Считай вслух

Дерек Она наконец была здесь. Рядом с Дереком осталась одна Сара, и он был счастлив. Тёрнер остался позади, где-то далеко в её будущем, которое уже никогда не случится. И Дерек знал — и гордился — так произошло благодаря нему. Он знал, пройдет время, и Сара будет благодарить его за сегодняшний день. Он хорошо себе это представлял. Еще давно, когда только увидел белокурую новенькую в дверях старого класса, Дерек уже представлял себе, как будет гладить шелк её волос. Сара будет благодарить его за каждый день их совместной жизни в Сентфоре. Никсон будет рад принимать ее бесконечные «спасибо», он обретет дом в этом одиноком доселе мире. Дерек представлял себе их совместную тихую жизнь. В ней нет места Тёрнерам, Морингам, Черным Драконам, коротким стрижкам и тонким сигаретам. — Тебе не холодно? — его голос сел. Он не может не спросить, хочет поговорить с Сарой. — Да… Ты же не ответишь мне. Ты не произнесла ни слова с похорон Люка, я не путаю?.. Или только притворяешься? Сара почти не дышит. Дерек старается не замечать замерший ужас в её глазах, дрожь на её стянутых в нить губах, кровь на её щиколотках. Босая, О`Нил сидела в пассажирском кресле отцовской машины, совсем рядом с Никсоном. Дерек вел тачку неспешно: торопиться было уже некуда. Вопрос про температуру был уместным. На Саре не было верхней одежды, она была одета в одну футболку и белые — Дерек успел заметить — трусы. Он вынес её на руках из номера мотеля, забыв про личные вещи. Сара не отвечала на вопросы даже жестами или мычанием, она только редко моргала и плакала. Смотрела на дорогу впереди себя и плакала. — Зря я сказал про Люка? Хочется быть с ней нежным и заботливым. Хочется переживать за её чувства и беречь её, чтобы она увидела целый мир в Дереке. Он знает, она однажды увидит. — Ты знаешь, как он умер? Мы никогда не говорили об этом, но, мне кажется, это достаточно важно, — он решается оторвать пластырь. — Я расскажу тебе. Сара по-прежнему не отвечала. Он хорошо помнил тот день. Отец говорил, что жизнь человека — штука с хуевым чувством юмора. Любит кончаться в тот же день, когда и началась. С опозданием в несколько десятков лет. Тетя Дерека умерла за сутки до своего дня рождения. Мать — за неделю. Дерек расстраивался, вспоминая, что сам он родился в июле — не хотелось бы отбросить копыта в самый разгар лета. Люку повезло. Он умер в октябре, в один из дрянных дней сырой сентфорской осени. Сара и Тёрнер покинули дом Морингов как никогда вовремя в тот день. Она оставила Люка — как любила оставлять других, и Дерек поклялся себе разучить О`Нил поступать так — отчаянным. Вечеринка потеряла веселый настрой, всегда улыбающийся Моринг поник. — Мы попробовали продолжить играть в правду или действие. Дело не шло, Люк был так расстроен, что перестал отвечать на наши вопросы вообще. Всё вертел в руках зажигалку. Ту, которую ты ему подарила. Игра окончилась сама по себе, и втроем — со Стеф и Кэнди — они начали обсуждать всякую ерунду. Знали: Люка лучше пока оставить наедине с собой. Тогда это казалось нормой, он всегда приходил в себя после таких приступов безнадёги. С каким подростком не бывает? — Потом Люк ушел. Просто встал и ушел. Я решил догнать его, оставил девчонок болтать о своём. А когда нашел его в одном из туалетов, не поверил своим глазам. Какие-то гости оставили в доме таблетки. Люк раньше их не пробовал, Никсон был уверен. Не те, что помогают от головы — хотя они работают от любых болей. Дерек плохо разбирался в названиях наркотиков, но увидев туман в глазах друга, сидящего на корточках — всё понял. Дерек поднял его на ноги. Люка шатало, он не мог связать звуки в слова и лишь что-то мямлил. Он обронил зип-пакетик, не только руки — все мышцы перестали его слушаться. Только пальцы на левой оставались по-прежнему крепкими, сжимали зажигалку. Ту, что Сара подарила. Никсон увидел, что они натворили. Блядский Тёрнер, ошибающаяся Сара — Никсон узнал, что они могут сделать вместе. Довести никогда не теряющего лица Люка до безобразного состояния, до последней точки по азбуке Морзе в слове «конец». — Когда он снова смог связно что-то говорить, послал меня к черту. Было так обидно. Я хотел помочь ему, Сара. Дерек не стал рассказывать О`Нил, как сам ругался с Люком. Старался забыть, как называл его наивным идиотом. Обвинял его в бездействии и слабости, в неспособности как-то постоять за свою честь — или что там у него после всего этого позора осталось в голове. Никсон и сейчас злился на Люка за беспроглядную доброту и веру в блядского Тёрнера, в их святую дружбу. Он не мог позволить себе таких ошибок, и теперь исправлял все, что Моринг допустил. А потом… — Я оставил его в музыкальной комнате, Люк так попросил. Я ушел помогать Кэнди и Стеф с уборкой, девочки не могли оставить беспорядок в доме Морингов. Чистоплюйки. Прошло десять, двадцать минут. Стеф первая почувствовала, что пахнет дымом. Она стала звонить: первым в ее телефонной книжке почему-то оказался Тёрнер. Дерек же бросился к Люку, и он боялся увидеть то, что увидел. Горел рояль. Горела одежда на теле Люка, его белые волосы. А в руке — плавилась зажигалка. Та, которую Сара подарила.

***

Майкл Он редко плакал. Нет, никаких дебильных «пацаны не плачут», «чё ты не мужик». Когда в крови разгонялись до предельного гормоны, руки начинали дрожать и пересыхало в горле: он скорее злился. Кричал. Бил кулаками наотмашь. Расшибал головы о бордюры, клялся похоронить. Не плакал. Сегодня — другой день. — Да уж. Добегался, Тёрнер. Брата хоть не жалко? Хороший был парнишка. Кап. Кап. Голос шерифа Никсона звучит из другой вселенной. Оттуда, где их с Сарой поймали и посадили на цепь. Теперь это – параллель событий номер один, вариант "А". Сентфор раскрывает свои чёрные костлявые объятия, тянет к ним когтистые пальцы и не отпускает. Он высасывает душу и оставляет тело гнить, не забирая жизни. По земле ходит десять тысяч живых мертвецов, им не суждено пересечь черту и выбраться за пределы города. Тёрнер и О`Нил ныне в их числе. Майкл не знает, насколько холодный металл у наручников на его руках. Не пытается даже узнать, а запястья давно свело судорогой. Бобби ещё лежал посреди номера. В его груди — конечно, выше сердца (Никсон не попал бы метко) чернела пуля. Она давно залилась кровью, как и старые скрипучие половицы мотеля. На руках Майкла — тоже кровь, родная, братская. Он держал его на руках, когда Бобби умирал. Когда дух покинул тело младшего брата, Майкл закрыл глаза. На мгновение. Не хотел, но влага застлала глаза. На голову упал чугун, он боялся упасть вслед за ним. Бояться было уже нечего. Дальше — всё в тумане. Немые крики и рыдания Сары, она бросилась к холодевшему телу Бобби. Майкл тоже бросился. К Никсону. Дурак не был мягкосердечным, но убийство друга простить себе вряд ли когда-нибудь смог бы. И в ту секунду еще не простил, пистолет выпал из его худых детских ладошек. Майкл подобрал его. Металл рукояти еще не успел остыть после рук Дерека, и Тёрнер направил дуло в его сторону. Выстрелил бы. Никогда в жизни не позволил бы себе — кроме как в ту самую секунду, пока дыхание Бобби еще оставалось тенью в узкой комнате. Воздух, который брат выпустил из своих легких, не покидал их, и Майкл оставил бы в голове Никсона дырки. Три, пять, десять — на сколько хватит пуль и пороха. Дверь распахнулась, и вендетта была отложена. «На пол, Тёрнер!», папаша Никсона снова спас задницу мелкого засранца. И отпечатки пальцев на рукояти пистолета — теперь принадлежат Майклу, а не Дереку. И ствол — в его руках, а не в детских. А пули — в груди Бобби.

***

Дерек Отец наказал Дереку отвезти Сару домой. Его это немного разозлило: малыш Никсон и сам знал, что девочке требуется отдых и забота матери. Дерек позаботился бы о ней без чужой помощи и подсказок, но думал, что миссис О`Нил справится куда лучше. Сара продолжала молча наблюдать за дорогой. Слезы на ее щеках высохли, но двигаться она так и не начала. Дерек переживал: все ли с ней в порядке? Помимо шока, разумеется. Шок — это нормально, с каждым случается. Оправится. — Ты так и не ответила. Холодно или нет? — решает проявить настойчивость. Дереку всегда казалось, что девчонкам нравятся такие парни. Немного наглые, идущие напролом и вечно считающие себя правыми. Он таким не был, признавал с легкостью, что ему не хватает толики самоуверенности. С этим можно справиться, как говорил отец, всё придет к нему с возрастом. Рост тоже. Мускулатура. Храбрость. Сара не подала знаков жизни. По ней нельзя было сказать, холодно ли ей, тепло ли. Дерека это пугало, все-таки не хотелось, чтобы девочка заболела в момент перелома целой ее жизни. Никсону хотелось другого: видеть Сару здоровой и красивой, когда из синусоидной функции её судьбы наконец исключат постоянную «Тёрнер». Он думает, нужно притормозить. Делает это неаккуратно, съезжает на обочину. Лес перед въездом в Сентфор — густой, непроглядный и бесконечный. Вокруг сплошные деревья и туман, а впереди и сзади — длинные нити дороги. Пустые, по ним почему-то не проносятся машины. День подходил к концу, смеркалось. Наверное, все желающие скоротать денек на отшибе мира, в затхлом Сентфоре, заехали в город еще при свете какого-никакого солнца. Дерек тянет пальцы к Саре. Касается её кожи, и девочка вздрагивает. Она отводит плечо от касаний Никсона и жмется к двери. Запертой. Дерек — не дурак, он заранее подумал о безопасности О`Нил. Его сверхзадача сейчас — доставить её домой в целости и невредимости. Еще, желательно, не заболевшей. — Я включу печку? Сара впервые за всю поездку смотрит на него. Таким взглядом, будто… …ненавидит? Дерек гонит прочь такую дурь из своей головы. Какая еще ненависть? Он спас её. Старается сохранить ее чистоту от пятен, которые постоянно оставляет Тёрнер на жизни О`Нил. Ой. То есть, оставлял. И плевать, какими средствами он спасёт её — Дерек уже так намучался с несговорчивой девчонкой, что был готов костьми застлать дорогу, по которой её босые ноги пойдут. Главное, чтобы с ним под руку. Сара долго смотрит на него. У неё страшные голубые глаза. Никсон ловит холодок на своей спине. Девочка поджимает губы и кивает, чему Дерек рад. Идет на коммуникацию, готова к сотрудничеству! Такими темпами скоро всё вернется на круги своя, к закономерному развитию событий: к счастью. Дерек отлично разбирается в салоне отцовской машине. Он знает здесь всё, поэтому легко находит нужный рычажок, с его помощью он включит печку. Оказывается, Сара тоже понимает что-то в машинах. А в жизни — побольше Дерека. Ему чертовски больно, когда О`Нил крепкой ладонью хватает его за волосы на затылке и заставляет нос сломаться о руль. Дерек взнывает: от обиды или от спазма? Пока приходит в себя, Сара бьет его лицом второй раз, и теперь хочется уже закричать. Он не будет, манеры — лицо мужчины. Над ухом что-то щелкает. Замок. Становится отчетливо слышно шум вечернего леса, а затем — быстрые босоногие шаги. Далеко, далеко, далеко от машины — Сара сбегает. Кровь брыгает из сломанного носа Никсона, слезы — из его отчаявшихся глаз. Придётся еще побегать.

***