ведь сегодня? — Мелкий уебок, — Сара не слышит, как ругаются хвойные глаза. Она уже ничего не слышит. Только едкий кашель, с каждым разом — все громче и громче. С надрывом. Так не кашляют подростки. Она поднимается на ватных ногах, смотрит будто бы не из своего тела — откуда-то извне — на бледнеющего Люка, на его тянущиеся к Бобби руки. Она видит, как закатываются глаза младшего Тернера. Слышит крик Майкла — уже не обращенный к Дереку. Видит, как хвойные глаза становятся не бешено-злыми, а испуганными. Слышит голос Кэнди, она бросается к телефону. — Алло… Приступ астмы у парня… Лет шестнадцати. Пожалуйста, скорее!

***